Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Тишина и кружащий голову запах трав. Пещера целителя — глубокая трещина в стенах оврага, уют темноты и шелест ключа, который протекает через весь лагерь и берёт начало здесь. Вход в пещеру больше каменный, чем земляной, напоминает кривую арку, от сырости поросшую мхом. Перед тем, как оказаться под сводами пещеры, нужно пройти небольшой туннель. Внутри целительская разделена на три крупных зоны. Первая — основная часть целительской, здесь лежат коты с неинфекционными заболеваниями, уход за которыми не слишком сложен. Вторая немного меньше предыдущей — место для особых больных, подверженных риску смерти и, возможно, заразных. И, наконец, третья, самая маленькая — комната для целителя и его ученика. Расположение, как можно догадаться, не случайно. Котам нельзя заходить дальше первой зоны, если целитель сам не переместил их во вторую — это сделано, чтобы предотвратить распространение болезни в племени. Целители же живут в третьей, чтобы иметь прямой контакт с особыми больными. Помимо всего перечисленного в последней части справа есть небольшое углубление, где в сухости и тепле хранятся запасы трав.
Последний учтенный пост №2672 Если вы берете что-то из хранилища, напишите об этом в оффтопе в конце поста, чтобы ваше сообщение было учтено.
Целитель: Безупречный; Ученики целителя: Соловушка, Паучок; Больные: — Если вы желаете попасть в список больных обращаться к Кромешнику или Безупречному; При обращении к целителю пишите в оффтопе: что случилось с вашим персонажем, в каком он состоянии, какие травмы были получены. Для модераторов и рабочих: при изменении количества какой-либо травы учитывайте, что она может быть записана в нескольких спойлерах одновременно. Изменяйте число во всех.[/dashed]
с а д и к
Раньше в этом месте находились гладкие плоские камни, на которых можно было отдохнуть, поговорить с соплеменниками после тяжелого трудового дня и просто погреться на солнышке, но после это место преобразовалось в садик, в котором были посажены различные целебные и просто красивые растения, которые радуют глаз любого, кто только взглянет на них. С задней стороны по окружности посажен вереск, который своеобразной "стеной" окружает растения, растущие внутри этого круга. В центре возвышается золотарник, а по периферии от него рядами растут календула, лаванда и пижма. Все эти растения окружают аккуратно выложенные камни и ракушки, кое-где местами располагается мох, необходимый для дополнительного увлажнения почвы.
Дата: Полдень, 03-Окт-2018, 19:22 | Сообщение # 2506
тени слезами текут по щекам
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 143
В то время, как взрослый дядя и Звеняшка почивают вороном, у мальчишки в меню — перечная мята. Не сказать, что эти листики, которые ему всучил серебряный кот выглядят аппетитнее, чем ворон, размеры которого с каждым укусом всё уменьшаются, но малыш не возмущается. Покорно сидит, выслушивая инструкции по применению этого препарата, наивно поддаваясь на доверительный тон Звеняшки, особенно на слово "вкусно". Провожает взглядом старшего, и сам наклоняется, обнюхивая мятные листочки. Запах ему вполне нравится, а значит и на вкус всё должно быть солидно. Безымянный открывает ротик, запуская первую порцию, и начинает активно жевать. Пасть мгновенно наливается слюной, вперемешку с мятным соком, и мальчуган выпрямляет спинку, втягивая голову в плечи, и продолжает работать челюстями, бросая задумчивые взгляды по сторонам. Причмокивает, а после проглатывает, так и не разобрав всех вкусовых ощущений. Звеняшка сказал — вкусно, значит так и есть. Спорить он не будет. Но от чего-то кажется, что это слово совсем не подходит к тем ощущениям, которые только что пережило это рыже-бурое существо.
— Эе-еэм, ку-усна! — облизывается, бросаясь на следующую порцию лекарства. Он успел проголодаться, поэтому вкусовые рецепторы немного притуплялись — Звеняшка, увы, не мог покормить его молоком.
Его немного удивляет, как резво ученик начинает уговаривать старшего поведать про звёзды, но активно начинает кивать головой, поддерживая такое решение. Конечно нужно рассказать! — Вообще-то, целителям и предводителям нельзя об этом рассказывать.. — Малыш тихо охает, придвигаясь ближе к Безупречному, чтобы точно никто не услышал, косится на Звеняшку, а потом впивается бледно-голубыми озёрами глазёнок в самого старшего. Практически после каждого слова безымянный утвердительно кивает, будто всё понимает, а сам же пытается будто на скорость связать одну фразу с другой, провести ассоциации и что самое главное — запомнить. Звёзды — что-то сокровенное, сакральное, то, о чём нельзя громко говорить. И котёнок очень постарается, если не забудет об этом.
"Мы" — это кто? Дядя и Звеняшка, или все-все? Мальчугану больше нравится думать, что все-все, и что он тоже может беседовать со Звёздами, рассказывать как у него дела, спрашивать как у них дела.. В общем, вести вполне себе нормальные светские беседы. Прямо сейчас у него, конечно, не получится с ними поговорить, ведь его собеседники сейчас — целители. Или предводители..кто там их знает. Забыл. Но когда бурый взрослый говорит о место проживании этих самых Звёзд, малыш хмурится, прикидывая — "с другой стороны неба" — это сильно далеко? Но раз все общаются с этими звёздами, то и он прогуляется на ту сторону неба. Что ему, сложно что-ли? Далеко-далеко успешно меняет в своей голове на близко-близко, и когда взрослый произносит пугающее "дышат в спину" — мальчуган по-девчачьи взвизгивает, круто разворачиваясь на триста шестьдесят градусов на месте. Но никаких Звёзд не обнаруживает.
Котёнок обиженно смотрит на Безупречного, который напугал его, и, кажется, Звеняшку тоже; но малыш слишком отвлёкся на свои эмоции, чтобы рассматривать чужие реакции. Громко выдыхает, усаживаясь удобнее, как несколько секунд назад, и прикрывает глазки, корча такую умиротворённую мину, как будто ничего не пугался, и вообще живёт в вечной гармонии и ему всё равно на такие мелочи. Не прекращающаяся дрожь хвоста немного, правда, выдаёт.
Ему не нравится, что Звеняшка подгоняет дядю скорее уйти, но когда внимание переключается на него, с готовностью выпрямляется, сияющим светлым взглядом устремляясь на мордочку ученика. Безымянный? Вскидывает одну бровь, вопросительно склоняя голову. Ымянный..ымя..имя.. А-а-а.. Понимающе кивает, предполагая, что может сам себя назвать, что пришёл его звёздный час блеснуть словарным запасом! Но, оказалось, нет..
