Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Солнце продолжает посылать тепловые процедуры на земли вокруг озера. Снег стремительно тает, создавая на водоёмах опасную ситуацию: вода разливается за берега. Воителям стоит быть осторожнее, чтобы не попасть в бурлящий поток и не утонуть. Среди сухой травы и белых подснежников появляются зелёные ростки, а на ветвях деревьев и кустарников уже виднеются почки. Птицы поют, животным не сидится в норах. В конце дня на чистом небе загорается пламенный закат, после потухания которого на котов всю ночь смотрят яркие звёзды.
Температура: утром +6, днем +13, ночью +7
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: продолжается период сокодвижения; жёлтые шапочки мать-и-мачехи крепнут и набираются лечебных свойств, появились почки
Тишина и кружащий голову запах трав. Пещера целителя — глубокая трещина в стенах оврага, уют темноты и шелест ключа, который протекает через весь лагерь и берёт начало здесь. Вход в пещеру больше каменный, чем земляной, напоминает кривую арку, от сырости поросшую мхом. Перед тем, как оказаться под сводами пещеры, нужно пройти небольшой туннель. Внутри целительская разделена на три крупных зоны. Первая — основная часть целительской, здесь лежат коты с неинфекционными заболеваниями, уход за которыми не слишком сложен. Вторая немного меньше предыдущей — место для особых больных, подверженных риску смерти и, возможно, заразных. И, наконец, третья, самая маленькая — комната для целителя и его ученика. Расположение, как можно догадаться, не случайно. Котам нельзя заходить дальше первой зоны, если целитель сам не переместил их во вторую — это сделано, чтобы предотвратить распространение болезни в племени. Целители же живут в третьей, чтобы иметь прямой контакт с особыми больными. Помимо всего перечисленного в последней части справа есть небольшое углубление, где в сухости и тепле хранятся запасы трав.
Последний учтенный пост №2672 Если вы берете что-то из хранилища, напишите об этом в оффтопе в конце поста, чтобы ваше сообщение было учтено.
Целитель: Безупречный; Ученики целителя: Соловушка, Паучок; Больные: — Если вы желаете попасть в список больных обращаться к Кромешнику или Безупречному; При обращении к целителю пишите в оффтопе: что случилось с вашим персонажем, в каком он состоянии, какие травмы были получены. Для модераторов и рабочих: при изменении количества какой-либо травы учитывайте, что она может быть записана в нескольких спойлерах одновременно. Изменяйте число во всех.[/dashed]
с а д и к
Раньше в этом месте находились гладкие плоские камни, на которых можно было отдохнуть, поговорить с соплеменниками после тяжелого трудового дня и просто погреться на солнышке, но после это место преобразовалось в садик, в котором были посажены различные целебные и просто красивые растения, которые радуют глаз любого, кто только взглянет на них. С задней стороны по окружности посажен вереск, который своеобразной "стеной" окружает растения, растущие внутри этого круга. В центре возвышается золотарник, а по периферии от него рядами растут календула, лаванда и пижма. Все эти растения окружают аккуратно выложенные камни и ракушки, кое-где местами располагается мох, необходимый для дополнительного увлажнения почвы.
Дата: Рассвет, 27-Авг-2018, 15:22 | Сообщение # 2446
Тень и золотое кружево Яд змеи — моё оружие
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 200
15.08
А если без обиняков, откровенно и прямо — есть ли в материнстве тайна, о которой говорят так излишне много и громко? Действительно ли забота о детях — это что-то безнадежно и отчаянно светлое, а не инстинктивное и удручающее?
Должно быть, новорожденные взаправду неуловимо изменяют матерей — так можно было подумать при взгляде на Цветень. Казалось бы, девчонка как девчонка, пусть и заморенная, но вполне себе обыкновенная. Однако стоило ей, юной королеве, заметить неподалёку от себя мою героиню, облик её видимой беззащитности и растерянности истлел и улетучился. На глазах у Блудички сквозь детскость в чертах матери проступили губительные нервозность и боязнь, заставляющие кошку кусать губы и подергивать хвостом.
Страх — вот чем материнство так загадочно и иррационально. Страх появляется на свет аккурат вместе с детьми, и сейчас Блудичка чувствовала его — этот эфемерный ком, ютившийся в нутре Цветени. Взрослые боятся — кто-то больше, кто-то меньше — поломать хрупкий мир ребенка, сотканный главным образом из серебряных нитей снов и фантазий. Взрослые боятся — в одинаковой степени сильно — потерять своих детей.
