Древо Тьмы - Игровые темы - Ролевая Коты-Воители Знамение Звезд

Древо Тьмы

Дата: Сумерки, 24-Апр-2010, 13:18 | Сообщение # 1

Группа: Удаленные

д е р е в о · о б ъ я в л е н и й

Гордость Сумрака — вековой дуб, раскинувший свои густые ветви над главной поляной, а его молчаливая тень укрывает почти весь лагерь. Этот исполин пережил великое множество поколений, о которых живущие сейчас коты даже не могут иметь представления. От игр несмышленых котят, до кровавых посвящений и казней — могучее дерево видело все, и помнит каждого, кто стоял на нем в роли предводителя и глашатая, а в подтверждение тому — следы когтей, что сохранились на одной из нижних ветвей, с которой те обращались к своему племени. У подножия дерева над поверхностью земли торчат бурые корни, сплетаясь в причудливые формы и образуя небольшие туннели и норки — раздолье для неугомонных котят. Хоть крона дерева и начинается относительно низко — забраться на него по неширокому стволу не так-то просто, поэтому королевы запрещают детям даже пытаться вскарабкаться хоть немногим выше. А вот чуть дальше от корней — просторная полянка, где во время собраний располагается само племя, чтобы выслушать объявления или присутствовать на церемонии посвящения. Древо Тьмы — не может не завораживать, а находясь рядом, в полной мере ощущаешь, что ты под защитой Теней.

д о з о р н а я · в е т в ь

Дозорная ветвь — название говорит само за себя, и если у вас возникло ощущение, что за Вами наблюдают — не переживайте, ведь так на самом деле и есть. Ежедневно дозорные сменяют друг друга на этом посту, ведь неизвестно, когда нарушитель рискнет пресечь установленный предками Закон. На этой ветви удобно находиться — широкая, прочная и крепкая, она выдержит и нескольких котов, в пределах разумного. В обязанности дозорного входит непосредственно охрана лагеря и бдение за безопасностью соплеменников. Уникально это место тем, что из-за высоты дуба, открывается отличный вид не только на каждый закоулок лагеря, но и на прилегающие окрестности. Дозор — ответственное и нужное задание, ровно, как и любой патруль, поэтому относиться к нему нужно соответствующе, и не расслабляться. Густая крона скрывает Сумрачного от посторонних глаз, а находиться здесь комфортно, ведь на ветви можно даже прилечь, без риска упасть вниз и серьезно покалечиться. А если все же решитесь отсюда спрыгнуть — легкими ушибами не отделаетесь: многочисленные переломы, после которых Вы переберетесь или на долгое время в целительскую, или сразу в палатку старейшин — если выжили, разумеется.

з о н а · о т д ы х а

Корневая система главного Сумрачного дуба настолько разрослась, что значительная часть его корней стала выбиваться на поверхность, и сейчас уже можно наблюдать настоящую игровую рекреацию для котят, которым, все же, следует быть осторожными во время шалостей. А что важнее — это замечательное место для отдыха после долгого ночного патруля или активной охоты, а может, Вы просто ищите, где спрятаться от назойливой жары? Под сплетениями шершавых корней можно уединиться и пообедать, временно абстрагироваться от компаний и подумать о великом, пока на вас не напала орава котят, прибежавших сюда за очередной порцией веселья. Недовольно ворча, можно перебраться немного дальше от корней, к зарослям папоротника и кустарникам, растущим рядом, листва которых скроет вашу уставшую душу от посторонних глаз. Конечно, это не одиночное ложе, здесь можно собираться с друзьями, а места точно хватит всем. А пройдя еще чуть дальше, вы кажетесь перед ручейком, часть которого пробегает именно здесь, так что все комфортные условия для досуга здесь созданы.

[bgcolor=#e2e3c5]Отсюда можно перейти в:
сердце сумрака | сумрачные казармы | колыбель мрака

Воробушек

Дата: Рассвет, 17-Июн-2019, 14:25 | Сообщение # 2746

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Облака светлеют и рассыпаются над верхушками елей; совсем скоро рассвет разгорится ярче, солнце выкарабкается из-за горизонта, врезываясь лучами в тьму, разрывая и разгоняя — день сменит ночь, но для них утро наступит позже, потому что лес укрывает своих детей от солнца. Миша немного боится, что Лунатик может сорваться вниз, но, посмотрев на чужое расслабленное, одухотворённое выражение, и сам успокаивается, проникаясь атмосферой робкого утра и нового витка истории, будто они наблюдают за тем, как после битвы расцветают на поле впитавшие в себя кровь цветы. Теперь городской знает вкус и запах рассветной росы, знает, как шепчется ветер в кронах и как начинают свои песни птицы, запоминает, что просыпаться от чужого голоса, вырываясь из кошмаров, — отдушина. Ему удается расслабиться, прижавшись виском к шершавой коре ствола, задумчиво всматриваясь в опускающийся тонкий туман, запутавшийся в хвое елей и проблесках сосен.

Хочется опять слушать далёкие сказки, которые мать бормотала чуть сонным голосом, а он прижимался к светлому боку, закрывая глаза и качаясь на волнах собственных мыслей: водили хороводы лесные феи, одинокий маленький принц поправлял запутавшиеся в золотой шерсти перья, кот-снотворец бродил, усыпанный маковой пыльцой по миру, закрывая уставшие глаза детям. Это породило его, но теперь стало доступно лишь в своих фантазиях; Миша поворачивает голову к сумрачному олененку и чуть заметно хмыкает, рассматривая, пока тот увлечен, похищен красотами природы. Хрупкий стан — пока ещё, светлые болотные глаза, в радужке которых шрамами-ожогами отпечатались болотные огни и лежащее под мхом золото, пылью кружащее у тонкого игольчатого зрачка, тонкие светлые полоски и серебрящиеся кисточки, в которых путается солнечный свет, блеклый и спокойный; Лунатик не выделялся на фоне соплеменников с первого взгляда, когда сидел в толпе, лишь его нервные движения и упрямые взгляды выбивали из привычной колеи, заставляя стремиться оказаться как можно ближе. Всегда выбирают недоступное, вот и Миша хотел дружить с тем, кто останется загадкой, как бы он не пытался разжечь ярче костер чужой души или вскрывать замки.

Его вообще тянуло к всему недоступному, дефицитному и любопытному, как бы больно не кололи шипы, защищающие заветный блестящий камешек. Было что-то в нем жадное до того, чтобы нарушать чужие запреты, обходить их стороной, принимая во внимание ровно настолько, чтобы не провалиться в ловушку, поставленную на границе доступного, тогда он будто вспоминал, что значит дышать полной грудью и улыбаться в безумном веселье ребенка. И даже этот подъем на дерево казался чем-то запретным для него, пусть раньше мальчишке приходилось прятаться с матерью в ветвях. Тогда она помогала ему, подталкивала и сверкала горящими глазами, шепча что-то неразборчивое; а сейчас Миша сделал все сам, переступив не только через вбитое в хребет «не смогу», но и дойдя до слова «доверие». Раскусив его, полукровка почувствовал горечь ответственности и сладость волнения.

