(еще не) поздно настроить скрипку

Неукротимая

Дата: День, 15-Авг-2019, 20:55 | Сообщение # 1

✽

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 9319

1) Краткое описание событий (сюжет): спустя некоторое время после смерти Сосновой, узнавший правду о своем происхождении Пожар говорит со Змееустом

еще не поздно настроить скрипку, взять верную ноту, исправить ошибку
зажечь солнце, новое небо и новые звезды

еще не поздно решить проблему,
взять мажорный аккорд, красивую тему
еще не поздно жить без фальши,
создать новый мир, лучше, чем раньше

поздно

2) Место разворачивающихся событий: красный холм на территории Сумрака
3) Персонажи: Змееуст, Пожар
4) Время: начало юных листьев
5) Название: (еще не) поздно настроить скрипку

Воробушек

Дата: День, 15-Авг-2019, 22:16 | Сообщение # 2

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Ветер вгрызается в щеки, рвет шерсть на кусочки, впивается в затылок и тянет в разные стороны; но студит голову, обрушивая на взвинченного кота ушат холодной, почти ледяной вешней воды. Талый снег под лапами скользит, взбираться по крутому склону сложно, но Пожар с какой-то необъяснимой прытью умудряется добраться до верхушки, более ровной, с выжженными прогалинами снега и мешаниной грязи, в кратчайший срок.

У него на морде застыло необъяснимое выражение, поломавшее юношеские черты, исказившее — он будто сумел повзрослеть всего за день. Пожар тянет губы в оскале, прижимает уши к голове, дышит глубоко и взволнованно, но не мешкает ни секунды.

Застывшую тишину разрывает четкий шуршащий шаг по высохшей, замерзшей к вечеру желто-оранжевой прошлогодней траве. Холод, пробирающий до костей, сталкивается с выжженной пустыней в груди и капелью разбивается о рёбра; на грудь давит, кажется, самим воздухом.

Пожар в несколько широких шагов подходит к застывшей тёмно-серой фигуре, темной кляксой зависшей на фоне заката, отразившегося пламенем в янтарных глазах. Размах — удар, ничем не прикрытый, прямой, сопровождаемый мелко подрагивающими плечами, окутанными несдерживаемой эмоциональной дрожью, он бьёт в полную силу, готовый даже к тому, что ему не позволят. Пожар застывает, а после вскидывается, переходя с шипения на какой-то отчаянный крик, полузадушенный и злой:
— и СКОЛЬКО БЫ ТЫ ЕЩЁ МОЛЧАЛ? — рваный выдох, глоток, оскал, — ТЫ ВЕДЬ ЕЕ ПРЕЗИРАЛ ЗА ЛОЖЬ? ТАК ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ОТКАЗАЛСЯ ОТ НАС? ХУЖЕ БЫ НЕ БЫЛО. Я БЫ ХОТЯ БЫ НЕ ЧУВСТВОВАЛ, ЧТО МОЙ ОТЕЦ МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ. ЗАЧЕМ ПОТОМ ПРОДОЛЖАЛ ДАВАТЬ ЕЙ НАДЕЖДУ, ЗАЧЕМ ТЫ ЗАВЕЛ ДЕТЕЙ, КОГДА У ТЕБЯ УЖЕ БЫЛИ ДЕТИ ОТ ПЕСТРОЛИСТОЙ? — порывистый шаг вперёд, — ТЕБЕ НАСТОЛЬКО ВСЁ РАВНО НА ЧУВСТВА ДРУГИХ? — усмехается. — ИЛИ ЭТО БЫЛО ТВОЕЙ ОШИБКОЙ, ЗМЕЕУС-СТ?

Вспоминает обиженных детей Пестролистой, постоянное напряжение в детской, озлобленные глаза детей Сосновой. И ему становится вдруг совсем горько, что хочется выхаркать всю эту гарь из лёгких, умыться всё ещё белым снегом в ельнике, зарыться в мох и сгинуть где-то там. Веснушка и Шелк мирно спят в детской, и просьба позаботиться всё ещё стучит в висках.

