Обрыв - Игровые темы - Ролевая Коты-Воители Знамение Звезд

Обрыв

Парящая_Звезда

Дата: Утро, 01-Фев-2011, 09:08 | Сообщение # 1

Воительница Небесного племени

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 475

о б р ы в

[cut=шапка © Яролистый]

[/cut]

Один из берегов ручья заканчивается резким обрывом, падение с которого в воду может оказаться смертельным для любого кота. Но смертельным будет не само падение в воду, а удар об острые камни, находящиеся недалеко от воды. Поэтому здесь стоит быть очень осторожным. Наставники, когда у них появляются оруженосцы, всегда обязательно показывают им это место и поясняют, чем оно может быть опасно.
В связи с тем, что на обрыве можно совершенно случайно получить опасную травму, здесь редко можно встретить толпу котов. А потому здесь водится довольно много дичи, но тем не менее охотиться в этих местах крайне не желательно. Особенно если учесть, что дичь можно поймать и в другом месте.

[cut noguest=здесь можно найти]
дичь:

· ужи
· гадюки
· лягушки
· хорьки
· галки
· грачи
· мыши
· кроты
· ласточки
· горлицы

травы:

· лесная ромашка
· малина
· крапива
· тимьян
· окопник
· одуванчик[/cut]

[bgcolor=#e2e3c5]Отсюда можно перейти в:
вековой лес | полянка маков[/bgcolor]

Подбел

Дата: Рассвет, 03-Дек-2018, 12:13 | Сообщение # 916

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 644

Белена прижимает уши, закрывает глаза. Пытается отодвинуть от себя абсолютно всю реальность и остаться в успокаивающей темноте наедине с Вороненком и его голосом. Он чувствует тепло друга и немного расслабляется, хотя тело все еще вздрагивает от нервных судорог. Царевич послушно опускает голову на чернильное плечо и замирает, слушая слова.

Он… не один. И он знает это, всегда знал. Всегда боролся с собственным желанием трагичного одиночества, поскольку знал, что если будет считать себя одиноким – предаст тех, кто никогда не оставлял его и не отказывался от него. Может это и счастливое совпадение, что Вранолапый оказался сейчас возле обрыва – не важно. Для серого это было лишним доказательством того, что они все – Пылинка, Ряска, Снежинка, Вороненок и он сам – связаны крепко-накрепко.

Хочется рассказать другу все, что творится в голове – начиная со странных, осязаемых снов и заканчивая провалами в памяти. Найти слова оказывается сложно, особенно если учесть, что поглаживания Вороненка почти что усыпляют, отключают.

Белена обмякает, утыкаясь лбом в чужое плечо и до крови кусает свою губу. Отчего-то сейчас ему становится кристальна понятна одна вещь… и эта мысль даже не пугает, лишь заставляет коченеть. Однажды, никого не будет рядом. Однажды он полетит, согласно безумному желанию, что раненой птицей бьется в груди.
Он покончит с собой, когда придет время. И он не знает, когда этот миг наступит.

Серый отстраняется, чтобы заглянуть в синие омуты глаз Вранолапого.
-Спасибо ♪ - говорит тихо и глухо, но в голосе расцветает алыми пятнами крови искренность, - я хотел сказать… ♪ - запинается, прижимает уши, но продолжает, - сказать, что очень люблю тебя. Я рад, что ты мой друг ♪

Белена не испугался мысли о смерти, которая накроет его неизбежной крылатой тенью, но содрогнулся от понимания, что может не успеть сказать близким что-то важное..

как белесое сумрачное ничто
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤя ложусь небрежным кривым стежком,
я вплетаюсь в полотна расшитых дней,
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤне растерзанных болью — рожденных в ней.

Подбел|2

легким шагом, известным лишь мне одному,
из полоски света ступаю в тьму.

Ворон

Дата: Рассвет, 03-Дек-2018, 14:33 | Сообщение # 917

сумрачный пёс

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 245

В повисшей тишине, прерываемой только их дыханием и биением сердцем, Вранолапый скользит взглядом по хвойному морю внизу, светлеющему небу, возвращаясь к серой шерсти, кровоточащему порезу на чужом плече, чувствуя, как отчего-то горчит на языке. Может быть, это семейное. В голове образы наслаиваются один на другой, смешиваются: бледные шрамы на внутренней стороне лап у Морока Звёзд, замеченные мальчишкой случайно, вскользь, еще в детской; идентичные отметины у Морошки, и что-то больное, поломанное, израненное на дне его кислотных глаз, пьянящий вкус крови во рту; покончивший с собой Медвежий.

И теперь он, его странный друг. Знает ли Белена, как закончилась жизнь его брата? Но сейчас это неважно, не время говорить ему, и Вранолапый знает только, что нельзя допустить, чтобы друг повторил его судьбу. В синих глазах напополам с отчаянием плещется горячая решимость.

Вот только он не знает, что ему делать, как остановить это, как спасти. Он не может вести себя с Беленой так же, как с Морошкой, потому что с ним всё иначе. То тёмное, дикое, безудержное не просыпается в нем сейчас, он не может злиться, рычать, он не может действовать силой, впиваться в него клыками и когтями, ставя свою метку, переплетаясь цепями так крепко, что оторвать можно только с мясом - Белена не Морошка. Он может только держать его, отчаянно и бережно, будто тот в любую секунду вот-вот растворится, как осенний туман.

И Вранолапый смотрит почти удивленно, медленно моргая, когда Белена отстраняется и говорит тихо, но искренне. От его слов внутри становится одновременно уютно-тепло и пронзительно, потусторонне холодно.

Почему у него такое ощущение, что это прощание?

Ветер крепчает, треплет шерсть, в воздухе пахнет морозом, ментолом и костром. Вранолапый смотрит в бледно-зеленые, мятные глаза теперь упрямо, сумрачно, хмуро, чуть выпуская когти.

- Не говори так, будто.. - Будто ты уже всё решил. Будто ты вот-вот исчезнешь. Слова так и застревают где-то в глотке, как удушающий ком, и Вранолапый прикусывает щеку изнутри, вдруг замирая и изумленно распахивая глаза.

На светло-серую щеку невесомо приземляется что-то белое и пушистое.

Вранолапый поднимает голову, глядя в бледное небо: на фоне нежно-сизого полотна падающие снежинки кажутся серыми, словно пепел. Хотя юноша ни разу не видел ни того, ни другого.

Это... снег?