Лунатик рядом чуть шевелится и твердо отвечает:
— Доберёмся, — Миша уверен, что этот следующий раз обязательно наступит, даже если пройдут долгие луны. Хотя бывший одиночка точно не станет тянуть — нетерпение горячо шевелится в нем, нашептывая: ему стоит идти вперёд, дальше в глубь чужой сути.

Миша глубоко вдыхает, расслабляется, придвигаясь чуть ближе к Лунатику, но не касаясь чужой шерсти. Голова клонится чуть на бок, но мальчишка замирает, хмыкает и даже как-то смущённо отводит взгляд. Когда-нибудь он сможет спокойно ложить голову на чужой плечо, не задумываясь о том, что крупная дрожь прошивает чужие лопатки.
— Я передумал, — бесшумно втягивает воздух в легкие, прикрывая глаза, — расскажи мне легенду, — про болотные огни, крики в ночи и глаза мертвецов, — или сказку.

У них же есть легенды или сказки? Мерный и тихий голос Лунатика подходит для таких историй, плетущий бесцветное полотно, загадочный, полный пряных оттенков и мурчащих нот. Миша вдруг представляет мерцающий снежный день, теплоту чужого бока и совсем маленького оленёнка, что впитывает в себя каждую черту Сумрака через сказки, вплетается в племя тонкой нитью, которую уже не выдернуть, как ни старайся. Поймет ли полукровка хоть что-то из чужого рассказа?

Он хочет надеяться: да, поймет.

Ведь тогда Миша сможет увидеть и других котов, увидеть Лунатика, будто через сказки, как через линзу, перед ним развернется новый мир, точечный, переплетённый сложным характером и историей, запутанный, что пальцами не распутаешь клубок чужих мыслей.

мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче
лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи

лань ` 8 лун ` сумрачный уц

Сурепка

Дата: Рассвет, 17-Июн-2019, 22:28 | Сообщение # 2747

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Лунатик думает, что никогда и ни за что бы не устал смотреть на зрелище, что ему открывается с ветки дерева. Выше, должно быть, будет еще красивее, но пока ему хватает и этого. Он больше не смотрит на Мишу, ему незачем бросать на него взгляды, он ощущает его присутствие кожей. Олененок молчит и слушает ветер, слушает, как встает солнце и медленно разбрасывает свои остроконечные лучи по всему лесу. Скоро станет совсем жарко и Лунатику с его густой, жесткой шерстью, придется нелегко, но сейчас тепло и сладкие запахи пьянили его. Он дышит медленно и глубоко и ему кажется, что лагерь в это утро пахнет как-то по-особенному, не так же, как обычно. Он не знает, придумал ли сам себе это или на самом деле это так, но ему и не важно.
Лунатик снова гладит ветку под лапой, задумчиво и неспешно проводит нежной темной кожей по шершавой старой коре. Он так давно мечтал это сделать… этой секунды стоило ждать.

Миша тоже какое-то время молчит, но это не напряженное молчание, оно устраивает обоих и говорит им больше, чем могли бы сказать слова. Движение бывшего одиночки также не ускользают от внимания сумрачного, но он лишь слегка усмехается уголками губ, никак не демонстрируя, что приметил чужое смущение. В конце концов, он тоже не уверен в том, что нужно делать дальше. Никогда не имеющий друзей, он боялся сказать или сделать что-то не так, поэтому и сидел молча и не шевелясь, дабы не выставить себя идиотом. Возможно, Мишу и не будут беспокоить мелкие ошибки в поведении Лунатика… возможно он и сам не имеет представления, что делать дальше.

— Я передумал

Темный переводит недоуменный взгляд куда-то на лапы Миши и вскидывает бровь, судорожно пытаясь понять, о чем они говорили ранее и что сейчас полукровка имеет в виду. Легкая паника Лунатика длится недолго, Миша все проясняет следующей же фразой.

— расскажи мне легенду или сказку

Лунатик тяжело вздыхает и прикрывает веки, пряча предрассветные золотые лучи в темном мареве болот. Чуть приметно кивает и погружается в размышления. Точнее, в воспоминания. Сам олененок не умел красиво придумывать истории, они получались у него банальными и скучными, как он считал. Но у мальчишки была неплохая память, а когда-то в совсем юном детстве он любил слушать сказки мамы. Она рассказывала ему их, потому что он плохо спал и боялся закрывать глаза. Ее сказки всегда были добрыми, мягкими, как пуховое одеяло. Они умели его успокоить и отвлечь, даже давали ответы на некоторые вопросы.
Лунатик вспоминает одну из них, готовый поделиться с Мишей еще одним кусочком своей души. История всплывает в памяти так легко, точно он слышал ее вчера. Олененок открывает глаза и вновь устремляет взгляд в небо, ловя губами тихий шепот ветра.

-Это история о Хранителях Светлячках, - пожимает плечами, стараясь придать голосу равнодушную и спокойную интонацию. Эта сказка про него, но Мише совсем не обязательно пока это знать, - в лесу, когда тепло, в темноте можно увидеть светящиеся точки в траве. Это обычные жучки-светлячки, ничем не примечательные. Но среди них попадаются особенные, духи-хранители, дочери и сыновья болотных огней. Их мало, очень мало, - Лунатик печально усмехается и качает головой, - ведь когда-то давно жестокие и глупые Двуногие переловили всех волшебных жучков, чтобы те освещали их жилища своим не гаснущим светом и исполняли их желания. Те, кто уцелел, спрятался среди травы и слился с обычными светлячками, поэтому найти их и отличить невозможно. Но иногда, когда рождается какой-нибудь особенный котенок и Хранители прилетают на него посмотреть, им хочется сделать ему какой-нибудь подарок. Увы, в них почти не осталось волшебства, но они могут укусив малыша за лапку, защитить его от страхов, - олененок покусывает губу, ненадолго замолкая. Повисшая тишина намекает на то, что рассказ еще не окончен и повествующий просто собирается с мыслями. Лунатика печалит, что он не смог рассказать историю также интересно, как его мать, но она все равно ему очень нравится, - Хранители не всесильны, поэтому получивший такой подарок должен сам искать в себе заложенные в далеком младенчестве силы и развивать их, - типичное самовнушение, - на память котенку остается маленькая метка, редко заметная остальным, если ее не показывать… она служит напоминанием о том, что в тебе есть крупица волшебства, - Лунатик мягко улыбается, первый солнечный луч скользит по дереву и ложится на лицо мальчишки, крася шерсть розоватым золотом.

Олененок медленно, точно раздумывая стоит ли это делать, поднимает левую лапу и поворачивает ее подушечкой вверх. Овальное пятнышко каплей белой крови светлеет на темной коже.
-Смотри, у меня есть такой, - мальчишка хочет рассмеяться от нелепости собственных слов, но голос звучит неожиданно нежно и доверчиво, согретый воспоминаниями и рассветным теплом.