— Я тебя ненавижу, НЕНАВИЖУ ТО, ЧТО ОНА ЛЮБИЛА ТЕБЯ, НЕНАВИЖУ ТО, ЧТО ЛЮБИЛ ТЕБЯ, — выдыхает, сердце в груди колотится забитой птицей в последних судорогах, голову кружит, и он впивается в землю когтями, — лучше бы у меня вообще не было отца, чем был такой.

Сжимает зубы, собственный надрывный крик, стучит в висках, и, кажется, он впервые настолько отпустил себя, чтобы сразу же почувствовать опустошение.

мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче
лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи

лань ` 8 лун ` сумрачный уц

Темноцвет

Дата: День, 15-Авг-2019, 23:19 | Сообщение # 3

из сумрака севера и железной мглы

Группа: Стражники

Сообщений: 2573

Змееуст глубоко вдохнул холодный воздух, разреженный, покинутый ветром и полный причудливо свившихся в жгуты ароматов сухих трав и талой воды, красно-белых, как припорошенная остатками последнего льдистого снега трава холма. В тишине этого воздуха были прекрасно слышны ровные шаги Медянки — Змееуст мимолетно напомнил себе, лениво, почти безразлично: Пожара.
Мальчишку уже давно зовут Пожар и он носит воинское имя.

Уже давно — Змееуст мельком прищурился, наблюдая за ним — а казалось, совсем недавно. Он обернулся к юнцу, не сводя с него внимательного взгляда, полностью, всем корпусом, внешне расслабленный и однозначно спокойный.
Обманчиво-неподвижный, будто бы легко — и смиренно — и прямо встречающий взгляд рыжей разгневанной Немезиды. И возмездие, что она принесла в своих хрупких детских — уже давно нет, Тис — лапах. Принесла на дрожащих от едва сдерживаемой бури эмоций мальчишеских плечах, словно алый плащ не по росту, мигающий, как в плохо смонтированном кино, и меняющий цвет на черный траурно-похоронный каждые пару секунд.

Резко прищурившись, заметив движение, напряжение, предвещающее атаку, он чуть наклонился в сторону, будто повинуясь воздушному потоку, предшествующему чужому удару, и вскинул лапу в ответ, защищаясь. Не сдвигаясь с места, блокируя, не давая дойти до лица, но не отходя: Змееуст не собирался избегать этот удар. Лапу дернуло болью — Пожар бил явно сильнее, чем Тис ожидал, и тот, не сдержавшись, поморщился, мрачнея. Мелькнувшее внутри удивление — будто было, чему удивляться — исчезает, оставляя после себя пробившийся сквозь спокойствие, с которым он решил встретить это маленькое возмездие, понимающий оскал.

Прикладывая усилия, однако, чтобы не отвечать, оставаться на месте, он молча продолжил стоять, слушая долгожданное — надо же, дети выросли и сжились, свыклись, смирились с мыслью, что все так, как есть — обличение во лжи и обмане. Впрочем, лжи Змееуста в этой истории не было — Тис дернул плечом, стараясь сбросить с лапы напряжение от чужого удара, и списал его за молчание.

И все, что он может сказать в ответ, выслушав эту тираду — тихо и легко, так легко, что абсолютно незаслуженно Пожаром, хмыкнуть:
— А у тебя его не было, — в ответ на последнюю фразу.

Змееуст подается вперед, отбрасывая черную тень на Медянку, такого взрослого, но все еще недостаточно, чтобы сравняться ростом с глашатаем, и заглядывает в яркие янтарные глаза — когда-то, быть может, даже не в вязком сне, так красиво спутанные им, еще когда-то совсем-совсем давно, с глазами Беззвездного. Он избавился от этой мысли и от подобного сравнения быстро — Змееуст чувствовал, что это Ошибка, и ошибаться Наследнику не пристало.

— Или это было твоей ошибкой, Змееуст?