И вот перед Цветенью встает выбор; дилемма, сокрушающая её мозг, тенью скользит за зелеными стеклами глаз, и Блудичке удается ухватить, разглядеть чужую мысль посредством хорошо развитой, ровно как и у большинства других малышей, эмпатии. Бабочкой с разноцветными крыльями затрепетал перед Блу фрагмент чужого сознания. Это было сравнимо с озарением, секундной вспышкой понимания, маленьким шагом в развитии умения формировать собственный внутренний монолог. Это было волшебно и удивительно настолько, что не только разум, но и тело котёнка откликнулось на невольное вторжение в голову королевы: радужки Блудички съежились, обнажая под собой бескрайнюю бездну зрачков, усы распушились, хвост мелко задрожал.
Однако ментальное насекомое – тот самый разноцветный лоскут сознания Цветени – очень скоро испарилось, возвращая сумрачную в омут её собственных ощущений и переживаний.
— Так бывает, — слова звучат подобно шелесту осенних листьев на ветру: горько и виновато. Блудичка впервые слышит голос матери, но ей не составляет труда разобрать его стройный поток на интонации и осознать, что для той изувеченной кошки земная жизнь кончена. Правда, это самое осознание — лишь мимолетное поверхностное прикосновение к таинству Вечного Сна, едва затронувшее паутинные струны детской души. Бесспорно, вид растерзанной Росянки опечалил и напугал маленькую Блу, но сейчас, когда в поле её зрения отсутствовало визуальное подтверждение существования смерти, необратимый жизненный цикл обернулся несмешной и неважной шуткой, понятием ускользающим и далеким, безобидным. Все последующие слова Цветени принцесса упустила, уделяя внимание её мимике, а не речи: подражая ей, кроха описала глазами круг, и взгляд её уперся в земляные своды пещеры, которые словно бы не хотели открывать ей всех секретов небосвода.
Едва последнее произнесенное юной королевой отзвучало и стихло, та поднялась с примятой подстилки и склонилась над Блу. Разноцветная девочка не успела ничего сообразить и только шумно вдохнула, пискнув, когда за неожиданным приближением матери последовало неведомое доселе чувство: конечностям больше не приходилось напрягаться и удерживать на весу тельце Блудички, а в животе что-то беспрестанно трепетало и сжималось не то от страха, не то от удовольствия. Неизведанное, глядящее на принцессу светлым оком сквозь выход из пещеры, неотвратимо приближалось.
- Ясли -
хоть однажды осмелься уйти в никуда заблудиться у леса в чреве
хоть однажды осмелься уйти в никуда заблудиться у леса в чреве
Ему было непривычно; то самое непривычно, когда ты не знаешь, что можно сделать, бродишь вокруг, пытаясь что-либо понять, Пожар сидел рядом с Змеистой, пытаясь осознать, что его леди сейчас... рожает. Безупречного рядом нет, потому Пожар сидел, чуть шевеля кончиком хвоста в каком-то волнение, иногда глаза пробегались по животу, напряженным лапам, пронизанными судорогами, и воитель чуть заметно хмурился, склоняя голову. В прошлый раз он принимал роды у Сосновой, хотя ему и делать ничего почти не нужно было, мать сама справилась, кажется, пора ходить на курсы к Кромешнику, как к отцам, что самостоятельно производят принимают своих детей.
Пожар откровенно не знал, что и как там происходит, но боль, на долю секунды промелькнувшую на лице, уловил краем глаза, тут же понимая, что помощи они дождаться не успеют. Паника сжала горло, заставляя сдавленно выдохнуть, проглатывая горечь на корне языка, поднялась выше, к ушам, опалив огнём. И что ему делать? Кошки в племени рожали часто, потому ни для кого не было секретом, что, да как происходит, Пожар мог только радоваться, что видел всего раз.
Ему пришлось неспешно прогуляться до конца палатки, разглядывая и ища наиболее плотную ветвь, а после, подобрав, вернуться к Змеистой, уложив рядом. Дальше остаётся только ждать, пока судорога боли не пронзит тело, оповещая о том, что их первенец родился. Пожар прекрасно контролировал себя, но выражение его лица делала его похожим на статую, сталь зрачка отражала серебро лучей солнца; дети не были для него неожиданностью, благо, что природа не обделила его и Змейку мозгами, потому всё было рассчитано даже в какой-то мере. Они были готовы?