Воробушек

Дата: Утро, 18-Июн-2019, 11:36 | Сообщение # 2748

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

давай разрушим потолок
и будем видеть бездну звёзд

Миша смотрит на Лунатика и видит в его глазах отражение неба и леса, что тенью и светом переплетаются, оттеняя золотистые искры и болотную воду радужки, зрачок суживается от солнечного света, постепенно пробирающегося до сердца сумрака. Птицы становятся громче, и застывший на ночь лес оживает, наполняясь свистом, пением и солнечными отблесками, играющими на бурном потоке ручья; лучи, преломляющиеся в отскакивающихся каплях, слепили глаза, но мальчишка и не смотрел сейчас в сторону поляны, укрытый тенями листьев и задумчивым взглядом сумрачного.

Что ты вспоминаешь? Миша не может залезть в его голову, увидеть отражение, расплывающееся и нечеткое, детской, большой мир маленькими глазами, услышать истории, передаваемые из уст в уста; ему жаль — о, ему так жаль. Он не может быть частью племени, осколочный мальчик, сын туманов города и дымного огня, не может быть частью прошлого Лунатика, но будет его будущим. Вокруг кружат отголоски чужих разговоров, срывается с ветви старый лист, кружа и планируя по воздуху, опустившийся под корни дерева; он раскрошится в пыль, будет втоптан в грязь, но городской загипнотизированным взглядом следит за коротким легким полётом, а после отпускает себя, чувствуя короткое падение сознания.

Становится легче, дышится свободнее, и с детским блеском в прозрачных глазах Миша смотрит на задумавшегося Лунатика, что в голове ворошит старые страницы легенд. От него сейчас пахнет пылью библиотек, въедливой чернью чернил и морским бризом, как от далёких путешественников; дерево — их корабль, полотно леса — бесконечный океан, а солнце, выглянувшее из-за верхушек елей, — путеводная звезда. И если ворошащий ветер усилится, они будут держаться друг за друга, даже если придётся падать в мёртвую пучину воды.

Ветер приносит разгорающийся отголосок маковых полей, дурман-травы, запах вечной обиды и вечного забытья, от которой кружится голова, а перед глазами зажигаются яркие всполохи огня. Маки отцветут, осыпятся, завянут под гнетом наступающей зимы, пропадут из жизни, но возродятся к лету, будто алый феникс, из пепла земли. И их узнают.

Открывается ветхая книга легенд и сказок, вьётся пыль, и они дрожащей рукой касаются шершавых страниц:
— Это история о Хранителях Светлячках, — перед глазами вспыхнут картинки, на землю прольётся свет, в лесу погаснут светлячки. Миша вслушивается в спокойный голос, бархатный, не давящий, а тонкой лентой плывущий мимо, и хочется щекой приластиться к шелку ткани, — в лесу, когда тепло, в темноте можно увидеть светящиеся точки в траве. Это обычные жучки-светлячки, ничем не примечательные. Но среди них попадаются особенные, духи-хранители, дочери и сыновья болотных огней. Их мало, очень мало, — духи-хранители, болотные огни леса, дочери и сыновья капль света, хранящие в себе мрак теней. В каждом золотом, огненном ребенке Сумрака внутри вьются тени. Миша склоняет голову набок, беспокойство вдруг взвивается внутри, топит волнением, — ведь когда-то давно жестокие и глупые Двуногие переловили всех волшебных жучков, чтобы те освещали их жилища своим не гаснущим светом и исполняли их желания.

В этой сказке нет давящей атмосферы болот; она светлая, пронизанная каплями росы и солнечными пылинками, и городской мальчишка видит сияние светлячков в густой траве. Дрожащие искры дневного света, они пронзают сумрачный лес светлыми тропами. И когда-нибудь Миша с Лунатиком последуют за ними, чтобы увидеть огни болот и шепот ветра над топью.

Лунатик делает маленькую паузу, чтобы глотнуть воздуха; утро вступает в свои права, знаменуя новый день, и свет перестаёт быть дрожащей нежной тенью, наливаясь ярким золотом и судорожным теплом. Миша вслушивается в лёгкий звон цепей у болот, и ему хочется последовать за ним, впутываясь лапами в отголоски бубнов и цокот подков по крошеву коней; увить паутиной леса, холодом дунуть на ветви, чтобы те покрылись инеем, вступить зимой в владения лета и растаять, оставив после себя лишь грустную капель.

— Те, кто уцелел, спрятался среди травы и слился с обычными светлячками, поэтому найти их и отличить невозможно, — и свет их будет тем же, только бессмертным и греющим душу, — Но иногда, когда рождается какой-нибудь особенный котенок и Хранители прилетают на него посмотреть, им хочется сделать ему какой-нибудь подарок. Увы, в них почти не осталось волшебства, но они могут укусив малыша за лапку, защитить его от страхов, — отмеченный судьбой ребёнок-призрак, видящий духов леса, покинутый звездами и взращенный тенями. — Хранители не всесильны, поэтому получивший такой подарок должен сам искать в себе заложенные в далеком младенчестве силы и развивать их, — вечный поиск, вечный путь, вечная тоска; будет ли такой ребёнок хоть когда-нибудь счастлив и спокоен в мире, наполненном его мыслями и бурями чужих чувств? — на память котенку остается маленькая метка, редко заметная остальным, если ее не показывать… она служит напоминанием о том, что в тебе есть крупица волшебства.

Затяжное молчание, когда они пересекаются мельком взглядами, воздух чуть густеет, розовое золото тенью скользит по лицу Лунатика, окрашивая его глаза червонным отголоском. Мишина радужка растворяется, сожранная разросшимся зрачком, горло пересыхает, и сказка врезается в его нутро, разрывая острыми зубами; дышать всё ещё легко, но тишина рассыпается на гранулы и проникает под кожу, топя кровь в венах. Уши обжигает чем-то горячим, воздух холодеет и нежно касается лёгких изнутри, придушивая.

Лунатик поднимает медленно лапу — или это у городского реальность искажается и расслаивается под наплывом чувств, бьющихся в неприступную плотину его сущности — и переворачивает.
— Смотри, — Миша смотрит, и у него внутри всё резко перекручивает от вида светлого пятна, капли белой крови, отголоска зимы. Она близко, ближе, чем ты думаешь, мальчик из тени. Тонкой капелью, он распадается, чтобы собраться в единое нечто, неизведанное ещё существо, — у меня есть такой, — знак.

Миша смотрит на лапу, и в его глазах разверзается горящий ледяным огнём ад, внутри надрывно скрипят цепи, звенит полурасплавленный колокол, извещающий о приходе начала конца. И отсчет их истории начинает капать песочными минутами. Мальчишка вдруг запрокидывает голову и курлычащим задыхающимся смехом смеётся, плечи дрожат, дыхание подводит. Серые глаза шальные и злые, как во время казни отца, а мальчишка не понимает: он чувствует ликующее торжество, что сейчас накрывает лунатика цунами, или теплое удивление.

Он перестает задыхаться в тихом надломленном смехе столь же быстро, не улыбается, протягивая правую лапу, где на розовой исцарапанной подушечке чернеет точно такая же капля — отражение.
Ожидал ли ты такого?

Будто его смех был тем самым переломным моментом, осознанием, чтобы после спихнуть их обоих в двигающуюся реальность, не оставив и шанса уклониться. Ему плевать, было ли это простым совпадением, или что-то сделало так, чтобы свести их в одном лагере, на одном клочке поляны, связать узами дружбы, затянув удавки на шее потуже; две вытянутые лапы, два пятна, сквозящая на лице улыбка.

