Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Привычные пейзажи Острова Советов изменились. По всей площади, то здесь, то там, на небольшом расстоянии от земли мерцают порталы в другой мир. Однако через них могут пройти лишь монстры, туманно-серые котообразные существа, немного превосходящие обычных котов в размерах.
Главный портал, появившийся на Острове первым, мистически-зеленым мерцает в некотором отдалении. Чтобы добраться до него, нужно справиться со всеми порождениями.
Дата: Рассвет, 15-Апр-2024, 20:40 | Сообщение # 121
ветер гор и цветущих долин
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 739
— Уходи... Уходи из неё! Прочь!!!
Наверное, так чувствовал себя Можжевельник. Видеть все и не иметь возможность вмешаться, как будто ты смотришь кошмарный сон.
Стриж был рядом. Но не убил ее до тех пор, пока хтоническое чудовище не вернулось в Разрыв, утягивая за собой Изнаночное марево. В глазах Песни Вереска прояснилось, но воительница больше не доверяла себе — испуганно отскочив от соплеменника, она растерянно попятилась и с ужасом, вперемешку с презрением и обидой, посмотрела на него, не понимая, почему до сих пор жива. Стриж тоже был жив. Но был бы он жив, не исчезни чудовище? Смог бы он исполнить обещанное, или... или он бы предпочел погибнуть, очего-то не желая ранить ее? Скольких бы она тогда еще убила, не контролируя себя и не обращая внимание на боль и усталость, подчиненная демонической воле? Кто остановил бы ее, если бы не он?
Лучше умереть, чем жить убийцей.
— Лжец, — прошептала Песнь Вереска, отказываясь понимать, что Стриж был рядом, как и обещал. Он не убил ее, как она просила. Она не могла верить, что он сможет остановить ее, если это повторится еще раз. Кто-нибудь должен был остановить ее. Дыхание перехватило.
Стриж отчего-то решил поставить ее жизнь выше своей, получается? Оказался слабохарактерным идиотом, в которого она зря поверила, которого она зря попросила о подобном... или наоборот? Оказался сильнее, чем она думала? Решил поверить в нее за них двоих? Бред.
Попытки понять происходящее так сильно захлестнули ее, что Песнь Вереска, забыла, как дышать. Судорожно вздыхая, чувствуя только подступающую панику и все большую растерянность — все меньшую злость, а оттого имея все меньше сил — потеряла сознание, не слыша и не замечая ничего, что происходило на Острове Советов в этот момент.
И все же... почему Стриж ее не убил?
отруб жоски
fighting and running from, turning from who we really are cannot suppress so let's find the one we have shamed so far
⠀⠀песнь вереска × 17/∞ × ветряное бедствие
flying too close to the sun as if we're invincible cannot dictate, dominate the earth that we're living on
fighting and running from, turning from who we really are cannot suppress so let's find the one we have shamed so far
⠀⠀песнь вереска × 17/∞ × ветряное бедствие
flying too close to the sun as if we're invincible cannot dictate, dominate the earth that we're living on
Дата: Рассвет, 15-Апр-2024, 21:47 | Сообщение # 122
Воитель племени Ветра
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 88
[off]чуток ранее[/off]
Он не чувствует, где реальность, а где нет. Всё сматывается в один большой клубок рваных картинок. Одно он знает точно - сейчас он сражается с изнаночными тварями. Прямо как во сне. Но что если и это лишь его кошмар и вот вот он пробудится, его разбудит резкий толчок брата в бок и привычное ворчание "ты же не барсук, чувак...". Вот бы всё так и было....
Зубы тварюки впиваются в лапы и Чертополох пинает белобрысого монстра в живот. Пасть раскрывается и горячее дыхание обжигает воителя. Ловко перекатившись через бок ветряк резким ударом задней ноги ударяет в грудь, сам отвлекаясь на нового соперника. Какое-то время кот держится в бою с ним, но одна оплошность даёт твари возможность нанести удар в районе плеча. Зубы впиваются в бок серого воина. Брызги крови окропляют снег, который по правде сказать уже давно был не белым...
Чертополох на мгновение застывает. Его серые глаза смотрят прямо в кроваво-красные глаза монстра. В этом взгляде читается удивление и неожиданность. Он не думал, что это наступит так резко.
Продержавшись в хватке твари какое-то время вторая отбрасывает его в сторону. Как раз тогда появляется их вожак. Воитель не совсем понял, что произошло. В тот момент он пытался удержать себя в сознании, так как вот вот мог потерять рассудок и повалиться на холодную землю.
Удары сердца отдают в ушах громким гулом. Шатаясь на лапах ветряной кот подходит к брату, которого застаёт в компании бессознательной Песни Вереска.
Я потерялся с самого начала, Я наверное уже на Луне. Тут намного холоднее, чем я думал, Даже в июне.
Отсутствие связи заставляет чувствовать себя таким одиноким. И все что нам нужно — это терпение, Которого у меня никогда не было.
Я потерялся с самого начала, Я наверное уже на Луне. Тут намного холоднее, чем я думал, Даже в июне.
