Древо Тьмы - Игровые темы - Ролевая Коты-Воители Знамение Звезд

Древо Тьмы

Дата: Сумерки, 24-Апр-2010, 13:18 | Сообщение # 1

Группа: Удаленные

д е р е в о · о б ъ я в л е н и й

Гордость Сумрака — вековой дуб, раскинувший свои густые ветви над главной поляной, а его молчаливая тень укрывает почти весь лагерь. Этот исполин пережил великое множество поколений, о которых живущие сейчас коты даже не могут иметь представления. От игр несмышленых котят, до кровавых посвящений и казней — могучее дерево видело все, и помнит каждого, кто стоял на нем в роли предводителя и глашатая, а в подтверждение тому — следы когтей, что сохранились на одной из нижних ветвей, с которой те обращались к своему племени. У подножия дерева над поверхностью земли торчат бурые корни, сплетаясь в причудливые формы и образуя небольшие туннели и норки — раздолье для неугомонных котят. Хоть крона дерева и начинается относительно низко — забраться на него по неширокому стволу не так-то просто, поэтому королевы запрещают детям даже пытаться вскарабкаться хоть немногим выше. А вот чуть дальше от корней — просторная полянка, где во время собраний располагается само племя, чтобы выслушать объявления или присутствовать на церемонии посвящения. Древо Тьмы — не может не завораживать, а находясь рядом, в полной мере ощущаешь, что ты под защитой Теней.

д о з о р н а я · в е т в ь

Дозорная ветвь — название говорит само за себя, и если у вас возникло ощущение, что за Вами наблюдают — не переживайте, ведь так на самом деле и есть. Ежедневно дозорные сменяют друг друга на этом посту, ведь неизвестно, когда нарушитель рискнет пресечь установленный предками Закон. На этой ветви удобно находиться — широкая, прочная и крепкая, она выдержит и нескольких котов, в пределах разумного. В обязанности дозорного входит непосредственно охрана лагеря и бдение за безопасностью соплеменников. Уникально это место тем, что из-за высоты дуба, открывается отличный вид не только на каждый закоулок лагеря, но и на прилегающие окрестности. Дозор — ответственное и нужное задание, ровно, как и любой патруль, поэтому относиться к нему нужно соответствующе, и не расслабляться. Густая крона скрывает Сумрачного от посторонних глаз, а находиться здесь комфортно, ведь на ветви можно даже прилечь, без риска упасть вниз и серьезно покалечиться. А если все же решитесь отсюда спрыгнуть — легкими ушибами не отделаетесь: многочисленные переломы, после которых Вы переберетесь или на долгое время в целительскую, или сразу в палатку старейшин — если выжили, разумеется.

з о н а · о т д ы х а

Корневая система главного Сумрачного дуба настолько разрослась, что значительная часть его корней стала выбиваться на поверхность, и сейчас уже можно наблюдать настоящую игровую рекреацию для котят, которым, все же, следует быть осторожными во время шалостей. А что важнее — это замечательное место для отдыха после долгого ночного патруля или активной охоты, а может, Вы просто ищите, где спрятаться от назойливой жары? Под сплетениями шершавых корней можно уединиться и пообедать, временно абстрагироваться от компаний и подумать о великом, пока на вас не напала орава котят, прибежавших сюда за очередной порцией веселья. Недовольно ворча, можно перебраться немного дальше от корней, к зарослям папоротника и кустарникам, растущим рядом, листва которых скроет вашу уставшую душу от посторонних глаз. Конечно, это не одиночное ложе, здесь можно собираться с друзьями, а места точно хватит всем. А пройдя еще чуть дальше, вы кажетесь перед ручейком, часть которого пробегает именно здесь, так что все комфортные условия для досуга здесь созданы.

[bgcolor=#e2e3c5]Отсюда можно перейти в:
сердце сумрака | сумрачные казармы | колыбель мрака

Аякаши

Дата: День, 14-Май-2020, 16:23 | Сообщение # 2956

тенью ожог
принадлежности трону лесного дворца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1807

Загадка покидает их, но то умиротворение, с которым Полуночник подумывал посидеть вблизи товарища, уже покидает его, оставляя наедине со своей прежней колючестью. Быстро разобравшись с мышью — чтобы глаза не мозолила, нагнетая неловкость — воитель облизывается, внутренне отмечая, что и правда благодарен Загадке за заботу, пусть она и вызвана столь сомнительными причинами. Он даже почти перестает беспокоиться об этой ситуации. В самом деле, сколько ей, семь? Пока она доживет до воительства — еще тысячу раз влюбиться в кого-нибудь еще, более ласкового и подходящего.