Миша начинает говорить вкрадчиво, будто рассказывает тайну:
— В сезон голых деревьев, в шестую декаду ледяных ветров, рождается ребёнок, запачканный мраком Карачуна, повелителя метелей и смертей, — вторит словам матери, что аккуратно обхватывала лапами его лицо и просила быть осторожнее, чужие сладко-зелёные глаза, будто молодая осока, маячат перед его мысленным взором, пугая разгорающимся пожаром, — отмеченный тёмной меткой ранней смерти. — усмехается, отрывая взгляд от качающейся ветви за спиной Лунатика, чтобы всмотреться в чужое лицо.

Для него это была всего лишь легенда, запятнанная поволокой жизни и маминых волнений, которые отражались в глазах; она говорила, что бесовское проклятие не стереть, что оно в итоге проникнет глубоко-глубоко, выест его изнутри. В его жизни было волшебство, сказки, что волновали мысли и во снах приходили светлыми образами: ледяной мальчик Кай и потерявшаяся Герда, золотой Маленький Принц, слепой лоа, разносящий копилку снов, духи огня и воды, странники пыльных улиц, — но были и легенды, что змеями заползали под кожу, оставаясь там смутными страхами.

Светлячки-хранители не добрались до него в городе, зато добрались морозы и жар огней.
— Может быть, когда-нибудь давно, я потерял тебя другом мире, — улыбается, — теперь нашел, — и ты никуда не уйдёшь.

Миша не думает на глобальном уровне, но его жадность ребёнка ликует, будто теперь ему не нужны никакие другие игрушки — хватит одного лишь Лунатика.

Рассвет над ними сияет золотом, путается терновый венок теней в шерсти, сжимая голову, царапая кожу, листья шепчут что-то неясное и, если вслушаться в их шепот, то можно услышать слова. Миша всё ещё держит твёрдо лапу, прикасаясь гранью к чужой, чтобы прижать, соединить в одно, показать — от-ра-же-ни-е; вдохом — красная нить, выдохом — эскиз чужих мыслей на тонкой бумаге истории.

Может, когда-нибудь Миша захочет быть свободным, разорвёт эту связь, направит иглы против самого близкого, принесёт разруху и армагеддон в их мир. Нить натянется и лопнет, а после будет связана вновь и вновь дрожащими пальцами. Предательство — путь к свободе, но они этого пока что не понимают, вознесённые новым открытием, смотрящие удивленно, Миша — с довольством, Лунатик — ...

Их никто не разлучит — городской бес не позволит.

Сурепка

Дата: Утро, 18-Июн-2019, 14:15 | Сообщение # 2749

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Для Лунатика старые сказки - не просто слова, не просто пыльные страницы не с ним приключившихся историй. Не умеющий сам придумывать сказки, сумрачный утопал в красивом переплетении слов, в водопаде сюжетных поворотов и в кружеве метафор. Если он слышал сказку, он старался запомнить ее не просто детально, а идеально, чтобы потом повторять ее себе раз за разом перед сном. Мать успела рассказать ему многое, прежде чем он вырос настолько, что ей стало неловко сочинять для него. В памяти Лунатика жили не только Светлячки-Хранители. Он знал веселые сказки про хитрую лисицу и смышленого мышонка, раз за разом пересказывал себе истории о величественном белом лосе, живущем где-то недосягаемо далеко, за горизонтом, у подножия золотого Дерева Жизни, пытался придумать продолжение приключений безухова волчонка и его друга Перепелкина…
Лунатик, скорее всего, и под дулом пистолета не рассказал бы Мише все эти детские нелепицы, но сам любил их безгранично и тепло.
Лес просыпается с тихими вздохами и переливами птичьих трелей, дышит глубоко и свободно. Лунатику тоже дышится легче, в унисон с началом нового дня.

Мальчик, только что доверивший одну из своих тайн другому живому существу, ожидал почти что любой реакции, кроме той, что получил в итоге.Миша заливается смехом, каким-то рваным и надсадным, точно вороний клекот, и Лунатику жутко хочется соскочить на землю и забиться под корнями дуба.
Какой же он идиот, какой беспросветный тупица! Олененок жмурится и прижимает глаза, а смех продолжает молотом по наковальне стучать в его ушах. Сумрачному кажется, что это тянется ужасно долго, но Миша обрывает свое шальное, ядовитое веселье так же резко, как его начал.

Лунатик чувствует движение рядом и открывает один глаз, смотрит неуверенно, растеряв всю свою хмурую отстраненность.
А потом распахивает оба глаза и задерживает дыхание, не замечает, что перестает дышать на несколько секунд. Вновь поднимает лапу, которую уже успел поставить на ветку, и вытягивает ее подушечкой вверх, чтобы убедиться, что им не показалось - метки одинаковые, пугающе идентичные, точно скопированные и вставленные на компьютере. У природы нет доступа к высоким технологиям, она использует лишь свое вдохновение и непревзойденное мастерство, полученное с огромным опытом создания живых существ.

Петелька на шее совсем разболталась, давай-ка потуже!

Сумрачный чувствует мелкую дрожь, ползущую по позвоночнику вверх, укрывающую плечи колючей вуалью несказанных обещаний и лишних клятв. Все уже решено, не ими, а какой-то более высокой силой. Силой, что выше Звезд, выше разума, где-то за пределами космоса.

Лунатик ловит на себя на короткой и тонкой улыбке, не милой и не наивной, а хищной, жадной. Это их тайна, это их алеющая кровью нить, и они свяжутся ей и задохнутся, споря о том, на чье горло пришло время накидывать петлю.

Мишини слова, быстрые и поспешные, точно обгоняющие друг друга, Лунатик ловит их, как жемчуг, и запоминает, проговаривает про себя и заучивает, почти шепчет губами следом. Неотрывно смотрит на пятна и ему кажется, что земля уходит из-под лап от обилия эмоций.

Таких совпадений не бывает.

— Может быть, когда-нибудь давно, я потерял тебя в другом мире, теперь нашел

Лунатик усмехается, снова расслабляясь и возвращая себе возможность ровно дышать. Бросает взгляд на друга, но не двигается ближе, их личное пространство уже смешалось и стало общим, теперь даже далеко друг от друга они не будут ощущать себя одинокими. Сумрачному хочется пообещать спасти Мишу от обещанной ему ранней смерти, Лунатик уверен, что никто не посмеет забрать светлого, поздно или рано… не важно. Если одному из них и суждено куда-то уйти, за какую-то завесу, они сделают это вместе, а луна осветит их путь.

—И я нашел, - добавляет сумрачный тихо.

Воробушек

Дата: Утро, 18-Июн-2019, 18:59 | Сообщение # 2750

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

вот мы и нашли друг друга.
кучка психопатов.

Удивление в чужих глазах отразилось птичьей тенью, взвилось вверх и рассыпалось жадными искрами; воздух застыл сахарной ватой несказанных слов, и двое детей смотрели друг другу в глаза так, будто давно нашли то, что искали: Лунатик — отражение лунных лучей в серебре глаз, Миша — золотые искры в топи. Были ли эти пятна обещанием друг другу? Нет — метка, клеймо, связавшие их тела, но души они заковали в цепи сами, даже не с первого взгляда или слова, тогда, когда на вопрос был получен ответ «да», а шепчущее имя осталось только между ними двумя.