— Сплюшкой будешь! — Сплю-ю-юшка... — оп-па! Звучит неплохо, правда мальчуган не знает что это такое и существует ли такое слово вообще. Но не спорит, подскакивает на месте, и свистит, пытаясь выговорить своё новое имя, — С-с-сю-ю! — прокашливается, непонятно даже от чего — наигранный кашель, или правда в горле вновь першит, но после этого громко вдыхает, и на выдохе тянет, — Слю-юшка-а-а-а! — громко смеётся и начинает носиться по пещере вокруг взрослых друзей, огибая то одного, то другого. Присвистывает, то набирает скорость, то резко тормозит, и в эту всю катавасию вмешиваются смешки и тихенькие взвизги. То, как Безупречный зовёт его на выход, он пропускает мимо ушей, как и приход двух тёмных девочек в палатку. Поэтому, когда запыхавшись, он останавливается, недоумённо зыркает на новых посетительниц. Сначала выглядывает на угольно-чёрную из-за спины целителя, делает пару уверенных шажков вперёд, а потом топая лапками уносится в сторону. Когда оруженосцы проходят мимо него, Сплюшка опять присвистывает своим "с-сю", и возвращается к Безупречному под крыло.
Приваливает к чужому боку, громко сопит и дышит, пытаясь восстановить дыхание. На сегодня хватит с него физических нагрузок. Мальчуган прикрывает глазки, заваливается на бок, утыкаясь носом в шерсть травника, и проваливается в дрёму.
Пробуждается он через время сам, и как оказывается — очень во время. Мальчишка всё ещё пребывая в сонном состоянии, сладко зевает, насколько это возможно быстро поднимаясь на лапки. Целители готовятся уходить, а одна из девочек появляется на пороге и зовёт его с собой.
— Вот ещ-щё! Это ты подёс со мной! — Сплюшка громко фыркает, вышагивая вперёд угольно-чёрной девочки, которая сама его пропускает первым. Забывает даже попрощаться со своими большими друзьями, так как попросту ещё не соображает куда он идёт и надолго ли.
Небо темное и невозможно тяжелое, небо опускается все ниже, не задевая теперь угольные уши воительницы, но всей своей неподъемной тяжестью обрушиваясь на плечи, хоть и широкие, но недостаточно сильные, чтобы выдержать его. Девчонка мажет расфокусированным взглядом по акварельным облакам за мгновение до того, как нырнуть в пещеру целителей, и давится глухим рычанием, только сильнее сжимая зубы, обращаясь едва различимым шипением, которое в одно мгновение растворяется в шелесте ветра, крепко-накрепко сплетаясь с ним.
От бьющего в ноздри запаха трав хочется зажать нос лапой, а лучше — развернуться и помчаться прочь отсюда, спрятаться где-то в лесу, в самом дальнем уголке территории, где едва ли ее кто-то найдет. Остаться одной, бросить всю эту тяжесть, всю эту пронзающую тело раз за разом боль. Но что-то внутри подсказывает, что сколько ни беги, она все равно догонит, железными клыками вгрызаясь в нутро, заставляя скалиться и выпускать когти, путаясь от этого в лапах, чувствовать себя совершенно беспомощной и злиться от этого сильнее.
Оптимизм и желание жить — все, что у нее остается, и без этого Тайга наверняка бы не справилась. У нее с трудом хватает сил на то, чтобы думать, верить, что все закончится и закончится непременно хорошо. Ведь она дарит миру и Сумраку самый ценный из возможных подарков — новые жизни, новые болотные огоньки, чьи судьбы еще не предопределены, но уже обвиты, точно шелковыми лентами, чернильным мраком.
— Б-е-з-у-п-р-е-ч-н-ы-й, — почти по буквам.
Трехцветная путает шаги, ступая неровно, неустойчиво, понимая, что палатка сливается в бесконечное темное пятно. Еще одно короткое движение — длинные лапы позволяют сокращать дистанцию быстро, и она заваливается на первую сободную подстилку, перекатываясь на бок и изо всех сил зажмуривая глаза.
Девчонка представления не имеет, что должна делать, и надеется только на скорое появление целителя или любую другую помощь от каких угодно высших сил — только бы поскорее закончилось это все.
Где-то на краешке сознания мелькают мысли о неправильности собтсвенного решения, о том, что она — всего лишь глупая девчонка, не готовая взять на себя такую ответственность, что все это — не любовь вовсе, а лишь минутное увлечение (эта мысль заставляет вздрогнуть то ли от ужаса, то ли от очередной вспышки боли). Но физчические ощущения затмевают все, не оставляя сил ни на какие размышления.
⠀⠀⠀⠀
она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:
улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц — она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц
⠀⠀⠀⠀
она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:
улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц — она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц
В мае родиться - всю жизнь маяться. А как дела с октябрем?
Рождённый в сомнении обречён сомневаться. Но у него явно есть маленький шанс на любовь и огромные перспективы на достойную жизнь, которая начинается...
сейчас.
Какой голос говорит котятам, что пора появиться на свет? Кто определяет порядок рождения? Не задаваясь этими глупыми вопросами маленькая жизнь упорно пробивается и борется - с матерью, с утробой, с инстинктом смерти. Наверное, только материнский инстинкт может победить Танатос. Оттого он и рвётся с такой силой наружу прочь из утробы, чтобы потом отчаянно искать путь обратно. Распихивая братьев и сестёр с упорством, которое он вынесет на всю жизнь, малыш шлепается на неприятный склизкий пол (на деле, это он неприятный и склизкий, опутанный сетью прошлой жизни, которую ещё придётся выгрызать зубами). Почти комариный писк с ужасающей настойчивостью нарастает, пока не становится слышимым и, наконец, невыносимым. Первый котёнок успешно оглашает своё присутствие в этом мире.
Слипшаяся шерсть самого «правильного» стереотипного цвета - чёрного, сейчас совсем непривлекательная. Наверняка эта прелесть приведёт мать в ужас, но он, ещё ничего не понимая, уже чувствует тонкие нити судьбы, шелковые сумрачные ленты, опоясывающие его и тянущиеся прямо к маме. Он первый. Он завладевает её подсознанием, её инстинкты идентефицируют его как котёнка, как её собственного, личного котёнка. Он принимает на себя всю мощь её эмоций, он задыхается в них и пищит ещё громче, стараясь дергаться и, может, даже ползти, слиться с мамой. Ему проще стать с ней одним целым, чем строить себя. Он ищет легкий путь, но не найдёт его. Он же родился в Сумраке.
Придётся делать вдохи и выдохи, слушать маленькое, трепещущее сердце и занимать маленькое место, соту в жизни племени. Огонёк с его будущим именем зажигается среди болот, вспыхивает сначала ярко и заметно, как его неожиданный писк, а потом ровняется и горит уже мерно, ожидая часа, когда сможет заполнить собой пространство топи и занять положенную ему нишу.
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 00:01 | Сообщение # 2509
в голове ветер и сушеные мухи
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 328
Темно. Девочка так давно уже находится в невесомости, перебирая хрупкими пока еще лапками. Она никого и ничего не видит, но слышит какой-то далекий гул и совершенно не может разобрать его детально. Это… злит? Нет, малышка пока еще не знает, что такое злость. Природа толкает ее поскорее выбраться наружу, покинуть уютный, тихий мир воды, приглушенных звуков и теплой темноты.
