Древо Тьмы - Игровые темы - Ролевая Коты-Воители Знамение Звезд

Древо Тьмы

Дата: Сумерки, 24-Апр-2010, 13:18 | Сообщение # 1

Группа: Удаленные

д е р е в о · о б ъ я в л е н и й

Гордость Сумрака — вековой дуб, раскинувший свои густые ветви над главной поляной, а его молчаливая тень укрывает почти весь лагерь. Этот исполин пережил великое множество поколений, о которых живущие сейчас коты даже не могут иметь представления. От игр несмышленых котят, до кровавых посвящений и казней — могучее дерево видело все, и помнит каждого, кто стоял на нем в роли предводителя и глашатая, а в подтверждение тому — следы когтей, что сохранились на одной из нижних ветвей, с которой те обращались к своему племени. У подножия дерева над поверхностью земли торчат бурые корни, сплетаясь в причудливые формы и образуя небольшие туннели и норки — раздолье для неугомонных котят. Хоть крона дерева и начинается относительно низко — забраться на него по неширокому стволу не так-то просто, поэтому королевы запрещают детям даже пытаться вскарабкаться хоть немногим выше. А вот чуть дальше от корней — просторная полянка, где во время собраний располагается само племя, чтобы выслушать объявления или присутствовать на церемонии посвящения. Древо Тьмы — не может не завораживать, а находясь рядом, в полной мере ощущаешь, что ты под защитой Теней.

д о з о р н а я · в е т в ь

Дозорная ветвь — название говорит само за себя, и если у вас возникло ощущение, что за Вами наблюдают — не переживайте, ведь так на самом деле и есть. Ежедневно дозорные сменяют друг друга на этом посту, ведь неизвестно, когда нарушитель рискнет пресечь установленный предками Закон. На этой ветви удобно находиться — широкая, прочная и крепкая, она выдержит и нескольких котов, в пределах разумного. В обязанности дозорного входит непосредственно охрана лагеря и бдение за безопасностью соплеменников. Уникально это место тем, что из-за высоты дуба, открывается отличный вид не только на каждый закоулок лагеря, но и на прилегающие окрестности. Дозор — ответственное и нужное задание, ровно, как и любой патруль, поэтому относиться к нему нужно соответствующе, и не расслабляться. Густая крона скрывает Сумрачного от посторонних глаз, а находиться здесь комфортно, ведь на ветви можно даже прилечь, без риска упасть вниз и серьезно покалечиться. А если все же решитесь отсюда спрыгнуть — легкими ушибами не отделаетесь: многочисленные переломы, после которых Вы переберетесь или на долгое время в целительскую, или сразу в палатку старейшин — если выжили, разумеется.

з о н а · о т д ы х а

Корневая система главного Сумрачного дуба настолько разрослась, что значительная часть его корней стала выбиваться на поверхность, и сейчас уже можно наблюдать настоящую игровую рекреацию для котят, которым, все же, следует быть осторожными во время шалостей. А что важнее — это замечательное место для отдыха после долгого ночного патруля или активной охоты, а может, Вы просто ищите, где спрятаться от назойливой жары? Под сплетениями шершавых корней можно уединиться и пообедать, временно абстрагироваться от компаний и подумать о великом, пока на вас не напала орава котят, прибежавших сюда за очередной порцией веселья. Недовольно ворча, можно перебраться немного дальше от корней, к зарослям папоротника и кустарникам, растущим рядом, листва которых скроет вашу уставшую душу от посторонних глаз. Конечно, это не одиночное ложе, здесь можно собираться с друзьями, а места точно хватит всем. А пройдя еще чуть дальше, вы кажетесь перед ручейком, часть которого пробегает именно здесь, так что все комфортные условия для досуга здесь созданы.

[bgcolor=#e2e3c5]Отсюда можно перейти в:
сердце сумрака | сумрачные казармы | колыбель мрака

Затмение

Дата: Утро, 22-Окт-2019, 14:14 | Сообщение # 2881

демоны кружатся
в танце с тенями

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1213

древо тьмы

— Пусть все коты, что движутся бесшумно и видят сквозь тени...

Наверное, сегодня будет самый быстрый сбор племени — почти все уже находятся на главной поляне, а оттуда до Древа лапой подать. В любом случае все в лагере, никого живого на территориях сейчас нет. А вот лишние персоны, увы, появились. Правильно велел Морок Звёзд не появляться домашней на Сумрачном собрании, пусть вообще сидит в своём пеньке и не высовывается как можно больше. Ночница оборачивается, чтобы убедиться, что чужеземка успешно достигла нужной цели — нет, она не переживает.

Идет все еще небыстрым шагом, примерно подхватив скорость общего потока соплеменников, которые точно не в том настроении, чтобы весело скакать за предводителем в предвкушении чего-то интересного. Успевает кинуть взгляд на вход, ожидая вот-вот увидеть там наконец сестру, которая может... нет. Она бы знала, если Метели вдруг стало плохо и она свалилась где-нибудь неподалеку от лагеря в обморок. Тут было что-то другое и темно-серой очень хотелось поскорее понять что именно.

Если бы можно было с помощью их связи угадывать еще и геолокацию друг друга, было бы просто замечательно, но ученица только раздраженно выдыхает — в очередной раз за вечер-ночь — и продолжает идти вперёд. Замечает Горчинку среди остальных и снова приходится отказаться от возникшей мысли подойти и сесть рядом, составить компанию — нужна ли она? Будто ты когда-то славилась умением говорить с другими.

Какое-то время смотрит куда угодно, лишь бы не на светло-серую спину Белены, но пересмотрев все объекты вокруг него приходится все-таки (от безысходности, конечно..) скользнуть взглядом и туда.

У нее остались двоякие чувства после того, как друг ее остановил. Белая маленькая Пылинка сидящая на одном плече, говорила, что все правильно он сделал и если бы не он, могло произойти что угодно и обязательно нехорошее, потому что ей никто не давал команды, не разрешал встревать. Чертов Терновник. Зато другая маленькая Пылинка — более похожая на правду из-за темной шерсти, вкупе с багряными пятнами на морде и шее — убеждала ее, что Белозмей последний дурак, наверняка просто не понимающий её и вообще произошедшую ситуацию, не поддерживающий то, что она считает правильным.

И желая в одно и то же время дать Ясенцу по лицу хорошую пощечину или спокойно поговорить об этой ситуации, девочка, чуть скалясь ловит хрустальный взгляд старшего оруженосца и с удивлением замечает, что тот ее зовет. Разумеется, если бы они прошли через поляну тоже вместе, кто-то из них обязательно от этого помер.

Хмурится, но на удивление идет именно к нему, совсем не представляя, какое из двух развитий сейчас выберет.

Останавливается рядом, сверкая болотной зеленью глаз, даже приоткрывает рот, чтобы что-то сказать — черт его знает что, слова сейчас могут лететь впереди разума. Но после отворачивается и; нет, не уходит, а покорно падает рядом.

Из двух зол она выбрала «или».

☽ затмение 27 сумрачный глашатай ☽

Иней

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 06:46 | Сообщение # 2882

твое сердце — тень

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 973

сердце сумрака

Шаги мягкие, скользящие, будто никакой усталости, будто внутренние ощущения не мешают дышать, двигаться, ж и т ь.
Будто ничего не случилось.

Она замедляет шаг, подходя к дереву, позволяя Сосновой оказаться рядом, невесомо касаясь боком бока, снова смешивая краски — сажевый и медный почти ослепительно контрастны; лед и пламя встречаются, чтобы одно уничтожило другое — дело случая, растаять или потухнуть, смысл все равно неизменный. Губительный союз, очевидно.

Только не для них.

Метель прикрывает глаза, смотрит на младшую сквозь полуопущенные ресницы, и завеса спокойствия растворяется, обнажая тлеющую боль в ее взгляде. Так отчаянно хочется спрятать лицо на ее плече, а лучше — сбежать отсюда к черту. Смотреть на Ночницу — встречаться с огнями авады, которые — она чувствует — уже разгорелись внутри нее. Ловить взгляд Змееуста — знать, что не смогла. Перед глазами снова глаза цвета горького шоколада, низкие нотки голоса навязчивым гулом в ушах, будто она сходит с ума.

беркут-беркут-беркут
не справилась, не остановила, не рискнула собой, когда должна была
не оправдала возложенного на нее доверия
дрожь ядовитым плющом оплетает длинные лапы

Хуже, чем взглянуть сейчас на отца или сестру — только встречаться взглядом с Мороком. На щеках, кажется, до сих пор белыми разводами остается соль, и глаза жжет так же, как на скате. Желание расцарапать себе лицо растет с каждой секундой. И правда, лучше бы сгорела.

Но не посмотреть ни на одного из них она не посмела бы. И если у предводителя и глашатая мысли сейчас заняты явно не взглядами бесполезной девчонки, то...

Зелень в глазах у Пылинки действительно болотная — затягивает, топит, а младшая тонет почти с упоением, с каким-то мазохистским удовольствием. Кусает губы, пока их разъедает несказанное «прости». Но сестра не одна, и, как бы близок Белозмей ни был обеим, их отношения — не для его ушей и глаз. Вообще ни для чьих — с раннего детства это стало заповедью. В их истории никого, кроме них двоих.

Одно и то же слово набатом в висках, так громко, что кажется, слышно не только Ночнице, но каждому из сидящих на поляне.
ты слышишь ты слышишь ты не можешь не слышать п р о с т и

Слишком долго разговаривают глазами, еще немного, и это угрожает стать подозрительным, и принцесса отворачивается первой, успевая мазнуть взглядом по морде Ясенца — почти бесцветно. «Я рада, что ты в порядке.»

Одним взглядом тянет Веснушку за собой — куда-то в сторону, в тень, чуть поодаль от соплеменников, уже успевших занять места вокруг Древа. У них есть еще совсем немного времени — счет едва ли не на секунды — до того, как Морок начнет говорить. Метель касается плечом чужого плеча почти неощутимо и шепчет запальчиво, сбивчиво куда-то в вихрастую рыжую шею.