Первый в этом году, первый в их жизни.
Оруженосец моргает, окидывает взглядом хвойный простор за плечом друга, медленно покрывающийся белой пеленой, темный край обрыва, возвращаясь к зеленоглазому лицу. Они стоят друг напротив друга, и Воронёнок смотрит несколько мгновений молча, внимательно, отпечатывая в памяти это мгновение.

Выдыхает легко, выпуская в воздух бледное облачко пара.

- Я тоже, Ясенец, - Наконец произносит он и улыбается, - И я всегда буду твоим другом. Обещаю.

Что бы ни случилось, как бы далеко не завели тебя твои демоны.
Ты всегда можешь на меня положиться.

So when you're feeling crazy and thing fall apart
Listen to your head, remember who you are
You're the one, you're the unbreakable heart

__ворон | 13 лун | сумрак

Подбел

Дата: Рассвет, 03-Дек-2018, 15:56 | Сообщение # 918

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 644

Призрак смотрит в глаза друга прямо, спокойной, по осеннему смиренно. Белена кажется прозрачным в предрассветных сумерках, словно нарисованный акварельным карандашом. Горло не сводят спазмы, но они скручивают душу – царевичу кажется, что его внутренности опутаны колючей проволокой, чьи шипы врезаются в мягкое тело и застывают в нем эбонитовыми сгустками.
Сумрачный вглядывается в черты родного лица до рези в глазах, стремиться запомнить мельчайшие детали. Страшно растерять… страшно забыть имена, события, взгляды.
Белена уже привык раз за разом повторять в своей голове «Мое имя – Белена. Я часть Сумрачного племени. Я живу среди елей, где воздух пропитан хвоей. Сейчас рассвет». Эта простая фраза часто помогала ему удержаться в реальности, уцепиться за нее когтями и зубами, не выпускать, не позволять раствориться в сновидениях и галлюцинациях…. Вот и сейчас знакомые слова всплывали перед внутренним взором обожженными буквами.

Не говори так, будто..

Будто – что? Белена не удерживает едкой, печальной, горькой ухмылки.

"Не говори так, будто уже знаешь, что будет дальше» - заканчивает беззвучно фразу друга, не роняя в холодный воздух ни единого слова.

Невесомая прохлада касается носа и оруженосец фыркает, недоуменно поводя ухом. Что это? Воспоминание из очень далекого детства – первый выход из детской, поляна, укрытая влажным снегом, холодный воздух, отец, братья и сестры… И все же Белена готов считать этот снег своим первым в жизни.
Зеркалит движение Вранолапого и тоже вскидывает голову, устремляя хрустальный взгляд в далекую серость небосклона. Смотрит на этих маленьких белых мух, что кружась, опускаются на землю и вдруг понимает, что до безысходности любит жизнь. Как печально, как бесконечно печально оказаться в ловушке собственного разума, что обманывает и толкает в ледяные объятия смерти того, что так любит красоту этого мира, кому так нравится вдыхать воздух, стоя напротив своего лучшего друга.
Белена опускает взгляд в тот момент, когда слышит голос Вороненка. Смотрит серьезно и печально, как важенка смотрит в дуло охотничьего ружья.

-И я ♪ - вторит еле слышно, не шевелясь, чувствует, как холодные хлопья снега касаются шерсти и тают, смешиваясь с солоноватой кровью.

Заставляет себя отвести взгляд, прервать зрительный контакт. Смотрит куда-то вдаль, за спину Вранолапого.
-Я слышу голоса ♪ - звучит до омерзительного повседневно, но сумрачный не привык плакать и ныть и даже страх не мешает ему сейчас держаться. Первый шок от неудавшегося суицида прошел и царевич смог взять себя в лапы, - давно. И порой я теряю память, не знаю, что делал и где был ♪ - сглатывает вязкую слюну, все еще рассматривая невидимый далекий горизонт.

Ворон

Дата: Закат, 11-Янв-2019, 17:04 | Сообщение # 919

сумрачный пёс

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 245

Пост за 3.12.2018

Некоторое время вокруг них лишь тихо падает первый снег. Вранолапый взглядом вгрызается в расплывчатый, подернутый белесой дымкой горизонт, будучи уже не в силах смотреть в печальные, туманные глаза своего друга. Ему до злости не нравится всё это странное настроение и смутное чувство чего-то неотвратимого, отчего по телу бегут колючие мурашки. Он хотел бы разрушить всё это, сделать вид, что ничего не было, но даже его ядрёной, радиоактивной злости не хватает на то, чтобы разогнать это хрупкое, невесомое и уязвимое. Возможно, какая-то частичка оруженосца знает, что это важно. Что этот момент нужно принять, запомнить и впитать в себя.

Даже если от чувства собственного бессилия хочется выть.

- Я слышу голоса. Давно, - Вранолапый прикусывает щеку изнутри и ощущает легкий металлический привкус. Давно, говорит Белена, и это словно звенящая пощечина, ведь он, дурак такой, хоть и видел, что с другом происходит что-то странное, не пытался узнать, - И порой я теряю память, не знаю, что делал и где был.

Вранолапый вновь переводит взгляд на соплеменника, разглядывает тонкий профиль, и в голове жужжит мысль: что его так поломало? Отчего с ним это происходит? Неужели с самого рождения в нём прорастало зерно этого тихого, вязкого безумия? Или случилось что-то, что синеглазый упустил, о чем он вовсе не знает?

Как его спасти?

- Ты не должен справляться с этим в одиночку, - земля под когтями твердая и холодная, обжигающая огрубевшие подушечки, - Больше не скрывайся от нас. От меня. Когда ты рядом с кем-то, то тебе смогут помочь.

Но Вранолапый понимает, что сам не может быть рядом постоянно. У него есть изнуряющие тренировки с Бушующим, после которых приходится как минимум день зализывать раны и приходить в себя, их разделяют патрули и охота, и спонтанные прогулки, и еще много всяких мелочей. Невозможно всегда находиться рядом, как пёс на привязи, но если Белена будет постоянно занимать себя чем-нибудь, будет в компании других соплеменников, то, возможно, он не шагнет вновь с обрыва. А если и шагнет, то рядом окажется тот, кто поймает.

Оруженосец выдыхает, двигаясь с места в сторону леса, задерживается взглядом на соплеменнике и кивает на медленно покрывающиеся белизной ряды сосен.  

- Пойдем?

Они придумают что-нибудь.
Нельзя допустить, чтобы Белена вновь вообразил, будто умеет летать.