Наследник не ошибается.
Но Сосновая — с момента знакомства и даже до вести о ее смерти — была, казалось, все же его ошибкой.
Не вписывалась. Не занимала нужное место в мозаике: все метила на то, которое он не мог ей выделить, на то, которое он бы предпочел оставить вовсе пустым, чем занять кем-то, кто не сможет. Ведь Морок Звезд был прав: его не каждый сможет любить, это слишком сложно. Ведь и Сосновая была права: в ответ Змееуст все еще не умеет.

— Ведь, — он начинает говорить почти сразу, без перехода, позволяя в глазах разгореться жестокому аматерасу, полыхающему ярким контрастом с голосом: он говорит тихо, и если дать волю фантазии, можно подумать, что даже немного надломленно, — я не знаю, — если бы он ходил на исповедь, он бы сказал всего пару фраз — именно таким голосом, — кто твой отец.

ㅤㅤㅤ❍ Ŧемноцвет ↟ мастер шепота и лекарь сумрака ❍
^{стих caritia_aeternitas}
слышать богов и духов и не бояться раны, смерти в глаза смеяться, словно она слаба;
петь ей навстречу песню — сталью, скворцом, варганом,
сделать из злого рока преданного раба.

Воробушек

Дата: Закат, 16-Авг-2019, 00:25 | Сообщение # 4

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Досада от того, что так и не сог дотронуться, дотянуться, скребет ошметком в горле, но он быстро её проглатывает, отдирает налипшее от легких и вдыхает пустоту полной грудью. Темно-синие глаза смотрят привычно — красноватый отблеск, безразличие, пустынная даль; Пожар не отводит взгляда, ещё всё-таки не дорос, чтобы стоять вровень, но приподнимает подбородок, кое-как вплетая в свои эмоции прохладную сдержанность.

Сумрак ложится мазками мрачности на чужое лицо, очерчивает черты, делая их суровее жестче, и впору уже вздрогнуть от пронизывающего взгляда, но Пожар за потной стеной огня своих эмоций.
— А у тебя его не было, — мальчишка поджимает губы в совершенно детском жесте, не контролируя себя ни в обиде, ни в злосте.

Черная птичья тень закрывает солнце, и ему хочется вырваться из-под гнёта глашатая, сбросить с себя плотное темное покрывало, лишь бы не задыхаться под тяжестью чужого взгляда. Губы и рот сушит от волнения, Пожар расширившимися глазами смотрит в чужое лицо, плотно сжав губы, нахмурившись, взъерошенный, как в их первую встречу, лапы Тиса вновь окропила грязь. Предводитель, секрет — все размазалось, расплылось безобразными пятнами, как и набившее оскомину в следующий раз.
— ..я не знаю, кто твой отец, — Пожар усмехается, качает головой, солнце медленно растворяется в лиловых сумерках, и последние лучи подсвечивают фигуру Змееуста, возводя ореол из кровавых акварельных пятен заката.

Знать что-то, что не знает Змееуст, оказывается странным, и Пожар совсем не чувствует ликования, скорее горькую тоску. Шепчущий остаётся белым пятном где-то на задворках материнского прошлого, ни разу не встреченный, но оставивший отпечаток на всей его жизни. Не грязнокровка — Пожар с облегчением думал о том, что его кровь чиста, по-сумрачному темная, почти обжигающая то ли жарким огнём, то ли застывшим нетающим холодом.

— Сейчас есть, — на губах застывает улыбка, и он вскидывает голову, делая ещё один совсем маленький шаг вперед, — ведь я знаю, кто он.

Темный огонь чужих глаз мог бы сжечь, слова — петлёй на шее, но Пожар неожиданно ловко просачивается вперёд, не давая ранить себя, потому что весь он — один сплошной нарыв, куда не надави, уже не достанешь того, что не было изрезано, пережевано, обожжено. По-детски обиженный, ему бы хватило простого признания, вот только теперь в нём никакого толку нет.

Темноцвет

Дата: Закат, 16-Авг-2019, 00:42 | Сообщение # 5

из сумрака севера и железной мглы

Группа: Стражники

Сообщений: 2573

Змееусту привычно стоять в ореоле света — пусть кровавые закаты обласкают его алым, он продолжит раз за разом оказываться к ним спиной, безразличный к дорогим пламенным мантиями, отворачивающийся в самые важные моменты от слепящего солнца. Змееусту привычен красный, он не смотрит на него, но видит и чувствует, и знает, что краснее алого, что затаился в темных ночного неба глазах — нет.