— Беркут, он... — выдох путает медную шерсть, и принцесса осекается, — Это я должна была.

Благо, ей не нужно рассказывать о том, что именно там случилось и что она должна была сделать — Сосновая весь путь от верхнего леса держалась рядом, и она видела. Видела, как охваченный истерикой Сплюшка перестал понимать, куда нужно бежать — рванулся в сторону, туда, где пламя уже хищно облизывало траву, плотоядно скалилось, выискивая жертву. Видела, как дернулась за мальчишкой Метель, и как воитель практически перекрыл ей путь. И то, что Козодой вернулся один, она, конечно, тоже видела.

Единственное, что оказалось доступно взгляду одной лишь принцессы — окутанный огненными всполохами Лиходей.
Но и здесь понять несложно: вернувшийся в одиночку Смоль, расширенные от ужаса зрачки Снежинки, соленые дорожки, смывающие гарь со щек.

Она благодарна Теням, что ей не нужно ничего говорить, ничего объяснять. Не смогла бы.

Тучка

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 07:10 | Сообщение # 2883

Оруженосец Сумрачного племени

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 37

сердце сумрака

— Да что ты можешь знать о моих желаниях, б р а т е ц? — отголоски чужих слов еще долго отдаются тупой болью в висках, и Молочай только рычит глухо и тихо-тихо, скользящей поступью приближаясь к древу. Цепляет взглядом Морока Звезд и Змееуста, привычно стоящих на своей ветви — все, как обычно, кроме новостей, которые вот-вот прозвучат и которых лучше бы не слышать вовсе. Шаги Бедлама едва различимы за спиной, но он слышит, ловит их среди белого шума чужих голосов. Зачем — сам не знает, потому старается не задумываться.

Соплеменники собираются быстро, стекаются к древу тьмы из всех уголков лагеря, куда уже успели разбрестись. Воитель скользит взглядом по знакомым, искаженным усталостью и осознанием случившегося лицам, и понимает, что желания говорить хоть с кем-то у него нет.

Если он и садится сначала где-то в стороне, то Сумрачные окружают его удивительно быстро, и вот он уже становится частью толпы. Соплеменники держатся парочками или небольшими группами, и в этот раз они не выбраны случайно, никто не садится рядом с тем, на кого наткнулся мимолетным взглядом. Все — с близкими, с теми, в ком действительно нуждаются сейчас, когда чувства — искрящие, оголенные провода, когда земля под ногами угрожающе раскачивается, норовя в очередной раз лишить равновесие; когда нужна поддержка.

Молочай не оборачивается на Бедлама ни разу.

Смотрит в сторону глав племени, но взгляд проходит будто бы сквозь, упираясь в изумрудное море еловых лап. Он мыслями где-то невообразимо далеко, и в шорохи травы под чужими лапами вслушивается так жадно лишь по привычке.

Или?...

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ тучка · шесть · сумрак

Подбел

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 09:10 | Сообщение # 2884

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 644

Удивительно, но Ночница подходит к нему. Выглядит недовольной, как всегда последнее время. Белозмей лишь дергает ухом и никак не показывает, что обратил на это внимание. Все хорошо, она рядом, а значит… значит можно пережить еще немного.

Улыбается ей слабо, тенью тонет в росчерке чужих взглядов, не пытается прикоснуться, не пытается быть ближе, чем есть. Он слишком много попыток уже совершил, и сейчас нет ни малейшего желания.

Предводитель еще не начал говорить, племя собирается вокруг - Белозмей видит Горчинку, подтянутую и собранную, даже удивительно видеть разбойницу такой. Вспоминает о Тайге, вспоминает, что это была мать темнохвостой и все становится на свои места. Сердце сжимается от короткого укола жалости. Не знающий матери, Белена все же сумел воспитать в себе острую привязанность к семье.

Пылинка садится рядом, царевич косится на нее и негромко вздыхает. Можно было бы помолчать до самого окончания собрания, но Белена, как всегда, крадет мгновение настоящего, сохраняет его в своей душе.

- Все в порядке? ♪ - интересуется негромко, касаясь невесомым дыханием темного уха.

Кажется, скоро может быть взрыв. Белозмей бы не удивился.

как белесое сумрачное ничто
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤя ложусь небрежным кривым стежком,
я вплетаюсь в полотна расшитых дней,
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤне растерзанных болью — рожденных в ней.

Подбел|2

легким шагом, известным лишь мне одному,
из полоски света ступаю в тьму.

Кромешник

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 09:18 | Сообщение # 2885

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2340

Еще пару мгновений Морок смотрит Змееусту в глаза, успокаивая учащенное сердцебиение, а затем отворачивается, вновь окидывая взглядом уже пестрящую шкурами соплеменников поляну у дуба, чувствуя себя сильнее и увереннее перед лицом вновь нахлынувшей на него горьковато-полынной реальности.

— Умри, Кромешник, умри девять раз.

Какой же толк от его дополнительных жизней, если он не смог предотвратить смерть пятерых своих соплеменников? Что во время Мора не имея их, что теперь, когда они у него есть... «Есть то, юный глашатай, что иногда просто должно случиться, как бы ужасно оно ни было» — сказала ему однажды одна странная кошка, больше похожая на собаку, с глазами мудрыми и грустными, словно украденными с иконного лика. Кромешник тогда не понял, что его больше вывело из себя — её фатализм или то, что она всегда говорила с ним, как с ребенком. Он ребенком и был — девятнадцатилунный, упрямый, злой и уставший, с погибающим племенем в его бессильных лапах. Конечно, его злили её слова — он не мог допустить, чтобы то, что им грозило, "просто случилось". Он считал, что всё можно предотвратить, если... если хорошо постараться.

Но соплеменники гибли, дети и взрослые, день за днем, и пока не пришло новое пророчество — ничего они не могли сделать. Как не смогли бы потушить пожар, не подуй из темнолесья свежий ветер, не принеси он в холодных ладонях дождевые тучи.

Воспоминание о Ванильной внезапно отзывается внутри смутным теплом. Бывшая грозовая целительница, которую даже сложно было назвать грозовой, потому что казалось, что она не имеет ничего общего с тем племенем, каким его знал Кромешник — она будто была беженкой из погибшей империи, от которой остались одни лишь легенды — знала о бремени власти куда лучше его самого. И, в отличие от Темнозвёзда, она смогла поделиться своим знанием с ним именно тогда, когда он нуждался в этом больше всего.

Где бы ты ни была сейчас, спасибо тебе.

Оторвав взгляд, невольно скользнувший на минадльно-молочные небеса, Морок Звёзд полной грудью вдыхает терпкий осенний воздух, чтобы начать свою речь — без привычной высокопарной торжественности, но твердо, с пробивающимися глухими нотками заскорузлой скорби. Он так и не научился говорить траурные речи — даже на похоронах Тигриное Сердце его речь была скомканной, — любые слова казались какими-то неправильными, глупыми и пустыми. О смерти он предпочитал молчать.

Но сейчас он не имеет на это право.

— Сумрачное племя! В этот день мы собрались здесь с горькой тяжестью и кровоточащими ранами в наших сердцах. Пожар отнял часть наших территорий и жизни пятерых соплеменников — юных, сильных, несомненно заслуживающих того, чтобы жить дальше. Почти все они погибли, как герои, защищая тех, кто им дорог, до последнего исполняя свой долг. Четыре воителя — Беркут, Кисточка, Лиходей, Тайга, и одна ученица — Бессмертник. Каждый из них был кому-то семьей, другом, любовью, наставником и учеником — и для всех нас они были частью Сумрака, его настоящим и будущим, — Он выдерживает короткую паузу, царапнув когтями шершавую кору, — Только в наших силах сделать так, чтобы их смерть не была напрасной. Только в наших силах сохранить память о них, пронести в сердцах такую же любовь и тягу к жизни, которая пылала в них. В это тяжелое время мы должны как никогда помнить о том, как важно держаться всем вместе, помогать друг другу, ценить тех, кто рядом с вами. И продолжать бороться, преодолевая боль, потери и чувство вины, — горло будто стискивают острые когти, сжимая, фантомные терновые шипы впиваются в виски, и Морок всего на мгновение прикрывает глаза, переключая внимание на ощущение родной мрачной тени за спиной, и открывает вновь, сверкнув в полумраке горькой хвоей, — Мы Тени, а значит, за нами — победа. И смертью своей мы в веках победили. Почтим же память погибших, но не проигравших, минутой молчания.

Беркут. Кисточка. Лиходей. Тайга. Бессмертник.

Каждый из них рос на глазах у нынешних королей.
Беркут и Тайга — ровесницы Пузыристого, Лапки, Ловчего, Терновника, Рассвета — заставшие революцию совсем крохами или не заставшие вовсе, опоздавшие на несколько лун, они были... детьми вестников. Не родными, но именно вестники мрака занимались их воспитанием, именно они проводили лекции, присматривали, вбивали в маленькие головы новые сумрачные устои.
Кисточка и Лиходей — дети Мора. Пожалуй, самое потерянное поколение из нынешних, в раннем детстве сполна хлебнувшее кошмаров, смертей и боли. Но именно эти двое не казались потерянными, во всяком случае, с виду: Лиходей, бывший оруженосец Морока, непоседливый и бойкий мальчишка — его, казалось, вообще ничто не может остановить. И Кисточка, с повадками болотной ламии, общительная, живая.
Бессмертник — дитя мирного времени. Она могла бы многого добиться — серьезная молчунья с умным взглядом. И глазами Змееуста.

Морок отрывает взгляд от хвойного кружева в легкой туманной дымке, вновь опуская его на соплеменников.

— Из всех погибших уцелело только тело Тайги. В ближайшее время мы отправим небольшой отряд на поиски останков остальных, тех, кого еще возможно найти, чтобы похоронить их, как подобает. С этих пор кладбище будет находиться, как и в старинные времена, ближе к лагерю — в Туманных низинах.