О своих собственных юношеских опытах на тему «влюбиться» Полуночник предпочитал, упаси Тени, никогда больше не вспоминать.

Но глядя на подошедшую Саламандру, воитель все-таки понадеялся, что Смоль немного... но ошибся; а если нет — воительница поговорит с сестрой и объяснит ей, что... что? Что это очень плохая идея? Будто она ее послушает. Хотя, почему нет? Полуночник помнил, что отношения между сестрами были очень близкими — возможно, слова старшей действительно смогут повлиять на ученицу и переменить ее мнение.
У него никогда не было кого-то старшего, кого он бы послушал в такой ситуации, если не считать Псину. В принципе, у него и желания спросить совета у кого-нибудь никогда не было, так что дискомфорта Полуночник особенно не испытывал от того, что некому было бы ему этот совет дать — а если и испытывал, то вряд ли осознавал.
Но именно поэтому, глядя на свою троицу, Полуночник хотел бы быть им хорошим наставником.

— Я побуду дозорным, — бросил в пространство. Пока остальные не вернутся, нужно чтобы кто-то был на посту.
Вздохнув и досчитав аж до двух мысленно, воитель кивнул Смоли, после чего мгновенно сорвался с места, взлетая на дерево смазанной черной тенью.

Остановившись на самом верху, на дозорной ветви, воитель подумал, что как раз сможет заметить приближение остальных соплеменников. Ну и что-нибудь еще, если, конечно, свершится взлом вселенной и кто-то реально рискнет побыть нарушителем. Удобно устроившись на широкой ветви, отойдя подальше от ствола, Полуночник замер в ожидании изменений пейзажа, стараясь взглядом не пытаться вернуться к главной поляне, на которой располагались сейчас сестры.
Не его дело. Даже если само дело его как раз напрямую касается, кхм.

we can't defy the loss, cut the loss that we consummate
around the world we grow weaker as we exterminate

⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец

the human greed and our creed is all we have to share
knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere

Ненастье

Дата: Ночь, 17-Май-2020, 00:17 | Сообщение # 2957

и тень твоя, мою обняв,
уходит снова в путь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 467

главная поляна

[indent]— Знаешь, Ненастье, такие вещи лучше громко не говорить.
— Если никто об этом не скажет, ничего никогда не изменится!..[/indent]

Ненастье практически съезжает вниз, под корни, напряженно замирая за ними — далеко, чертовски далеко, он не услышит их, даже если они будут говорить на повышенных тонах. Мальчишка ощущает, как пылают уши и колется в лапах — ему ужасно стыдно за то, что он делает, но жгучая злость двигает лапы до того, как мозг дает им команду «назад».

Он уже не в корнях, но прячется за одним из них, будто охотник — видел бы Полуночник, какую идеальную охотничью стойку можно сделать, если припрет! Ненастье крадется тихой скользящей тенью, застывая рядом с зарослями молодого папоротника — за ними ничего не видно, но он точно знает, что прямо за ними — Морок Звезд и две воительницы, одна из которых буквально может приговорить его своим рассказом.

Его и... что куда страшнее — его семью.
[indent]— Я думаю ты не глупый, чтобы ставить под риск себя; и не только— но мне нужно будет сказать об этом предводителю.[/indent]

Голос — совсем не Затмение, более мягкий, более звонкий. У Затмение голос пониже и чуть грубее. Голос Затмение он ждал. К голосу Затмение он был готов — но не к мягкому, нежному голосу снежной принцессы, озвучившей им всем приговор вместо сестры.

— Морок, мы знаем, что среди младших ведутся разговоры о выходе за границы. Достаточно серьезные.
«ДЕРЬМО!» — он прекрасно понимает Полуночника, так любящего данное выражение.

Ненастье стискивает зубы так сильно, что на глазах выступают слезы — и не замечает, как перестает дышать, яростно впиваясь когтями в землю и к земле же прижимаясь прямо за папоротниками. Где-то там, за ними, поднимается вопрос, беспокоивший его, казалось бы, всю жизнь. И мальчишка замирает, слушая едва-едва различимые слова младшей принцессы.

Становится даже не важно, что она скажет. Неожиданно он ощущает благодарность к двум сестрам.
[indent]— Если никто об этом не скажет, ничего никогда не изменится!..[/indent]
Не важно, как и с какими последствиями для него самого — они говорят.