»вжух

So when you're feeling crazy and thing fall apart
Listen to your head, remember who you are
You're the one, you're the unbreakable heart

__ворон | 13 лун | сумрак

Подбел

Дата: Ночь, 13-Янв-2019, 09:41 | Сообщение # 920

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 644

Белене кажется, что они стоят тут так долго, что пальцы уже приросли к промерзшей, покрывающейся белой пеленой, земле. Чтобы переубедить себя в этом он даже приподнимает одну лапу, медленно выпуская и втягивая когти, и после этой нехитрой зарядки ставит ее обратно, прикасаясь уже огрубевшей кожей к снегу.

Глаза болят из-за того, что оруженосец слишком внимательно вглядывается в бесконечность небосклона, голова немного кружится, юноша спиной ощущает пропасть позади себя, пропасть в душе. Призрак еле заметно шевелится, передергивает плечами, касается хвостом земли, чтобы через секунду поднять его повыше – не хочется намочить шелковистую шерсть.

Слушает Вранолапого, не глядя в его глаза.

Все существо царевича уже насквозь пропиталось трагизмом ситуации, и будет ложью сказать, что чувственная натура сумрачного не упивалась этим. Правда, Ясенцу всегда нравилось контролировать театральный трагизм вокруг, а сейчас этого самого контроля не было совершенно.

Ты не должен справляться с этим в одиночку

Скользит взглядом по лицу друга, неопределенно дергая ухом. Если честно, Белена вообще не представлял с чем ему нужно справляться. Было ясно, что предотвращать можно только последствия, но никак не причины этого ядовитого, туманного сумасшествия.

Больше не скрывайся от нас. От меня.

Юноша мягко, немного виновато, улыбается, прикрывая на мгновение веки, а после кивает, послушно, даже как-то покорно. Сам прекрасно знает, что выполнить обещание не удастся, ведь он не замечает, когда начинается темнота. А приходить к друзьям после провалов в памяти и рассказывать… зачем? Лишние переживания для них, да и для него тоже. Но не пообещать призрак не может, слишком уж взволнованные и потемневшие глаза у Вороненка.

Когда ты рядом с кем-то, то тебе смогут помочь.

И снова безмолвный кивок после медленно погасшей улыбки. Быть постоянно рядом с кем-то ужасно сложно. У всех свои обязанности, тренировки, занятия. Никто не нанимался в няньки припадочному юнцу. Да и признаться, последнее время Белене нравилось бывать одному. Он тренировался, закрепляя все то, что вложил в его голову Тис, готовился к посвящению, что было не за горами, оттачивал навыки охоты и боя, пусть даже и с невидимым соперником. Эти часы, проведенные в хрустальной, обманчиво нежной, тишине родных территорий, делить с кем-то эгоистично не хотелось.

Но все это – лишь мысли призрака, Вороненку он их не сообщает. Для друга – послушный кивок, полное согласие к сотрудничеству.

Двое стоят на обрыве, и оба понимают, что этот разговор вполне себе может оказаться последним. Ясенец гонит от себя тени подобных размышлений, смотрит в сапфировые глаза Вороненка и улыбается ему.

Все будет хорошо, все будет так, как должно быть.

-Спасибо ♪ - в голосе спокойствие и тепло. Даже будучи любителем трагедий, Белена не хочет сейчас нагнетать. Он применяет весь свой актерский талант, чтобы казаться расслабленным, посветлевшим, умиротворенным.

-Погода портится ♪ - серый прислушивается к завыванию ветра и ежится. Мороз и правда стал сильнее за то время, пока они тут общались, - пойдем.

Ступает по следам Вороненка, ни разу не обернувшись на разинувший свою темную пасть обрыв.

-сосновый бор-

Сообщение отредактировал Белена - Ночь, 13-Янв-2019, 09:43

Иван-чай

Дата: День, 07-Мар-2019, 13:49 | Сообщение # 921

каркнул Ворон: «Nevermore!»

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 288

-поляна маков-

Одно из любимейших мест Тенекрада - обрыв. Он любил стоять тут один, задумчиво глядя в даль. Еще будучи оруженосцем частенько удирал сюда, за что потом, неизменно получал. Это же опасное место, но Хит никогда не был идиотом и вел себя тут осторожно. Вот и сейчас воитель выходит из леса и останавливается, полной грудью вдыхая свежий воздух. Красота. И тишина, нарушаемая лишь его тихим дыханием.
Черно-белый делает несколько бесшумных шагов и замирает. Неподалеку он видит голубя, самого что ни на есть настоящего. Может птица и не особо жирная, но живая и вполне съедобная. Тенекрад ни за что не упустит добычу. На обрыве было удивительно легко охотиться. Патрули приходили сюда не часто и дичь была не пуганная. Это облегчало задачу. Обычно герцог не искал легких путей, но уйти сейчас - преступление.
Черно-серый подкрадывается, буквально слившись с землей. Ни одна снежинка не хрустит под его лапами, взгляд нацелен на голубя, который что-то озабоченно выискивает в снегу. Дурачок, ну что там может быть?
На расстоянии двух хвостов воитель стрелой срывается с места. Птица взлетает, но подняться в воздух не успевает, сильные длинные лапы с крючковатыми когтями прерывают ее движение. Один укус и рот наполняется соленой кровью. Тенекрад жмурится и улыбается окровавленными губами.
Один есть. Можно идти дальше.

-дальше-

In vino v e r i t a s

in aqua sanitas

Подбел

Дата: День, 28-Мар-2019, 17:04 | Сообщение # 922

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 644

-маковая поляна-

Ноги сами принесли его сюда, на обрыв. Белена не хотел идти в это место, не планировал, думал свернуть от маковой поляны куда-нибудь в другую сторону, но оскаленная пропасть манила и звала.

Всегда.

Оруженосец движется медленно, скупо. Эмоциональный подъем, взлет чувств и ощущений - все осталось где-то возле лагеря, повисло там облаками дыма, из которого был соткан сам Белена. До обрыва добралась телесная оболочка, заключающая в себе беспричинную, неконтролируемую боль, разукрашенную тонкими серебристыми змейками страха и сомнений, присыпанную стеклянными осколками больной, неуместной надежды. Надежды на жизнь, полноценную, наполненную любовью и счастьем. Обычную такую жизнь, доступную многим. Многим, но не ему.