Что-то вдруг щелкает в голове. Перед глазами вновь пляшет, беснуясь, извиваясь алыми змеями, дикое необузданное пламя — оно, как оголодавшая бешеная лисица, пожирает пядь за пядью сумрачные земли. Но ведь эти земли...

Они не были сумрачными изначально.

Они не могли ими стать, потому что...

— Однажды в Сумраке уже был пожар, — голос становится странным. Он будто обесцвечивается, из него улетучиваются, рассыпаясь в пепел, все те приглушенно-скорбные интонации. Он будто вовсе лишается интонации, как лишается лес всех звуков перед грозой — и только чувствуется, что вот-вот громыхнет, засверкает и запоет стихия, — Его следы все еще хранят в себе исконные территории Сумрака. Темнолесье. Тот пожар был много сезонов назад, при первой предводительнице после Созвездия Ящера. После того, как пал Золотой Век нашей истории, во время того, как племя начало слабеть. Это было началом конца, — зазвенела, прорезалась жесткая сталь, — Сумрак искал помощь у Грозы. Сумрак жил у озера бродяг. И, вернувшись наконец в родной обожженный лес, вместо того, чтобы набраться сил и войной присвоить себе новое, Сумрак присоединил новые земли абсолютно бескровно, отобрав их у одиночек. Это были земли за гремящей тропой.

Острые мурашки ползут по хребту.

Стоя у ската, переплетя хвосты со Змееустом, он смотрел на пламя, не зная, пройдет ли оно дальше. Но оно не прошло — в спину, со стороны темнолесья, подул ветер, будто подаренный самими тенями. Пошел дождь — и сгорело под чистую, пострадало лишь то, что и спустя многие луны после присоединения носило неофициальное название "новые земли".

Теперь Морок понял. Ха, ха-ха, я понял, понял, понял!..
Лихорадочная безуминка горит в малахитовом взгляде, но издалека её можно принять за вдохновение. И сумрачный король... действительно чувствует вдохновение. Ему кажется, что где-то внизу, постепенно обнимая дерево, и лагерь, и весь лес, разгорается абсентовое дикое пламя.

— Пожар вернулся вновь, и он отобрал то, что когда-то подарил. И это знак, это послание самих Теней, жестокое, безжалостное предупреждение, — он мимолетно облизывает пересохшие губы, на них появляется острая, дурная, совершенно кромешниковская улыбка. Он оборачивается, ненадолго, впиваясь пламенным, полу безумным, фанатичным взглядом в лицо глашатая. Ты понимаешь? Ты понимаешь, что это значит, Змееуст? Ты их слышишь? Я слышу. Он и правда слышит, уши опаляет фантомным дыханием темных тварей, жарким шепотом болотных огней, и сумрачный отворачивается, чувствуя, как тьма ярко скалится вместе с ним, как она говорит вместе с ним, сливаясь в унисон, — То, что не завоевано нашими когтями и клыками, никогда не станет истинно сумрачным, как не были истинно сумрачными сгоревшие земли. Сумрак не склоняет головы. Сумрак не просит. Сумрак не принимает подарков. Сумрак берет силой. Кровью врагов, сумрачным пламенем!

Последняя фраза превращается почти в боевой клич, тьма внутри рычит её, обдавая глотку чем-то жарким — будто он вот-вот обернется огнедышащим драконом. На языке — призрачный привкус крови. Мороку нравится. Это нравится ему куда больше, чем вязкая горечь. Сейчас он, со слегка сбившимся, тяжелым дыханием, полыхающими Авадой глазами, рассекает воздух хвостом, что извивается за спиной воинственной змеей, с силой впивается когтями в ветвь, оставляя глубокие борозды, и будто готов вот-вот дать Змееусту приказ тут же собрать войско и идти завоевывать весь лес.

Он и правда готов сделать это прямо сейчас, но немалым усилием воли заставляет себя медленно выдохнуть, вернуться обратно на землю. Где-то в груди шевелится и клокочет демонический смех, рокочет так и не вырвавшееся пламя, но Морок не может... нельзя... не сейчас.

С-спокойно, Морок, угомонись.

Он втягивает когти и приглаживает воинственно поднявшуюся шерсть. Шиза, сиди там тихо.

— Нас не сломил Мор, нас не сломит и пожар. Мы будем крепнуть и будем расти. Именно поэтому сегодня наше собрание окончится не только трауром, — голос больше не поет сталью, но наполняется глубокой, тягучей силой, — В пожаре себя достойно проявили несколько сумрачных оруженосцев, доказав, что они уже готовы стать воителями.

Морок сразу находит взглядом Метель, она бросается в глаза быстрее, чем собственные дети — Белозмей или Ряска. Уставшая, но закованная в крепкую ледяную броню — сумрачный помнит, как плескались в её глазах отчаяние, страх и боль, и знает, что не могла буря успокоиться так быстро, и там, за прочными дверями, корчится в углу раненый ребенок. Но это нормально. Так должно быть, она должна была через это пройти, и в этот раз...

[indent]— Иди к Бесшумному. И больше не трогай чужие вещи.
— Почему ты ведёшь себя так, словно Змееуст исчез только из твоей жизни? Память о нем принадлежит не одному тебе, и твои отчаяние и скорбь не помогут ему, где бы он ни был![/indent]

..В этот раз он сможет ей помочь.

Он касается взглядом и остальных, поочередно — Ночницу, Белозмея, Ряску. Вранолапого здесь нет, но он представляет и его — пугающе похожего и столь же непохожего на своего отца. Их со Змееустом яркие, сильные дети.

— Я думаю, вы гораздо сильнее, чем мы.

— Метель, Ночница, Ряска, Белозмей и Вранолапый, который из-за ран не может сейчас быть с нами. Каждый из них проявил невероятную отвагу и стойкость перед лицом смертельной опасности. Каждый из них узнал, каково это — нести ответственность за жизнь других. Каждый из них в этом пожаре прошел испытание страшнее и труднее, чем бой. Это было испытание огнем. Испытание смертью, — Морок замолкает ненадолго, предвкушающе, — Выйдите вперед, — он улыбается, слегка, невесомо, — Сегодня вы не будете сражаться за звание воинов. Главное сражение уже пройдено. Теперь вы будете служить своему племени на правах воителей и с новыми именами. Иней, Затмение, Болотница, Белояд и Ворон! Сумрак надеется на вас!

Мы верим в вас.

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Затмение

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 16:18 | Сообщение # 2886

демоны кружатся
в танце с тенями

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1213

Знает, что увидит ее, как и всегда, за несколько мгновений до того, как угольно-черная статная фигура Метели выскальзывает неподалеку и пока сестра выбирает на кого смотреть, Ночница уже перехватывает темную синеву чужих глаз. И не только ее..

Вес-снушка. Извините, Сосновая. Хотя-я, очень даже Веснушка.

Следует неотрывно за Вьюжнолапой и пусть старшая ученица и только догадывается, что из леса они вернулись вместе, но это ведь довольно близко к правде? Она уже почти начинает злиться на то, что причиной задержки стала не какая-то веская причина, а всего лишь Сосновая, но ловит себя на том, что .. пусть. Удивленно чуть вытягивает вперед шею, когда перехватывает немые извинения сестры, да криво улыбается в ответ, прикрывая глаза. О, глупая, на самом деле ты не должна извиняться ни за что. Перед ней. Больше темно-серая задумывалась о том, что Метель не вернулась не к ней, а к племени; славно, что их помощь нигде не пригодилась. Но почему же младшая задержалась, она все же узнает. Правду.

Чуть заметно взмахивает хвостом, мол, поговорим после собрания и если вдруг встречается глазами с [dashed]Веснушкой[/dashed], то кивает головой в знак приветствия — как никак, это значит, что из леса точно вернулись в с е. Опять же, живые.

— Все в порядке?

Она сначала не находится... нет, не с ответом, просто не находится. Сначала просто в голове слишком много сестры, потом она просто переваривает вопрос и только затем поворачивается на Белозмея, оказываясь слишком близко к его носу. Все в порядке?

Сгорела большая часть ее любимых с сестрой территорий за Гремящей Тропой. Сейчас на их месте только грязь — пепел, копоть, кости погибших, будто коты или лесное зверьё вперемешку с водой от дождя — и трупы деревьев, многие из которых не выдержали стихии — сама слышала с каким треском они падают. Избушка, в которой они первый раз с Вьюжнолапой охотились — удачно, между прочим. С какой же гордостью они шагали вдвоем — совсем юные, держа в пасти взрослого ворона. Хвойные леса, в которых всегда дышалось, кажется, чуть легче, чем вблизи от лагеря. Красный холм — они уже шли по нему, когда он загорелся — издали мог напоминать волосатую спину кота, разлегшегося на территориях. Долина валунов — но не могли же камни сгореть? — Бушующий там очень часто проводил им с Вранолапым тренировки. Он постарался по максимуму окунуть их в любые условия, в которых они могут сражаться. Валуны запомнились потому, что падать на них было особо больно. Можно даже не спрашивать, почему им с Бродягой всегда нравилось там тренироваться.

И этого всего теперь нет. Пусть воспоминания не горят, но Ночнице очень страшно вернуться туда и увидеть кладбище своего ученичества. Но это нужно сделать как можно скорее.

Беркут, который отдал свою жизнь за Сплюшку. Бессмертник — ее маленькая племянница. Тайга — Тени, янтарная династия потеряла сразу двоих. А ведь когда-то воительница оказалась очень вовремя — это было только начало, она тогда не могла контролировать себя и свалилась в ловушку — благо, что стекла там были старые, благо, что Тайга это услышала и пришла на помощь, помогла. Кисточка — Белозмей, ты как? И Лиходей. Пламя его сожрало и.. надо будет рассказать Вьюжнолапой, что она видела это. Не своими глазами. Пятеро. Опытных бойцов и молодая кровь. Ночница не показывает, но ощущает она эту цифру и переживает ее очень остро.