Отсутствие связи заставляет чувствовать себя таким одиноким. И все что нам нужно — это терпение, Которого у меня никогда не было.
Дата: Рассвет, 15-Апр-2024, 22:14 | Сообщение # 123
Воитель племени Ветра
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 48
Стеклянными глазами смотрит как из Песни улетает демон в свой мир. Он так спокоен, что становится страшно. Его собиралась убить соплеменница, а он даже ухом не повёл. Он просто смотрел на неё. На её черные глаза, отказываясь верить.
Но почему он не сдержал обещания? Он-же клялся ей в пещере убить если такое повториться! Но лапа дрогнула. Он попросту не смог. Он ничего не смог. Не сделал ничего.
Лжец.
Да, видимо это он. Он врал Чертополоху, что всё хорошо, что он не помнит Изнанки. Никто не знал, что он помнит. Стриж думал, что будет вселять в брата надежду, но всё пошло не по плану. Он врал себе, что всё хорошо. Нет не хорошо. Погибли воины, погибли коты. А он даже не попытался им помочь. Занят собственными проблемами и плюёт на остальных. Да, он лжец. Песнь права. Как всегда права.
Он не двигаясь смотрит, как рыжая кошка валится на землю без сознания. А в добавок к распростёртой на земле кошке Стриж замечает ковыляющего к нему Чертополоха. Пятнистый бросается к брату и подставляет плечо, дабы тот смог опереться.
- Что с тобой стряслось, черт возьми, - он как всегда повышает голос, когда волнуется. Вон соплеменница уже лежит без сознания и не известно что с ней, так вот этот ещё свалиться - Тише-тише, надо...надо срочно что-то сделать с твоей раной, - замечая на боку брата дырку - ладно, ты..ты поправишься, я верю! - ободряюще натянуто улыбается, после чего возвращается к кошке и закидывает её на свою спину. - Ты сам сможешь дойти?! Не думаю, что удержу двоих... Там целители на озере, они тебе помогут....
С этими словами кот исчезает с поляны, скрываясь в кустах около воды...
кромка
Моё сердце бьётся всё сильнее, Я знаю, чего хочу...
Я ползу по этому пути, [bgcolor=#330000]Спаси меня, я падаю[/bgcolor] Оттого что убегаю, убегаю, убегаю, [indent][indent]убегаю, убегаю, убегаю,[/indent][/indent] [indent][indent][indent][indent]убегаю от [bgcolor=#FFFFCC]своих чувств!!![/bgcolor][/indent][/indent][/indent][/indent]
Моё сердце бьётся всё сильнее, Я знаю, чего хочу...
Я ползу по этому пути, [bgcolor=#330000]Спаси меня, я падаю[/bgcolor] Оттого что убегаю, убегаю, убегаю, [indent][indent]убегаю, убегаю, убегаю,[/indent][/indent] [indent][indent][indent][indent]убегаю от [bgcolor=#FFFFCC]своих чувств!!![/bgcolor][/indent][/indent][/indent][/indent]
Дата: Рассвет, 15-Апр-2024, 22:24 | Сообщение # 124
Воитель племени Ветра
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 88
Всё ещё неуверенно стоя на лапах Чертополох падает на плечо брата.
- Я..я в норме... - слабым голосом говорит пятнистому - Просто...просто нужно немного отдохнуть...
Веки хотят закрыться, но кот держится в сознании из последних сил. Багровое пятно на боку растёт, кровь постепенно стекает на землю и безвозвратно впитывается в неё. Коту остаётся лишь смотреть на это, так как заткнуть рану нечем.
- Да-да, иди, - говорит Стрижу, кивая в сторону берега - я...я догоню....
и вслед за ним направляется в ту сторону...
: кромка :
Я потерялся с самого начала, Я наверное уже на Луне. Тут намного холоднее, чем я думал, Даже в июне.
Отсутствие связи заставляет чувствовать себя таким одиноким. И все что нам нужно — это терпение, Которого у меня никогда не было.
Я потерялся с самого начала, Я наверное уже на Луне. Тут намного холоднее, чем я думал, Даже в июне.
Отсутствие связи заставляет чувствовать себя таким одиноким. И все что нам нужно — это терпение, Которого у меня никогда не было.
Дата: Рассвет, 15-Апр-2024, 23:56 | Сообщение # 125
смеётся пламя, целует тень ⠀
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1889
Когти топнут в горячем и липком, дикий хохот трещит кострами в грудине, искрами обжигая глотку. Если бы только можно было взорваться, как одна из тварей, рассеиваясь на дым, смех и искры — он бы сделал это в самом конце, отпуская яростное напряжение, что заставляет его держаться крепче, больнее, острее, держаться, сражаясь за жизнь и забывая о ней же, о себе, обо всем, за что стоило бы сражаться.
И это освобождающее забытье так сладко, что на мгновение Лис готов позволить чудищу унести себя в разлом — туда, обратно, в пьяные изнаночные луны, на лихие тропы, в вечный бой и выживание, в объятия бессмысленной, жестокой свободы.