Юноша щурится, прислушиваясь. Он пришел на охоту, но желание принести племени пользу медленно умирало, шипя, как раскаленные угли залитого костра. Царевич видел там, на краю обрыва, два силуэта - свой собственный, почти прозрачный, акварельный, и Вороненка - чернильно-резкий, жаркий, объятый темным пламенем. Они стояли там, глядя вдаль и беззвучно разговаривали. Белена помнил каждое слово и каждый жест, несмотря на то, что вспоминать ему было почти физически сложно и больно. Все, что становилось прошлым, мутнело и гасло с каждым днем все сильнее. Серый боялся однажды потерять таким образом и себя.

Юноша подходит ближе к краю, безмятежно и расслаблено внешне. Но внутри все сжималось стальной проволокой, желудок сводило спазмами. Он не знал, чем закончится поход к краю обрыва, но одно осознавал четко - летать, пока что, ему не очень хочется.

Находящийся в постоянной борьбе с самим собой, Белена частенько проигрывал эти мысленные битвы. Он уступал своему внутреннему голосу и силой воли, и красноречием, и упрямством. Любовь к жизни, к друзьям и к племени в целом увы, не всегда выручала и вытягивала обратно на поверхность того, кто уже почти по уши погряз в собственном демоническом болоте.

Белена замирает и неуверенно смотрит вниз. Высоко... так высоко, что захватывает дух, а в глазах щипет от попытки рассмотреть бескрайние дали сумрачных земель.

Зря он пришел сюда один. Зря вообще вышел из лагеря.

Царевич медленно закрывает глаза и до дрожи вдыхает сладкий запах. Пахнет весной, влагой и теплой древесиной. Пахнет жизнью и скорым солнцем, еще нераспустившимися цветами, тягучими, как патока, сумерками и короткими, непроглядными ночами. Пахнет будущим, которого у серого никогда не было и которое он не сумеет насильно построить. Разве можно обмануть собственную судьбу?

Еще в детстве Ясенец мечтал о крыльях и о полетах. Он хотел коснуться небосвода и был согласен на уродливые шрамы на спине, как в той сказке, неясно кем придуманной. Лишь со временем оруженосец понял, кто коты могут летать только вниз.

Дыхание становится совсем легким, поверхностным, невесомым. Кажется, еще чуть чуть и Белена растает, точно чей-то вымысел.

Шаг.

Ветер бьет в лицо, но глаза закрыты крепко. В ушах свист, а с губ срывается хрипловатый, почти безумный смех.

Вверх, вверх! Быстрее!

Белена закидывает голову, распахивая глаза и смотрит в небо. Нет, он не шагнул вниз, остался на самой кромке в неприятной близости от смертоносной пропасти. Однако ощущение полета на секунду вдруг сделалось таким реальным..! От этого самообмана хочется плакать, но сумрачный не позволяет себе подобного. Он лишь закусывает губу до крови, так сильно, чтобы пепел шерсти намок и потемнел. После наклонятся, отступая от края на пару шагов. Он словно кланяется, то ли бездне над головой то ли бездне под ногами. Губы касаются снега, юнец слизывает несколько острых белых кристаллов, оставляя и тут свой кровавый след. Дурной ритуал, в нем есть что-то унизительное и болезненное, неправильное, но Белена не останавливает своих театральных порывов.

Серый призрак идет обратно к лесу, даже не пытаясь высмотреть вокруг добычу. Кажется, сегодня он охотится не за дичью, а за самим собой.

-хотелось бы смерть но нет -
-дальше-

Кромешник

Дата: Сумерки, 08-Июн-2019, 09:08 | Сообщение # 923

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2340

вековой лес

Где-то в груди зреет легкий и немного нервный смех, когда взгляд упирается в обрывок земли, вгрызающийся в чуть подпалённый бледнеющим багрянцем небесной свод. Ну здравствуй, моя юность, до чего ты прекрасна.

Здесь для него будто бы навечно пахнет окровавленным снегом. Лисой. Страхом. Пахнет ментолом и чистотой. Больной улыбкой, подаренной ему безвозмездно. Пахнет весенней влажной пылью. Пахнет летом и матерью, и её беззвучным предсмертным криком, которого он не услышал.

Морок послушно бредет ближе к краю, застывая опасно близко, и ветер взъерошивает тонкими пальцами серебристую шерсть. Он смотрит на тихий хвойный океан, мерцающую змейку ручейка, утомленное небо, и садится, обвивая лапы хвостом. На мгновение кажется, что и справа кто-то сидит, что стоит немного наклониться вбок, и он коснется белоснежной шерсти, но Морок медленно поворачивается в каком-то странном необъяснимом порыве — и рядом, конечно же, нет никого. Только в груди тупо и натянуто саднит.

Но ты останешься здесь, как, впрочем, и всегда, ангел, застывший на пороге зимы, пролетев и через мою жизнь непостижимо и грустно. Ангел, что однажды ошибся и небом, и местом, и мной.

Дурацкая мята, дурацкий вечер, дурацкий сентиментальный дед. Хочется уйти отсюда и хочется остаться, хочется вниз и хочется вверх, хочется чтобы не хотелось. Не думалось, не болелось.

Произошедшее за последний день, — дни? Время обходится с ним, как недобросовестная куртизанка, — размытыми образами плавает в сознании, как медузы где-нибудь в подводных просторах южных морей, иногда проплывая слишком близко к нарывам и обжигая электричеством. Морок мимолетно облизывает губы, когда на них мерещится металлический привкус, выдыхает, чуть откидывая голову назад и прикрывая сухие глаза.

Дышит.

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Мёд

Дата: Сумерки, 08-Июн-2019, 11:28 | Сообщение # 924

золоmиmся сумрαк оm αнгеловα крылα

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 581

3/20
вековой лес

Она еще издали видит застывшую фигуру Морока. Точеный металл, статуэтка сидящего на краю обрыва в изящном изгибе кота; Трель подходит на невесомых лапах, осторожно, тихо. Птичка не боится потревожить предводителя, но боится спугнуть... что-то. Атмосферу, воспоминания, флешбек, волной захлестнувший Кромешника? Мысли ее начинают путаться под воздействием мяты. Сейчас они оба — пьяные дураки, опасно, опасно, но вся их жизнь — сплошная опасность.

Уже не страшно.

Ветер прохладным порывом ерошит пух на торчащих острых лопатках, принося нежный молочно-мятный запах Трели прямо к предводителю. Теперь он знает о ее присутствии; смысла стоять в десяти метрах от него, замерев, уже нет. Так что она делает шаг, потом еще один, мягко, вкрадчиво, в итоге оказываясь справа от Морока и усаживаясь рядом.