В целительской сейчас лежат раненые, среди которых его брат и сестра — ее успело напугать состояние обоих, Бродяги в частности, но она уверена, что по возвращении туда все будет с ними хорошо. Но;

В носу среди запаха гари стоит вонь от домашней кошки, которую припер в племя Терновник, в голове стучат его слова. Мы потеряли пятерых. Можем помочь одной. Пятеро сумрачных. Одна обуза. Он заслуживает наказание. Она заслуживает смерти или быть вышвырнутой так далеко и так жестоко, чтобы больше и не подумала сюда сунуться.

А Ясенец помешал ей быть собой. И все еще непонятно правильно это было или нет.

Она ничего не забыла?

Так что когда слышит вопрос, лишь скалится, запрокидывает голову и хрипло смеется, совсем недолго. Отрицательно качает головой, но снова берет себя в лапы.

— Все в порядке?
— Да, Белозмей, все в порядке.

Отворачивается, смотрит прямо перед собой, а голос сухой, будто у нее обезвоживание; вздыхает. В какой-то мере так и есть — а рассказывать все, что у нее в голове она бы все равно не смогла. Не сейчас. Не Белозмею; да и ни кому либо другому. Проводит хвостом по серой спине старшего, но так и не задает обратный вопрос. С ветви дуба раздается голос предводителя. Девочка подбирается, чуть вытягиваясь вверх, чтобы еще лучше видеть Морока Звёзд.

— Мы Тени, а значит, за нами — победа. И смертью своей мы в веках победили.

И смертью своей мы в веках победили — одними губами, продолжая смотреть горящим взглядом на Кромешника. Погибших, но не проигравших. Объявлена минута молчания и старшая ученица вместе со всеми скорбно склоняет голову и тишина больно режет по сажевым ушам. Даже когда проходит минута, никто заговорить не смеет.

Кладбище переносится на Туманные низины, последним там было похоронено тело Топи. Ходить, конечно, гораздо ближе, но больше Ночницу заинтересовывает отряд, который отправится за Гремящую Тропу — она бы очень хотела к нему присоединиться. Морок проговаривает уже с детства знакомую информацию про Пожар, произошедший за много-много лун до его и их рождения, но.. смотрит на него немного с другой стороны. И по щелчку ученица перехватывает настроение крестного.

— И это знак, это послание самих Теней, жестокое, безжалостное предупреждение;
— То, что не завоевано нашими когтями и клыками, никогда не станет истинно сумрачным;
Сумрак не склоняет головы. Сумрак не просит. Сумрак не принимает подарков. Сумрак берет силой. Кровью врагов, сумрачным пламенем!

Ночница сама не прослеживает тот момент, когда уже во всю одобрительно кричит в ответ на каждую фразу, не замечает и как подскочила на все четыре лапы — не только ведь она? — она все поняла, Змееуст тоже ведь намекал им, когда они еще шли.. на тренировку. Иронично получилось, но если это послание Теней, то они его исполнят. То, что нужно им всем после траура — верить в великое будущее, что они не просто потеряли охотничьи угодья, а получили знак, что нужно завоевать новые. Темный хвост все еще развевается позади, хотя она и заставляет себя сесть. Как оказалось, ненадолго.

— Метель, Ночница, Ряска, Белозмей и Вранолапый, — оруженосцы-воители — звучат предыдущие слова — что? Напряженно слушает дальше, машинально выходит вперёд. Что?

Мешанина мыслей и вопросов совершенно спутываются между собой, но когда с одной стороны ее касается бледно-песочное плечо Ряски, а по другую сторону оказывается сестра — все как-то становится на свои места, пусть и не полностью, но хватает, чтобы уверенно стоять на лапах сосредоточиться на своих действиях. Выпрямиться, поднять болотный взгляд на крестного и делать вид, что ее совершенно не удивляет происходящие. Ни посвящение раньше срока, ведь им одиннадцать в отличие от Ряски и Белозмея, ни отсутствие надобности сражаться с кем-то из ровесников. И то, что Бродяга сейчас отлеживается в пещере целителя, а не стоит рядом — обещает себе сообщить об этом брату сразу же — то-то Бушующий обрадуется, что наконец отвязался от них.

Она уверена, что среди всех остальных сидит и дедушка, но не смеет обернуться, продолжая во все глаза смотреть на предводителя и отца. На темно-сером лице ученицы почти никаких ярко-выраженных эмоций, у нее еще будет предостаточно времени, чтобы осознать.

Воители.

— Иней, Затмение, Болотница, Белояд и Ворон! Сумрак надеется на вас!

Снежинка, Пылинка, Ряска, Ясенец и Воронёнок —
А Морок Звёзд дает ей имя в четвертый раз — вот уж кто точно в племени фантазер — доведется ли ему сделать это еще раз?
— книжные дети дожили и по-другому быть не могло.

Затмение вместе с остальными покорно склоняет голову перед предводителем и глашатаем,
перед Сумраком.

☽ затмение 27 сумрачный глашатай ☽

Подбел

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 16:59 | Сообщение # 2887

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 644

Он смотрит на нее с почти ледяным спокойствием во взгляде. На окаменевшей морде - ни одной эмоции.
В голове стучит тонна невысказанных слов, и реакция Ночницы лишь усугубляет их шум, увеличивает их количество.

Он не о том говорил. Он не о том спрашивал. Не надо делать вид, что он ничего не потерял в этом пожаре. Он сам себя в нем потерял, самоуважение и гордость - их сожрало пламя, как трухлявую древесину. Не надо, о Тени, не надо вести себя так, будто переживаешь сильнее. Он устал переживать, и боль фантомными монстрами пожирает его, доводит до приступа безмолвной, обездвиженной истерики. Каждая эмоция в лагере - бьет его ежевичной плетью, подталкивает к тому самому завершению, о котором он так много думал после пожара.

И не надо говорить с ним, как с глупым ребенком. Не надо выворачивать наизнанку вопросы, звучащие риторическими.

Ты в порядке? Ты сломалась, как я, или ты в п о р я д к е?

Белена отворачивается, не говоря больше не слова. Лишь сжимает зубы, прокусывает губы до крови, чтобы глупым мальчишкой не разреветься прямо здесь, перед всем племенем.

Слушает слова предводителя, прикидываясь драгоценной статуэткой. Почти не дышит. Дышать тоже больно. Думает о погибших, детально представляя каждого. И становится еще больнее. Сглатывает.

Кисточка.

Ему так жаль, ему так невыносимо плохо. Он, без привычного театрального мазохизма, удивительно четко и ясно понимает, что с удовольствием обменял бы свою жизнь на жизнь Кисточки или Лиходея, на жизнь любого погибшего. Он сломаный, он неудачник. Сумрак в нем какой-то жидкий и он ничего не может с собой поделать. Ему страшно осознавать все это, но мысли сами лезут в голову. И он бы хотел, чтобы его имя заменило любое прозвучавшее. И ему даже не стыдно перед близкими, ведь так было бы лучше для племени.

Он слышит свое имя, прозвучавшее с ветви из уст Морока, и выдыхает чуть более шумно. Смотрит не удивленно, но настороженно. Озирается, находит взглядом остальных посвящаемых и в изумлении открывает рот. Ему так хочется крикнуть, что он не готов. Он не достоин. Это еще не его роль, он не справится, он н е в ы в е з е т. Он сломается окончательно.

Он провожает взглядом Пылинку, Ряску. Смотрит, как они встают рядом друг с другом. Сглатывает.

Бывало ли, чтобы кто-то отказывался от такой чести?

Трус.

Трус и подлец.

Белена морщится и делает несколько шагов вперед. Первые тяжелыми получаются, лапы слушаются плохо. Дальше чуть легче.

Как же ему не хватает Вороненка. Как ему нужен сейчас его лучший друг. Потому что Вороненок - сильный, а он - Ясенец - слабак.

Он смотрит на отца, вздергивает голову, слизывает с губы кровь.

Белояд.

Кисточка сказала, что его имена красивые, но не подходят ему, потому что он не ядовитый. А он не стал переубеждать и говорить, что отравляет он только себя.

Пришло время захлебнуться в собственной отраве, ведь теперь она - вся суть.

Аякаши

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 23:49 | Сообщение # 2888

тенью ожог
принадлежности трону лесного дворца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1804

сердце сумрака

Терновник едва успевает, последний раз мазнув взглядом по присутствующим, немного виновато глянув на Плетенка, бросив взгляд на Ловчего с Лапкой, выходящих из лазарета, сделать несколько шагов в сторону занявшего место Язвы (о, Предки, он неожиданно действительно чувствует себя настолько нарасхват, что ему становится стыдно: разве не подло это все выглядит, когда он меняет старых друзей на одного нового Язву просто потому, что уже пообещал, хотя, возможно, следовало бы все-таки подойти к... нет, Ловчий явно не одобрит его, стоящего над душой в такой момент), уже слишком опоздавший для того, чтобы разглядывать, кто еще остался.

Терновник едва успевает, после чего застывает, хрипло выдохнув. Он был готов к объявлению трауру, однако, как-то неаккуратно от удивления приземлившись на место рядом с соплеменником, все равно чувствует, что.. нет, не был, совсем. Абсолютно.

— Сумрачное племя! В этот день мы собрались здесь с горькой тяжестью и кровоточащими ранами в наших сердцах. Пожар отнял часть наших территорий и жизни пятерых соплеменников...

Что—

— Мы потеряли четверых.

— Пожар отнял часть наших территорий и жизни
[indent]пятерых [/indent]
соплеменников....

У него в ушах звенит от диссонанса и в глазах резко идет расфокус от шока, у него только что что-то бездарно сломалось с глухим испуганным треском и забавным хрустом — и прямо в голове, так, что от этого звука не избавиться и не проигнорировать. Язва, Язва, ты ведь умный — почини, ты ведь наверняка умеешь? Терновник оборачивается на Язву почти неосознанно, скорее, чтобы просто увидеть его реакцию, нежели за какой-то поддержкой. Он просто не понимает, действительно не может уложить в голове: почему их стало пять? Он знал? Почему тогда...