Миша не хотел, чтобы в жизни Лунатика был кто-то кроме него самого, как это образовалось у одиночки, но у лунатика было: семья, знакомые, а после — наставник. Полукровка мог бы мечтать: они попадут к одному коту, они будут копировать поступь, они будут знать каждый шаг, вдох, бросок, и их бой станет абсолютным механизмом, — но реальность глаза колет. Его судьба никогда не отличалась гладкостью, и мальчишка почему-то уверен, что и новый этап будет для него горькой отравой.

— И я нашел, — абсолютное признание.

Восхищение патокой стекало внутри, каплями застывало, озаряя пляшущими янтарными отблесками нутро, Миша аккуратно кладет свою лапу на чужую, опуская, щурит светлые глаза от пробившихся лучей солнца, что теперь согревали бледные щёки и продрогшие пальцы. Хотелось спрятать это пятно от других и никому не показывать, как самое сокровенное, но в то же время доказать, что они просто предрешены друг другу судьбой и приняли это решение вместе. Не смирились, не склонили голову пред чужим решением — выбрали из сотни других дорог именно эту.

Им пора было вниз, но оставалось ещё нечто важное, трепетное, что он должен был сказать; доверчиво склоняет голову, ресницы тонко трепещут, прикрывая бесцветную радужку, горячо топит тепло. Сердце стучит глухо и быстро, ему почти больно от волнения и растекающегося ватного ощущения, будто сделай шаг — упадёшь.
— Тогда стань защитником этого мира, как волшебный светлячок, — поднимается неспешно на лапы, робко колит застоявшейся кровью, — и это сделает тебя сильнее. — Миша с жалостью оглядывает их место, прижимается щекой к шершавой коре, — Пора спускаться.

Слазить с дерева кажется занятием более сложным, чем пытаться добраться до ветки. Задние лапы соскальзывают, Миша чуть вертит головой, сглатывая вязкую слюну; лишится опоры почему-то именно в этот момент страшно, и мальчишка двигается осторожно, вдумчиво и медленно. Но всё равно промахивается, теряет опору, когти скользят, он отрывается от дерева, распахивая глаза и падает вниз — на спину. Воздух застревает в лёгких.

Миша успевает перевернутся на лапы, но теряет равновесие и заваливается набок, ударяясь о корень дерева. Сердце отбивает нечеткий ритм, слюна густая, а глаза пустые, но он облегченно выдыхает, мотая головой

Музыкант

Дата: Утро, 18-Июн-2019, 19:35 | Сообщение # 2751

моя ночь — ваш день
освещает мне дорогу тень

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1423

пост от 8/6/19

Снежинка прижимается к ней, спутывая уголь своей шерсти с вихрами медно-красного огня, — опасно близко к кострищу, тянет холодные пальцы к открытым ранам, болезненной сладостью отзывается сердце, — она всегда умела успокаивать. Веснушке остается только дышать ментоловым флером, уткнувшись в пух за чужими ушами, да считать удары кровоточащего органа за клеткой ребер. Свои, Снежинкины — к черту, какая разница?

Если бьются в унисон.

Времени проходит непозволительно (мало) много, прежде чем королевна отстраняется, встает и бросает на Веснушку один из тех самых взглядов, которым бесполезно противиться; один лишь льдистый блик в чернильно-синих глазах захватывает внимание рыжей целиком и полностью. Вьюжнолапая говорит о прогулке; девчонка склоняет голову, дергая округлым ухом, и еле заметно хмыкает на слова про урок охоты для котят, — детские забавы в грязи. Это то же самое, что называть лепку куличиков из песка — кулинарией, а возню в пыли — боем. Впрочем, весьма занятно.

С тобой?

..и она думает, что там помимо Метели будет еще свора котят и оруженосцев, а потому отрицательно мотает крупной мордой, изламывая губы в оскале. С горчинкой, с вплетенными нотками вины — прости, принцесса, нет, — а после встает, взмахивая хвостом, к которому налипли какие-то соринки.
Вьюжнолапая порывается вперед и ведет ее куда-то, прося о помощи; на такое Веснушка, несомненно, соглашается, особо не думая. Правда в том, что когда они подходят к порогу детской, ее королевна вдруг куда-то растворяется, намекнув, что нужно внутрь, а времени у нее совсем нет. Веснушка уже не понимает, жестом ли, взглядом, словом — но кивает в ответ, перехватывая эту просьбу на лету, как и должна.

И пока лагерь кипит жизнью, пока на поляне Морок Звезд отбирает чью-то жизнь, пока детишки вырываются из плена рва, ежевики и входов-выходов навстречу болотным огням, она пытается примириться с самой собой. Хвойные побеги вырастают из колото-ножевой — и ее раны прорастают сосновыми иглами, тянут лапы внутрь, к сердцу, сплетаются в подобие защиты.

Примирение нужно не ей одной; иначе зачем Метель привела ее к яслям, иначе почему — внезапно, — она слышит внутри, во мраке, чьи-то тихие всхлипы?

Сейчас разберемся.

Она делает шаг, и тьма мягко укутывает ее плащом, мантией-невидимкой, а легкие наполняются сладкими запахами молока, тепла и лаванды, которую иногда дают королевам. Ей определенно стоит попрощаться с этим местом.

колыбель мрака

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀полымя (аха) 21 сумрак
⠀⠀⠀⠀⠀⠀

⠀⠀⠀⠀⠀⠀я пойду, как мессия, в золоченом дыме, потянусь к янтарю, пока тот не ужалит;
⠀⠀⠀пока медь не затопит все полые вены, не ворвется волною во мрак медоносной – всё по-прежнему будет обыденно бренным

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀всё по-прежнему будет скучающе просто.

Сурепка

Дата: Утро, 18-Июн-2019, 23:45 | Сообщение # 2752

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Летний воздух прогревается удивительно быстро. Две тонкие фигурки, ничтожно маленькие на фоне огромного дуба, сидят рядом на ветке, прощаясь с ночной невидимостью, обретая цвет и запах. Лунатик не рад дневному свету, хотя встречать рассвет ему понравилось почти так же сильно, как смотреть на луну. Сумрачный чуть мотает головой и поспешно отворачивается, когда понимает, что смотрит на Мишу слишком долго, до боли внутри черепной коробки. Совсем недавно он обещал сам себе, что лимит взглядов на светлого уже исчерпан на долгое время вперед, но видимо какой-то щедрый банк выдал ему в кредит еще немного.

Мальчишке становится жарко от солнечного света, вьющаяся, жесткая шерсть греет кожу не хуже верблюжьего одеяла. Болотный олененок уже сам готов предложить спускаться вниз, чтобы потом лечь животом в ручей и пролежать так до самого вечера. Но сначала в воздухе прохладной, слдкой капелью, рассыпается Мишина просьба, его повеление. Лунатик чуть покусывает нижнюю губу, точно бы раздумывая, хотя думать ему, в общем-то, не о чем. Он согласен быть Хранителем, потому что Миша – особенный. Об этом говорит метка на его светлой лапке. Лунатик уверен, что это никакая не метка смерти, глупости, просто страшные сказки. Отражение его пятна – это не может значить ничего плохого. Просто Мишу особенный и каким-то образом его тоже отметили при рождении. Быть может, у города есть свои Светлячки-Хранители?