Истерика билась в мозгу, пока он чуть прикрывал глаза, когда Змеистая закусила ветвь, пройдясь скрежетом зубов по его ушам, и чуть прикрыл глаза, сквозь редкие ресницы наблюдая за тем, как выгибается тело. Подхватывает котёнка, перекусывая пуповину, притягивая аккуратно чуть ближе к себе, чтобы очистить морду. Чёрно-белая, девочка, достаточно крепкая, чтобы выжить, и он выдыхает сквозь плотно сжатые зубы, помня о том, насколько маленькими и хрупкими были Веснушка и Шёлк.
— Девочка, — перекладывает ближе к Змеистой, рассматривая её, пока боль чуть утихает.
Зелень глаз отзывается трепетом внутри.
О, боги, у них дети!
Пожар чувствует себя так, будто это он рожает, а не его дама.
мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи
Так сложились звезды, ничего личного — их здесь несколько, кажется, даже много, но она появляется на свет первая, сразу же, как получает возможность, жадно глотая жизнь и захлебываясь ей вперемешку с холодным колючим воздухом — сухим и странным, непривычно неплотным. Кашляет, хрипит, барахтаясь в огромном — словно пустом, безвоздушно ужасном, заполненным отвратительной гравитацией и жидкой тьмой — пространстве, что-то кричит — громко, на всю силу легких, без смущенных и робких прелюдий-писков. Ее поднимает и перекладывает, пока она орет так, словно сдохнет здесь же, что-то огромное, и девчонка ошарашенно дышит, глубоко, полной грудью, испуганно вжимаясь в мох, вцепившись в него тонкими лапками. Дышит ровнее, но внутренне содрогается с древним ужасом неандертальца перед природными явлениями и погодой — только бы не снова в воздух, нет, хватит, отстаньте, и так хорошо!
Его дочь кричит, и Пожар переводит на неё взгляд, а после весело фыркает, он реально сочувствует Змеистой, потому что именно ей молокососы-неандертальцы будут выносить мозг; итак плюс один к их семейству, и воитель даже может помечтать о том, что у него родится меньше шести котят, чтобы было чуть меньше забот, но после вновь отвлекается на принцессу, аккуратно укладывая лапу на горячий бок, чуть проводит по шерсти, разглаживая. Это не поможет, но, по-крайней мере, он сможет сказать, что принимал участие и пытался облегчить всё, что может.
Он уже устал, почему их так много; Пожар принимает на себя часть обязанностей, подхватывая следующего котёнка, перекусывая пуповину, вылизывая морду, мельком — все тело; рыжая, тёмная от влаги, маленькая, и воитель расширенными зрачками смотрит на знакомый оттенок, пытаясь перемолоть то, что скоро схожие с ним дети будут скакать по поляне и расти.
Укладывает ребёнка рядом с сестрой, подмечая, что две девочки — повод для паники. Где разнополость? Женщины завоюют племя? У него про родовой стресс начинается. — Девочка, — прохладно, чтобы покрыть льдом себе мозги и не париться.
мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи
Тепло окутывало ее мягким, нежнейшим пуховым одеялом, темнота окружала ее плотным облаком, едва ощутимо щекотала ее хвостик и спинку. Находиться под сердцем любящей матери было хорошо – она чувствовала, что находится в безопасном месте. Ей не доводилось слышать и видеть, но она понимала, что не одна – кто-то еще составит ей конкуренцию в сложной борьбе. А что за борьба? Она вообще должна быть? Кровь бешеным потоком бежала по сосудам, замолкая на долю секунды, когда в очередной раз врезалось в маленькое сердечко – оно работало постоянно, не давая передышки слабому, чуть живому организму.
Их сложноустроенный механизм сломался; что-то дало сбой – возможно, в одну из шестеренок попало злосчастное перо! Девочка чуть содрогнулась – почему-то все вокруг перестало быть таким приятным и убаюкивающим. Что-то задвигалось, устрашающе заскрипело, и ей захотелось сжаться в комочек - инстинкты вовремя оказываются рядом, спасая от всех бед и несчастий. И она бы сжалась, но что-то постороннее вновь вмешалось – она начала двигаться какими-то рваными толчками, неравномерными вдохами – знала бы она, как сейчас мучается ее мама! Она отчаянно рвалась назад, пыталась выпустить мягкие коготки и резко вцепиться в плоть, она пыталась понять, что происходит, ожидая мучительного, страшного конца. Ей бы очень хотелось вернуть то ощущение, с которым она жила долгое время, - невероятно приятное и лелеющее ее хрупкое тельце.