Чудище уходит. Медленно, но верно — разлом становится всё ближе, дрожит туманным омутом, и они с Зарехватом провожают даму до самой двери. Лис отцепляется неохотно, с низким недовольным рыком приземляясь на землю.
И бой заканчивается.
Вереница больших звериных следов на раскисшей земле отпечатывается не жирной точкой, но тянется многоточием. Лис хмельно и почти удивленно смотрит вслед чудищу, дышит рвано — и в воздухе, пропахшем кровью, грязью, по́том, он поцарапанным обожжённым нёбом чувствует вязкую недосказанность, и ему от смутной обиды, от этой невнятной развязки сводит жилы, зубы, скулы, губы...
Он отворачивается от разлома к Зарехвату и, замирая, находит в нём отражение своей собственной невнятной тоски. Они победили — победили ведь? — остались в живых, и впереди их ждет мирное, славное, спокойное и... привычное и...
Изнаночные разломы, бледнея, затягиваются старыми ранами. Шрамы на спине призрачно и сладко жжет.
Окровавленные когти вдруг путаются в шерсти на чужом загривке — Лис зло и отчаянно усмехается Зарехвату в губы, притянув к себе легко и беспечно. Братан, поговорка гласит: я тебя поцелую.
На вкус — выжженное войной пепелище.
Когда он открывает глаза, свежий и веселый ветер проходится против шерсти, унося лоскутки тумана, и юное, по-весеннему нежное солнце золотит рассветом всё вокруг. Пару мгновений, все еще держась за Зарехвата, Лис вспоминает, как дышать, как жить, а потом щурится и по-дурашливому показывает товарищу язык. Фу, бяка.
Грохот боевых барабанов — гул сердцебиения где-то в ушах и в горле. Он все еще гремит, и чем дальше яростные крики и кровавые схватки вокруг, тем он назойливее и громче. Зарехват так покорно и в то же время так яростно, злобно, сопротивляясь — чему-то — бросается к Лису в ответ, сам не понимая, хочет он убить его или же хочет... чтобы Лис убил его, быть может?
Он привык сражаться с Лисом, быть его зеркальным отражением, ледяным наперекор бушующему пламени в глазах напротив, покорным и верным наставнику вопреки дерзости соплеменника. В день своего посвящения он получил отметины на спину — и ничем больше от Лиса, казалось, не отличался.
Луны после Изнанки, проведенные в общем лагере, дорисовали их образы — сажей, углем, местами черной болотной тиной. Белоснежный пепел остался на холмах, для высокого и чистого, запретного, но святого — и священного? — а они друг друга роняли в грязь и скалились, и скалиться было проще, доверительнее и ближе, чем сохранять благородную святость. [indent]К чертям так легко бывает идти.[/indent]
До-Изнаночный Зар бросался на Лиса, чтобы протереть им пыльные полы. Пост-Изнаночный Зар бросался на Лиса, чтобы он протер им полы — потому что там ему, тряпке, и место, и только Лис — во всем скромном, едва пережившим апокалипсис, оставшемся мире — мог дать ему роль половой тряпки хотя бы ненадолго. Лис и так знает, какой он отвратительный, и хуже не будет, если подтверждение тому, что они оба — мерзкие от слова мерзавец — произойдет еще раз.
Лучше бы Лис его все-таки убил.
Хуже — не было бы.
Если бы Лис сделал это еще раз, он бы подался ему навстречу, хватая когтистыми лапами чужие плечи, еще раз. Зарехват открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, и вместо воздуха в его рот попала кровь с чужих губ, и он на мгновение прижал Лиса к себе покрепче, как будто хотел либо сломать, либо сожрать, либо все сразу — это мой последний подарок рука, занесенная, для удара, — но вместо этого через мгновение с отвращением оттолкнул от себя, отходя сразу же на полшага.
Лис в лучах рассветного солнца был похож на пламя. Весь в рыжих всполохах и багровеющей на шерсти крови. Зарехват посмотрел на него и с отвращением сплюнул, пока товарищ дурашливо показывал язык.
Яростный и всепоглощающий пожар, всполыхнувший огненным штормом, свился в жгуты зари и покорно свернулся вокруг черной метки. Полегчало. — Бесстыдник, — поймав чужой взгляд, презрительно, но без осуждения, рыкнул Зарехват, облизываясь. — Пошли отсюда.
И сам первым двинулся в сторону озера. Они немного пропустили момент, когда Затмение давала команду к отходу: большая часть соплеменников уже благополучно убралась с Острова или находилась в активном процессе. Глашатай оставалась — вероятно, планируя отступать с поля боя последней, — и Зар кивнул ей перед тем, как окончательно скрыться у кромки воды.
— Последнего снежного я тебе все равно не засчитываю, кстати, — прохладно напомнил, ехидно дернув уголком рта. И снова непроизвольно облизнулся. Привкус крови и сама кровь, казалось, были везде, хотя кровью были наделены только они сами, монстры же распадались на месиво снего-пыра-песка.