Чудовище.

Змееуст сам себя узнает — и смотрит в этот раз будто со стороны, как бравада мальчишки играет с ним злую шутку, как вместе с черной тенью, брошенной на рыжую шерсть, его напряженных плеч касаются темные лапы. Лапы Змееуста.

Глашатай скалится в лицо Пожару, стоит тому озвучить фразу, и заглядывает в глаза, буквально купаясь — как нежатся в солнечных ваннах, грея старые кости, старейшины иных племен — в его обиде.

Змееусту кажется, что его так давно меряют подобным взглядом — каждый раз, когда другой раз так и не приходит, — что сейчас он почти наслаждается этим, ведь в этот раз смотрят вблизи. Змееуст весел, почти азартен, и в то же время требователен и напряжен, когда валит легкого — явно легче самого Змееуста — Медянку на сухую жесткую траву и осколки стеклянного льда, одновременно грубо хватая и практически нежно укладывая, чтобы прижать, не оставляя и шанса вырваться, но не давая себе ни секунды вольности: ни одного мгновения для атаки сверх того, что он уже грубо опрокинул мальчишку. Он напоминает себе: незаслуженно.

И оттого скалится больнее и острее.

— Так скажи.

Змееуст почти не держит Пожара, Змееуст, поддавшись злости и эмоциям, возможно, даже не хотел бы давить на него — он держит его так, для формальности, сквозь зубы выдыхая почти в самое лицо соплеменнику.

— Кто теперь, — выдох, — твой, — легко дергает уголком губ, вдох, — отец? — резко.

Воробушек

Дата: Закат, 16-Авг-2019, 01:34 | Сообщение # 6

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Прикосновение — а сколько их всего было? — заставляет напрячься, пойти уйти, вырваться из-под чужих лап, потому что — Медянка пытается себя убедить — ему это уже не нужно. Но что-то ядовитое мягкое, как слюна змеи, образуется в нем, а после расползается по венам, и мальчишка остаётся бесстрашно стоять, чувствуя такое давление, что фантомно ломает кости и впечатывает в землю. Пожар стряхивает с себя липкое ощущение того, что к горлу прижимают холодную сталь клинка, надавливая на нежную кожу — опасение мелькает в глазах.

Красным плащом растекается свет по чужой спине, черным — тень по собственным плечам; Пожар глубоко дышит, щурит узкие материнские глаза, не делает лишних движений, не показывает и доли опасения. Одно лишь выжидающее нечто — давай.

Перед змеёй остаётся недвижим, а та наблюдает тонкими зрачками за тем, как трепещут эмоции в глазах жертвы.

Тонкий росчерк — бросок.
Перед глазами мелькает, земля встречает холодом, Змееуст оказывается слишком теплым, слишком живым. Пожар скалится в ответ, но не пытается вывернуться, хотя знает, что мог бы попробовать.
— Так скажи, кто — глубокий вдох, — теперь, — Пожар изворачивается и лапой упирается в чужое плечо, — твой отец.

— Для меня, — ухмыляется, вспоминая шипение матери, — им всегда останешься, — цепляется когтями за чужое плечу и подтягивается, чтобы прошипеть на самое ухо, — ты, — «дядя Ттс» — «просто Тис», он так и не набрался смелости, чтобы сказать: — отец.

Отпускает чужое плечо, откидываясь обратно на траву.
Ты когда-нибудь видел во мне сына? — поджимает губы, глубоко вдыхает, подавляя в себе желание зажмуриться. — Ты когда-нибудь увидишь?

Темноцвет

Дата: Закат, 16-Авг-2019, 02:29 | Сообщение # 7

из сумрака севера и железной мглы

Группа: Стражники

Сообщений: 2573

Змееуст, действительно, почти не держит Пожара.
Змееуст — намного младше него — твердит, что никто не смеет трогать Наследника. Змееуст чувствует, как Пожар упирается лапой ему в плечо и не двигается, не отстраняется, лишь подаваясь, казалось, еще немного вперед.