Новорожденная еще не знает об этом, но она причиняет матери боль своим появлением на свет. Крупная, напористая, - белая настойчиво сражается со своим коротким, невесомым прошлым и стремится в будущее, не обращая внимание на крики и чужие болезненные судороги. Как только воздух касается мокрой плюшевой шерстки, становится холодно и противно. Легкие сводит судорогами, от боли девочка широко разевает рот и кашляет, выплевывая жидкость. Громкий крик помогает ей сделать первый глоток кислорода, но живительный газ почему-то причиняет поначалу лишь неприятные ощущения, обжигает, как глоток огневиски. Белая фырчит, перебирая лапками, почти как недавно, но вместо привычного водного пространства и невесомости, она натыкается на (суровую реальность) твердый пол, холодный, будто режущий воздух и целый водопад смазанных звуков. Все это пугает, играет ледяным смычком по натянутым струнам еще не начавшейся жизни и маленькая внучка Янтарной Звезды безутешно плачет, проверяя связки на крепкость, выясняя максимально возможную громкость своего голоса, объем едва расправившихся легких и продолжительность крика, на которую она способна.
Кто-то поднимает ее, согревает и опускает вновь на твердый пол, в объятия какого-то невероятно сладкого запаха. Малышка захлебывается писком и негромко кряхтит, тыкаясь носом в мягкий материнский живот. Белая не может подняться на лапы, она вообще не понимает, зачем эти бесполезные отростки ей теперь нужны, только мешают, разъезжаются и совершенно не слушаются. Шея, слишком тонкая для такой лобастой головы, начинает сразу болеть от напряжения. Да и напрягается, стоит признаться, лишь на пару мгновений, после которых безвольно ослабевает, а голова летит к полу, утыкаясь в мох прямо нежным носиком. Но малявка не сдается, ей не нравится дышать моховой влажностью. Она хочет побольше того сладкого запаха, который на время заполнил все ее малюсенькое существование. Упорства девчонке не занимать, это заметно сразу. Сопя и фырча, все еще борясь с неприятными ощущениями во всем крошечном теле, белая вновь поднимает голову и делает рывок вперед. Преодолевает эти миллиметры, которые кажутся ей сейчас почти бесконечными, и буквально влетает лбом в материнскую шерсть.
япросыпаюсьв холодном поту ㅤя просыпаюсь в кошмарном бреду как будтодом нашзалило водой
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 00:09 | Сообщение # 2510
Котёнок Сумрачного племени
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
Малышка то ли чувствует волнение матери, то ли просто подвергается какой-то новой , незнакомой ей раньше эмоции — открывает ротик широко, пытаясь издать хоть какой-то звук, но продолжает тонуть в бесконечной, оболакивающей, точно дорогой шелк, тишине. Дергает маленькими лапками, задевая кого-то из сестер и братьев, но совершенно не волнуясь об этом — ее беспокоит лишь непонятное ощущение, заполнившее нутро, не дающее ни дышать, ни жить спокойно, как это было раньше.
Ее тянет куда-то, и это куда-то кажется до невозможного опасным, но вместе с тем притягательным — ужасно интересно все то, что неизвестно, так ведь? — и птичка отчаянно крутит маленькой головой, будто могла бы что-то увидеть, хоть как-то себе помочь.
Все, что соединяет с реальностью — мягкий, точно такой же, как сама девочка, комочек, находящейся где-то очень близко, прикасающийся тепло и почти ласково, и она не может не тянуться навстречу этим прикосновениям чуть неловко, напуганно, но без капли сомнения. В этом и будет вся она — бесконечно восхищенная этой жизнью и влюбленная в нее до безумия, как и в каждого, с кем жизнь заставит оказаться рядом. Она будет раз за разом переступать через все свои страхи и беспокойства лишь потому, что мир слишком манящ и сладок, потому что он ждет ее, ждет, когда маленькие лапки коснутся земли а глазки распахнутся широко-широко, отражая золото солнечного света.
Но до всего этого — целая вечность или одно короткое мгновение, а история маленькой птички только начинается, первой буквой оставаясь на плотной бумаге книги ее жизни.
Все начинается, кажется, лишь потому, что тепло, что она так привычно находила возле своего бока, вдруг начинает куда-то двигаться, ускользая. Ее и саму тянет следом, но даже если бы это было не так, кроха бросилась бы вперед в поисках драгоценного мягкого комочка, без которого уже совершенно не представляет себя. Она понятия не имеет, кто это (как и кто она сама), но до боли в хрупких ребрах хочет, чтобы этот "кто-то" оставался рядом.
И она рвется вперед, всем слабеньким тельцем вздравгивая с каждой схваткой, проходящей по телу Тайги, пока не оказывается вдруг посреди неизвестности — незнакомой, холодной и непременно злой, а потому пугающий до мелкой дрожи. Птенчик широко открывает нежно-розовый ротик, вместо нежной, мелодичной трели издавая пронзительный писк, и сучит маленькими лапками по изумрудному мху, устремляясь куда-то в одной ей известном направлении — на поиски потерянного тепла.
Мир сжимается крепкой хваткой вокруг нее, хрупкой и беззащитной, почти хрустальной, норовя переломить пополам — вот-вот рассыпется белоснежным сахаром по полу, чуть сверкая в темноте детской. И тени, длинные и вездесущие, сползаются, чтобы взглянуть на новорожденных, закрывая озаряющее ее мир солнце. Ей холодно и болюче — каждый вдох затягивает петлю на шее, ей одиноко до невозможного, ей хочется закрыть бело-песочную мордочку лапками и спрятаться под мягкий ковер из мха. Птичка заливается то ли криком, то ли плачем, не замолкая ровно до той минуты, когда утыкается маленьким носиком во что-то мягкое, теплое и знакомое.
З н а к о м о е.
Пищит снова — коротко и уже радостно — и тянет маленькие лапки вперед, мнет ими белоснежную шерстку сестренки, пропуская сквозь крошечные пальчики и срываясь на невнятный гулкий звук, потому что мурлыкать довольно еще не умеет.
пусть заплачу я слишком большую цену, я не отдам себя.
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 00:27 | Сообщение # 2511
в голове ветер и сушеные мухи
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 328
Сражение с реальностью начато, но еще не проиграно. Малявка упрямится, сопит и фырчит, еле-еле шевеля тонкими веточками лап. Ей кажется, что она бешено барахтается в темноте, вязкой и гулко-шумной, но на деле девочка почти не двигается с места. Вокруг нее все слишком резко изменилось и времени, что она провела по эту сторону материнского живота, прошло до смешного мало. Белая напрягает тельце, ее забавный, треугольный хвостик дрожит и трясется, как темно-бурая тень, будто мрак уже прикоснулся к новорожденной, оставив на нее след от ласковой ладони.
Другой шум - чей-то плач - касается ушей малышки, хотя она все еще не различает отдельных звуков. Просто этот громче остальных, не так сильно укрыт ватой и болотными туманами, как остальные. Чьи-то голоса кажутся девочке бессмысленным фоном, но этот плач заставляет дернуться и снова ткнуться носом в подстилку. Мелкая хнычет от досады и боли, продолжает бороться с бессилием. Сумрачная кровь клубится по венам черно-алым дымом, проникает в сердце, вызывая ритмичные, быстрые удары, приливает к мозгу, заставляя его решать непостижимые ранее задачи. И девочка справляется. Ей удается развернуть немного корпус, из-за чего сладко-дурманящий запах защиты и спокойствия незаметно отодвигается. Несколько секунд передышки, необходимые для того, чтобы перевести дыхание и дать мышцам отдохнуть, а дальше еще попытки, еще движения, преодоление собственной, пока еще неосознанной и неосуждаемой никем, слабости. Белая плюша бросает себя вперед, уничтожая расстояние, которое отделяло ее от сестры.