Песок порезал нос, пар от случайно подскочившего хтонюшки обжег небо, а после грязевых вкус был... специфический. Поцелуй вышел со вкусом яда. Зарехват снова сплюнул, мрачнея. — Хочу отмыться. Не нравится мне эта грязь.
Я не о нас, не переживай.
кромка воды
дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат — что выберешь ты своею тропой, и кто уведет тебя за собой?
ㅤㅤㅤㅤзарехват ❀ ∞ лун ❀ сумрак
к чертям так легко бывает идти — в рай ноги сбивают камни пути, и сердце кровит тревожная дрожь: ㅤㅤㅤㅤах, если бы знать, куда ты пойдешь
дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат — что выберешь ты своею тропой, и кто уведет тебя за собой?
ㅤㅤㅤㅤзарехват ❀ ∞ лун ❀ сумрак
к чертям так легко бывает идти — в рай ноги сбивают камни пути, и сердце кровит тревожная дрожь: ㅤㅤㅤㅤах, если бы знать, куда ты пойдешь
Ментол отрезвляет — режет — мятные глаза ли, тело мятное-ватное-влажное, прокатывающееся рябью; нестатичное, близкое, холодное.
За ним? Но так не бывает Не может быть.
Сладкий трёт ему глаза, и он жмурится, упирается взглядом в незнакомца, до боли знакомого — кто это? худой, бледный, пьяный...
[indent]на ничьей земле снега таяли отвечай же мне "нет" или "да" "да" или...[/indent]
— Ну же, поставь лапы вместе. У тебя получится, — ноги не слушаются, но он старается, всё ещё не до конца понимая, что происходит.
Он пропал луны назад. Много-много времени тому. Конечно, Шиповник решил, что его забрала изнанка, растворила в тумане — они ведь ей принадлежат? Вырвались ненадолго, но..? всё равно бы вернулись обратно? к началу? к пристанищу? Как Вишнёвый Цветок. А потом бы — и он, конечно, ведь они связаны?..
— ..Ты поседел, — хрипит, глядя в макушку. — Что случилось?
Шиповник такой тяжелый, как плюшевая большая игрушка, из которой вытащили слишком много наполнителя. От него тянет жаром, и Нектар придушенно выдыхает – шумно в шею, уткнувшись носом в быстро бьющуюся жилку.
И это правда, мы в круговой поруке Ведь обратно планету не повернуть И всё с виду не случайно и моя судьба Я растворяю своё сердце тебе в чай
Хочется завыть в голос, потому что выразить эмоции как-то иначе просто не получается.
— ..Ты поседел Хмыкает, помогая глашатаю Ветра переставлять лапы. Он и правда поседел? Да нет, он видел, как выглядят седые волосы. Он просто.. поблек. Он слишком молод, чтобы на самом деле поседеть. Он хочет в это верить. — Это просто.. пыль, — вскидывает брови и лучезарно, как прежде, улыбается, — ничего не случилось, мой хороший. Мне просто нужно было подумать.
Нектара обжигает стыдом и отчаянием, потому что он просто бросил всех молча. Он достоин порицания теперь уже ото всех. От своего племени за прямое, неприкрытое предательство. В прошлой жизни Сладкого за такое уже бы казнили. Теперь.. теперь будут просто осуждать? Гнать? Ему наплевать до тех пор, пока его не гонит Шиповник.
Вот только он может прогнать, как только оправится от ран и шока. Сладкий даже не уверен, что сможет его осудить. Смешок стрянет в глотке комом, набухая горько-солеными каплями на веках.
Да, приторный ушел думать и думал целую зиму, проедая мятные запасы. До чего додумался? Сладкий бегает взглядом вокруг, замечая Затмение. Закусывает губу и отворачивается, надеясь, что сумрачная не обратит на него – отрепье – никакого внимания. Он должен позаботиться о Шиповнике, он выбрался из добровольного изгнания ради этого.
— Прости.. меня, — шепчет, сглатывая так просто подкатывающие теперь слезы, только у голоса слишком мало силы. Шиповник мог и не услышать - пусть лучше не услышит.
— Давай, идем. Вот тут осторожно, угу?
Осознавая собственную никчемность, Сладкий все же сводит строго брови, не позволяя себе становиться эгоистом прямо сейчас. Шиповник может его ненавидеть, но приторный все равно выведет его отсюда. Раз уж другие ветряки не поинтересовались, может ли глашатай передвигаться самостоятельно, hah. позволили его украсть
- кромка -
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀меня больше нет.
не плачь, я точно тебе встречусь безумным эхом бетонных стен ⠀⠀⠀⠀⠀листком сирени ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀дождём весенним
и когда я умру, возьмите моё тело ⠀⠀⠀⠀⠀сожгите его ⠀⠀⠀⠀⠀, вокруг него устроив рейв! ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀дико и оголтело, будто в последний раз ... ⠀⠀⠀⠀⠀... и не вспоминая обо мне
не плачь, я точно тебе встречусь безумным эхом бетонных стен ⠀⠀⠀⠀⠀листком сирени ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀дождём весенним
и когда я умру, возьмите моё тело ⠀⠀⠀⠀⠀сожгите его ⠀⠀⠀⠀⠀, вокруг него устроив рейв! ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀дико и оголтело, будто в последний раз ... ⠀⠀⠀⠀⠀... и не вспоминая обо мне
— Это просто.. пыль, — "не верю" — думает, — ничего не случилось, мой хороший. Мне просто нужно было подумать.