— И в какой-то степени правильные, — что?.. — Земли за границами могут быть действительно нам полезны, и, может, игнорируя их, мы упускаем что-то?

[indent]— Если никто об этом не скажет, ничего никогда не изменится!..[/indent]

Ненастье дышит так тихо, что ему кажется — он все еще стоит, замерев, задержав дыхание. В ушах шумит невообразимо громко, и в то же время голос Иней, безумно тихий, кажется ему единственным различимым звуком на земле. Только жаль — слова не разобрать. Он ослышался?

— ...мы предлагаем организовать разведку...

Разведку. Разведку. Разведку...?

Ненастье медленно, очень медленно и бесшумно делает шаг назад. Он не дослушивает разговор, хочет уйти сразу же — но застывает, не зная, куда ему теперь податься вовсе, что делать. Ему хочется уйти как можно скорее, но сердце бьется так громко, что, кажется, его слышит весь лагерь. Ему хочется уйти, но лапы деревянные настолько, что от идеальной охотничьей стойки не остается и следа, и, двинься он — поднимет шум, что спугнет всех вокруг. Разрушит идеальный момент, разрушит... почти неосязаемый, словно зыбкий мираж, пятна перед глазами после того, как долго стоял, крепко зажмурившись... шанс.

[indent]«Может, когда-то наш интерес и будет удовлетворен».

— Эм-м, Затмение... А что ты имела в виду... когда сказала «наш интерес»?
— Я так сказала, потому что я тебя понимаю.

Если ты понимаешь, скажи, разве не стоит тогда попробовать?[/indent]

Он не двигается с места, ожидая ответа Морока.

Он готов броситься в лапы Иней — забыв о том, что не слишком хорошо к ней относился до этого. Броситься и долго, долго горячо благодарить их обеих с Затмение.

Они попытались...

Он едва сдерживает желание тихо, хрипло, беззвучно рассмеяться, дрожа всем телом. Они попытались!

звёзды бегут по мечу пламенем древних костров
раны души весна скроет от глаз травой

позолота 11,5 сумрак

в мире опять война, а ты всё ещё живой

Аякаши

Дата: Ночь, 17-Май-2020, 14:55 | Сообщение # 2958

тенью ожог
принадлежности трону лесного дворца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1807

Полуночник не стремится заканчивать дозор ни когда небесное светило медленно ползет к закату, ни когда на лагерь опускается ночная тьма и происходящее вдали становится вовсе неразличимым. Не то, чтобы ему нужно было — о, Тени, это звучит смешно и даже приятно-забавно, будто бы он какой-то совсем зеленый оруженосец — прятаться, но именно этим он и занимался, пользуясь случаем ненадолго укрыться от общества и отдохнуть, предаваясь собственному интровертизму.
Заодно хорошо получилось уложить в голове происходящее.

Спустившись же наконец вниз, воитель удивленно замер, рядом с зарослями папоротника заметив притаившегося мальчишку.

«Ненастье?»

На мгновение удивленно распахнувшиеся глаза сверкнули пониманием — вот оно как...
В последнее время Полуночнику казалось, что он перестал понимать происходящее в башке мальчишки. Постепенно тот взрослел, и его сшибающая с лап прямолинейность так же проходила, медленно, но неотвратимо заменяясь умением хитрить, что выходило у ученика все лучше.

Полезный навык. Но немного жаль.

Дождавшись, пока оруженосец почувствует его взгляд, Полуночник только покачал головой несколько неодобрительно. Впрочем...
Я. Тебя. Не осуждаю. Покачал головой, устало прикрыв глаза. После чего пристальным взглядом прожег мальчишку вновь: но если ты тут останешься, то я буду.

куда-то

Ненастье

Дата: Ночь, 17-Май-2020, 16:15 | Сообщение # 2959

и тень твоя, мою обняв,
уходит снова в путь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 467

— Хорошо.

«Хорошо? Правда, хорошо?» Ненастье понимает — дело в том, кто произнес нужные слова. Дело в том, когда их произнесли. Дело, возможно, в чем угодно... но почему тогда сердце делает кульбит и сразу же после этого неожиданно берет такой спокойный, ровный ритм, а ему хочется зарычать?
Быть может, потому что родители Соловушки...

Почему?

Он рад, ведь Затмение права, ведь сам он — прав, но почему сейчас это «хорошо», несмотря на дальнейшие слова, кажется ему незаслуженно легким, несправедливо громким? Ответственность? Да разве это трудно: сказать «да»?