Младшая пахнет иначе, чем всё остальное. Осознания этого у темнохвостой нет, но она это знает. На уровне инстинктов наличие родственных запахов считается аксиомой, а инстинкты не чужды новорожденным. Девочка знает, что касается носом сейчас кого-то очень похожего на нее саму. Материнский аромат тоже примешивается, как и далекий запах прошлого, который смоется с мягкой шерстки малышек чуть позже.
Белая открывает рот и заливисто пищит, хаотично шевеля лапкой, задевая то плечо, то бок, то спинку лежащей рядом. Просит кричать вместе с ней, ведь пока что мелкой кажется, что крик - это проявление жизни, надо всем показать, насколько ты жив и насколько ты готов и можешь выживать.
Мелкой хочется подвинуться ближе, но подбородок уже болит от ставших постоянными встреч с подстилкой. Не важно, что пол мягкий. Малышка еще не касалась своим носом ничего, что было бы тверже мха и следовательно, сравнивать ей не с чем.
На секунду девочка притихает, так как не может разобрать, отвечает ли на ее голос этот маленький теплый комочек, что лежит рядом с ней?
япросыпаюсьв холодном поту ㅤя просыпаюсь в кошмарном бреду как будтодом нашзалило водой
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 00:41 | Сообщение # 2512
Котёнок Сумрачного племени
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
Все вокруг — бесконечная неизвестность, и кроха отчаянно пытается понять, как и почему оказалась в ней, куда исчезло привычное спокойствие и — самое главное! — что она должна теперь с этим делать. Морщит маленький носик, недовольная происходящим, широко раскрывает рот в звонком писке и плотнее прижимается к белой с рыже-бурыми отметинами сестричке, лишь в ней находя спасение и защиту, потому что она — единственная ниточка, соединяющая с прошлым, так неожиданно закончившимся.
И если бы птенчик могла, то сразу же начала бы сыпать вопросами, теряясь в бесконечных "а что..?", "а как..?", "а почему..?" — точно так она и будет делать, только немножко позже. Потому что пока в ее силах только заполнять тонкими нотками своего голоса все доступное пространство, продолжая при этом ворочаться на подстилке и в конце концов утыкаясь аккуратной мордочкой куда-то в плечико старшей, зарываясь носиком в плюшевую шерстку и удивляясь невольно, почему звук получается другим, приглушенным и мягким, акварельно-размытым. Недовольно топает лапкой по изумрудному настилу из мха, но попыток не оставляет — упрямство бежит по венам, перемешиваясь с кровью в бурлящее зелье, заставляя продолжать пытаться даже когда кажется, что ничего уже не получится. И она продолжает.
Но новые перемены настигают ее, попадая, словно пущеная метким охотником стрела, точно в цель, накрывая огромной, тяжелой волной — не выбраться, не спастись. Сестренка рядом замолкает, и тишина звучит для кошечки еще более пугающе, чем бьющий по крошечным, чувствительным ушкам водоворот звуков: тяжелое, шумное дыхание матери, голос целителя, чьи-то шаги, писк появляющихся на свет один за другим братьев. Ребенок пытается хмуриться чуть заметно, но, повинуясь то ли собственному желанию, то ли чужому примеру, тоже затихает, так и оставаясь лежать с приоткрытым ртом.
Приподнимает измазанную песочно-золотыми пятнами мордочку — тяжелая! — и чуть склоняет голову набок в беззвучном вопросе.
пусть заплачу я слишком большую цену, я не отдам себя.
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 00:47 | Сообщение # 2513
в голове ветер и сушеные мухи
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 328
Пляшущие вокруг тени не могут приманить внимания новорожденной. Окружающий мир слишком сложен и многообразен, но слепота спасает будущего капитана Черной Жемчужины от информационного шока. Жизнь просачивается в теневую постепенно, по капле, по глотку, давая шанс успеть осознать, что же происходит вокруг.
Маленькая пиратка замолчала исключительно для того, чтобы убедиться, что соседний сгусток жизни вторит ее писку. И какого же было ее изумление, когда она поняла, что ответа нет. Малышка слишком плохо ещё могла различать звуки, их природу и источники, поэтому общий гам мира ее нисколько не интересовал, ведь темнохвостая пыталась сосредоточиться на сестре, которую могла только лишь слышать. Белая снова поднимает голову, упрямо и настойчиво пытаясь управлять собственным телом. Сумрачная кровь бурлила все жарче в крошечном дереве вен и сосудов, помогая мышцам раз за разом напрягаться и расслабляться, толкаться и устремляться исключительно вперед, без варианта затихнуть, успокоиться. Девочке становится страшно от ощущения одиночества, но вот ее носик натыкается на мягкую светлую шерстку той, чей голос шалопайке хотелось слышать сейчас сильнее всего на свете. Попытки упереться лапами в густую моховую подстилку проваливаются одна за другой, но настойчивость позволяет крохе не лежать на месте, а ползти вперед.
Ее щелки глаз закрыты крепко-накрепко, защищая зрение новорожденной от слишком яркого света реальности, он пыли и резкого воздуха, к которому только-только начали привыкать легкие. Именно поэтому она не может увидеть удивленной мордашки напротив, пока ей доступны лишь жадные глотки воздуха, пропитанного безумным количеством новых, шокирующих ароматов. Белая находит сестринскую холку и удовлетворенно опускает на нее лобастую голову, с облегчением выдыхая. Мурчание, как средство общение, все еще недоступно, и малышка тихонько попискивает, то и дело срываясь на уксусные взвизгивания. Всем своим поведением она подталкивает младшую к проявлениям самого прекрасного, что им дано - жизни. Она старательно налаживает контакт, которому не суждено будет разрушиться под проливным ливнем проблем будущего. Неосознанно пиратка уже выбрала свою родственную душу, с которой соприкоснулась еще в материнском животе, когда вокруг царила водяная безмятежность.
Рождаются другие, не менее близкие по крови, котята, но у белой девочки не хватает внимания на всех. Она льнет к разукрашенной песочными пятнами шерсти и без устали разговаривает на языке, доступном лишь неразумным детям.
япросыпаюсьв холодном поту ㅤя просыпаюсь в кошмарном бреду как будтодом нашзалило водой
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 01:00 | Сообщение # 2514
Котёнок Сумрачного племени
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
Они обе молчат, и птичка с головой погружается в тягучее удивление, заставляющее хрупкое тельце вздрагивать, а сердечко биться так отчаянно, что, кажется, на коже вот-вот останутся синяки. Каждый вдох приравнивается к новому открытию — открытию окружающего мира, себя, лежащих рядом котят, которых становится все больше, а потому и звонкий писк заполняет пространство полностью, тонкими серебряными нитями прошивая густой воздух. На мягких лапах, бесшумно и плавно, оборачиваясь гибкой тенью да едва различимым шорохом ветра, в палатку целителей кродется жизнь. Дети один за другим делают свой первый вдох, и новый мир остается горьковатым привкусом на губах, въедаясь в кожу перманентной печатью, нестираемой, неизбежной.