И слова отзываются болью. Может, даже сильнее, чем физические раны — смотрит с тоской, опускает взгляд, пытаясь волочить некрепкие лапы. Что на это сказать? Есть ли какие-то заготовки для таких случаев? Он может упасть на колени — на этот раз специально, а не свалившись без сил — и.. молчать. Не хватит доблести умолять о пощаде. Глаза мокрые, но мокрые кроваво.
За что ты извиняешься?
[indent]"да" или... и если если ты умеешь хранить секреты, я скажу тебе[/indent]
Это он виноват. За то, что не смог быть рядом. [ ведь ты всё ещё глашатай, да, шиповник? ] За то, что тогда был рядом. [ но почему там ты ничей? правда глазки колет? ] Виноват за.. за то, кто он есть. [ блуждающий ветер ] За то, что
— Меня, — твёрдо выдыхает, и не может перенести чужие слёзы. — Меня прости.я не знаю, что мне делать? что д о л ж е н делать?
Зато доподлинно известно, что не.
И да, это иронично. С другой стороны, Шиповник отдалённо удовлетворён, что племя уходит слаженно, помогая друг другу. Он не ждал помощи, будто чужой. Чуждый — есть он, нет его... Всегда так было, и так привычно и безопасно. Не в чем разочаровываться.
Нос пощипывает то ли от ожога горячим паром, то ли от царапины на нём же. Кошка может лишь наблюдать за остатками боя, за гонением чудовища. Она припадает боком к земле, уставшая и раненая. Нужна передышка.
Кошка оглядывается вокруг, ища своих соплеменников. Голова кружится и, кажется, девчушка не выдержит и свалится в обморочное состояние. Гудение в висках сбивает с толку.
Ей достаточно пары тройки минут чтобы прийти в чувства. На ней нет серьёзных ран, лишь царапки, ожог и невероятная боль в мышцах. Не только для Паутинки это был первый настоящий бой. Тренировки со сверстниками это одно, но, когда перед тобой враг, готовый вырвать тебе глаза и глотку... Ох, это было ужасно.
Отходит в разведку немного бодрее. Рядом с ней Паутинка и Совоглаз, и это придаёт уверенности. Но эти двое не отделались так же легко, как и она. Кошка тщательно осматривает окружение, но ничего опасного не обнаруживает. Поворачивается и видит, как глашатай уходит в компании какого-то чужого кота. Срывается с места и трусит к выходу с острова. Куда это, не пОняла.
[indent][indent]кромка;[/indent][/indent]
[indent]пушица, 17 лун документы на персонажа[/indent]
[indent]пушица, 17 лун документы на персонажа[/indent]
Глашатая хрипло дышит, переходя от соплеменника к соплеменнику, от живого к мертвому, машинально выдавая лаконичные указания Сумрачным и наблюдая, как постепенно пустеет поле после битвы. Туман не просто поредел — окончательно исчез с Острова, обнажив помятую, обагренную кровью землю. На спину падают солнечные лучи, отвратительно припекая темную шерсть. Закончив с распоряжениями, на какое-то время Затмение застывает лицом к исчезнувшим в воздухе порталам, испытывая что-то очень похожее на полуденный ужас.
Тенекрылая и Тишь. Горечь Звезд.
Две мертвых соплеменницы — много. Это больше чем ноль.
Были ли они правы с Горечью, решив взять сегодня с собой еще не посвятившихся оруженосцев? Стоила ли эта битва того, чтобы терять Тенекрылую и .. жизнь. А, Крапивник? Стиснув зубы, Затмение раздраженно впивается когтями в размякшую почву, утопая в грязи лапой. Легкий ветерок приносит с собой, пусть не самое утешительное, но все же облегчение — было верным решением не вести на бой Белену, минус одна душа за которую можно сейчас не переживать.
В ушах сохранился остаточный гул, созданный из шумов битвы, притупляющий мышление, не позволяющий хоть немного успокоиться.
Бросаясь на финального босса, Затмение успела дать отмашку только на транспортировку бессознательного тела Горечи Звезд. Нечестно было оставлять умирающую Тенекрылую дожидаться мучительного и медленного конца, еще и рискующей быть примятой неосторожным движением чудовища. Затмение ведь.. видела. Сумрачная отдала всю себя, и глашатая соврет сама себе, если допустит даже мысль, что посмертная улыбка на морде воительницы не отозвалась глухой болью где-то под ребрами. Она еще просится с Тенекрылой полноценно, но уже в лагере.
Как переживал потери в битвах Змееуст? Она даже не помнит, как отец переживал потери в пожаре, если честно. Но терять своих бойцов в бою и терять их в течение жизни по разным причинам.. не одно и то же.
Затмение ощущает это как никогда остро.