Восхищение смелостью Затмение и Иней мешается с неожиданным разочарованием — так просто... все было так просто.
«Если никто об этом не скажет, ничего никогда не изменится!..» — слова сказаны, все изменилось. Ты доволен?

Ненастье не успевает ответить на этот вопрос: замирает, чувствуя на себе чужой взгляд.

Чувствует, как со звонким лязгом захлопывается дверца клетки, и теперь он в ловушке. Медленно пятится, боясь обернуться, а когда оборачивается — выглядит настолько растерянным, что за собственным смятением не сразу замечает, кто именно смотрит на него. А когда понимает, то готов провалиться сквозь землю.

От облегчения.

Самое ужасное, что он видит в этой ситуации: то, что на самом деле он испытывает именно облегчение.
Он рад, что его застал за шпионажем именно Полуночник. Падать в его глазах почти привычно — и в то же время Ненастье знает, что его свободное падение никогда не прервется. Он не падает, а просто летит.
Как птица. Свободная. Ведь Полуночник смотрит на него — вновь тем самым взглядом, будто бы говорящим, что он не имеет права его осудить, но не потому что не хочет лезть, а потому что они похожи.
Полуночник дает ему свободу выбора.

И уходит, ничего не говоря.

Но лучше бы сказал — вместо него голосит пробудившаяся совесть, ревет, бросая боевой клич. И Ненастье послушно делает выбор, отводя взгляд, будто бы Полуночник все еще здесь и смотрит на него.

Полуночник даже не узнает, что он выбрал, а Ненастье кажется, что наставник на самом деле знает каждый его шаг. И перед ним выглядеть глупым не страшно. Наверное, потому что он никогда не станет глупее, чем... Полуночник считает его? Так он думает.

Мальчишка осторожно, очень тихо соскальзывает обратно под корни, и уже из места отдыха отходит на поляну, направляясь в сторону палатки Безупречного. Он обещал Шепот, что покажется ему, и сейчас его мысли заняты слишком сильно даже для мысленного спора с сестрой.

Что дальше?

главная поляна

звёзды бегут по мечу пламенем древних костров
раны души весна скроет от глаз травой

позолота 11,5 сумрак

в мире опять война, а ты всё ещё живой

Крапивник

Дата: Утро, 19-Май-2020, 13:58 | Сообщение # 2960

mени предаюm mебя
они принадлежаm мне

Группа: Звёздные Предки

Сообщений: 3419

-главная поляна-

Усаживаясь в корнях, Горчица уже совсем расслабляется. Легкая усталость после охоты и возвращения в лагерь все таки дает о себе знать и девчонке очень приятно развалиться в зоне отдыха, как на троне. Улыбается, глядя, как Сплетение начинает обедать. Сама не торопится, не отнимать же у него лягушку изо рта.

давно я такой счастливый не был

Важно кивает и шумно выдыхает. Вытягивает задние лапы, напрягая пальцы и обнажая светлые пяточки. Она сидит, облокотившись спиной на корни, сложив передние лапы на груди, пузом к верху. Хвост покоится на мелких камнях, все еще грязный, после купания в болоте. Горчица лениво думает, что нужно привести себя в порядок, но решает сделать это попозже. Это сейчас не так важно.

Сплетение доедает свою часть лягушки и протягивает Горчице ее порцию. Девчонка пытается дотянуться из своей позы, почти что падает. Вынужденно садится по нормальному и принимается за еду. Старается не хватать мясо быстро - Тайга всегда учила есть вдумчиво, чтобы понять вкус и не подавиться. Пиратка теперь всегда ест неторопливо. Наверное, это единственное, что она делает медленно.

суеты как-то больше, не?
-А?

Поднимает морду от лягушки и осматривается, продолжая жевать на автомате. Обводит взглядом поляну, дерево объявлений, наконец брата.

- Че? - непонимающе шевелит ушами. Какая еще суета? Ну, патруль вышел. Так они каждый день выходят, нашел чему удивляться. Это как деревьям одиночек удивляться, или желтому снегу. Горчица пожимает плечами и продолжает есть, но весь ее вид показывает - она ждет объяснений, так как сама ничего не поняла.