— Четыре воителя — вот оно что... — Беркут, Кисточка, Лиходей, Тайга, и одна ученица — Бессмертник. Каждый из них был кому-то семьей, другом, любовью, наставником и учеником — и для всех нас они были частью Сумрака, его настоящим и будущим, — Терновник слушает Морока Звезд под мерное эхо в собственной голове.

[indent]Беркут.[/indent]

В собственных воспоминаниях ему одиннадцать, он хрипло дышит и едва стоит на лапах, отчаянно, почти умоляюще глядя на товарища: "давай еще раз". Он проиграл на испытании и у него, казалось, рухнул весь мир, и теперь ни одна тренировка не приносит ни результата, ни удовлетворения, даже если он выиграет ее — он все равно уже проиграл, и он не смог ни остаться с поражением, ни идти дальше — на оба варианта не имел права — так что теперь лишь отбивает удары, мучает окружающих бесконечными просьбами встать в роли оппонентов. Беркут устало улыбается. Беркут, с которым они лениво перебрасывались парой фраз в патрулях, шутливо переговаривались в ученической; Беркут тратит свое время, чтобы помочь ему — Беркут уже воитель, а Терновник — всеобщая заноза в заднице, однако Беркут соглашается и даже сейчас кивает ему: нападай.
Терновник глубоко дышит, принимает стойки и атакует. Терновник бесконечно ему благодарен.
Беркут никогда не спрашивает с него за это бесконечное одолжение и за свою огромную помощь.

[indent]Кисточка.[/indent]

В другом воспоминании он снова едва стоит на лапах, но в этот раз совсем по иной причине. Так близко... оказывается Кисточка, и ему... сколько ему, шестнадцать, больше, меньше? Ночная охота — а в роли добычи Терновник. Он чувствует напряжение Кисточки, и сам напряжен едва ли не в два раза больше, однако, едва касаясь ее в наивном желании поддержать, помочь устоять на лапах, однако в планах воительницы совсем нет "устоять" — скорее, упасть ему в объятия поудобнее, наконец. Он извиняется, полыхает ушами, едва не сбегает от нее — да что там, он сбегает, пока на губах еще горит чужое дыхание, будто ворованное, и он старательно гонит мысли, что следовало бы ответить — ведь это так... неправильно. Он легко прогоняет эти мысли сердцем, но разумом старается анализировать собственные действия, анализировать причины и последствия, убеждать себя, что можно было бы и решиться, и попробовать, и согласиться. Обычно сердце и разум действуют наоборот, но он уж слишком неправильный, слишком неиспорчен.
Кисточка хороша, да и он неплох — да только ему это не нужно, так легко и без обязательств, на раз, на одну прогулку, а быть может, на несколько. Терновник хочет взять на себя обязательства — такая, как Кисточка, ему это не позволит.
Следующие луны он деревенеет в ее присутствии и старательно борется не то с неловкостью, не то с желанием продолжить начатое, не то со всем сразу. Кисточка вовсе забывает о курьезе, насмешливо поглядывая на него, и Терновнику даже кажется, что она ожидает, насколько хватит его терпения после такого откровенного приглашения.
Его хватает надолго.

[indent]Лиходей.[/indent]

Терновник еще чувствует его тяжелую лапу на своем плече и его жесткие удары где-то на животе, вспоминая младшего товарища, что был никогда не прочь ввязаться с ним в легкую потасовку: казалось, если Лиходей не выпустит пар, набив кому-нибудь лицо минимум раз в день, он просто взорвется. Терновнику нравилось успокаивать его буйный нрав, а Лиходею, казалось, нравилось ему проигрывать. Чтобы снова и снова нарываться, требуя реванш. Постоянно орать: давай выйдем; и постоянно действительно выходить. Несерьезно, в полушутку, однако раз за разом получая от Терновника по голове. Лих постоянно жаловался, что она у него гудит после этого, и всегда добавлял, что совсем не от удара, а от отвратительных скучных нотаций кэпа, который так бессмысленно взывал ко сдержанности и дисциплине в таком буйном товарище.
Вот ему уже больше двадцати и Терновник смеется где-то в казармах, старательно закрывая уши лапами и стараясь спрятать лицо в подстилку, отодвинуться подальше, пока товарищ делится интимными подробностями жизни, подкалывая его — что же не найдет никак себе эту самую правильную партнершу? Как он вообще это определяет, глупый Терновник, даже не попробовав? И сразу — что, правда, не пробовал ни разу, даже романтических прогулок устраивать с кем-нибудь? Улюлю, тихоня! Терновник хмыкает, переводя разговор вновь на личную жизнь Лиходея — и улыбается, когда тот вновь пускается в рассказы о Нежнолистой с довольной влюбленной улыбкой на губах.
Вспыльчивый Лих, оказывается, тоже в чем-то его уже перерос.

[indent]Тайга.[/indent]

А Терновнику вновь двадцать три и он находится прямо здесь, в этой реальности, в этом времени, когда все уже совсем не так, как в шутливой болтовне казарм. Он стоит рядом с Ловчим в лазарете. В его голове шумит резкое "мы потеряли четверых", и Лапка рядом, осторожно обнимает соплеменника, к чему присоединяется и Терновник. Тройные обнимашки. И пора идти.
— Ты все еще здесь, — напоминает Терновник Ловчему.
А в его памяти пляшут воспоминания о том, как им обоим едва ли есть хотя бы десять. Они дерутся на очередной тренировке не на жизнь, а на смерть, и яростно спорят, как всегда, обо всем — пока Лапка не придет разнимать их снова. Спорят о жестокости в обучении и наказании, о политике, о границах, о тренировках. О законах и приказах — и в одном они впервые, совершенно неожиданно, сходятся: им есть, ради кого их нарушить. Они понимают.
Спину Терновника и Лапки уже украсили шрамы плетей. Спина Ловчего чиста.
Шею Терновника украшает еще один шрам-доказательство и очередное поражение, Ловчий получает свои первые шрамы от той, кого любит, вместе победой и порванным ухом.

Тайга улыбается в ученической. Тайга улыбается в воинской.
Тайга блестяще ловит какую-то птаху на тренировке и он галантно отвешивает ей комплимент (ничего необычного, он ведь такой воспитанный и милый, он не раз это делал) под смех Лапки и забавные почти агрессивные реакции Ловчего, под Лапкино же подтрунивание: у Тайги все хорошо, а Дуболом перестал учить Терновника клеить кошечек, сам потеряв в этом нужду, прочно "склеившись" сам с этой самой очаровательной сестрой Ловчего.

[indent]Бессмертник.[/indent]

Терновник не знал, что среди погибших были ученики.

we can't defy the loss, cut the loss that we consummate
around the world we grow weaker as we exterminate

⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец

the human greed and our creed is all we have to share
knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere

Аякаши

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 23:50 | Сообщение # 2889

тенью ожог
принадлежности трону лесного дворца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1804

— Пожар вернулся вновь, и он отобрал то, что когда-то подарил. И это знак, это послание самих Теней, жестокое, безжалостное предупреждение, — Терновник не сразу замечает, что речь предводителя уносится не туда. Терновник застывает, осознавая, что из голоса Морока Звезд пропала и скорбь, и эмоция вовсе, и вскидывается, ошарашенно уставившись на ветвь, замирая, задерживая дыхание, и ему кажется, что собственная осанка сейчас проломит ему лопатки, как бывало, когда он так же растерянно, вытянувшись, стоял еще мелким хилым оруженосцем, неизвестно к чему подобравшись.

— Что он несет? — ошарашенный шепот вырывается из уст слишком быстро, чтобы обдумать его хорошенько, и Терновник застывает, оглушенный собственными словами. Бросает быстрый взгляд на Язву, [dashed]единственного[/dashed] сидящего достаточно близко, чтобы услышать его.

Когда его глаза вновь возвращаются к Мороку, предводитель остро скалится, заставляя под кожей вскочить и понестись куда-то вдоль хребта табуны мурашек.

— То, что не завоевано нашими когтями и клыками, никогда не станет истинно сумрачным, как не были истинно сумрачными сгоревшие земли. Сумрак не склоняет головы. Сумрак не просит. Сумрак не принимает подарков. Сумрак берет силой. Кровью врагов, сумрачным пламенем!

У Терновника сбилось дыхание. Кажется, сегодня его легкие совсем сбоят. Он выдыхает рвано, весь каменеет, так, чтобы не проскочила больше на лице ледяная шокированная растерянность. Он не понимает логики, связи, смысла не видит, у него вывалился и отпад куда-то дар слова, так что он только и может, что приоткрыть рот в немом — онемелом — удивлении. Его резко берет от взгляда на предводителя бессознательная жуть, и Терну кажется, что прямо сейчас Морок Звезд ринется вниз падшим ангелом, падающей звездой, метеоритом, стирающим жизнь с лица земли, и прольет кровь — просто чтобы она была. Чтобы каждого пометить, сделать истинно сумрачным — где же та истина, где граница?

Терновник видит в главе племени опасность прямо сейчас, и если не обещание расправы слышится в его словах, то обещание скорой погибели всего буквально воет между каждой строчкой, в каждом звуке его неожиданно тяжелого голоса.

Ему отчаянно хочется найти взглядом Рассвета (вновь бессознательно и безумно), но глаза прикованы к фигуре предводителя. Он не может оторвать взгляд от резкого взмаха хвостом, от демонического оскала и блеска в глаза. Терновник знает: они все уже пролили кровь, на самом деле, они уже отметили друг друга на посвящении, испытании, все они давали клятвы. Они уже Сумрачные.
Терновник понимает, что на самом деле не ощущал опасности — ни для кого из присутствующих.
...Лишь психологическую.

Лишь отсроченную, отдаленную. Лишь ее обещание.
Да только короли выглядят действительно так, будто сейчас бросятся в бой.
Будто прямо сейчас соберут армию. Будто уже собрали ее — и сейчас эта речь лишь напутствие перед ходом.

Куда они катятся — или уже скатились? Терновнику кажется, что еще немного, и племя захлебнется в крови с таким подходом.