Ветер, врываясь в палатку стремительно, почти случайно, опаляет осенним холодом острые лопатки новорожденной, пробирается сквозь редкую светлую шерстку и рассыпается по коже следами-поцелуями — малышка сжимается в комочек, стараясь не замерзнуть, и вновь пищит тоненько, почти неуловимо, потому что чувствует опасность. Если кто-то из ее родных будет любить мрак и прохладу, то она неустанно будет тянуться к солнцу — оно уже сейчас будто прикоснулось к ней, оставив золотые следы-пятна, разбросанные по белоснежному бархату шерстки.
Чужое движение волнами вибрации разливается по тяжелому, заполненному резкими, терпкими запахами воздуху целительской, и котенок неизбежно улавливает их, поднимая маленькие ушки с закругленными краями, пытаясь сквозь заглушающую все пелену разобрать, распутать тонкую паутинку звуков. Ерзает на месте нетерпеливо, и сопит-фыркает довольно, когда мох приятно щекочет животик.
Голова сестренки опускается на холку, и младшая, повинуясь мягкому давлению, опускает острый подбородок на подстилку, затихая и прекращая бесконечное хаотичное движение — только украшенные пятнами и полосами бочка мерно вздымаются и опадают в спокойном ритме. Звонкий писк раздается у самого ушка, и горячее дыхание чуть взъерошивает светлую шерстку — птичка тянется навстречу теплым выдохам и прикосновениям, впервые в жизни растягивая губы в улыбке. Неровной, смазанной и едва ли похожей на то, как улыбаются взрослые, но бесспорно искренней, наполненной сладостью ее чувств.
Малышка еще не скоро узнает значение слова "любить", но чувствовать любовь начинает уже сейчас, всем телом прижимаясь к лежащей рядом сестричке.
пусть заплачу я слишком большую цену, я не отдам себя.
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 01:05 | Сообщение # 2515
сквозь туманы, тени и холода
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
вжжух на крыльях любви
Гром гремит, земля трясется... Дуболом рожать несется. Мы ждали, мы верили, и оно свершилось.
Дуболом мчит откуда-то из воинской семимильными шагами, благополучно пропустив показательные порки. Ему, в целом, это всё знакомо и привычно, до мелких проказников нет никакого дела — они первые или последние такие, что ли? Видели, знаем таких, — и личной трагедии в случившемся для сумрачного исполина в этом нет никакой.
Зато прямо сейчас рожает его женщина. Это в тысячу раз важней.
Моя?... Женщина?...
Тудум, тудум.
Так что он буро-черным вихрем проносится по главной поляне, чуть ли не снося остальных соплеменников на своем пути, едва не задевая широкими плечами хрупкие палатки, но с божьей помощью добегает до нужного места без какого-либо ущерба окружающей среде: взволнованный, взлохмаченный, с мелкими соринками в шерсти и огромными желто-янтарными глазищами-блюдцами, в которых горит то ли смертельный ужас, то ли восторг, но скорее всего всё вместе.
— Б-е-з-у-п-р-е-ч-н-ы-й, — говорит Тайга. — БЕЗУПРЕ-ЕЧНЫ-Ы-ЫЙ! — сотрясая воздух басом, орет Дуболом, врываясь в пещеру.
Если Тайга думала, что он оставит её здесь рожать одну, то ошибалась. На самом деле, конечно, воитель и сам не знал, что в итоге все-таки окажется здесь... Что у него вообще появятся дети... Потому что когда Тайга сообщила ему эту новость, он, как самый обыкновенный и толстокожий представитель сильного пола, попросту испугался, растерялся и благополучно смылся, ничего толком не ответив кошке, оставив её с набитым его котятами пузом.
И ему, вообще-то, правда стыдно. Потому что он одумался.
Всё, что между ними было, получилось так спонтанно и неожиданно, что Дуболом вполне естественно стушевался: всю его жизнь он добивался женского внимания, это никогда не приводило ни к чему серьезному, и когда наконец удалось, то это сразу же закончилось беременностью и грозно маячащим на горизонте отцовством, ответственностью... И он был к этому не готов. Ведь изначально он обратил на неё внимание не из-за того, что она ему так уж сильно понравилась — хотя ему нравится чуть ли не каждая кошка в этом племени — но потому что...
У неё фамильные глаза. Яркие, жгучие, янтарные. Её глаза.
Сосновая умерла в разгар Зеленых Листьев — а до этого её уже несколько лун как не было в племени, и Дуболом, казалось, смирился с этим, ведь у него изначально никогда не было шансов. Ни в детстве, когда они росли в одной палатке, ни в ученичестве, когда статная соплеменница, наследница Янтарной династии, уже вовсю была увлечена юным Тисовым. Ни после посвящений, когда она родила котят другому. И потом еще раз... И последний. У него не было шансов, даже когда Змееуст пропал из племени, оставив её одну с новым выводков котят, половина из которых погибла во время Мора. У него не было шансов, и он понял это давно, хотя и продолжал по привычке заигрывать с ней, осыпая комплиментами, смотреть влюбленными глазами уже издалека. Куда ему, известному сердцееду-неудачнику, до самой яркой и прекрасной звезды? Смешно.
Она тоже смеялась над ним, все смеялись, и этого проще было не замечать, не придавать значения и смеяться самому. Он ведь тоже едва ли воспринимал себя всерьез.
Первой ему ответила Солнечная Пена. Израненная, поломанная где-то внутри, она была очаровательна беззащитна в окружении заснеженного леса, с потерянным, влажным от слёз взглядом. Она улыбалась ему нежно и искренне. Он не видел её с конца зимы.
А потом круговорот событий, дней, патрули, охота, патрули. Весть о смерти Сосновой, её маленькие новорожденные дети. Дуболома злило до взрывов перед глазами то, что о ней ведь и тосковать было некому, кроме Пожара. Сосновая была одной из лучших, а их, как известно, либо любят, либо ненавидят — большинство её ненавидели. Глупцы, и самой большой глупец из всех это Змееуст, который её и сломал, который не смог оценить по достоинству нечто по-настоящему прекрасное, яркое и сильное, выбрав Пестролистую — Дуболом против нее ничего не имеет, но... — Пестролистую, которая изначально годилась только для того, чтобы растить детей. Сосновая могла бы творить историю. И как этого можно было не видеть? Как можно было забыть о ней, едва похоронив?
Дуболом не забывал, но что он теперь мог сделать? Патрули, охота, патрули. Слава Звёздам, что он слишком глуп и эмоционально не слишком развит, чтобы впадать в депрессию. Душевная организация у него явно соответствует тяжеловесному имени. Но дни шли, и единственным свежим глотком воздуха стали пытки речных пленников — он никогда не получал удовольствия от чужой боли, но все-таки исполнял кровавые приказы с особым рвением.
А потом появилась Тайга, младшая дочь Ржавницы, тоже высокая, статная, атлетично сложенная, с этими яркими пламенными янтарями, вложенными в глазницы. Он был бы последним дураком, если бы не купился.
И почувствовал себя виноватым, когда узнал о её беременности — он ведь будто бы воспользовался.