перейди через границу зимы, и, пока снова не придёт весенний день

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤпока не зацветут цветы

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤостанься здесь подольше

보고 싶다 이렇게

Сообщение отредактировал Жгучая - Утро, 19-Май-2020, 14:02

Сплетение

Дата: Утро, 19-Май-2020, 16:17 | Сообщение # 2961

теневой экономист

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 624

Сплетение смеется тихо, будто боясь что-то спугнуть. Его Горчица иногда такая...Горчица? Вот и сейчас, сидит в какой-то удобной ей одной позе (сам Плет больше любит лежать или сидеть в более простых положениях) и искренне непонимающе хлопает глазами, не забывая жевать. Мальчишка пожимает плечами - как объяснить-то? Придется ей понимать, как может. Ну или как всегда - соглашаться с его правом на предчувствие.

- не могу объяснить. Просто чувствую. Какие-то взволнованные некоторые... И воздух... другой, понимаешь? Что-то будет, Горчица, говорю тебе точно. И мы должны в этом чем-то быть. - решительно сверкает глазами - не могут они вечно быть отшельниками, ему отчаянно хочется в центр внимания, пусть он так этого и боится в то же время. Ему хочется какого-то движения, чего-то большого и грандиозного.

Он вспоминает нервно и быстро бегущего Ненастье, внимательные взгляд Затмение в их сторону. Почему она так смотрела? Сплетение надеется не огрести в который раз за какую-нибудь из своих глупостей и надеется, что этот взгляд - хорошее предзнаменование.

Не зря Сплетение - мозг их операций. Глаза и уши. Он все успел высмотреть и заметить...

С п л е т е н и е ⠀ 9 лун
её брат

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀не уничтожит, не укажет путь

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀и черт бы с ним, но мне бы так хотелось

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀убрать свою тупую мягкотелость.

и гнуть своё. хоть медленно, но гнуть.

Мятлик

Дата: Полдень, 20-Май-2020, 04:34 | Сообщение # 2962

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2347

сердце сумрака

Иней ему улыбается — Морок ловит её улыбку, сапфировый взгляд, вспыхивающий детскими льдистыми искорками тепла, и скалится лукавой ухмылкой в ответ, мимолетно задевая бывшую ученицу плечом, как бы раззадоривая — давай, Снежинка, беги, на меня еще успеешь насмотреться! — и сам несется вперед серебристой тенью, впрочем, не слишком уж пытаясь её в самом деле обогнать, но и не поддаваясь окончательно.

Сплетению и Горчице повезло — они сидят с другой стороны дуба, и бешеный вихрь в виде двух тел, серебристо-полосатого и угольно-черного, пролетает мимо них — предводитель, словно вновь обернувшись юным лихим опричником, уверенно взлетает на дерево, вонзая когти в шершавую древесину, в то время как Иней закономерно проворачивает то же самое рядом с ним — одновременно, а может, и чуть раньше.

— Как высоко тебе удалось забраться?
— Где-то примерно на уровне тoй ветви, с которой проводится посвящения, только с этой стороны.
— А сейчас мы полезем выше. Ты первая, а я позади. Я не дам тебе упасть, помнишь?

Помнишь ведь, Снежинка?

— Выше, — негромко выдыхает сумрачный, хитро сверкая темной хвоей, прекрасно понимая, что соплеменница и так знает, куда они лезут.

Полуденное солнце путается в юной листве, греет бесплотными пальцами спину, взъерошивая светлую шерсть мягким ветром, будто подталкивая наверх, и Морок ловко взбирается вверх по дереву, иногда перепрыгивая с ветви на ветвь, точно серебряная белка, а иногда вновь цепляясь лапами за ствол и подтягиваясь на сильных лапах все выше и выше — но предводитель всё так же, как и луны назад, наблюдает за Иней, которая вновь оказывается впереди, чтобы в случае чего поймать её.

Но бывшая ученица совсем выросла — и движения её такие же четкие и выверенные, как у него самого.
В этом... ей больше не нужна его помощь.

Но, может быть, она всё еще нуждается в чем-то ином.

Дозорная ветвь встречает их уже привычным, но оттого не менее захватывающим видом — раскинувшийся внизу лагерь, хвойное шелестящее море впереди, червлёное в золоте, утопающее верхушками в ясной безмятежной лазури. Иней проходит по ветви вперед, и Морок скользит следом, аккуратно усаживаясь рядом — дыхание лишь немного сбилось, и сумрачный несколько мгновений сидит молча, с наслаждением вдыхая свежий, терпко-пряный воздух, любуясь лесом. А затем поворачивается к соплеменнице, проходясь взглядом по точеному профилю, и вновь привычно, остро щурится, слегка улыбаясь:

— Какую историю рассказать тебе в этот раз? — В прошлый, помнится, это была Революция. Морок тихо, мягко хмыкает и чуть выгибает бровь, — Или, может, ты сама хочешь мне что-нибудь рассказать?