Она вновь предпринимает попытку спастись, сбежать, будто она – последняя трусиха, но не успевает зацепиться теплыми лапками, лишь слегка проведя по чему-то неприятному, и падает в пугающую безмятежную пустоту. Ледяной воздух прожигает легкие, царапая их наждачкой; она громко и хрипло кричит, и кажется, что каждый слышал этот возглас, полный возмущения и боли – девочка молит всех о том, чтобы ее вернули назад, чтобы она вновь оказалась в том тепле, чувствуя спокойное сердцебиение матери. Ее будто выпихнули из зоны комфорта, заменив удобство колющей пустотой. Неприятная полнота в легких заставляет закашляться, - избавиться от этого неприятного груза не получается, но она все равно продолжает это делать, выдыхая резко. Будто бы это поможет.
Она падает на что-то холодное, но не вскрикивает, а чувствует запах молока – значит, мама где-то поблизости! Приятный запах усиливается с каждой секундой, и она двигается, двигается, двигается, бешено перебирая лапами – она не знает, чем это поможет, но искренне (котятам можно слепо доверять) верит в то, что сейчас ее спасут. Их огромный корабль затонул, но долгожданная помощь все равно прибудет вовремя. Девочка касается теплой шерсти – о, родное!, и прижимается крепко-крепко, боясь отпустить ее даже на минуточку. Она не видит, но знает – это точно ее мама.
Постепенно привыкая к атмосферному воздуху, вдыхая и выдыхая его небольшими клубками, девочка спокойно пьет молоко, иногда делая передышку. Голод почти съел ее изнутри, но нет! – она вышла победительницей, утопив злого противника в теплой белой жидкости. Казалось бы, враг мертв, а она неумолимо пополняет свой организм, жадно высасывая все, что только есть – ей никогда не будет мало. Что это было? Это и есть рождение?
Она не знала, что с этого момента началась новая жизнь – теперь она не просто котенок, а Сумрачная принцесса, дитя хвойных лесов. Скоро ей дадут красивое, мелодичное имя; ее глаза распахнутся, уши едва дрогнут – и она сможет увидеть невероятную красоту всего, что ее окружает, услышать пение птиц и голос родителей. Все будет по-новому.
лепесточек • 0 • сумрак
как пароль, как молитву .......повторяй сто раз подряд: «мне не страшно»
лепесточек • 0 • сумрак
как пароль, как молитву .......повторяй сто раз подряд: «мне не страшно»
Когда она только появилась на свет и дала отдохнуть родителям от своих отвратительных воплей, прозвучало: — Девочка, — наполненное трепетом и, кажется, удовлетворением. Но она это не слышала, так как, будучи новорожденной, имела статус временно слепо-глухо-тупой. Это было раздражающе и мешало ориентироваться в мире, но, с другой стороны, спасало ее от ужаснейшего на свете звука — собственных воплей, которыми в полной мере будут наслаждаться родители еще хотя бы пару раз.
Когда Земля, а вместе с ней и наша героиня, перестала с неописуемой скоростью лететь в черную дыру и вновь замерла в космосе на одной точке, вокруг которой и должна крутиться вся остальная Вселенная, рядом с ней появился, к заметному неудовольствию, конечно же, кто-то еще. — Девочка, — вновь прозвучало неслышимое слово.
Первенец неприязненно пихнула второй комок, к его неудаче и к ее удаче, лежащий рядом. Это он виноват, что страшная неведомая сила вновь появилась, вынужденная принести его и опустить слишком близко к ней. Еще раз пихаем комок рядом. Комок доволен жизнью и жрет — какого черта? Что он вообще такое? Так что, можно было? Она осторожно пробирается ближе к запаху молока и, соответственно, второй неописуемо огромной фигне в этом месте — еще одной родительнице-воспроизводительнице. Изучающе тыкается носом в живот Змеистой, помогая себе лапами, но пока не совсем достигая цели.
Он устал, будто сам рожает зе бест шутка, а потому, когда ребенок очутился на подстилке и пошел есть, Пожар хехекнул. Ну хотя бы у него не сосут молоко, а потому он может спокойно наблюдать за детьми, пока не появится ещё один и разрушит бабью гармонию, закончив короткий перерыв между схватками. Первенец пихает сестру, которая уже довольно прижимается к матери, и Пожар чуть склоняет голову, наблюдая за первыми прорывами к движению.