Змееуст — почти его возраста — убежден, что потворствует Сосновой во лжи лишь во благо. Змееусту, в принципе, плевать, чьи это дети — тогда ему так кажется; и ему плевать, что они сами будут думать о нем — он тогда в этом уверен, ведь его, Наследника, абсолютно не трогает ничье мнение.
Змееуст — совсем недавно — не знает, но Сосновая снова и снова права: он не умеет любить и никогда не умел. В этом была его, возможно, единственная ошибка. Этому он, увы, так и не успел научиться у юного Княжика в детстве. Этому он, пусть никогда не поздно учиться, никак не может найти резон.

Змееуст — того самого возраста, в котором Медянка, казалось, сейчас — делает все, что ему скажет предводитель. Змееуст обращается к собственному отцу на "вы" и едва ли удивляется тому, сколько у Беззвездного было женщин до его матери. Змееуст знает, что это абсолютно нормально — и ни на что не надеется, лишь получая заслуженное, как ему кажется, лишь на крови — чужой — и построенное.

Змееуст — прямо сейчас — застывает, с неправильными, кривыми ценностями, которые все так же не заслуживает Медянка, как и весь этот разговор. И они рушатся, хрустят, со звоном битого стекла. Змееуст знает, и шрамы за ушами, мелкие шрамы по всему телу согласно горят жгучим огнем: нет родства сильнее крови.

И когда Пожар говорит, Змееуст делает шаг назад.

— ... ты, — он широко распахивает глаза, будто действительно настолько глупец — будто до последнего ожидал услышать другое, — отец.

Да. Ожидал.
И он делает второй шаг назад, шаг, слишком резкий, чтобы можно было понять его иначе, чем бегство.
Его ожидания редко не оправдываются.

Он отпускает Медянку тем самым, он отстраняется от него достаточно, чтобы мальчишка мог подняться и имел полную свободу действий, чтобы его лапа больше не касалась плеча, отталкивая — он уже сам отошел.

^{для меня им всегда останешься ты, отец. для меня им всегда останешься ты, отец. для меня им всегда останешься ты, отец. для меня им всегда останешься ты, отец. для меня им всегда останешься ты, отец. для меня им всегда останешься ты, отец.}
[indent]_ты.[/indent]

Змееусту было неведомо ни стеснение, ни совесть, ни страх — и оттого ему не ведомо было желание отводить взгляд. Но сейчас лучше бы он это сделал, чем смотрел бы на Пожара настолько невнятным взглядом — будто впервые увидел, удивленно, не то холодно — как по привычке, — не то больно.

Из осколков этого только что разбитого стекла, красивого, но безумно неправильного витража, много позже выстроится внятная картина, а Змееусту еще долгое время будет больно от них: они будут резать подушечки лап, не давая убрать, задвинуть подальше и забыть. Они будут напоминать ему: мальчишке не была отведена роль в этой картине и он, Змееуст, виноват в этом больше, чем все остальные.

Но еще не поздно.

еще не поздно настроить скрипку,
взять верную ноту, исправить ошибку.
еще не поздно зажечь солнце.
новое небо и новые звезды.

Подходя к Медянке одним ровным, уверенным шагом, Змееуст криво дергает уголком губ, оставаясь, впрочем, без улыбки.
На горизонте гаснет последний луч заходящего солнца. Звезды давно и плотно скрыты тучами.
Небо в глазах Змееуста подернуто черным дымом аматерасу.

— Я понял это слишком поздно, — он ухмыляется, остро, дерзко, после чего смазанным взглядом скользит по Пожару, едва удерживая себя от желания двинуться дальше, уставиться на горизонт, ловя давно зашедшее солнце, и жалкая пародия на оскал покидает лицо глашатая, позволяя ему сказать последнее слово серьезно, — сын.

еще не поздно решить проблему,
взять мажорный аккорд, красивую тему
еще не поздно жить без фальши,
создать новый мир, лучше, чем раньше

Поздно
считать ошибки.
Никто не даст мне

новой попытки.