Мы так давно не говорили по душам, да?

[indent]чаща звучит [/indent]
колокольчиком у виска и древесным треском,
смутно-знакомым началом случайных треков,
шепотом в связях мицелия, легким трепетом,
шумом далекой реки, соловьиной трелью,
[indent]шорохом между елей;[/indent]

мятлик ☽ 4 луны ☾ сумрачная барабашка

вымокший весь, на груди у нее пригреешься —
и зазвучишь мягким пульсом корней и ветра;
чаща мудра. на каком языке у нее спросить,
[indent]тем она и ответит[/indent]

Иней

Дата: Полдень, 20-Май-2020, 10:20 | Сообщение # 2963

твое сердце — тень

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 974

сердце сумрака

Морок ухмыляется остро, перечно, толкает ее плечом — волны жара разливаются от бока к боку, путаются в шерсти — черной, серебристой, не разберешь, они оба — цветные вспышки, росчерки комет в бархатном небосводе, быстрые, ослепительно яркие. У девчонки азарт закипает в венах, оплавляет тонкие ребра, контраст тепла с холодом — оглушительный, мгновенно в глаза бросается, с какой стороны ни посмотри. Она только отмечает присутствие Сплетение: ловит фигурку мальчишки краем глаза, темное пятно на фоне белоснежной Горчицы, жженый янтарь направленных — пока что — не на нее глаз. У нее в груди бесы — цепные псы, и они скалятся весело, плотоядно, чуя волнение прежде, чем оно зарождается в чужой груди.

Но это все впереди, а пока ей не до него, пока — ветер свистит у самого уха, взъерошивает угольную шерсть; Иней стрелой летит вперед, мягко толкается лапами, теперь и сама скользяще задевает плечом плечо предводителя, вырывается вперед, цепляясь когтями за шершавую древесину на долю секунды раньше. Улыбка — хмельная, по-детски восторженная, цепи смущения со звоном спадают на землю, и свобода ощущается невесомостью, звонкой радостью, чем-то родным и теплым, отголосками первых лун, когда на Кромешнике можно было спать и защищать его от сестры, потому что — ревность красит мир в ярко-красный — м о ё.

— Выше, — оборачиваясь через плечо, улыбается мягко, бархатно; то, что взрывалось в груди фейерверками, остается только протяжным эхом, тонкой кислинкой лесных ягод на языке. Иней кивает скорее сама себе, уже после того, как от Морока отворачивается, и болезненная нежность колет в области подреберья — конечно, помню.

[indent]— Я всегда тебе помогу, хорошо?
— Всегда.[/indent]

Девочка чувствует лопатками его взгляд, и это успокаивает: Морок и правда готов прийти на помощь в любой момент, подставить плечо, поймать ее, падающую, в свои лапы, даже когда она уже взрослая, даже когда, казалось бы, справляется сама. Хоть она в этом ни капли не сомневалась — всегда доверяла настолько, что легко бы вверила свою жизнь, но в таких мелочах и кроется смысл; и сейчас, направленное на нее внимание — еще одно подтверждение тому, что он не даст ей упасть.

От не угасших еще эмоций — пожар в груди, пламя лижет ледяные своды дворцовых стен, она вся — из контрастов, сама себе противоречие, вечная внутренняя война. Морок вытаскивает то, что старательно прятала, кончиками пальцев сдирает маску, с воспоминаний осторожно сдувает пыль, и от этого страшно до замершего дыхания, до участившегося сердцебиения. Выворачивать себя наизнанку: вот тебе моя главная слабость и самая большая сила, я не знаю, что делать с ней, как с ней справиться.

Прятать свои эмоции от чужих, да так хорошо, чтобы сомневались, способна ли вообще чувствовать, но Морок — семья. Лед расходится трещинами, и сквозь них прорастают хрупкие первоцветы, маска падает, сдаваясь невесомым прикосновениям — на предводителя смотрит глазами-безднами маленькая Снежинка.

— Или, может, ты сама хочешь мне что-нибудь рассказать? — суметь бы облечь в слова.

Иней улыбается, касается взглядом далеких еловых вершин, в хвойном кружеве — жидкое золото солнечных лучей. И в глазах Морока — тоже, она знает еще до того, как оборачивается.