Не белоснежная шерсть, но в темном мареве сумерек — не все ли равно?
Картинка перед глазами смазывается незасохшей краской, дает потеки вниз. Птичка поворачивает морду к Мороку, наблюдая линию его профиля, полуприкрытые веки и малахитовые камни, спрятанные под ними — ресницами потушены блики от звезд. Хотя в Кромешнике звезд куда больше, чем видно сейчас на еще светлом, сумеречном небе. Крошево звезд у него в шерсти, на радужках затуманенных мятным дурманом глаз, а в расширенных чужих зрачках — всепоглощающий мрак. И неизвестно, откуда Морок его берет — вытягивает ли снаружи, подпитывает ли эту бездну в глазах из собственных, личных запасов? Изнутри.

Вопреки всем опасностям, близости к краю и близости к не совсем трезвому Мороку, который может запросто — и очень горячо и символично, — укусить в шею, вроде как в порядке вещей.. он чертовски красив. Будь Трель художником, непременно бы прошептала восхищенное "замри" и зарисовала бы предводителя мягкой акварелью, превратив в этюд. Будь фотографом — щелкала бы без остановки. Сейчас, когда на фоне догорают остатки прошедшего дня, Кромешник красив. Каждая шерстинка, каждый шрам, каждый вздох — оплот воспоминаний, и иной раз трели кажется, что все они целиком только из воспоминаний и сотканы, и ничего в них личного нет, только вобранное в себя чужое, присвоенная себе очаровательная, сладкая боль.

Они — книги о войне, книги о смерти и разрухе в головах и сердцах, а нынешнее поколение — книжные дети. Для них все это стало лишь буковками на фоне чистых страниц, а для Трели и Морока — было явью.
Вот тебе и сны, выползшие наружу.

— Кромешник, — так — привычнее всего. Всегда.

Она не знает зачем, но роняет это тихое обращение, как каплю холодной воды на чужую голову, отрезвляюще. Тишина дает трещину. Если ее не трогать, то она так и останется в воздухе, но если сделать хоть еще один удар, звенящим стеклом осыпется вниз. Право выбора она оставляет предводителю. Как-никак, она в этой игре всего лишь преданный вассал.

[indent]я любовь эту буду теплить и вынашивать так, чтоб она разрослась во мне деревом
чтобы кончики пальцев стали ею окрашены
и чтобы её во мне — немерено[/indent]

х падь|медовый
х двенадцать
х сумрачный ангел

Кромешник

Дата: Сумерки, 08-Июн-2019, 13:08 | Сообщение # 925

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2340

Ему комфортно сидеть здесь, на краю, укутавшись в уединение и сгущающийся полумрак, слушая только тихие песни темнолесья, что поются там, внизу, и свое сердцебиение, ровное, отчетливое, размеренное. Тук-тук, тук-тук. Ему так редко удается побыть одному, и подобные мгновения — на вес золота, но он чувствует только тихое равнодушие, когда ощущает, как за спиной из мглистых сумерек появляется кто-то еще. Просто по привычке завинчивает гаечки, предусмотрительно держит пальцы над нитями самоконтроля — вот только пальцы предательски подрагивают, и Морок тихо проклинает мигрень и мяту.

Ветер в прохладных ладонях приносит знакомый запах: птичий пух, соломенные гнёздышки, топленое молоко — она пахнет ребенком, птенчиком, сколько бы лун ей ни было. И какой-то противоестественной, дурной ноткой примешивается сладкая мята. Прекрасно, ему не хватало только хмельной воительницы рядом. Тр-рел-ль, что ты делаешь? Трель ступает вперед мягко и бесшумно, но Мороку не нужно слышать — он чувствует каждый её осторожный шаг, не шевелится, не открывает глаз и не поворачивается, лишь про себя просит непонятно кого: только не справа. Только не справа. Только не справа, — повторяет как мантру, как заклятье.

А она все равно садится справа. Внутри взвинчивается темным пламенем острый протест, опаляет веки изнутри, расползается внутри какой-то ядовитой дрянью, желчью подступая к языку. И...

К черту.

К черту, действительно, какая теперь разница, какой смысл цепляться за прошлое с той же силой, с какой пытался его удержать? Какой смысл злиться на эти глупости, как какой-нибудь эмоциональный подросток, тебе не же пятнадцать лун, Морок, и даже не двадцать. Какая разница, ведь никто и ничто не заменит прошедшего. Зачем нужны эти глупые сантименты, зачем ловить призраков, которые все равно уходят сквозь пальцы, как лунный свет?

Тем более, когда ты сам всё испортил.

— Кромешник.

Тишина крошится, хрусталем осыпаясь под лапы. Всё это время Морок ощущал её взгляд, но будто через стеклянную стену, и Трель была где-то далеко, несмотря на то, что их шерсть почти соприкасалась, и казалась скорее кусочком воспаленной фантазии, которая сама себе придумала кого-то в компанию. Но старое имя пулей пробивается сквозь стеклянный занавес, не попадая, впрочем, в него самого — свистит у самого уха — и улетает дальше, на восток, откуда приходит ночь.

— Трель, — Вот и познакомились. Он произносит её имя, едва заметно растягивая мягкую "л", глядя на то, как большая темная птица пролетает над остроконечными хвойными верхушками, тая в сумеречном горизонте. И наконец переводит взгляд на неё — не режущий и не проникновенный, как обычно — туманный, мглистый, недоступный. Таким не заглянуть в душу, не прочитать чувств и мыслей, но и сквозь него не пробраться — можно только заблудиться, как в густом, вязком болотном тумане. И кажется, что он смотрит на Трель, но не видит, или видит сразу целиком, как образ, а не живое существо. Словно перед ним уже — воспоминание. Та самая книжка, которую ему даже не нужно открывать, потому что он и так помнит, что внутри.

И зачем ты пришла? И не поймешь, то ли ему действительно интересно, то ли он уже понимает, что это было плохой идеей. Вот что ему с ней делать, когда он в таком раздрае? Они друг другу не друзья, не любовники, даже не наставник-ученик. Соплеменники, друзья детства. Ну, как с Топью... были. От такого сравнения хочется то ли криво усмехнуться, то ли впиться когтями в землю, потому что в сознании липкой черной змеей уже ползет жуткая и неприятная мысль: сколько их таких, верных работящих Топей, которые тайно нарушают закон? А вдруг Трель тоже?..