Болотный молча кивает, соглашаясь сразу и с первой и со второй фразой. Момент таинства и магии уже упущен вместе с невидимостью, но сохранен в сердце каждого, отпечатан на сетчатке глаза.

Миша начинает спускаться первым и Лунатик напряженно смотрит вниз, вдруг понимая, что тут гораздо выше, чем ему казалось. У мальчишки вообще не очень хорошо с оценкой высот, так как, когда Миша еще не достигает земли, он уже начинает спускаться следом, думая, что бывший одиночка вот-вот спрыгнет у подножия дуба. Но Миша не спрыгивает, а срывается и падает. Лунатик прижимает уши к голове, сжимая зубы, и, повинуясь глупейшему из инстинктов, тянет лапу за другом, повисая из-за этого жеста всего на одной передней, упираясь задними в ствол.

– Гадство, - мальчишка быстро осознает свою ошибку, но уже ничего не может изменить. Он летит следом за Мишей, примерно с такой же высоты, как и он.
Лунатик старается перенести свой вес, перевернуться, чтобы не зашибить Мишу еще сильнее, чем это уже сделал дубовый корень, но высота слишком маленькая для полного поворота, поэтому, как он не старается, все равно оказывается сверху. Миша – на земле, на боку, Лунатик почти плашмя лежит на нем, глядя изумленно и испуганно глаза в глаза. Между их душами – не больше трех сантиметров.

– Ну вот, я тебя не поймал, - олененок морщит нос от желания рассмеяться и отводит сверкающий болотным золотом взгляд. Слазит с друга и неуверенно тыкает его лапой в бок, - тебе больно? – голос звучит немного угрюмо, Лунатик переживает.

Воробушек

Дата: Полдень, 19-Июн-2019, 08:44 | Сообщение # 2753

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Воздух застывает в лёгких, когда он видит падающего на него Лунатика:
— Гадство, — о, Миша абсолютно согласен с кратким описанием ситуации, которая сейчас разворачивается перед ними.

Лунатик падает на него, вышибая дух, Миша закашливается, тихо курлыча, когда боль простреливает насквозь, растворяясь в гудении мышц. Ему хватает осознания того, что его пытались поймать, потянув лапу, подставив себя под удар, аккуратно изворачивается, ненадолго касаясь чужих плеч, чтобы удостовериться, что сумрачный оленёнок сам не сильно ударился и чувствует себя вполне приемлемо. Лапы путаются в чужой жесткой кучерявой шерсти. Корень рассёк кожу у правого виска, и теперь кровь крупными каплями густеет на малом порезе, путаясь в серебре шерсти; Мише откидывает голову на землю, перехватив густой взгляд цвета болотного мха.

В глазах пляшет огонь.

Ему лень подниматься, земля прогрелась и теперь лентами скользит под кожу, согревая; солнце над головой светлеет, разгорается постепенно пожар жары, и мальчишка щурится, всматриваясь в аквамариновый кусок сквозь густую листву. Блики скачут по его лицу, выбеливая глаза и шерсть, сглаживая острые, неправильные, но запоминающиеся черты; Миша глубоко вдыхает, проверяя целостность рёбер, внутри всё ещё болезненно тянет после падения, но он улыбается.

— Ну вот, я тебя не поймал, — и правда, Миша склоняет голову набок, лапами закрывая глаза, чтобы солнце, заползшее на верхушку небосклона не жгло и слепило. Он внимательно смотрит, как Лунатик чуть неловко поднимается на лапы, а после чувствует прикосновение к боку и взволнованное, чуть угрюмое: — тебе больно?

Как будто Миша хрупкая чашка в чужих руках, что может от удара о землю расколоться на сотни осколков и пронзить чьё-то сердце ледяными иглами. Мальчишка не поднимается на лапы, поворачиваясь на спину, тепло растворяется и превращается в жаркое душное лето, нахлынувшее на них раскаленным металлическим воздухом и обжигающими лучами.

Тянет губы в острой улыбке, всё еще прикрывая глаза лапами, и тянет:
— Очень, — с лукавством в глазах смотрит на оленёнка, — ты меня раздавил.

Мальчишка утирает висок, размазывая алое пятно по лапе и щеке; его больше волнует то, что жара наступает на пятки, и дышать становится только тяжелее. Горло обжигает пыль и жар воздуха, мальчишка хмурится, задумываясь: а будет ли в тени прохладнее? кажется, они сейчас превратятся в яичницу, хорошо, что они живут под сенью деревьев, а не как ветряные.

Сурепка

Дата: Полдень, 19-Июн-2019, 10:03 | Сообщение # 2754

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Солнце, видимо, решило устроить лесным жителям настоящее пекло. Утренние лучи, которые еще должны быть нежны и аккуратны, уже пахнут жаром, припекают, выпаривают из воздуха кислород. Сейчас может быть полегче только глубоко в лесу, среди столетних сосен, возле которых всегда прохладно. Котятам, однако, путь в лес пока заказан, поэтому они обречены изнывать от летнего безумия в лагере.

Лунатик смотрит на Мишу обеспокоенно, поджимает губы и хмурится. Он видит кровь и ему совсем не нравится, как она смотрится на светлом виске. Пока что не нравится. Ему стыдно, что он не смог удержаться на дереве, не смог поймать друга, вообще ничего не смог сделать. Олененок ерошит шерсть на загривке и становится похожим на бродячего пса, еще молодого и неловкого, кусливого, но уже не щенка.

Сумрачный делает шаг к бывшему одиночке, садясь перед ним, и несколькими быстрыми движениями языка стирает горьковатую кровь с чужой головы. Смотрит придирчиво, моет и ранку тоже. Молчит, замыкая волнение поглубже в сердце, ему кажется, что Миша не оценит излишнего кудахтанья вокруг него. Да и не умеет Лунатик чрезмерно заботиться. В его случае это действия, грубоватые, быть может, но точные, и со временем они будут становиться все точнее.

-А ты поймал, - неожиданно усмехается, вновь отстраняясь на несколько шагов, садясь на землю и обвивая хвостом лапы.
Где-то есть мысль, что возможно, нужно показаться целителю, но Лунатик не уверен, что нужно это предлагать.
Не сейчас, может быть чуть позже.

Воробушек

Дата: Полдень, 19-Июн-2019, 11:35 | Сообщение # 2755

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

В миг до шага в чужих глазах мелькает беспокойство, горькое волнение, и улыбка Миши меркнет, когда он серьезно всматривается в морду Лунатика, будто силясь проговорить сухое: не нужно — ему не хочется давиться горечью чужого страха за него, чтобы во второй раз не совершить ту же ошибку. Второй раз такие, как он, на грабли не наступают, даже если они глубоко припрятаны в густой траве; вам серьезность к лицу — черты становятся острее, глаза уже, и линия рта режет тонким лезвием отрицания собственных слабостей. Лунатику он готов позволить позаботиться о себе, оленёнок переходит в разряд семьи, неизменного партнёра; осторожное прикосновение, мальчишка тонко вздрагивает, чувствуя глубочайшее непонимание.

