"Никогда" для Кассиопеи было слишком сильным словом, но, наверное, учитывая их образ жизни, оно имело смысл. Тем более, она не знала ни малейшей доли контекста их встречи. Не исключено, что Космея возвращалась после одного из многочисленных путешествий, которые когда-то опутывали все её рассуждения узелками мечты. Будучи гостем в родных местах, порой невольно примеряешь голосам из прошлого маски незнакомцев.
— Оно и видно, — беззлобно заметила Кассиопея. Она как-то упустила тот переломный момент, когда язвительные нотки в её репликах, адресованных этой кошке, стали, скорее, данью традиции, чем желанием действительно вывести из себя. Произошло ли это прямо сейчас? Множество лун назад, когда Кассиопея не могла понять, где заканчивался её собственный страх, одновременно сковывающий и пронзительно выкрикивающий на задворках сознания распоряжения к действию, и начиналось чужое сражение за жизнь? Или, может быть, так обстояли дела с самого начала, а она даже не удосужилась обратить внимание?
Так или иначе, Космея, по всей видимости, на этот раз тоже была настроена дружелюбно. Особенно если учесть тот факт, что понятие Кассиопеи о дружелюбии охватывало всё, что не включало в себя шипение и стойку, подозрительно напоминающую боевую.

Её взгляд упал на съедобную деталь этого вечера.
Пока Кассиопея взвешивала все "за" и "против", пустующий уже почти сутки желудок намекнул, что отказываться от предложенной еды — откровенный моветон, а кто она такая, чтобы идти против правил приличия.
— Как жизнь молодая? Это... — она как раз впервые откусила от импровизированного ужина, — совсем не похоже на подвальных крыс. Только не говори, что ты разучилась охотиться?
Кассиопея осуждающе покачала головой, но её глаза смеялись. Она и сама была в ладах с подобной практикой, старательно патрулируя рынок по утрам и ночуя на ступеньках теснящихся друг к дружке приветливых домиков, откуда доносились вкуснейшие запахи. Самые злачные места были объединены в её воображении в своеобразную сеть, время от времени разрежённую мысленными засечками, чтобы не эксплуатировать один и тот же пункт слишком часто. В городе охота перестаёт быть вынужденной мерой, и становится лишь запасным вариантом, к которому прибегаешь исключительно, чтобы не растерять навыки. Но не то, чтобы всем о такой философии было знать обязательно.

Кассиопея не удостоила замечание ответом, лишь демонстративно закатила глаза и вернулась к трапезе. Улыбка никак не хотела покидать её выражение мордочки и с этим надо было что-то делать, но ресурсов на борьбу с собственными эмоциями сейчас, как назло, не хватало. Ну и пусть. Напускная вежливость сейчас казалось куда худшим вариантом развития событий, чем косвенное признание в том, что — о, ужас! — она действительно скучала по этим бесконечным пререканиям.
Кася нахмурилась, внимательно слушая Космею и пытаясь дополнить её слова какой-то визуализацией у себя в голове. Каждый день она видела на улицах множество котов — сливающихся с серыми, обшарпанными стенами, гордо марширующих по мостовой или трущимися у ног отдыхающих в парке людей. Это было море оттенков глаз, форм пятен на боках и узоров шрамов, и шанса, что в памяти бы отложился какой-то конкретный образ, неизвестный ранее, почти не было.
— Боюсь, что нет, — осторожно ответила Кассиопея, медленно прикрывая глаза, — но это город. Смотри-ка, сюрпризы на каждом шагу. Захочешь от кого-то сбежать, и не выйдет.
В подтверждение своим словам, она неопределенно взмахнула хвостом, как бы очерчивая пространство между ними.
— Подружка? — она смешно округлила глаза и многозначительно улыбнулась. Почему-то в воображении Каси Космея за это время сменила много разношерстных компаний, много спутников и мимолетных знакомств, которые в итоге сводились к бессмысленным знакам препинания в биографии, как цепочки следов на высохшем бетоне. Но она говорила о той кошке так, будто знала её. Действительно знала. При других обстоятельствах Кассиопея не упустила бы возможность позлорадствовать с куда большим энтузиазмом — как-никак, проявляющая внезапную сентиментальность Космея была чем-то, что обычно сопровождают упоминанием летающих ежей или дождичка в четверг — но что-то во взгляде, встретившем её несколько мгновений назад, заставило замолчать. Эта тревога, может, и была новым чувством для кошки напротив неё, но сама Кассиопея с рождения была с ним единым целым.
Cчитанные секунды отделяли момент знакомства и то мгновение, когда привязанность безжалостно вонзала в её существо свои когти. Порой было совершенно неважно, кто оказывался по ту сторону — друг, враг, наставник — слишком легко было привыкнуть к присутствию кого-то в своей жизни. Она жила константами, маленькой солнечной системой, где поддерживаемое всеми составляющими гравитационное поле было тем, что держало на плаву. Была ли виной тому текущая в ней кровь лесных котов или просто феноменальное невезение, Кассиопея не знала, но то, как в ней уживались любовь к жизни бродяги и ненависть к одиночеству, частенько становилось хорошим материалом для бессонных ночей.