Аякаши

Дата: Полдень, 23-Окт-2019, 23:51 | Сообщение # 2890

тенью ожог
принадлежности трону лесного дворца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1804

— Нас не сломил Мор, нас не сломит и пожар. Мы будем крепнуть и будем расти. Именно поэтому сегодня наше собрание окончится не только трауром. В пожаре себя достойно проявили несколько сумрачных оруженосцев, доказав, что они уже готовы стать воителями.

Терновник выдыхает, чуть расслабляясь. Ему уже не кажется, что сейчас из спины вылетят, проломив позвоночник, лопатки. Он сидит почти спокойно, бросая взгляд на Язву, чтобы проверить реакцию.
Лично Терновника только что... отпустило. Он позволяет себе скупую, немного печальную улыбку, глядя на выходящих вперед учениц и Белозмея, вспоминая, как совсем недавно тот останавливал Ночницу от необдуманного рывка куда-то в их сторону.

— Метель, Ночница, Ряска, Белозмей и Вранолапый, который из-за ран не может сейчас быть с нами. Каждый из них проявил невероятную отвагу и стойкость перед лицом смертельной опасности. Каждый из них узнал, каково это — нести ответственность за жизнь других. Каждый из них в этом пожаре прошел испытание страшнее и труднее, чем бой. Это было испытание огнем. Испытание смертью, — Терновник пристально вглядывается в них, действительно отмеченных — и огнем, и смертью — и видит, что они все буквально поцелованы пожаром, видит, как изменилась опаленная жадным жаром пламени шерсть, видит, как поселились его отблески в глазах, чувствует запах, что не выветрился за один день и вряд ли исчезнет вовсе так скоро, не утопись они все в озере.

Терновник вспоминает озеро мельком и лишь с одной мыслью: он не был там, но даже ему ледяная вода не шибко помогла.

А внутри у него все сжимается вновь: они ранены этим огнем, они прошли испытание, и остатки веры в благоразумие Морока требуют от сердца надежду на бескровное посвящение. Хватит с этих детей испытаний.

— Сегодня вы не будете сражаться за звание воинов. Главное сражение уже пройдено. Теперь вы будете служить своему племени на правах воителей и с новыми именами. Иней, Затмение, Болотница, Белояд и Ворон!

Он выкрикивает имена, стараясь как можно естественнее растянуть губы в улыбке. Получается средне, не так уж плохо, просто устало.
С этой улыбкой он оборачивается к Язве, позволяя себе во время паузы посвящения более пристально всмотреться в соплеменника, с некоторым... ожиданием.

Сплетение

Дата: День, 24-Окт-2019, 11:54 | Сообщение # 2891

теневой экономист

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 624

---сердце сумрака---

Взрослая, та самая взрослая жизнь маячит на горизонте, голосом Морока отдается в сознании, шепотом Сумрака стелется вдоль замерзающей травы. Плет неуклюже переваливается с задних лап на передние, больше напоминающий сейчас котенка, впервые вышедшего из детской. Растрепанный, с круглыми совиными глазами цвета потемневшего янтаря и зажатый до подрагиваний в хвосте. Он находит сестру инстинктивно, на ощупь и останавливается рядом с ней, не посмотрев на нее - боится, что она прочитает предательство, утонувшее в янтаре. И пусть он уверен в том, что предала его Овечка, физику не обманешь - он выглядит, как предатель, дышит, как предатель и смотрит точно так же.

Смерть Тайги темной вуалью скрывает это от остальных. Смерть матери становится хорошим контекстом, чтобы оправдать его неадекватность.
Хотя вообще само существование Плетенка уже оправдывает его некоторую особенность мышления.

Имена погибших он прослушивает - не хочет снова перекатывать имя матери на языке, чувствовать на себе взгляды, сжиматься от придавившего к земле сочувствия. Вместо этого он низко склоняет голову и впивается когтями в землю, будто склонившись перед лицом стихии и смертью. Морок замолкает. Плетенок закрывает в уходящем вагоне правду о том, что он сделал Овечке. Минута молчания для него становится веком.

- И смертью своей мы в веках победили. - шепчет губами вместе со всеми. Шепот Сумрака напоминает ему отчаянный крик. Так ли кричала Тайга, когда сгорала в языках пламени? Кричала ли она вообще?

смертию смерть поправ...

Морок продолжает и каждое слово, которое не понимает Плетенок, вплетается в его мироощущение, становится его частью. Не все понимая, он готов воевать против всех и даже против себя - но за своих королей.

И за свою королеву.

-...Иней!...Сумрак надеется на вас! - Иней. Имя пронзает тело дрожью и он чувствует его каждой клеточкой. И-н-е-й. Он вдыхает снова и снова чувствует морозный запах. Ей сейчас не до него. Она пережила что-то, в чем он не в силах ей помочь. Плет вытягивается в струнку, будто протягивая к ней лапы, себя, все, что чувствует и думает. Ему хочется снова содрать с себя шкуру и укрыть ее от всего, ему хочется вырвать сердце с осколком, горящее сердце и принести к ее лапам, пасть ниц. Ему хочется заключить сделку с дьяволом - пусть она никогда не страдает, пусть все достается ему, он бы вынес все, сиди она так перед его глазами целую вечность.

Он в упор не видит Веснушку, ее горящее сердце, душу и жизнь, сложенные у лап Метели, не видит, что воительница приняла этот дар и отдала ей себя в ответ. Но если бы видел...вряд ли остановился б. Потому что он чувствует и это неизменно. Потому что это его дар, его выбор, его мысли. В его восхищении к Иней нет места ей самой. Есть только герой, Кай и маленькая Герда, ослепленная его непосредственностью в палатке целителя.

С п л е т е н и е ⠀ 9 лун
её брат

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀не уничтожит, не укажет путь

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀и черт бы с ним, но мне бы так хотелось

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀убрать свою тупую мягкотелость.

и гнуть своё. хоть медленно, но гнуть.

Тимьян

Дата: День, 24-Окт-2019, 16:28 | Сообщение # 2892

идя долиной смертной тени,
не убоюсь зла

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1833

сердце сумрака

Когда Язва замечает, что Терновник вместе с Лапкой скрываются в целительской, куда совсем недавно ушел Ловчий с телом Тайги, то начинает сомневаться, что его приглашение составить друг другу компанию на общем собрании было несколько... несвоевременным. Не то что бы он специально интересовался, с кем и как близко общается Терновник (делать ему больше нечего?), но когда живешь в одном племени, то волей-неволей замечаешь, кто с кем близок, какую компанию предпочитает, а от кого, наоборот, держится подальше. И Язве хватает чувства такта, чтобы догадаться, что, возможно, лучше бы Терновнику сейчас быть с товарищем, который едва потерял сестру. И вообще... сумрачный уже начинает думать, что поторопился со своим внезапным дружелюбием, сделал поспешные выводы насчет этого блаженного, не сто́ит оно того, лучше держать дистанцию, а...

Но спустя несколько минут капитан неотразимость все-таки садится рядом и... Ну... не отсаживаться же от него теперь, как от прокаженного?

Я же сам предложил, напоминает себе воитель, продолжая сидеть с нечитаемым выражением на кривой морде, но про себя усмехается как-то едко: А этот святоша как будто может отказаться, если ему вежливо предложить.

Язва тут же сам себя обрывает, переключаясь на речь предводителя.

— Сумрачное племя! В этот день мы собрались здесь с горькой тяжестью и кровоточащими ранами в наших сердцах. Пожар отнял часть наших территорий и жизни пятерых соплеменников...

Боковым зрением воитель улавливает, что Терновник смотрит на него, но в ответ не поворачивается, хотя почти физически чувствует, как ломается соплеменник, как вскипает у него мозг и выдает ошибку — он только взглядом темнеет. Сумрачный тоже слышал от предводителя про четверых, но речь шла о воителях, а оказывается, что один ребенок тоже погиб.

Язва со своим здоровым цинизмом Терновнику все равно никак не поможет, скорее только навредит больше. Он не то что бы спокойно относится к этим смертям, но понимает, что их было не избежать, он понял, что кто-то в любом случае погибнет, когда уходил из горящего леса в первых рядах. Он был к этому заранее готов. И мог только скупо радоваться тому, что это будет не он — как каждый раз просыпаясь во время Мора.

Но этих смертей могло бы не быть вовсе, прислушайся к нему бывший наставник. Воитель смотрит в густую тень у предводителя за спиной, где застыл глашатай, и думает: принимает ли Змееуст свою вину? Чувствует ли её? Впрочем, Язва не слишком обвиняет его в этих смертях — в конце концов, глашатай никак не мог знать, что лес полыхнет. Но, возможно, не будь они столь измучены долгой дорогой, тренировкой и жарой... Кого-то удалось бы спасти.

— Однажды в Сумраке уже был пожар.

Язву едва не передергивает от изменившегося голоса предводителя, и он тут же впивается в него цепким изучающим взглядом, с каждой секундой чувствуя, как встает дыбом шерсть где-то на спине от холодных липких мурашек. Он уже наблюдал однажды, после казни Топи, как в отца будто демоны вселяются, а этого, хоть убей, никто не замечает, продолжая всё так же восхищенно смотреть ему в рот. Язву от этого тошнит: он же чертов сумасшедший и несёт такую эзотерическую шизофреническую муть, которую не распознать может, разве что, только такой же больной. Это-то и поселило в душе воителя подозрение, что вокруг все... такие же психи.

— Что он несет?

Ну, блин, или не все.

У Язвы уже во второй раз за день челюсть готова отпасть от того, что выдает Терновник — он аж поворачивается к нему, чтобы убедиться, что ему не послышалось, глядя на него не то с подозрением, не то с надеждой.
Нет, ему не послышалось.
Терновник тоже видит это, видит так же, как Язва, он... Он, черт возьми, понимает. Он не псих, у него не промыты мозги, он не ведется ни на обманчиво красивые речи Морока, ни на грозную мрачную тень у него за спиной, готовую исполнить любой приказ. Он думает сам, и Язву поражает до глубины души, что они мыслят... в одном направлении. Каком-то неправильном в этом племени направлении, за которое их, может быть, сразу бы и бросили на жертвенный алтарь своим жестоким богам, если бы услышали и узнали их мысли.