Новости о погибших настигнут Горечь Звезд раньше, чем она вернется в лагерь. Она не хочет видеть предводителя, когда он узнает о смерти ученицы и остальном. Она не хочет, но она постарается вернуться в лагерь скорее, чтобы быть рядом. И чтобы-
У нее не было влажных ожиданий о безупречности сегодняшней операции по очистке острова, и все же. Расплачиваться тремя Сумрачными жизнями. Непозволительно. И с Рассветником она согласна, чертовски плохо, что они дали этой твари отступить живой, пусть и полуздоровой.
Как она на протяжении нескольких лун в тумане одна оберегала Горечь Звезд от смертельных опасностей и сохраняла ему жизни, которые Изнанка хотела отобрать. Как она не смогла это сделать и сейчас, будучи даже не одной?
Эта мысль не отрезвляет, но бьет больно, заставляя прийти ненадолго в себя. Оказавшись рядом с Лисом, покидающим остров, коротко уведомляет его, что задержится на финальный обход, чтобы ее не теряли. Круто разворачиваясь на месте, ныряет в кусты рядом, планируя прочесать остров Советов по периметру, чтобы окончательно убедиться в его безопасности.
На деле — вряд-ли хоть что-то от Изнаночных тварей могло здесь остаться. Все существа лопнули и разлетелись крошевом при появлении главного чудища, и раз искажения закрылись и исчезли, забрав все с собой..
Затмение чувствует, что ей не хватило.
Затмение все же очень надеется, что какая-то потерявшаяся тварь, не успевшая нырнуть в портал, еще осталась здесь, в ожидании, когда глашатая придет по ее душу, чтобы разорвать на мельчайшие атомы, недоступные даже кошачьему глазу. Затмение с каждым шагом дышит громче, с каждым шагом глаза застилает тупая и бессильная ярость. Неужели ненависть к Изнаночному монстру оказалось не такой всеобъемлющей и безоговорочной, как ненависть к се бе?
Резкая боль в давнем шраме над животом и застилающая один глаз вяло текущая кровь, которую глашатая не пытается смахнуть — никак не мешают ей все еще голодной до боя собакой продвигаться вперед.
Дата: Сумерки, 20-Апр-2024, 16:17 | Сообщение # 132
небо цвета цин
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1265
( кромка, пришёл в первую волну незадолго до Горного Перевала ).
И он давится собственным сердцем, задыхается ветхим-перистым — зрачок сбился, тонкая нить полумесяца в циановых водах. Женьшень, лотос, дым.
Тонкая нить полумесяца, серп отсюда нет дороги иной, кроме как домой.
Домой.
Дом — царапины. Он никого не пустит, если не разбить стекло обратной стороной копья — почему-то знает, что не пустит; но больше не думает, и за минутным проседанием никого не замечает. Тащит в гущу снежных петард. Лядвенец почти сливается с этой дымкой, так невесомо и бестелесно скача меж, по свободным островкам. Но места меньше, бестолковое отребье теснится к друг дружке ближе: он хрипло рычит, когда что-то посасывает зубами его щиколотку и, одёрнув лапу, легко запрыгивает на чужую спину. Здесь людно. Лядвенец бы понял раньше, но понимает только теперь — выбирая из всех голов для шага лишь туманно-белые, подплавленные и мягкие.
Прыжки быстрые, но каждый — несмертельный для демонов (в Духе слишком мало веса).
Проклятая птичья кровь.
Лядвенец у Центрального Портала, почти у Центрального Портала — в паре метров от его снова кусают за щиколотку.
Нужно сохранить равновесие — ему больно, колко, и сумрачно — и Лядвенец отпинывается, но не сохраняет.
Его стягивают на землю мстительным рывком, под десяток бессмысленных лап — на позвонки падает вес, Дух удушливо выдыхает и пробует вскинуть голову, но на загривок теперь холодно давит. По старым шрамам плетутся новые красные ленты, Лядвенец дёргает лопатками и отчаянно царапает по светлым ступням, скребёт лапами, только этого слишком мало, чтобы избавиться от натиска. Запах сырой крови, сырого мяса. Дух знает, как пахнут голые кости — и сдавленно воет, бестолково пытаясь встать. Дом. Дом. Дом. Позови его. Лядвенец сужает глаза — чтобы не размотали когтями, — и ведёт носом в сторону Центрального Портала. Где был.
Но остались лишь ноги.
И чем-то страшным, взрослым, пугающе-рациональным Лядвенец должен был понять, что его не позовут.
Но Дух вьётся, ёрзает на земле, больно мычит и брыкается, перевалившись и прижав к земле плечо с выцарапанным клеймом: пусть так приоткроет живот, но ведь духи не умирают? Но ведь лучше... сохранить целым то, что дорого сердцу. Тошно и дорого, отвратительно-дорого. Оно даром не нужно. Дух смотрит сквозь толпу, задыхается от мигрени, кривится на земле распятым мотыльком. Лядвенец должен был понять, но Дух ведёт себя как ребёнок, у которого отбирают мать — демоны давят белое запястье, распаляют тупую ярость и забытое давнее чёрное. Дом. Дом. Почему дом... не зовёт? Дух недостаточно близко подобрался? Дом не видит?