Но в итоге... Он стоит здесь, ошалело глядя на всё происходящее, глупо и часто моргая.
— Прости, — выдает на автомате, опомнившись и понизив голос. И тут же потупил взгляд в пол — он попросил прощения за свое громкое появление, которое могло потревожить котят и роженицу, а не за... Хм... Свое поведение... За которое тоже надо бы попросить прощения.... Но вместо этого Дуболом, из-за волнения двигаясь рвано и неуклюже, садится рядом с Тайгой, боясь взглянуть вниз, где, как бы, его дети появляются на свет, — К-к-х-хм, — О черт, горло может не пересыхать прямо сейчас? За что?! — Я могу что-то сделать? Что мне делать?
SOS
пусть кромешное сердце в край одичало, под покровом суровым, ревнивым родным крылом все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало ненаглядное прошлое тащит в металлолом
[indent]смоль◊ ближе к 40 ◊ сумрачный воин[/indent]
пусть кромешное сердце в край одичало, под покровом суровым, ревнивым родным крылом все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало ненаглядное прошлое тащит в металлолом
[indent]смоль◊ ближе к 40 ◊ сумрачный воин[/indent]
Сообщение отредактировал Дуболом - Полдень, 17-Окт-2018, 01:06
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 02:07 | Сообщение # 2516
беги! за тобой охотится тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 226
Тайга плохо понимает, что с ней происходит, в очередной раз то ли теряя сознание, то ли просто переставая осознавать окружающую реальность. Боль, боль, боль, Безупречный, запах крови, выжигающий горло, глухой хлопок, с которым маленькое тельце падает на моховую подстилку, прозительный писк, целебные травы, Безупречный, снова боль — круговорот словно и не собирается заканчиваться, затягивая девчонку с каждой секундой все сильнее, а у нее просто нет сил сопротивляться. Она почти успевает смириться, что проведет так ближайшую вечность, пока не умрет от скручивающей все тело боли, как вдруг...
— БЕЗУПРЕ-ЕЧНЫ-Ы-ЫЙ!
Голос, пронзающий небо раскатом грома, заставляет вздрогнуть и широко распахнуть глаза — как раз вовремя, чтобы опалить уставившуюся на нее морду адским пламенем, вкладывая в этот взгляд все бушующие внутри эмоции. Воительница скалит зубы скорее от боли, но ему ведь не обязательно знать об этом, верно? Задерживает взор еще на пару секунд, а после вновь зажмуривается, шумно выдыхая, словно все силы ушли на то, чтобы посмотреть на него.
Инстинктивно дергается куда-то в сторону, ближе к своему первенцу, громадной мягкой лапой притягивая мальчишку к животу да так и продолжая приобнимать, пропуская сквозь пальцы редкую, плюшевую шерстку. Мажет расфокусированным взглядом по острым краешкам ушей и слепой мордочке, по маленьким лапкам, выкрашенным в рыже-бурый, что так ярко выделяются на фоне угольно-черного цвета.
Она словно неосознанно прячет детей от чужих глаз. Его глаз. Не хочет делить, не хочет подпускать Дуболома близко к тем, от кого он сам отказался несколько недель назад, узнав о ее беременности. Убежал, как последний трус, тяжело барабаня огромными лапами по земле и растворяясь в тени ельника, сливаясь с мягким полумраком сумерек, а ей оставалось только провожать взглядом и злиться. Злиться на него, на себя, на судьбу, которая случайно свела их вместе, на Сосновую, в которую он был влюблен едва ли не с младенчества и которую, наверняка, видел в ней. Эмоции не отступали ни на мгновение, медленно выжигали ее изнутри, плавили кожу, заставляя шипеть от боли, все чаще не возвращаясь в лагерь, а прячась на территориях — за злостью было удобнее прятать боль, а ей так не хотелось вредить кому-либо, позволять окружающим порезаться об осколки ее разбитого сердца.
А больше всего злило то, что она все еще надеялась и верила. Она ждала, словно знала, что рано или поздно родные янтарные глаза будут смотреть на нее вот так, а по широкой изрезанной черными полосами морде растечется густым медом счастливая улыбка. Словно не сомневалась совсем — точно так же не сомневалась когда-то в том, что Великий Мор не может не закончиться. И оба раза оказалась права.
Открывать глаза тяжело и страшно, но она понимает, что другого выхода у нее нет. Вновь упирается взглядом в слишком знакомую морду, но смотрит теперь спокойнее, светлее, пока внутри бушует высокобалльный шторм и упрямство, желание шипеть и кричать, что справится сама, борется с чувствами.
Трехцветная даже не знает, больно ли ей от очередной — Какая это по счету? Пятая? Шестая? — схватки, или это что-то внутри, надламываясь пополам, болит.
Взгляд на котят — внутри разливается тепло, перемешиваясь с нежностью в карамельный сироп, и девчонка улыбается сквозь очередную вспышку, пронзающую тело. Две девочки — обе белоснежные, но у одной золотистые пятна и полосы рассыпаны почти по всему телу, а у второй в темно-бурый, отцовский выкрашены только хвост, затылок и часть мордочки — возятся у ее живота; мальчишки: темно-серый с черными и светлыми отметинами, бурый с медным отливом, черными кольцами-полосами на маленьких лапах и россыпью ярких рыжих пятнышек ото лба до кончика хвоста, и сажево-черный — все осмотрены Безупречным и вскоре тоже оказываются рядом. Воительница жмурится почти довольно — боль отступает постепенно, оставляя лишь усталость, но тепла внутри сейчас гораздо больше, чем всего остального.
Котята все разные, выхватившие отдельные черты у родителей и более дальних родственников — ни один не повторил в точности окрас отца или матери. Каждый особенный, уникальный, и Тайга смотрит на них с тягучей нежностью во взгляде, в которой все же путаются бледные искры страха — она не готова, она может не справиться, она будет одна...
Одна ли?
Возвращает взгляд к Дуболому и смотрит смазанно-вопросительно, сама не понимая, что же хотела бы узнать.
⠀⠀⠀⠀
она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:
улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц — она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц
⠀⠀⠀⠀
она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:
улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц — она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 04:51 | Сообщение # 2517
нãвçėгдã зãтėрявшиçь в Çумėрėчных нėбėçãх
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2194
Сколько новых ощущений разом нахлынули на это крошечное существо! Первой эмоцией, что испытал в своей жизни рыжевато-бурый мальчишка с россыпью рыжих пятен на спине и чёрными линиями полосок на лапках, был восторг: мир встряхнул едва проснувшееся сознание вихрем звуков и прикосновений, и всё было таким враждебным и холодным и оттого прекрасным. Оглушительный крик своего собственного отца малыш воспринял так, как в возрасте немного более старшем воспринял бы раскат грома: он вздрогнул, слегка и вполне естественно испугавшись.
И запищал так громко, как вообще мог, но уже не от испуга, а словно желая поскорее добавить в эту неистовую хаотическую мелодию жизни свою собственную ноту.