Нет. Он знает, что нет. И все равно отворачивается, вновь блуждая взглядом по лесу, не желая всматриваться в бледную зелень её глаз. Не желая признавать, что он никому, никому не доверяет, кроме одного-единственного существа, в котором всегда будет уверен на сто процентов, не желая, чтобы Трель поняла, что он не доверяет и ей, несмотря на... всё.

Не мы такие — жизнь такая.

— Сколько еще? — И он спрашивает, негромко и глухо — не столько у Трели, сколько у этого леса, окутанного тенями, этого безразличного неба с влажными проблесками первых звёзд, — Сколько еще нужно будет... этого? Чтобы больше не повторялось?

Если ему скажут — еще десять, сто, тысячу, две тысячи раз — он покорится и запачкает и свои, и змееустовы лапы столько, сколько будет нужно.

Но ему никто не ответит на эти вопросы.

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Мёд

Дата: Сумерки, 08-Июн-2019, 18:56 | Сообщение # 926

золоmиmся сумрαк оm αнгеловα крылα

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 581

4/20

Их диалог — обрывки рваных фраз, но начинается все с имен. У Сумрачных вообще в привычку вошло вместо приветствия просто произносить чужое имя; тихо, громко, вкладывая в тональности голоса отношение к собеседнику. Скучное "здравствуй" меняется на странное "Кромешник". "Трель". Как-будто повторяют, чтобы не забыть — хотя прекрасно знают, как и кого зовут.

Вот и познакомились, взаправду.

У Морока взгляд мутный, непонятный, мрак плещется в зрачках и потеками чернил сползает на радужки, мутит воду, пачкает малахит, лишь бы помешать разглядеть что-то, спрятанное в глубине его сознания. Трель особо и не пытается, но пару секунд смотрит глаза-в-глаза, пока предводитель не отводит взгляд. Она чувствует — интуитивно, безосновательно, — что в голове у Морока отрава из плохих мыслей и горькое смятение, но не берется лезть глубже и выяснять реальное положение дел, потому что знает, что все равно не докопается. У каждого встречного — своя отрава в сознании, у кого-то больше, у кого-то меньше.

Отрава Морока преследует его очень, очень давно.

Воительница облизывает пересохшие губы.
Можно ли требовать от соплеменников доверия, но не доверять никому в ответ? Предводитель живет, как в собственном королевстве — множество верных вассалов, готовых и меч и голову положить на поле боя во славу короны. Те же самые вассалы, впрочем, могут и убить — в любую секунду. Это очень сложно, хорошо, что Трели не приходится особо заморачиваться с этим. Она доверяет всем и одновременно не доверяет никому, даже самой себе. Так что смысла в эти пляски с драгоценным доверием играть особо нет —верь, не верь, в самой конечной точке ты всегда будешь один.

— Сколько еще?

Трель, встрепенувшись, склоняет голову набок, внимательно рассматривая Морока, пытаясь уловить что-то помимо самих слов и интонации, отдающей горькой полынью.

— Сколько еще нужно будет... этого? Чтобы больше не повторялось?

Птичка вздыхает и мнется. Она знает, что Кромешнику не нужен от нее ответ; но мысли, стаей взбудораженных мошек зароившиеся в голове, не дадут ей сидеть и молчать, глядя на темное-темное дно обрыва или на дно всепоглощающего космоса, усеянного сахарной крошкой Млечного пути.
Она правда не знает. Нет третьего глаза во лбу; не может точно сказать, как долго будут продолжаться измены, предательства, нарушения и казни, казни, казни. Топь просто любил, но любил не ту; сердцу, как говорится, не прикажешь. И можно ли приказывать чужим сердцам? Каждый решает для себя все сам. А потом — принимает последствия своих решений. И стоит ли мешать кровь с грязью, отравляя единый сумрачный организм, в который они все входят, как косточки в скелет, изнутри. Дело идеологии, воспитания, личных убеждений. И Трель не знает, возможно ли сделать так, чтобы их дети — их книжные дети, не знавшие битв, — не напарывались на те же острые пики, не ранили о них свои души. Чтобы им не приходилось — казнить друзей.

В любом случае, она точно знает: если не выйдет, то они сами научатся на своих ошибках.

— Всё повторяется, — просто с разной частотой. Поэтому для многих в их жизни все моменты можно считать уникальными — нигде больше не встретишь таких взглядов, таких слов, таких закатов. Для вас они будут неповторимы, но вероятность того, что когда-нибудь, в далеком-далеком будущем это случится еще раз, но уже не с вами — есть. Как и та, что в древности все это уже случалось, — но с каждым разом все меньше, — если говорить о казнях.

Все-таки что-то да откладывается в головах у Сумрачных, как-никак. Дети, присутствовавшие на казни — Трель хмурится, вспоминая сей факт, — запомнят, что бывает в подобных случаях. Поэтому, когда решат перейти границы дозволенного, то остановятся и подумают. А это уже лучше, чем ничего, верно?

Кромешник

Дата: Сумерки, 08-Июн-2019, 20:19 | Сообщение # 927

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2340

Он сам не знает, зачем задает вопросы, на которых никто не даст точного ответа — а неточный он знает и сам:

— Всё повторяется.

Да, всё повторяется. Со временем угасают и становятся золою ужас и злоба, плоть и страданье, лживость и боль, и жестокость, боги и жертвы — угасают, чтобы когда-нибудь вновь восстать фениксом из пепла. И он, и Трель, и все остальные тоже угаснут когда-нибудь, чтобы повториться, может, через несколько тысяч лет, или через год, в какой-нибудь другой вселенной, в другом теле, в другом времени. Всё повторяется, и в этом их самое большое счастье и несчастье.

Веснушка — Сосновая. Повезло ли ей получить свой второй шанс так быстро — или боги сыграли злую шутку? Как долго в девчонке будут видеть её мать, а не её саму?

Когда-нибудь Сумрак вновь падет, и вновь будет гореть пламя революции. Когда-нибудь Сумрак исчезнет совсем, чтобы возникнуть вновь, старые боги умрут, появятся новые, и новые Змееусты и Кромешники все так же будут пачкать лапы чужой и своей кровью во имя нового, прекрасного мира. Был ли на свете хоть один тиран, который не делал бы то, что делал, во благо своей родины? Только благие намерения, высшая цель, великая мечта.
И никто и никогда не создаст утопию на земле. Всё будет повторяться.