А остался ли дома кто-то, кому Дух — Лядвенец — будет нужен?
В глазах темнеет от боли, у висков мутятся пятна: бессознательное ближе, чем было когда-то.
Но всё исчезает столь же резко, как началось — только Лядвенец опять остаётся один на земле.
По-детски самоуверенный, презрительный и гордый; где теперь? И он с трудом смотрит, как выходит из разбитого пространства демон. Но ни размеры, ни крепость мышц уже не впечатляют — Лядвенца утащили чужие ноги от дома подальше, бросили одного. Это уже случалось. Это было в каком-то из снов. В лёгких жжётся крапива, и если бы мог — нахмурился, но сил хватает только уткнуться в предплечье горячим лбом.
ㅤㅤㅤㅤ— Уважаемый, здесь не умирают.
Дыхание размыто. Мир так сбит. Он не...
Он туго сжимается, поднося пальцы к животу.
...
Разбитые витражи. Ветер, солнце и свет. Лядвенец тянет себя за загривок, тошно приподнимает голову: демон обращён в бегство — его прощальные рывки ошпаривают глотку. Или это... тоже сон? Слабо качнув. Подтягивает лапу от живота к лицу, вскидывает брови. Была ли его шерсть чёрной всегда? В любом случае — и Лядвенец отводит мутный, рассредоточенный взгляд от ладони, — это его единственный шанс подобраться к расколу в мирах ближе. Минуя немеющее. Пахнет сырой кровью, сырым мясом, копчёной смертью. Домом. Он ещё может идти, если не разгибаться до конца. И в этих скромных, ослабевших движениях — вся суть и воля его.
Он замирает перед Центральным Порталом
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤпосле визгов демонов и кошачьих кличей здесь неожиданно тихо
и вытягивает робкие пальцы. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤпожалуйста позови.
Лядвенец поднимает руку к мерцающему искажению, к той самой царапине на стекле — и не чувствует ничего, кроме покалывающей прохлады, тишины. Глухого тока. Дом растворяется в нём стальной иглой, пущенной по венам, и серый яд отдаёт горечью в слюну. Он мог бы удивиться, если бы у него были силы. Он мог бы... подойти ближе? Шаг и шаг; Лядвенец касается дома туловищем, почти сшагивает задней лапой, но пространство вдруг
заживляется затягивается закрывается как рана.
И Лядвенец остаётся дураком, смотрящим в заветренную пустоту.
[cut=Златокрылая Бабочка] Дурачок
Когда бы ни возвращались мы улицей Сан-Хосе, он привычно сидел у своей двери, на своем стульчике, сидел и смотрел, как другие проходят. Это был один из тех отверженных детей, которым не дано ни дара речи, ни тени обаяния, вечно радостный и никого не радующий ребёнок, всё для матери, ничто для остальных...
Однажды, когда бродили по белым улицам чёрные недобрые ветра, я не увидел его у знакомой двери. Пела птица на одиноком пороге, и я вспомнил Курроса, больше отца, чем поэта, который по смерти сына спрашивал о нём галисийскую бабочку.
Теперь, когда занимается весна, я думаю о дурачке, который с улицы Сан-Хосе переселился на небо. И, наверно, сидит на своем стульчике среди нездешних роз, провожая глазами, вновь широко открытыми, золотистые тени блаженных.
Хуан Рамон Хименес "Платеро и я"[/cut] ( кромка ).
he gave it a try, he closed his eyes he didn't know how it'd feel he just hoped that it wouldn't hurt
itㅤㅤㅤ almost ㅤㅤㅤworked.
he gave it a try, he closed his eyes he didn't know how it'd feel he just hoped that it wouldn't hurt
itㅤㅤㅤ almost ㅤㅤㅤworked.
Сообщение отредактировал Тенёк - Ночь, 21-Апр-2024, 06:09
туман выплевывает ее в темноту (в легких клубится вязкими клочьями с едким привкусом — не отплюешься); очередное измерение зазеркальной реальности по щекам бьет с размаху (сомнительное гостеприимство) холодным порывистым ветром и вихрем запахов, незнакомых, будто бы не-изнаночных, без скребущей наждачной бумагой по горлу неестественной, пластиковой едкости.
вдох выходит надрывно-лающим, легкие на глоток холодного влажного воздуха отзываются спазмом и хриплым кашлем.
сердце — приступом ярости.
пахнет кровью и озерной водой. ей за стуком в висках плеска волн не слышно.
ей нужно найти ряску, ей срочно, п р я м о с е й ч а с нужна ряска. нужны острые когти в незаживающих царапинах на плечах, чтобы вспомнить, что она сама — настоящая. не эфемерное туманное нечто, не изнаночная тварь, не пустая бесполезная оболочка. что ей все еще больно, а значит, от иней осталось хоть что-то. ей нужно нужно нужно так безумно нужно найти ряску.
иначе она потеряет рассудок (будто есть еще, что терять).