Может, поэтому воителю захотелось почти сразу заткнуть Терновнику рот, но он сообразил, что кроме него никто не мог слышать его фразы. Какой же этот капитан ненормальность... неосторожный. Капитан неосторожность. Капитан ненормальная неосторожность? Неосторожная ненормальность? А?

Язве хочется обрести еще один глаз на виске, чтобы смотреть сразу и за Мороком, и за воителем, но остается только надвое разделить поток своей концентрации. Он смотрит на сумрачного предводителя в упор, при этом каждой клеточкой тела пытаясь уловить реакцию Терновника, чтобы, если что.. если что? Он не знает, что. Но что-нибудь сделать. Если что.

— То, что не завоевано нашими когтями и клыками, никогда не станет истинно сумрачным, как не были истинно сумрачными сгоревшие земли.

Да что же за чушь он несет?!

Язва стискивает зубы. Он вспоминает, с каким восхищением отзывались о землях за гремящей тропой все новопосвященные оруженосцы, которые возвращались оттуда. Он вспоминает истории про потоп, когда всё племя (еще и Грозовое вдобавок) собралось в старой избушке, слушали рассказы друг друга, вместе пережидали беду. Он вспоминает, как сам любил бродить там, особенно по долине валунов, будто по разрушенному древнему городу странного маленького народца. Он вспоминает, как красиво шелестела на ветру темно-красная трава, вспоминает, что на том болоте были похоронены революционеры и многие поколения сумрачных.

Неужели истинно сумрачной землю делает только кровь?

Как вы еще не захлебнулись в ней, отец?..

— Сумрак не склоняет головы. Сумрак не просит. Сумрак не принимает подарков. Сумрак берет силой. Кровью врагов, сумрачным пламенем!

Язва замирает. Ему кажется, что весь мир замирает на несколько мгновений вместо с ним, и он не может дышать, он может только впиваться когтями в землю, переводя взгляд с отца на глашатая, ища во втором хоть какой-то проблеск здравого смысла, ища подтверждение тому, что хотя бы второй их правитель еще не лишился ума, что он при необходимости сможет удержать первого от чего-то ужасного...
И ему становится страшно. Он достаточно умен для того, чтобы бояться.
Потому что Змееуст мрачно демонстрирует покорную готовность сумрачного оружия. Он выглядит так, что если Морок прямо сейчас отдаст приказ, то он пойдет и сделает всё. Действительно сделает всё и всех. Язву от этого пробирает такая же жуть, как и Терновника, если не сильнее, такая жуть, которая была бы у человека, увидь он ладонь безумца, застывшую в паре сантиметров над кнопкой запуска ядерного оружия. И при этом безумцу все вокруг аплодируют, подбадривая. Вот так это ощущается.

Кровью врагов, сумрачным пламенем. Звучит как девиз тотального катаклизма.

А потом что-то происходит, видимо, в голове у Морока, и он возвращается к посвящениям.

Язва чувствует, что готов расплыться лужей вокруг Терновника от облегчения, но он позволяет себе только короткий выдох и ответный взгляд на соплеменника. Но все равно какой-то напряженный, блестящий нервно. Облизывает губы, переводит взгляд на спину Белозмея, решая хотя бы на пару минут отключиться от этого кошмара, искренне радуясь за любимого брата, одного из немногих нормальных членов его семьи.

Может, посмотри он на Белозмея не со спины, а в глаза, то заметил бы, что с ним что-то не так.
Но он не видит.

Тоже выкрикивает новые имена, про себя думая, что надо будет потом проведать и Вран-... Ворона, и Златолапую. Поздравить. Одного с посвящением, другую с тем, что выжила. Язва как-то даже почти по-братски гордится этой девочкой, которая, может, и до ученичества не протянула бы, достанься ей дух слабее.

Терновник смотрит на Язву, Язва смотрит на Терновника. Искра, буря... адекватность.

— "Начало конца", — воитель произносит негромко, цитируя слова предводителя, так, что в царящем шуме его слышит только соплеменник, и в голосе — литры какого-то горького, печального сарказма, — Как хорошо, что это не про нас, да?

Стоит ли говорить, что Язва не разделяет яростной веры безумных королей?

буран | сумрак | старший воитель

Смородина

Дата: День, 24-Окт-2019, 19:03 | Сообщение # 2893

Воительница Сумрачного племени

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 21

сердце сумрака

Смерти, смерти, смерти...
Как Смородина за свою жизнь устала это слышать - ее это уже давно не пугает, как многих, но валится тяжелым, нежеланным грузом на ее хрупкие светлые плечики. И так хочется лениво повести головой вбок, вздохнуть устало, и чтобы все свалилось к чертям поганым в тьму. Все эти минуты траура, дающиеся ей с трудом - она кусает губу и отводит взгляд.

И почему-то невольно жмется к чужой светлой фигурке. Понимает это вовремя, еще не успев коснуться плеча старшей воительницы, и смотрит на нее - смотрит как-то непонимающе-уныло. И, чем больше говорит Морок Звезд, тем отчетливее в ее серо-голубых глазах читается непонимание.
Смородина сама не замечает в каком из моментов ей очень сильно хочется, чтобы Трель ответила на этот ее потерянный взгляд.

− что ты думаешь об этом?

Дина не уточняет, о чем стоит Трели думать. Она и сама не знает, о чем конкретно спрашивает... наверное, обо всем и сразу?
На новостях о новопосвященных воителях выдавливает из себя тихую ласково-гордую улыбку: все-таки приятно осознавать, что этому племени есть на кого надеяться. Что они здесь все - семья, что каждый готов вступиться за другого. Ценою жизни? Это, конечно, излишне, но наверняка необходимо.

И не надо никакой крови... разве ее мало?
Динино нежное ранимое сердце и с этим-то количеством с трудом справляется.

с м о р одина 19 тени

Я ловила твой каждый короткий взгляд
И пыталась выучить наизусть.

Эти чувства однажды переболят,
Или мне останется только грусть?

Кромешник

Дата: День, 24-Окт-2019, 19:45 | Сообщение # 2894

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2340

Сумрачного всё еще как-то нехорошо мажет. Покосившаяся черепица на его и без того непоседливой крыше поскрипывает от шквального ветра, и хотя Мороку удалось укротить в себе пылкий и несвоевременный порыв сейчас же утопить весь лес в войне, выползший откуда-то из темных недр огнедышащий змий всё еще хочет что-нибудь учудить. И в выкриках новых имен наследников, сливающихся в один сплошной шум, ему чудится что-то призывное, вызывающее подкожную дрожь, слышится древний ритм тамтамов. Он вновь мимолетно облизывает губы, зажмуривается на мгновение, но яркие вспышки перед глазами становятся только ярче и живописнее — снопы искр, рыжие брызги, рваные подолы алых платьев. Красный, красный, красный — огонь или кровь? Он уже не знает.

Морок поводит лопатками, так, что они сходятся вместе, до боли, будто ему некомфортно, будто ему мало́ его собственное тело, будто из-под кожи вот-вот прорежутся черные перепончатые крылья. Красиво было бы, так ему кажется. Он не раз представлял вестников с такими крыльями, раскидистыми, огромными, чернильно-черными, отбрасывающими жуткую хищную тень.
Только у Волчонка, ему казалось, они должны были быть с белыми, как снег, перьями.

Постепенно голоса затихают — затихает и шаманский танец у него в грудной клетке. Вновь царапнув когтями ветвь, переместив лапу поустойчивее, Морок Звёзд поднимает голову, окидывая взглядом собравшихся.

— Это еще не всё. Сегодня, когда нам как никогда нужна надежда на лучшее будущее, на путь обучения встанут несколько сумрачных котят. Пусть их новые тени, рожденные багряным светом пожара, будут столь же яростны, но во имя защиты и славы своего племени! — сумрачный хищно втягивает воздух носом, выдерживая паузу, и объявляет, — Выйдите вперед: Пеночка и Терновник, Горчинка и Ловчий, Плетёнок и Белояд, Горянка и Молочай, Щеголинка и Язва!

Трое из них сегодня потеряли мать. Морок чувствует, как сквозь призрачный железный привкус вновь пробивается горькое, полынное, осеннее, и стоит только всем вызванным оказаться у подножья раскидистого дуба, как предводитель тут же возвышает голос, глядя на будущих оруженосцев, произнося слова клятвы — ему кажется, что звуки падают, как капли крови, тяжелые и алые.

— Клянетесь ли вы, что посвятите себя познанию мира вокруг, стоит лапам вашим ступить на путь ученичества, что не пренебрежете советом старшего и не ослушаетесь приказа? Клянетесь ли вы повиноваться наставнику безоговорочно, вверяя ему свою жизнь? Клянетесь ли вы чтить Воинский Закон и посвятить себя служению Сумраку, ставить его интересы выше своих собственных?

Раздается дружное, еще по-детски высокое и тонкое "клянусь", и теперь предводитель обращается к их наставникам:

— Клянетесь ли вы обучить своих учеников всему, что знаете сами, не препятствовать на пути к знаниями, защищать, не щадя собственной жизни и направить на путь настоящего воителя?— ... — Тогда скрепите ваши клятвы кровью.

Теперь солоновато-железный привкус уже настоящий — он разливается в воздухе, медленно достигая королевской ветви, и на мгновение Морок удовлетворенно прикрывает глаза, прежде чем распахнуть их с фосфорно-изумрудными бликами:

— Приветствуйте новых оруженосцев. Теньковка, Горчица, Сплетение, Огнелапая, Щеголинка!

И вновь рокот имен порождает маленький океан сталкивающихся друг с другом, как воинственные корабли, звуков, голосов, интонаций, и предводитель чувствует, как ударяет в висок раскаленная игла — один раз, но метко, до мельтешащих мушек перед глазами. Морок осторожно садится на ветвь, будто так и задумано, да покрепче впивается когтями. Змееуст поймает, конечно, если что вдруг, но сегодня хотелось бы без припадков... Придется одолжить у Безупречного немного мяты после, иначе о сне можно и не мечтать.