Морок молчит, путается взглядом в посиневшей хвое, в подлунном мире, что теряет свои привычные цвета и очертания с приходом тьмы. Ломтик луны, бледный, молочный, висит где-то на краю недозрелым плодом, и сумрачному вдруг кажется, будто он слышит, как где-то вдали одинокий белоснежный волк закидывает голову и протяжно, пронзительно воет. Или не кажется?

— Зачем ты здесь?

Он не понимает, надо ли ей что-то от него, или ей просто скучно, зачем она слушает его бессмысленные вопросы, обращенные в никуда. Она волновалась за него? Боялась, что пропитавшийся мятой безумный король натворит что-то необратимое здесь, в метрах над острыми камнями? Но тогда зачем сама разжевывала сладко-терпкие листочки дурман-травы? Если бы он хотел что-то сделать, его бы никто не остановил. И его вдруг иррационально злит всё это: что всегда находится какая-нибудь наивная светлая душа, что утягивается за ним верным хвостиком из благих намерений или вовсе просто так. Потому что Морок прекрасно знает, как действует на чужое сознание: именно как морок, темная болезнь, как мята, дурман — он может творить сколько угодно ужасов, сколько угодно делать больно, сколько угодно сходить с ума, а ему все равно будут преданно разглядывать в глаза, восхищаться, тянуться, обжигаться. Поэтому он и держится от большинства на почтительном расстоянии — он осознает свою силу, но даже это осознание не мешает ему иногда ошибаться, заигрываться, переходить черту. Однажды он уже ошибся — и случайно прожег сумрачное клеймо своим собственным. Отравил и испачкал то, что что больше всего хотел уберечь и сохранить.

Это не действует только на Змееуста. В его лапах усмиряется безумие, исчезает отрава, бессильна магия. В его лапах, жестоких и не знающих нежности, как ни странно, Морок чувствует себя безопаснее всего.

Он впивается когтями в землю, сжимает челюсти, поворачивается и смотрит на соплеменницу тяжелым, темным взглядом — свинцовый малахит.

— Что тебе нужно? Если ты думала, что я с собой что-то сделаю, то ты напрасно волнуешься, мне не нужна спасательница, я сам себя прекрасно спасаю, — Как и всегда. Не от физической опасности, но от своей собственной, что сидит там, внутри, в потёмках — он всегда спасал себя сам, укрощал бесов, потому что там другой не разберется, черт ногу сломит. Морок чуть кривит губы, словно ему становится противно, и не может остановиться, плюется тихим ядом, — Я не нуждаюсь в присмотре. Или тебе одиноко, Трель? Грустно без Мушки? — Ай, Морок, прекращай... — У тебя же вообще никого нет, кроме абстрактного племени. Тебе этого достаточно? — По твоей философии — должно быть достаточно, вот только в жизни всё оказывается несколько сложнее, и каждому нужен... кто-то. О ком думаешь, когда говорят "Сумрак", кого защищаешь, на кого хотел бы смотреть перед смертью. Кромешник суживает глаза, слегка наклоняясь ближе, — У тебя же даже никого никогда не было, бедная маленькая работящая птичка. Выдающаяся самоотверженность. Мне нужно тебя похвалить? — скалится-улыбается, прихватывая лапой её за загривок, пропуская меж когтей по-детски мягкую шерстку, чуть впиваясь в кожу — и тихо шипит в лицо, — Молодетс-с.

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Мёд

Дата: Сумерки, 08-Июн-2019, 21:19 | Сообщение # 928

золоmиmся сумрαк оm αнгеловα крылα

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 581

5/20

На ее слова не следует логичного, связного ответа; их диалог похож на отрывочный бред сумасшедшего, или невнятное бормотание во сне, впрочем, она не пришла сюда говорить. И да, после сердечных приступов и прочего случившегося с Мороком дерьма — она беспокоится. Трель не берется больше нарушать тишину, которая и так уже трижды нарушена, а просто задирает морду вверх и ещё раз — очередной, — смотрит на звёзды. Сумерки густеют, густеют, темнеет засыхающая гуашь. Скоро черней станут, чем их расширенные зрачки, глубже, чем дыры в сознании. Трель чувствует лишь лёгкую поволоку тумана на просторах своего здравого рассудка, так что хмельной или одурманенный ее назвать трудно. Путаются мысли, да настроение меланхоличное, не более. Ее трудно назвать пьяной, но можно сказать, что она немного смелее, чем обычно. Поэтому ли сидит здесь, рядом с одним из самых опаснейших чудовищ на свете? Тянет руки, не то чтобы в попытке приручить, но в желании показать — вот, кусай, я абсолютно безобидна.

А оно кусает.
Глупая, глупая милая Трель. Знала же, что все этим кончится.
И не стоило ли изначально свернуть в лагерь?

— Я не нуждаюсь в присмотре, — воительница послушно склоняет голову вниз, отворачиваясь от звёзд и устремляя взгляд к обрыву; не смеет поднять глаз на Кромешника, зная, что обожжется. Ну да, конечно, у нас все в племени такие гордые. Все сами за себя. Прекрасно, прекрасно справляются. Птичка порывается было встать и уйти, не возражая, но Морок продолжает говорить, и говорить так, что ее накрывает иррациональная паника.

— Или тебе одиноко, Трель?

— Г р у с т н о б е з М у ш к и ?

Твою мать, Кромешник, какой же ты больной ублюдок.

Страх смерти захлёстывает ее с головой, ей хочется кричать на весь лес и плакать в четыре ручья горячих соленых слез, но она застывает в немом ужасе, не в силах больше поднять глаза на Морока, буквально пригвоздив взгляд к обрыву. Расширенные зрачки сужаются до тонких щелок. И если предводитель сейчас говорит ей о том, что никого у нее в самом-то деле и нет, то он и прав, и нет. У нее есть Звонкоголосый и Искролапая, есть очень странные отношения с Шафраном, отцом этих детей; есть Замухрышка, есть её дети, кромешниковы дети. Но ни на кого из них перед смертью смотреть не хочется. Трель не готова была бы смотреть даже на эту серую полосатую рожу перед смертью, если только смерть не наступит как раз от действий Морока. Сердцу не прикажешь, и голове, как оказалось, тоже — воспалённый разум мечется в панике, заставляя тело сводить мышцы в судорогах, а оцепенелый взгляд приковать к земле.

— Мне нужно тебя похвалить? — чувствует покалывание от чужих когтей в затылке, когда ее морду насильно поднимают, притягивают к себе; шерсть на загривке встаёт дыбом, так, будто она лицом к лицу с ядовитой, смертельно опасной змеёй. Впрочем, недалеко от правды. Морок Звёзд очарователен в своем безумии, но такое нравится только совсем отбитым извращенцам, а маленькую пташку-Трель — пугает.