Но ощущение враждебности всего сущего очень быстро прошло, когда котёнок сообразил, что лежит среди таких же крошечных комочков мокрой шерсти, а кто-то большой и очень надёжный смотрит на них с бесконечной нежностью. Слепой малыш ещё не мог встретить этот взгляд своим и прочитать в нём бесконечное материнское тепло, но он почти физически чувствовал его. Осмотр от целителя, потом приближение отца и его неловкие слова, сказанные таким голосом, будто у него от волнения пересохло в горле. Для мальчика все эти события не значили ничего, кроме новых приятных потрясений.
Пока ещё безымянный котёнок инстинктивно подполз ещё ближе к маминому животу; крепкий и уже сейчас полный жизненной силы, он сделал это совершенно без труда. Он чувствовал присутствие родителей, тёплые бока его сестёр и братьев — двое девочек и ещё трое, помимо него самого, мальчиков — и смутно, неосознанно радовался витающему в воздухе духу семейного единства. Возможно ли чувствовать себя менее одиноким, чем в окружении всей самой близкой родни и — что самое главное — будучи ничего не соображающим мальцом, которому ещё долго до осознания себя как личности? Вряд ли, очень вряд ли.
With every single day, it won`t go away The way I feel about you
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 05:01 | Сообщение # 2518
сквозь туманы, тени и холода
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
Вместо ответа Дуболом получает полный янтарного огня яростный взгляд — и виновато прижимает уши к голове, как провинившийся котёнок, опуская взгляд на свои лапы и чуть было не отступая назад. Стоит истуканом.
Ну, конечно, а ты что ожидал? Что проходящая через муки родов юная девушка прямо так и кинется тебе на шею, после того, как ты её отверг? Весьма наивное предположение.
Тайга прижимает к себе маленький пищащий комочек, и воитель даже не может предположить, какого оно пола, но что-то внутри сладко нашептывает ему на ухо о том, что это, возможно, его сын. Первенец. Которого мать так упрямо закрывает от него лапой, будто он не имеет к нему никакого отношения — или потерял на это право.
Дуболом с силой стискивает зубы, протяжно выдыхая, собираясь с духом и решая окончательно, произнося про себя то, о чем думал лишь краем сознания, когда бежал сюда: это его дети, его женщина, его семья, и он будет рядом — и не потому, что так надо, а потому, что он и сам желает этого.
И он делает шаг ближе, опускается на пол рядом с подстилкой, на которой лежит Тайга, где-то в изголовье, чтобы не мешать целителю, и не знает, что ему еще делать, кроме того, как просто... Сидеть вот так вот рядом. С внутренним содроганием и тревогой наблюдать за тем, как лицо соплеменницы искажается в гримасах боли, как рядом с её животом, перенесенные заботливыми лапами целителя, оказываются всё новые пищащие комочки. Дуболом смотрит на них с искренним изумлением — такие маленькие, такие уродцы, звёзды, это что ж, я тоже был таким?.. — и каким-то смутным чувством, согревающим грудь. В какой-то момент он поднимает взгляд, думая, что Тайга всё еще не смотрит на него, мучается, но между схватками как раз наступила короткая передышка — и он заглядывает прямо в янтарные глаза, утопая там с головой.
Ведь в этот раз он светлее, уже не прожигает его до самых костей, лишь жжется упрямством. И словно тысячи гирь падает с души, ведь у него появляется надежда на то, что она даст ему второй шанс.
Сдержав порыв нервно облизнуть губы, Дуболом смотрит в ответ как можно тверже и увереннее, вкладывая всё тепло, которое только может — и когда последняя схватка вновь заключает Тайгу в свои жестокие объятия, заставляя болезненно выгибаться на подстилке, в какой-то момент воитель с ужасом думает, что она может сломаться. И он в слепом отчаянии протягивает свою большую лапу вперед, накрывая ей чужую. Держись, пожалуйста.
И Тайга выдерживает — у её живота вскоре оказывается последний — да ведь? — котенок. Дуболом всё никак не может понять, что это самые настоящие, живые существа, которые когда-нибудь вырастут в сильных воителей и воительниц — они похожи на лысоватые, чуть цветастые кусочки мяса, разве что, оживленно пищащего. Ему страшно даже смотреть на них, кажется, что он может их поранить, а уж о том, чтобы прикоснуться к ним, он и подумать не может — со своей-то нерасторопностью и медвежьими лапами, еще задавит ненароком... Сумрачный исполин только переводит взгляд с котят на Тайгу, с Тайги на котят и обратно, в конце концов останавливаясь лишь на лице молодой королевы. И вновь внутри теплится то безымянное чувство, когда он видит, с какой нежностью и мягкой усталостью кошка смотрит на детей. Такая сильная, отважная, любящая девочка, которая только что перенесла столько боли... И настрадалась еще до родов, когда он повел себя, как последний трус на этой планете.
Она гораздо смелее меня.
Дуболом забывает вдохнуть, когда вновь встречается с ней взглядом. Он должен сказать всё прямо сейчас, о том, что он больше не покинет её, не оставит их котят, что он просит прощения, что он поступил ужасно и она, конечно, имеет право не прощать его, но он все равно будет ждать, и не уйдет, даже если она не примет его и...
Но это же Дуболом. Он просто забывает все слова на свете.
— Т-ты молодец, — А ты такой большой мальчик, но такой глупый и трусливый. Воитель смазано кивает на котят, неуверенно расплываясь в глупой и виновато-счастливой улыбке, — А они очень... — ? — Очень... — ??? — Красивые... — Ну да, если не считать, что похожи на волосатых червяков, — В тебя, — Дуболом несколько секунд смотрит влюбленно в глаза Тайги, но тут же соображает, что тольк что сравнил красоту липких маленьких волосатых колбасок с красотой Тайги, и тут же начинает оправданно лепетать, немощно путаясь в словах, мыслях и чувствах, как какой-нибудь семиклассник, — В смысле, ты красивее, конечно, у тебя хотя бы есть шерсть... То есть, я хотел сказать, что они все равно очень красивые, хоть и почти лысые, но это неважно, ведь, эм... — Просто заткнись, Дуболом, — Дети... Ты... Я... — Он обреченно, тяжело выдыхает, прерывая эту бессвязную череду слов, на мгновение зажмуривая глаза. Каким богам молиться, чтобы эти дети пошли не только красотой, но и умом в свою мать? В конце концов, собравшись из последних сил, набрав в грудь побольше воздуха, сумрачный выдает на одном дыхании, открывая глаза и наклоняясь ближе к Тайге, заглядывая ей в глаза, — Я несу полную чушь, прости меня. А еще прости меня за то, что я тебя оставил, я не должен был этого делать, и я больше так никогда не сделаю, ведь я здесь сейчас, и это наши дети, и... — Запасы кислорода заканчиваются, как и смелость Дуболома, — Если ты меня простишь... То мы могли бы, ну... Попробовать начать сначала?..
Он тоже родил наконец.