Ого, они движутся — хлоп-хлоп глазами.
Пожар отвлекается на очередное дитятко, выуживая его из кровавой пелены, каких-то остатков и путаницы пуповины, стойко вылизывает, разглядывая маленькие, крепко прижатые к голове уши, проводит языком между ушей, заканчивая свои отцовские обязанности, и переносит к остальным, уже устроившим возню.
О, боже, так всегда будет?
Пожар не вмешивается в разборки своих детей, коротко прикасаясь носом к уху Змеистой, бинго, у них ребенок-мальчик. — Мальчик, — тёмно-рыжий, цвет плохо видно из-за влажности шерстинок.
Всё, хватет, закругляйся, женщина.
мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи
Он падает вниз. Этот удар не мог причинить вред, но смена окружающей среды заставляет его пугаться и этот самый страх со скоростью бешенной мухи мчится по его крохотному телу. Только что он находился в неподвижном состоянии наслаждаясь теплом и спокойствием. Как жаль, что этот уют был не так долог, как желалось. Всё вокруг сжалось и неведомая сил вытолкнула его из привычного места прибывания. Обидно.
По телу пробегает дрожь. Что-то ужасное облепило его, украло тепло, ворвалось в рот, нос и рвало его лёгкие. Больно. Не хотелось повиноваться этой неведанной силе. Но котёнок поддаётся капризам воздушных масс и, раскрыв свой ротик как можно шире, начал медленно, а потом всё быстрее дышать. Боль утихла. Но что это только что было?
Мальчик дёргает носиком и детский писк сам собой вырывается из его ротика. Страшно, холодно. а что вообще происходит в этом ужасном месте? Его подняли. Куда это он полетел?.. Но, к счастью, через некоторое время котёнок вновь ощущает по собой твёрдую поверхность.
И тут его носик улавливает очень мягкий запах. Такой тёплый, сладкий. Что-то заставило его направить свою мордашку в сторону этого аромата. Он с трудом делает слабое движение, ещё оно и ещё оно, и утыкается в тёплую шкуру. Высовывает язычок и касается чего-то, что заставляет его впиться дёснами и добыть вкусное молоко. Оно и в правду вкусное. Вкусное и тёплое. Почему-то не мог остановиться и всё дальше и дальше сосал материнское молоко.
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
Как хорошо, что она еще не умеет чувствовать чужое внимание — знать, что за тобой с веселым недоумением и интересом наблюдает огроменная фигня, которая может переломить тебе шею, просто нечаянно потянувшись, было бы жутко. Первенец до сих пор помнила это ощущение невесомости и оторванности от земли, словно она куда-то упала, вниз, такая тяжелая, а она зацепилась загривком за отцовские зубы и не успела упасть следом, из-за чего осталась в открытом космосе.
А в их полку, тем временем, прибыло: — Мальчик, — только этого нам не хватало. Правда, не хватало — сейчас первенец еще не понимает, но потом прекрасно поймет, что мужское общество куда проще и лучше женского. Однако сейчас она справедливо ставит себе цель отпинать еще и третий комок, который по счастливой случайности оказался по другую сторону от нее. Молоко она пока все еще не попробовала — отвлекается, ведь пинать и драться интереснее.
Дети пищат и извиваются под боком у матери, и Пожар наблюдает за копошением с чистым интересом, будто ребенок, впервые взявший в руки погремушку, смотрит, как старшая лапами отпихивает младших, что-то делает, движется вперёд. Кто-то шипит, молчит, пищит, и воитель круглыми глазами смотрит на весь беспредел, ненароком вспоминая ощущения в яслях, когда он был маленьким. Хорошо, что он отец и может скрыться в лесу о внимательного взгляда, писков и визгов.
Четвёртый вываливается на подстилку, и Пожар уже более медленно вылизывает ребенка, пытаясь просушить шерсть, морду, а после аккуратно укладывает следом на подстилку, пристраивая у бока предыдущего.
— Мальчик, — зме, хватит плодиться.
Ожидание.
Колючим ощущением по лопаткам, жгутом перетянув живот.
мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи
— Мальчик, — вновь комментарий где-то далеко-далеко, настолько, что она не может его услышать и разобрать.