Так. Что там еще осталось.

— Остролистый, по причине смерти своей наставницы, отныне переходит на обучение к Рассвету. И последнее. Многие из вас уже заметили, что у нас в племени пополнение — и я сейчас не только о новорожденных котятах. На испытательный срок принята приведенная Терновником грязнокровка Шерл, — Как же он не любит эти клички двуногих!.. Эту новость предводитель оставляет без комментария, только с красноречивой короткой паузой. И даже отсюда ему слышны недовольные вздохи и шипение — он, конечно, хотел бы вовсе не упоминать о ней на этом собрании, но вдруг кто-то по незнанию наброситься и разорвет чужачку в клочья? Терновнику же в итоге останки на границы оттаскивать. Тут Морок бросает взгляд через плечо на глашатая, мимолетно, но как-то странно сверкнув им. Змееуст ведь не в курсе, кто вернулся буквально перед пожаром... Вот это сюрприз сейчас будет. Жаль, он не может смотреть на лицо Тиса, когда будет эту новость озвучивать — зрелище, наверно, будет то еще, — Есть и более приятная новость. Немногие из вас помнят Бесхвостого, также известного как Хрена, уважаемого старейшину Сумрачного племени, который, как все думали, пропал во время Революции. В день пожара он вернулся в лагерь, в добром здравии и... относительно... доброй памяти, — Но она и раньше у него добротой не отличалась, так что без разницы, — Никто не знает, где он был и как выжил, но в его верности племени сомневаться не стоит, — Если попытаетесь, он выцарапает вам глаза. Сумрачный окидывает взглядом соплеменников и подводит речь к концу, — На этом собрание племени окончено! Те, у кого есть силы, отправляйтесь на охоту!

Морок взмахивает хвостом, давая понять, что можно расходиться, и касается подушечкой лапы головы — как раз в том месте, где под шерстью едва виднеется старый бледный шрам — хочется нажать посильнее, потому что кажется, что он как-то бешено пульсирует, но вместо этого сумрачный просто проводит лапой дальше, будто приглаживая шерсть. И разворачивается, наконец встречаясь взглядом со своим глашатаем, подходит ближе, едва сдерживаясь, чтобы прям тут не упасть лицом ему в плечо, но... В прошлый раз был исчерпан лимит на прилюдные знаки внимания.

— Как ты? — негромко интересуется, внимательно глядя на Змееуста — он, наверно, вообще с лап готов свалиться, только не показывает этого, как и всегда. Но отпахать тренировку, а потом еще последним чудом выскочить из пожарища, неся на себе одиннадцатилунную ученицу и подставляя плечо такому же ученику... Словом, каким бы там терминатором ни был Тис, после такого ему определенно нужен отдых.

Хотя спрашивает Морок не только про физическое состояние.

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Аякаши

Дата: День, 24-Окт-2019, 22:22 | Сообщение # 2895

тенью ожог
принадлежности трону лесного дворца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1804

Капитан неосторожность. Прекрасно. Ему подойдет это определение даже лучше всех остальных.

— "Начало конца", — но почему-то даже капитан неосторожность напрягается от слов Язвы, неожиданно ощущая почти то же желание, что соплеменник минутами ранее: желание заткнуть, чтобы как-нибудь предотвратить... чтобы защитить, в случае, если услышат другие — заранее сделать так, чтобы они не услышали.

Потому что Терновник тоже понимает, потому что они оба — какое-то жалкое желе после яростных фраз Морока Звезд

— Как хорошо, что это не про нас, да?
— Смотря как взглянуть, — сам он глядит в глаза Язве, кажется, даже слишком пристально, с таким жадным и волнительным вниманием, что практически неприлично, можно даже сказать, интимно.

— Не про нас, — повторяет, будто пробуя на вкус, и переводит осторожный, мимолетный взгляд на ветвь.

Не про них двоих все эти слова, не по их души.
Но если так пойдет и дальше, то явно про их племя.

Сильная власть, правление Созвездие Ящера, то самое, которое так стремились воплотить в новых предводителях революционеры — к каким последствиям оно привело? Начало конца? К каким последствиям приведет новая сильная власть теперь?

Морок Звезд продолжает говорить, и Терновник вынужден отвлечься от Язвы, вновь возвращая свое внимание предводителю, перебарывая желание уставиться на соплеменника и долго-долго таращиться на него, молча, пристально вглядываясь в чужое лицо, поражаясь неожиданной схожести вопреки всему поверхностному, теперь отчего-то кажется, наносному.
У него даже лапы покалывает от смешанных чувств, и Терн вынужден посильнее упереться передними в землю, выпуская когти.

— Это еще не всё. Сегодня, когда нам как никогда нужна надежда на лучшее будущее, на путь обучения встанут несколько сумрачных котят. Пусть их новые тени, рожденные багряным светом пожара, будут столь же яростны, но во имя защиты и славы своего племени!
— Упаси Предки от такой ярости, — неожиданно вновь решается подать голос Терновник, в этот раз совершенно осознанно не стараясь сдержать хриплый шепот и всем своим существом прислушиваясь к тому, как Язва отреагирует. Сгорел сарай — гори и хата, и сейчас он продолжает дерзить в пустоту, неизвестно зачем информируя Язву о своих идеологических взглядах (ему нравится шок на лице соплеменника, ему нравится шокировать его так, что все внимание Язвы сосредотачивается именно на нем, что из его глаз, с его лица, из его позы исчезает все наносное позерски-шутливое, дерзкое желание продолжать спорить и перечить, продолжая противостояние; что Терновник может хоть чуть-чуть отыграться за все те разы, когда Язва оставлял его в дураках, молча хлопать глазами и открывать рот, силясь придумать ответ; все исчезает, оставляя чистое изумление, разбавленное совсем не неодобрением, и слишком искреннее, чтобы не.. сблизить их — а Терновник не против осторожно подобраться поближе, пусть и не знает, зачем, быть может, действуя вовсе на сплошном глухом азарте, привычном в общении именно с Язвой).

Оба они не смотрят друг на друга — во все глаза таращатся на Морока.
Терновнику кажется, что, такими темпами, у него разовьется косоглазие.

— Выйдите вперед: Пеночка и Терновник, Горчинка и Ловчий, Плетёнок и Белояд, Горянка и Молочай!

Пеночка и Терновник.

У него сейчас что-то отвалилось, кажется.

— Клянетесь ли вы обучить своих учеников всему, что знаете сами, не препятствовать на пути к знаниями, защищать, не щадя собственной жизни и направить на путь настоящего воителя?
— Клянусь, — он отвечает твердо в хоре голосов других воителей, замерев напротив Пеночки и внимательно вглядываясь уже в лицо юной ученицы. Не так, как в лицо Язве, скорее, вновь вернувшись в мод "кэп успокаивающий" и "кэп сдержанный" из мода "капитан истерика"/"капитан неосторожность". Сейчас он — капитан осторожность, он берет в ученицы ребенка, который, кажется, еще не отравлен этим Сумрачным ядом, и он не смеет поверить, что после того, что он учудил сегодня, Морок еще способен на столь щедрый жест в его сторону. Впрочем, это не только большая честь и ответственность — это еще и огромная нагрузка, так как у него теперь две ученицы.
— Тогда скрепите ваши клятвы кровью.

Терновник осторожно протягивает лапу Пеночке, молчаливо прося ее протянуть свою. Успокаивающе улыбается, почти извиняясь взглядом, когда, осторожно подхватив детскую лапку, вынужден легко прокусить ее, постаравшись сделать это как можно быстрее и безболезненнее.
Он сразу же прокусывает свою, торопливо, не заботясь о боли, будто боясь, что ученица устанет держать раненую лапку на весу без его осторожной поддержки, но чертовски осторожно прислоняет прокушенную подушечку к подушечки Пеночки, смешивая кровь и скрепляя клятву.

— Надеюсь, мы сработаемся, Теньковка, — он мило подмигивает ученице после того, как шум поздравлений стихает, и ненавязчиво приглашает кивком остаться рядом с собой, осторожно продвигаясь обратно в толпу и неосознанно поглядывая по сторонам, двигаясь так, чтобы девочке тоже было комфортно идти рядом с ним.
— Думаю, тебе потребуется немного отдохнуть перед тренировками, — все же, не только Ловчий потерял Тайгу. И не только Плетенок. — Сделаем тебе подстилку в казармах, и, если захочешь, сможешь немного помочь мне и попрактиковаться в этом еще. И на сегодня хватит, — он тихо говорит, пока Морок не продолжает посвящение.

Он бросает взгляд на Язву, останавливаясь на одинаковом расстоянии между ним и Ловчим с Лапкой, улыбаясь всем троим, однако наиболее внимательно глядя на Теньковку рядом.
Сейчас надо уделять время ученице.

— Остролистый, по причине смерти своей наставницы, отныне переходит на обучение к Рассвету, — он сбивается на середине вдоха, но тут же возвращает нужный ритм, ничем больше не выдавая себя, контролируя дыхание. Поддерживающе выкрикивает имена обоих вместе с толпой, едва не выдавая себя с головой на имени Раса.
Рассвет-

— И последнее. Многие из вас уже заметили, что у нас в племени пополнение — и я сейчас не только о новорожденных котятах. На испытательный срок принята приведенная Терновником грязнокровка Шерл.
— Вот ее мы тоже будем учить делать подстилки, — Терн тихо хмыкает, надеясь, что Теньковка не слишком недружелюбно будет настроена к "одногруппнице".

Посвящение заканчивается. Терновник облегченно вздыхает.

У Терновника столько дел, что голова идет кругом, и он бросает усталый взгляд на Язву скорее механически, чем действительно осознанно. Он чувствует, будто они прервались на самом интересном, он неудовлетворен, он хочет еще, даже сильнее, чем после их обычных противостояний, но для разговоров сейчас как-то... нет времени?

Теньковка. Шерл. Подстилки.

Нужно вернуться за Шерл. Точно.