— Молодетс-с, — когда предводитель оказывается в сантиметрах от ее морды, отчаяние и ужас достигают своего пика, и рефлексы срабатывают мгновенно. Трель рывком подаётся вперёд; в фильмах такой момент закончился бы страстным поцелуем, но в их реальности все куда менее сказочно — она кусает Морока за нос, а после, когда хватка чужой лапы на ее загривке ослабевает, выворачивается и сразу же вскакивает на все четыре. Взгляд — мешанина страха и непонимания. Росчерки узких зрачков ловят чужой взгляд мимолётно.

— Прости, — ничего не сделала, но все равно извиняется. Да, саднить нос будет долго, но гораздо дольше будет теперь затягиваться ее душевная рана, старый рубец от которой только что вновь вспорол Морок. Как только извинение звучит в воздухе, кошка разворачивается и убегает прочь, попутно пытаясь унять дрожь в лапах.

Не стоило ей приходить.

вековой лес

Кромешник

Дата: Ночь, 09-Июн-2019, 04:16 | Сообщение # 929

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2340

Вспышка.

При всей молниеносной реакции Морока, притупленной сейчас действием мяты, он бы не успел отстраниться от её укуса — и нос пронзает обжигающей вспышкой боли, но он даже не чувствует её сначала, только какое-то нелепое, почти детское удивление. Его укусили за нос. Взяли и укусили. Да, Морок, так бывает, когда лезешь своим не любопытным, но вредным носом в чужие души, и острым языком тревожишь старые язвы и нарывы.

Он неосознанно касается лапой саднящей переносицы, ощущая что-то теплое и липкое, смотрит непонимающе на темные капельки крови и поднимает взгляд на Трель — изображение слегка дрожит, туманится, но теперь он отчетливо видит выражение в бледно-зеленых испуганных детских глазах, впервые так отчетливо за весь вечер. Бац — и перед ним уже не абстрактная соплеменница, не книжка, не образ — а цельное живое существо, Трель, та самая, трудолюбивая и верная, у которой есть свои страхи и свои чувства. В которые он мгновениями ранее так легко и бессовестно плюнул ядом.

Боль отрезвляет.

— Прости, — А?

Она убегает прочь, взъерошенная и напуганная птичка, а Морок снова чувствует в груди хриплый надрывный смех — что-то часто его тянет смеяться в последнее время. И в этот раз почти беззвучно, только плечи дрожат, и шумные, судорожные вдохи-выдохи вылетают в прохладный ночной воздух.

Какая же ты мразь. У него ведь толком не было ни причин, ни желания причинять Трели боль — просто она попалась под горячую больную лапу, такая доверчивая, еще одна из тех, которые наивно предлагают свое плечо другим, открывают душу. И эта дурнинка внутри него, ядовитая, темная, мерзкая, грязная, жадная до чужой боли, эгоистичная, вылезает и все портит. Мне плохо — будет плохо всем, кто окажется рядом. Потому что не надо лезть, не буди лихо, пока оно тихо, потому что лучше отдай свой свет тому, кто его оценит. Он же не просил её идти за ним. Он всего лишь хотел побыть один, переждать, пока внутри всё уляжется, но нет. Нет.

Сама виновата, шипит внутри потревоженная змея, но что-то тихо ей протестует. Его потерявшаяся совесть? Откуда вылезла?

Но это было просто нечестно. Всё равно, что ребёнка обидеть или избивать лежачего, или старика, или безрукого-безногого — Трель же не может защититься, ответить или хотя бы закрыться. У неё нет... барьеров, железных стен, защитных шипов, ответного яда. Просто маленькая певчая птичка перед хищной гадюкой.

Он неуравновешенный, ему нужно в изолятор.

Но... в кои-то веки ему не хочется оставлять всё на такой ноте. Обычно он так и делал — нагадит в душу, потом делает вид, что ничего не произошло, потом извиняется не словами, а каким-нибудь действием, или ему просто прощают всё без лишних трудностей за красивые глазки, потому что, ну, как устоять. И он не то что бы чувствует себя виноватым — у него уже очень давно притуплены все подобные эмоции — чувствует скорее... Ответственность? Напугал, довел девчонку чуть ли не до слёз, так сделай с этим что-нибудь.

Идти-не идти следом — Морок несколько мгновений колеблется, пока, наконец, тихо не чертыхается про себя. Ну что за нелепая ситуация. Легко утирает последние мазки крови, облизывает губы, на которых осталась металлическая соль, бросает последний взгляд на раскинувшийся перед ним тёмный, посеребренный лунным светом лес. Делает глубокий вдох и выдыхает медленно, разворачиваясь и ступая по следам соплеменницы.

вековой лес

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Смерч

Дата: День, 13-Июн-2019, 21:46 | Сообщение # 930

В танце с Тенью не сносить головы

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1052

-- Поляна маков

Тихая тень, мрачно сверкая небесно-голубыми глазами, вырвалась из плена ярко-красных цветов. Они прекрасны, спору нет. Но настолько же они опасны. Если долго в них всматриваться, то можно увидеть то, чего не должен. К примеру, огонь, реки крови, осколки своей разбитой души. Мало приятного, на самом деле. После такого приходится заново играть в паззлы и собираться себя по кусочкам, постоянно натыкаясь на заостренные углы. А после удивленным взглядом смотреть на многочисленные раны, что зализывать уже нет смысла. Тут потребуется хирургическое вмешательство, чтобы зашить распоротую грудную клетку, в которой ворохом копошатся уже жуки, посчитав живое тело съедобным трупом. И казалось, что больнее некуда, но твой личный врач начнет ковыряться пинцетом внутри, выворачивая наружу все секреты.

Твой большой сейф с многочисленными отсеками будет перевернут вверх дном, и окажется, что самый верный выход, прыгать. А куда: с обрыва или в пучину безумия - уже не важно. Исход всегда будет один.

Печальный.

Бросив хмурый взгляд в сторону, Вертихвостка переходит на бег. Зачем потребовалось делать большой круг, не ясно. Зачем же оттягивать момент? Страх? Но перед кем? Стыд? Но перед кем? Перед самой собой? Или же перед своим врачом?

А возможно ли вообще найти ответ на этот вопрос?

Вековой лес--

Закрой глаза и упади в пучину мрака,
Он примет в нежные объятия тебя,
Клинком острейшим обведя запястья.