Еще один на ее голову, и он находится вне зоны досягаемости, к сожалению. В этот раз пнуть новый раздражитель не выйдет и буйная девица все же занимается своим естественным делом: все-таки утыкается матери в живот и наконец находит источник питания, агрессивно кушая. Она еще не знает, что четвертый, появившийся на свет только что мальчишка, чертовски похож на нее: брат и сестра словно два зеркальных отражения, белые и с крупными пятнами на все тело, только если девчонка бесцветная, темно-серая, то парниша темно-медный, цветной. Когда они откроют глаза, будет забавно.
Он не замечает схожести двоих своих детей, потому что всматривается в морду Змейки, переставая наблюдать за копошением, хотя громкие звуки сменяются хлюпами и сопением, Пожар интуитивно понимает, что с ними все хорошо. Воитель позже успеет посмотреть на более окрепших детей, чья шерсть уже полностью высохнет. Очередная судорога, котёнок, чуть усталое, но привычное движение; Пожар вылизывает своего ребенка — звучит стремно — а после перекладывает к другим, теперь уже по сторону второй девочки.
— Мальчик, — и того пятеро.
Темная шерсть, и он видит в нем отражение Змеистой, лишённое полос и чуть более темное.
Шестая — девочка, рыжая, как огонь, и Пожар избавляет ее от пут, вылизывает, укладывая рядом с остальными. Конец — устало; свежие воспоминания о смерти Сосновой после родов царапают внутри, и Пожар неловко прижимается носом к макушке принцессы.
— Девочка, — мурчаще, — Поздравляю, —нас.
Вместе живут, вместе рожают.
мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи
Котёнок вырывается из привычного, такого родного тепла, шмякаясь о что-то твёрдое. Холодная пустота врывается в лёгкие, заставляя его кашлять и хрипеть. Внезапно твёрдая поверхность пропадает из под малыша, и он жалобно пищит, желая, чтобы его оставили в покое, но вот его уже уложили на что-то мягкое, а чувствительный носик малыша уловил сладкий аромат, так и тянущий к своему источнику. Активно перебирая маленькими лапками, котёнок подбирался всё ближе к своей цели, и тут внезапно уткнулся носом в чей-то тёплый бок. Найдя по запаху источник приятного запаха, малыш присосался к матери, жадно поглощая молоко.
Он ничего не понимает. Вокруг суматоха, движение, вырывающее его из ставшего уже привычным состояния абсолютного покоя. Вот водоворот событий захватывает и его: лысое тельце выталкивает в какой-то холод, потом он куда-то недолго летит, в конце упав на что-то мягкое и приятное, но совершенно чужое. Глаза закрыты, ушки едва ли способны уловить хоть звук; ему страшно, неприятно, и в то же время… интересно? Котёнок громко и требовательно пищит, ощущая острую нехватку чего-то очень важного, с ужасом сжимается, когда шершавый язык родителя касается шерсти, неприязненно морщится, опять пищит.
Что-то хватает его за шкирку, и слабые лапки снова беспомощно забились в воздухе. Полёт оказывается более долгим и волнительным, приземление — мягким, осторожным. Оказавшись около материнского живота, комочек пуха инстинктивно рвётся на запах молока, к чему-то тёплому и уютному, по дороге ткнувшись носом в кого-то совсем не того. Воинственная натура тот час же проявляется в ощутимом пинке, доставшемуся старшему братцу, опять писк, возня, — бедные уши родителей, сколько можно так пронзительно голосить? — и довольное посапываение. Молоко тёплое и вкусное, по крохотному тельцу растекается уверенность в правильности всего происходящего и безопасности.
Совершенно измотанный всеми этими телодвижениями и переживаниями, котёнок быстро засыпает, давая полюбоваться на свою не по-сумрачному пёструю, броскую шерсть, весело топорщащуюся во все стороны. Он устал, атстаньте.
Жизнь, конечно, кажется мёдом, когда ты только начинаешь жить. Но довольно быстро ты встречаешь препятствия: как игрок, который активно начинал ролевить, полный воодушевления, сдувается на пятом посте, ты останавливаешься на невыносимой гоночной трассе судьбы и устало вздыхаешь, не в силах бороться с огромными несправедливостями этого мира. Например, в их полку продолжает пребывать, а первенец только и может, что сосать молоко и набираться сил, пока братьев или сестер — а может всех и сразу, в огромных количествах, а она просто не знает — укладывают по бокам от других братьев и сестер. Она не может даже пнуть их в знак приветствия! Как хорошо, что она еще не может определять, кто находится вокруг, и не в состоянии поразиться подобному, просто устало причмокивая и кушая вдоволь, пока может. Ведь потом нужно будет спать, а значит, уже не покушать.
Вниз 