Кровь стирают лёгкими прикосновениями, молча, и Миша остаётся недвижимым в течении всего этого времени, пялясь куда-то за плечо Лунатика. Замешательство, довольство, благодарность — всё смешалось, и когда мальчишка отстраняется от него, оставляя после себя лёгкую кислинку болот, полукровка тянется следом, садясь. Усмехается, остро, резко, скрывая проснувшееся смущение, которое палит жаром уши.
— А ты поймал, — он по-другому и не мог.

Усмешка, вдох, жар солнца.

Мальчишка кивает: да, поймал.
— Ты меня используешь, — фыркает, акцент опять проскальзывает густым мазком, — как подушку, — замолкает, запрокидывая голову, недовольно кривя губы, и тянет чуть позже: — Жарко, я сейчас расплавлюсь.

Сейчас бы утопиться.
Мише ещё везёт, что его шерсть не такая плотная и густая, как у лунатика, а мягка и полупрозрачная, дающая свободу действиям и хоть какое-то облегчение. Но это не умаляет его желание в данную минуту залезть лапами в ручей и полежать немного там, лишь бы избежать ощущения плавления.

Сурепка

Дата: Полдень, 19-Июн-2019, 21:29 | Сообщение # 2756

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Умывая Мишу от крови, Лунатик совершенно не думает о том, как это может выглядеть для бывшего одиночки. В племени такая процедура с трудом могла считаться чем-то интимным, понятно, что не каждому она позволялась, но друг вполне спокойно мог помочь другу отмыть место, до которого он не мог бы сам дотянуться. Например, висок и лоб. Вопрос в том, является ли такое поведение нормальным и приемлемым для городских жителей? Так или иначе, олененок не окунается в дебри подобных размышлений, решая, что Мише, в конце концов, нужно привыкать к племенной жизни и пусть привычка начнет появляться с чего-нибудь вот такого приятного, как заботливые умывашки.

Светлый действительно выглядит смущенным, но Лунатик никак не акцентирует на э том свое внимание. Он молча усаживается обратно на свое место и тяжело дышит, приоткрыв рот. Жа~арко. Желание лечь животом в ручей снова обостряется. Сумрачный озирается, лагерь удивительно тих. Все далеко от дуба, Лунатик видит фигуры Златы и Крапивника, но не видит, возле кого они сидят. Где-то возятся дети и темный удивляется энергии, кипящей в них. Сам он устал после ночи, но спать сейчас слишком жарко, проще было дождаться сумерек и верить, что они принесут хоть немного прохлады.

— Ты меня используешь
—М?

Лунатик вскидывает бровь и чуть заметно улыбается. Он, наверное, за всю жизнь столько не улыбался, как за последние сутки. Миша все еще непонятен для него, он – зеркальный лабиринт, идя по которому, не знаешь, где свернуть, чтобы не удариться в стену. Мальчишке очень хочется разобраться, что к чему, поэтому он так внимателен к чужим жестам и взглядам, к каждой интонации, к каждому повороту голову. Где-то среди всего этого кроется настоящая суть Миши

... бражник бьётся в окно неумело и обреченно - я назвал его Мишей. он жив уже третий день. он такой же, как я - ненароком, но заключенный. он такой же, как я - даже в чём-то похожа тень.

— Как подушку
— Из тебя неплохая подушка, к слову, — хмыкает куда-то в сторону, точно не адресует эту маленькую шутку Мише. Лунатик каждой фразой прощупывает почву перед собой, он делает это с первых произнесенных фраз, но лишь сейчас – осознанно. Он ждет, когда провалится по уши в трясину, и знает, что утащит Мишу в эту же трясину, просто потому что они связаны одним стальным тросом, разорвать который им не под силу. Пока трясина молчит, и Лунатик идет вперед смело.
Трясина в его груди молчит в ответ. И она тоже ждет.

— Жарко, я сейчас расплавлюсь.

Лунатик облизывает пересохшие губы и чуть прикрывает глаза. Если сейчас настолько жарко, то что же будет, когда солнце окончательно установится в зените? Сумрачный даже думать об этом не хочет.

— Я уже, кажется, — поднимается и отряхивается, как пес, — расплавился, — потягивается, прикасаясь светлыми когтями к земле, — пойдем в ручей. Освежимся, а потом можно будет спрятаться где-нибудь в тени, — задумчиво смотрит в небо, сомневаясь, что в тени будет сильно легче.

Сообщение отредактировал Лунатик - Полдень, 19-Июн-2019, 21:30

Воробушек

Дата: Полдень, 19-Июн-2019, 22:49 | Сообщение # 2757

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Была ли в городе нежность? Была, когда мать перехватывали его, снежно-белого, совсем слабого и пыталась отогреть своим телом, нашептывая на ухо ледяные скандинавские истории про древних королей, кровавые битвы и холодные сердца. Миша не привык к тому, что ему утрут кровь, потому что уже начал делать все сам, когда они путешествовали и на заботу друг о друге не хватало времени; синяки и ссадины забывались, он пропитался металлом крови и опасным разочарованием. Полукровка провожает взглядом чужую нежность, чувствуя разве что оставшиеся отголоски, но, кажется, ему хватит до конца жизни; Лунатик роняет улыбки, как стебли капли росы, когда проходишь сквозь заросли травы.

Будешь вглядываться в бездну — она посмотрит на тебя; Миша не знает, где он сам, рождённый осколком, он привык притворяться целым хрустальными графином, полным воды, родниковой свежей. И правда — зеркальный лабиринт, куда ни брось взгляд — миллионы отражений самого себя; его защита, его крепкие стены, увитые ядовитым плющом и острыми побегами терновника, колючего и злого.
— Из тебя неплохая подушка, к слову, — Миша ухмыляется, тоже в сторону, неловкость все ещё гложет его привычный сюжет поведения.

Это он намекает, что Миша мягкий? Мальчишка фыркает, кидая смазанный взгляд, но отвечая только одобрительными жестами принятия. Жара и правда забирается песком под кожу, полукровка смотрит на солнечные блики, чешет аккуратно нос, а потом тоненько чихает, сотрясаясь плечами. Пыль забивается в рот, но от теней пахнет прохладой и облегчением; хочется забиться глубоко внутрь и вдыхать запах пряных трав и болот, он уже даже привык отмечать то, что разбирает воздух на тонкие ниточки.

— Можно спрятаться под корнями, — задумчиво осматривает переплетения, — там должно быть влажно и прохладно.

На самом деле сейчас он не знает, где хотел бы очутиться. Может, спрятаться от всего мира, а, может, ворваться серебристым вихрем в слепящий свет; неопределенность ломала и перекручивала, заставляя мотыляться от одного угла в другой, рассыпаться в сожалениях и пить горький яд.

Постепенно от духоты и жара начинает клонить в сон, тело наливается какой-то ленной усталостью, накрывающей пуховым одеялом. Миша медленно моргает, наблюдая за пляской золотых лучей.