пусть кромешное сердце в край одичало, под покровом суровым, ревнивым родным крылом все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало ненаглядное прошлое тащит в металлолом
[indent]смоль◊ ближе к 40 ◊ сумрачный воин[/indent]
пусть кромешное сердце в край одичало, под покровом суровым, ревнивым родным крылом все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало ненаглядное прошлое тащит в металлолом
[indent]смоль◊ ближе к 40 ◊ сумрачный воин[/indent]
Сообщение отредактировал Дуболом - Полдень, 17-Окт-2018, 05:08
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 05:56 | Сообщение # 2519
беги! за тобой охотится тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 226
Все заканчивается так же быстро, как и началось — Тайга осознает это немного позже, когда дыхание окончательно выравнивается, а мышцы наливаются тягучей усталостью, заставляя ерзать на подстилке, пытаясь устроиться поудобнее. Сейчас хочется, чтобы мир вокруг на несколько часов перестал существовать, чтобы она могла просто шагнуть навстречу объятиям Морфея, утопая в сладкой неге сновидений, будто вокруг — только сладкая вата облаков, мягкая, воздушная, заполняющая все доступное пространство. Но девчонка едва ли может позволить себе сон: разноцветные комочки шерсти, непрерывно заливающиеся звонким писком, с первых минут своей жизни ведут себя очень активно, ползая по подстилке и пробуя взаимодействовать друг с другом, неумело (этим точно пошли в отца!), но упорно.
Тайга никогда не стала бы одной из тех мам-королев, что непрестанно восхищаются своими новорожденными котятами, счастливым лепетанием заполняя детскую. Материнский инстинкт не смог овладеть ее мозгом полностью, перекрывая все остальные эмоции и мысли, и девчонка едва ли могла назвать малышей красивыми. Она наблюдает за реакцией Дуболома внимательно, пытливо, чуть щуря янтарные глаза, и рассыпается мягким, точно тополиный пух, смехом, когда тот начинает в своей манере говорить о красоте их детей, в конечном итоге путаясь в собственных словах. Конечно, трехцветная никогда не признается в этом, но сейчас она полностью разделяет мысли и чувства своего избранника.
Обнажает клыки в улыбке, которая выходит чуть снисходительной, но веселые огоньки в глазах вспыхивают с новой силой, несмотря на усталость и количество пережитой боли, еще не до конца прошедшей — новые, уже гораздо более слабые вспышки время от времени заполняют живот, заставляя морщиться и шипеть. Она выпускает когти, стараясь сжать лапу Дуболома сильнее, не желая отпускать.
Но улыбаться не перестает — она вообще редко когда не улыбается, наполненная до краев радостью и любовью к этой жизни. Несмотря на то, что стала матерью, Тайга — все та же юная девчонка, умеющая находить свет даже в непроглядной темноте и хранящая этот свет в своем сердце, до безумия влюбленная в окружающий ее мир. И в одного кота, явно запутавшегося в своих желаниях и действиях.
Дуболом снова начинает говорить, выливая на королеву всю информацию, одновременно то ли извиняясь, то ли признаваясь в чувствах, то ли просто рассказывая о своих мыслях. Тайга усмехается, когда полосатый вовсе перестает собирать слова в предложения, делая между ними огромные паузы, шумно выдыхает воздух из легких и снова вдыхает глубоко, настраиваясь.
И что она только в нем нашла?
— Ведь я здесь сейчас, и это наши дети, и...
Ей везет, что воитель наклонился, выдыхая все эти слова прямо ей в лицо — не приходится делать лишних движений. Коротко, но мягко и аккуратно, она освобождает свою лапу из-под лапы Дуболома и чуть приподнимается на подстилке, стараясь не тревожить при этом котят. Вытягивает лапу вперед как раз тогда, когда кот собирается сказать еще что-то, и...
И просто закрывает ему рот.
Ей не нужны слова, не нужны все эти просьбы о прощении и глупые объяснения. Она, хоть и не ушла далеко в своей легкомысленности и влюбчивости, отнюдь не глупа, и прекрасно понимает, почему он тогда ушел. Она, в конце концов, знала, кого выбирала. Это все равно было больно, выворачивало душу на изнанку каждый раз, когда его имя мелькало в голове — оно непрерывно стучало в висках, вторя ритму сердцебиения, это заставляло ненавидеть его и себя. Но совсем не избавляло от чувств.
Какой бы глупостью это ни было, Тайга ждала его возвращения.
Она пару мгновений слушает невнятное бурчание, пока воитель осознает происходящее, и смеется едва слышно, вытягиваясь вперед и опаляя шерсть на его шее теплым дыханием.
— Хватит слов, — аккуратно перемещает лапу с чужих губ на щеку, и зарывается носом в темную шерсть на шее, прикрывая глаза.
⠀⠀⠀⠀
она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:
улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц — она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц
⠀⠀⠀⠀
она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:
улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц — она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц
Дата: Полдень, 17-Окт-2018, 09:01 | Сообщение # 2520
в голове ветер и сушеные мухи
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 328
Лёгкое, безмятежное дыхание младшей успокаивает возбужденное сознание белой девочки. Она перестает сучить лапками по мху, нарушая спокойное бытие темно-зеленой подстилки, которое было итак сполна потревожено рождением стольких новых жизней. Невесомое дыхание воздуха вокруг шевелит плюшевую шерстку на загривке, слегка щекочет розоватые раковины треугольных ушей, мягко касается спины и хвостика. Кроха то проваливается в секундный сон, то вновь просыпается, каждый раз демонстрируя удивление происходящим с помощью тонкого попискивания. Если бы тело слушалось новорожденную сумрачную чуть лучше, она бы уже давно сгребла младшую в свои стальные объятия, уткнувшись розовым носом в ее сладко пахнущую шерсть. Но такие подвиги ещё впереди, сейчас пиратке предстояло лежать и осознавать себя, братьев и сестер, мать, отца, целителя.... Всех, кто в данный момент наполнял ее маленький и уютный мирок своими голосами и запахами. Новое чувство - не с первой секунды знакомое ощущение, пришедшее к белой лишь спустя время после рождения, неожиданно накрывает ее, скручивая живот неприятным спазмом. Котенок недовольно ойкает и резко вскидывает мордашку, задумчиво покачивая ей. Что это? Как с этим бороться? Чувствует ли что-то похожее пахнущая молочной карамелью кроха, что уютно лежит рядом? Голод не тетка, как говорится и, если какое-то время назад малявку толкало вперёд любопытство и неосознанная необходимость разжечь в себе сумрачный пламень, то теперь мотиватором стало именно желание избавиться от сосущего неприятного чувства, щупальцами расползающегося от пупка по всему телу.
Белая отстраняется от сестры, касаясь ее маленькими, крепкими пальчиками. Невидящая мордаха разворачивается в сторону лежащей на боку матери. Инстинкты пока что руководят телом новорожденной гораздо лучше, чем сознательный разум, и темнохвостая им полностью доверяет. Ползать ей уже гораздо сподручнее, чем раньше, - плюшевый котенок уверенно движется вперёд, не забывая писком манить сестру за собой. Малышки не успели удалиться от родительницы слишком далеко и облако уже знакомого аромата оказывается гораздо ближе, чем ожидала девочка. Она усиленно пыхтит, тыкаясь носом в живот Тайги. Такие грандиозные усилия не должны остаться без поощрения и оно не заставляет себя ждать. Вкус молока вызывает блаженную улыбку, липкий голод спешно покидает крохотный организм.
япросыпаюсьв холодном поту ㅤя просыпаюсь в кошмарном бреду как будтодом нашзалило водой
Вниз 