— Расскажи про Вестников, — слова замирают в воздухе на мгновение, касание до натянутой струны — тонкий, чуть различимый звон, неуловимое напряжение. Пауза не длится долго, девочка мягко ведет плечами, наконец возвращая взгляд; нет, Морок, не экскурс в историю в этот раз, — Вам было страшно? — задумываясь, прикусывает губу, — Начинать все это.

Правда прячется между строк.

Мятлик

Дата: День, 21-Май-2020, 00:25 | Сообщение # 2964

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2347

давайте сделаем вид что их разговор происходит до того как лютоволченек умирает на гп
ничего не видим ничего не слышим дайте спокойно поговорить

— Расскажи про Вестников, — Морок чуть шире распахивает глаза, стряхивая с лица хитрый прищур — и отчего внутри что-то неуловимо напрягается, сворачивается хищной змеей? Раньше, когда его просили рассказывать о вестников мрака, он не испытывал подобного — будто темные нити-лески на шее напоминают о себе, затягиваясь туже, больнее, — Вам было страшно? Начинать все это.

Он улавливает эту правду, спрятавшуюся между строк, как дремлющие травы под снежным покровом: им страшно. Или вот-вот будет — и Иней это чувствует, догадывается, и её лапы вязнут в черных липких тенях, ползут по телу, сжимая в бесплотных ладонях горячее юное сердце.

Сумрачный тихо вздыхает, и это похоже на короткий смешок — горьковатый, полынный; он переводит взгляд на лес, вспоминая, как выглядело всё в тот день, когда он сидел здесь плечом к плечу со Змеелапым, как нежно сиял первый снег, наряжая в подвенечные платья ели и сосны — как он дрожал от восторга и переполняющих его чувств, как жгло глаза жаркими слезами, и как друг смотрел на него, во все глаза, растеряв привычное непроницаемое выражение на лице.

— И я готов идти до самого конца, чего бы мне это ни стоило – я сделаю всё, что ты скажешь.

Он говорил это и раньше, еще до своего исчезновения, но в ту зимнюю холодную ночь, на этой самой ветви, он подтвердил и закрепил слова, сказанные когда-то пятилунным мальчишкой, и повторенные вновь, нерушимым обещанием.

— Я думаю поговорить о своих планах в отцом. Мне кажется, он... может помочь.

Они были так юны и еще не знали по-настоящему, на что им потом придется пойти. Что Беззвездный им действительно поможет — и закинет в самое сердце шторма, в бессолнечное сердце темнолесья, самую непроходимую и глубокую чащу, а они будут нестись вперед, без оглядки, без права на передышку.

— Нам не было страшно начинать. Мы были так юны и воодушевлены, толком и не знали, что от нас потом потребуется, но были готовы на всё — отдать себя, свою юность, посвятить сердца. Мы бросились во всё это с завидным рвением.

Это было весело поначалу — и даже потом, в промежутках между кровавым адом. Морок вспоминает первую охоту вестников, себя, слишком эмоционального и неопытного, воодушевляющие речи котятам и оруженосцам помладше, ворох племенных обязанностей, который они выполняли с особым рвением, чтобы подавать пример; молчаливая поддержка по время дозоров, совместный сон в палатке оруженосцев, помощь младшим, вспыхивающие ссоры, восхищенный взгляд Наследника, когда Кромешник вспыхивал неудержимым ревностным пламенем, спасение утопающих в бессмысленности своего бытия — они ведь спасали многих. Пытались спасать. Давать цель, смысл, желания. Воодушевлять.

— ..Ты тоже часть Сумрака, и если будешь побольше думать о благе своего племени, а не о собственной никчемности, то можешь даже стать выдающейся его частью. Забудь о себе, раз настолько слаб, что не можешь спасти себя сам, и поверь в то, что больше, сильнее и прекраснее — в Тени, в своих соплеменников, в тех, кто тебе дорог. И однажды, возможно, ты станешь тем, в кого поверят другие.

Они очень старались.