Сурепка

Дата: Полдень, 19-Июн-2019, 23:19 | Сообщение # 2758

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Оставаться на солнце и дальше было уже нестерпимо и неприятно. Лунатик дышал, аки пес, разве что язык не вытащил наружу и не закапал песок перед лапами слюной.

Олененку бы очень хотелось послушать северные сказки Мишиных городов. Он бы представил себе монолитные серые громады домов, холод мостовых, журчание вод в водосточных трубах. Услышал бы музыку, что играет в этих трубах ветер, и зажмурился бы от рева проносящегося мимо Чудовища. К сожалению, или к счастью, Лунатик не имел ни малейшего представления о том, о чем бы хотел услышать, поэтому попросить Мишу рассказать что-то конкретное, он не мог. Жители таких разных миров, Миша тоже не знал того, что впитывал в себя Лунатик с самого маленького возраста. Они могли бы обменяться знаниями, удовлетворить любопытство друг друга, если бы только нашли нужные слова и озвучили свои просьбы.

Однако сейчас даже столь занимательное времяпрепровождение не увлекает Лунатика полностью. Он хочет воды, хочет напиться, как конь, отработавший целый день на манеже и искупаться, полностью промочив свою жесткую шерсть. Не сказать, что болотный олененок был таким уж большим фанатом полностью мочить шкуру, в большую воду он бы точно не полез, но ручей в лагере – место идеальное, просто созданное для того, чтобы изнуренные жарой коты, охлаждали свои разгоряченные головы.

-А это еще не самый жаркий момент дня, - поджимает губы, отражая тихой заводью болотистых глаз всполохи желтого солнца.

Забраться под корни – хорошая идея, туда действительно не достанет ни один, даже самый наглый и зазнавшийся, солнечный лучик, а значит, у самой земли будет прохладнее. Лунатик согласно кивает на это предложение и делает шаг в сторону главной поляны.

-Но сначала ручей, - сумрачный мажет взглядом по Мишиным лапам, проскальзывает по груди вверх, до лица, долю секунды изучает серо-стальные глаза бывшего одиночки, а после продолжает изучать пейзаж за спиной друга. Лунатик хочет предугадать, выяснить не словами, а невербаликой, отношение Миши к воде, купанию и короткой пешей прогулке. Если темный заметит недовольство и несогласие, он упросит светлого подождать его тут, а сам сбегает – туда и обратно, рискуя получить тепловой удар из-за бега под солнцем. Но Лунатик ничего не читает по лицу напротив, оно безмятежно, как море во время штиля.

Это бесит и восхищает. Адский коктейль эмоций, который лишь начал смешиваться, еще не настоялся, не приобрел свой непередаваемый, ядовитый вкус. Позже, когда этот эликсир приготовится в сосуде души, его нужно будет разбавить крепчайшим арманьяком и пить маленькими глотками, поджигая перед этим истинным пламенем, в котором сгорает все, кроме подобных коктейлей. Ну а пока – начало положено, простейшие ингредиенты добавлены в один графин.

Лунатик манит Мишу хвостом, но не особо настойчиво, а сам целенаправленно двигается к ручью. Если светлый захочет к нему присоединиться – пожалуйста, а если нет… это тоже не вызовет никаких особых проблем.

-сердце-

Воробушек

Дата: День, 20-Июн-2019, 08:16 | Сообщение # 2759

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Мальчишка запрокидывает голову, недовольно хмыкая, чувствуя заползающий под кожу липкий жар, от которого так просто не избавишься; дышать становится тяжелее; может, лучи и не обжигают их, защищенный сумраком лагеря, но воздух густой, тяжелый, пышущий жаром, от него не спрячешься под воду и не задышишь сквозь жабры. Мише кажется, что, если они залезут в ручей, то обязательно сварятся; но он послушно поднимается на лапы, чувствуя, как к взмокшим подушечкам липнет высохшая земля, кое-где проблескивающая влагой. Проскальзывает под боком оленёнка, не задевая шерстью, но незримой тенью становясь чуть позади, будто призрачный воин, не рыцарь — наёмник, в его взгляде сквозит лукавство, во взгляде Лунатика — сумеречное любопытство.

Им придётся мелькнуть перед остальными, и это единственное, что не даёт городскому идти более плавно и спокойно, не прожигая глазами землю под лапами; как оказалось легко привыкнуть к мнимой свободе, лёгкому счастью. Он аккуратно натягивает на себя спокойствие, силой убеждая самого себя, что привык и сможет; мантра помогает, и Миша аккуратно мотает головой, взглянув на чужое плечо.

К ручью так к ручью; Миша уже готов аккуратно скользнуть след в след за сумрачным, стоит тому только пошевелиться. Золотые искры в чужих глазах трепещут и пляшут, как огонь на ветру, горячо бьется внутри сердце и тяжело дышать от летнего воздуха. Воздух густеет и трещит, как перед грозой, но это лишь кажется, и день, посушив земл, постепенно угаснет, сменившись влажной ночью, приносящей облегчение лесным обитателям.

— К ручью так к ручью, — ровняется с кудрявым ребёнком, шутливо бодая головой в плечо, — как прикажете, молодой господин.

И правда пичот.

Миша идёт достаточно бодро, держится под боком Лунатика, но головой располагается на уровне его лопатки, не выбиваясь вровень. Ведь так удобнее иногда кидать взгляд на полупрозрачные кисточки и гладкую щеку с выбивающейся непослушной шерстью; мальчишка беззвучно хмыкает и тянет губы в улыбке. Без всякого сомнения: это лишь начало пути, который ещё много раз вильнёт из стороны в сторону и выкинет в итоге их к отвесному обрыву, шумящей воде и глухой ночи, в которой будет пахнуть пряностью и влажной солью.

сердце сумрака ↠

Сурепка

Дата: Закат, 21-Июн-2019, 15:28 | Сообщение # 2760

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

-сердце-

День клонится к своему завершению, но жара не собирается меняться на нежную прохладу. Ветра все еще нет, над лагерем стоит полнейший штиль. Лунатик уверен, что до ночи успеет полностью высохнуть и снова изжариться, но старается об этом не думать. Раньше не он подозревал, что так сильно не любит жару, да и особой жары в его жизни пока еще не было.

Ручей остается позади, как и поляна с соплеменниками, двое мальчишек возвращаются к дереву. Они идут рядом, вновь смешивая день и ночь, свет и тень. Лунатику нравится ощущать Мишу в своем личном пространстве, хотя раньше его раздражало, если кто-то без спроса оказывался слишком близко.

Лунатик окидывает старый дуб взглядом, желая увидеть самую его макушку, но она, конечно, слишком высоко, тонет в закатном пожаре. Мальчишка еле слышно вздыхает и ловко забирается под один извилистый, темный корень, пачкая шерсть намокшей пылью. Земля сладко пахнет летом, горячей травой и прохладной древесиной. От такого запаха может закружиться голова, но лесные жители к нему привычны. В городе так не пахнет. Лунатик об этом может только догадываться, но думает, что прав.

-От этой жары даже спать не хочется, - ворчит олененок, укладываясь удобнее. Глаза немного режет от усталости, но дремота его действительно не смаривает, слишком душно. В голове – вата, а тело расслабленно.