ей нужно, чтобы проклятое зазеркалье выпустило ее из своей проклятой хватки. даже если для этого потребуется убить еще сотню тварей — ей вдруг кажется, что она готова перегрызть им всем глотки прямо сейчас. а потом каждой из сотни реинкарнаций. а потом — и реинкарнациям реинкарнаций тоже. пока ненавистная фейковая реальность не устанет создавать этих монстров. потому что — она знает точно — первой она не выдохнется. неконтролируемая злость в груди разливается лавой, прорастает сквозь ребра шипастыми, ядовитыми стеблями, соцветия алые —
как дымка перед ее глазами.
она так устала.
звук шагов заставляет вздрогнуть, рефлекторно напрячь все тело — она наблюдает будто со стороны за тем как тело заученную комбинацию движений повторяет в стотысячный раз.
она т а к устала.
когда-то, в первые дни на изнанке, у нее едва сердце не остановилось, когда перед ней и ряской возник призрак ясенца.
от нее до иней из той секунды — не меньше сотни прошедших лун и миллиарда фантомных затмений, умирающих на ее глазах, рассыпающихся в осколки и впивающихся слишком реальными для бесплотной сущности клыками ей в шею.
появление миллиард первой затмение и моргнуть не заставляет — иней смотрит в упор, с циничным любопытством в ледяном взгляде: что попытаешься сделать на этот раз?
в груди, там, где, когда-то вилась фантомная нить, навязчиво ноет.
Остров Советов и правда пуст, как и многие луны до сегодняшней битвы, когда лишь изредка на него забредал кто-то из племенных. Затмение не знает, вернется ли сюда в ближайшее время, несмотря на то, что от Изнанки этот участок уже очищен. Пусть здесь и было потенциально вполне приличное место для переселения — Сумраку здесь делать нечего.
Ей, вообще-то, в данную секунду тоже. Отмашка Лису оставалась всего лишь отговоркой.
Глашатая не особо беспокоится о скрытности, пробираясь вперед через ломкие ветви кустарников не маленькой кошкой, но большим диким зверем, готовая в любой момент броситься на свою жертву, готовая в любой момент поставить защитный блок, если будет обнаружена ею ранее. Даже если ее ожидания оправдаются, вряд ли она встретит кого-то по силе соответствующего последнему чудовищу. Ей впору самой в него превратиться.
Усталость Затмение поставлена на стоп, пока она не доберется до лагеря, пока не отстоит собрание и похороны, пока не
Останки здравого смысла запоздало советуют оставить кого-то рядом с собой, хотя бы проконтролировать, что она не рухнет без сил на пол пути. Она не в том состоянии, чтобы слушать советы, даже если бы они прозвучали вовремя.
Почти отчаивается в неудачной охоте, но минутой позже плывущим взглядом замечает в ветвях поодаль чужеродную тень — с худых темных плеч шалью спускается туман (его остатки). Что бы она не видела, оно достаточно изнаночное, а значит она оказалась права. Не всех тварей добили.
Даже взвизгивает от удовольствия срываясь вперед, позволяя тонким прутьям пройтись по лицу, бедрам и лопаткам, с удивлением и тут же — раздражением и разочарованием ловя на бегу фамильную отцовскую синеву. Разгоняется лишь сильнее, ненавистно шипя в приближающуюся острую лисью морду своей находки секундами до столкновения.
Как же задрало. Каждый чертов раз, в большинстве из возможных случаев — статистика не врет — это оказывается Иней.
Затмение сочла бы себя помешанной, навещай ее младшая просто в спонтанные моменты жизни. Но помешана — это абсолютное сумасшествие — сама Изнанка, навязчиво подсовывающая к ней Иней при каждом удобном (а то и неудобном) случае. Да самому ярому фанату, знаете, наскучило бы рано или поздно. Она ведь тоже первое время довольно фанатично вступала в эти встречи — конфронтации с бесплотным духом, сотканным из чьих-то иллюзий, ее переживаний, закопанных в недрах сознания, обезличенной механической оболочкой. Всего лишь образом. Всего лишь воспоминанием.
Хуже рассыпающихся или растворяющихся монстров, никак не утоляющих ее жажды, может быть только в очередной раз тающая после непродолжительной схватки в ее лапах сестра.
Затмение видела это сотни и сотни раз. Затмение каждый раз желала, чтобы эта плоть оказывалась реальной и ее боевые труды не пропадали зря. Рано или поздно мечты, как выяснилось, имеют свойство сбываться.
Сбивая с лап фантомную Иней, обхватывает лапами ее хрупкую шею, заваливая ниже к полу и неаккуратно проехавшись лапами по земле, проносит их вперед себя. Активно работает задними ногами, метя пырнуть когтями в живот, и прижав уши — неудобно, что у нее всего две пары лап, а не шесть, иногда Изнаночным чудовищам приходится завидовать — ощерившись, и распахнув пасть, имеет намерение изгрызть чужое лицо в мясо. Стоило бы начать с глотки, но если от этих знаменательных встреч Затмение еще и не будет получать удовольствие
Вниз 