— Но от нас требовалось не только подавать пример своим трудолюбием, учить молодежь новым порядкам — мы должны были сделать так, чтобы Сумрак боялись и уважали. Так, чтобы ни у одного сумрачного не появилось бы и мысли о том, чтобы вновь восстать. Нужно было заплатить кровавую цену, — в хвойных глазах вспыхивает, тут же угасая, темное пламя — он опускает взгляд на свои лапы, и что-то тянет внутри, режет, рвет на две части, — И мы убивали, калечили, делали больно, рвались в бой. Твой отец убил стольких бродяг, что из трупов можно сложить палатки, — сумрачный усмехается, будто в этом есть что-то забавное, но глаза остаются далеки от смеха, — И мы теряли стольких, что я давно уже сбился со счета. Нас предавали... И предателей не прощали, — Предателям — смерть. Иного не дано. Глупый одноглазый Скрытный, его надрывный предсмертный крик, глухое беспросветное отчаяние и ненависть в синих змеустовских глазах, — Нас не учили, что нужно бояться — мы будто бы и не умели.

У них не было права на сомнения — нельзя сомневаться ни в одной капле пролитой крови, иначе ты остановишься тогда, когда нужно идти всё дальше и дальше, только вперед. Никаких сомнений. Никакого страха.

— Но мы... мы же живые, — Он произносит это почти с удивлением — будто только что дошло. Лютоволк, сжимающийся в комочек, ломающийся на части; Кромешник, впивающийся в свои же лапы, раздирающий их до крови, лишь бы смыть несуществующую грязь; Тисовый, с застывшим, усталым, невнятным выражением в глазах, — Я думаю... Я думаю, мы все-таки боялись, но у нас не было времени, чтобы об этом думать.

— Любуешься? Радуешься? Нравится кровь, да? Ты весь в ней, ты доволен?
[indent]Ты лжец, Кромешник, ты лжец.[/indent]

Он не хочет об этом думать даже сейчас. Это что-то... не то. Что-то не так. Это странно на него влияет.
Голова начинает болеть так знакомо, будто в висок насаживают на раскаленную иглу.

Морок не меняется в лице, смотрит куда-то вдаль, поднимая лапу и медленно потирая висок, будто беря небольшую ненавязчивую паузу — а потом вновь усмехается, но уже легче, искреннее, цепляясь взглядом за соплеменницу.

— Знаешь, Иней, это нормально, если тебе страшно. Или если ты не знаешь, что делать, если не уверена в чем-то. Или если тебе больно так, что хочется кричать на весь лес, — лапой, которой он мгновения назад потирал разболевшуюся голову, Морок слегка касается соплеменницы примерно в том месте, где за грудной клеткой бьется сердце, — Ты ведь на самом деле не ледяная. Живая, — сумрачный улыбается одним уголком рта, а затем чуть отстраняется, вновь глядя на лес, — Я сейчас, наверно, выгляжу как тот, кто прекрасно себя контролирует, но ты бы видела меня в своем возрасте!.. Я иногда орал так, что у твоего отца уши в трубочку сворачивались, а Темнозвёзд меня в снег мордой вжимал, лишь бы утихомирить. На первой охоте вестников я облажался, как последний идиот — я совсем не умел управлять даже маленькой горсткой оруженосцев, меня выводила из себя любая мелочь. Долгое время меня, может, и боялись, но вряд ли воспринимали всерьез — я был той еще стервозной выскочкой.

Смех да и только. В то время Кромешник и помыслить не мог, что когда-нибудь дорастет до того, что сможет управлять целым племенем, а не носиться на побегушках у Тисового. Но жизнь — штука непредсказуемая, и вот он, пожалуйста: из сладкого неженки Княжика в бешеного Кромешника, а потом — в сдержанного и хладнокровного предводителя Сумрачного племени.

Иней

Дата: Закат, 22-Май-2020, 10:21 | Сообщение # 2965

твое сердце — тень

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 974

Падающее за горизонт солнце красит небо кроваво-алым. У Иней глаза — штормовое море, и в какое-то мгновение она на Кромешника смотрит так, будто если не он, то никто и никогда.

подскажи, направь, помоги.

Но у каждого — свой путь, и она понимает это особенно отчетливо сейчас, когда воображение рисует оттенками красного картины чужой, затопленной кровью юности. Очередным столкновением чувства и разума ощущение иррациональной злости на себя — за то, что думает слишком много и боится раньше времени, что не может рисковать так, как рисковали они, отдавая души плотоядной тьме. Это — неосознанное, детское, отзвуки наивного упрямства, «хочу как папа», а холодный рассудок твердит устало, что здесь не пример брать нужно, а учиться на чужих ошибках, не допускать подобного без необходимости — в конце концов, Сумрак боятся и без них, предыдущее поколение на славу постаралось, Тени цепями обвили запястья своих детей, клеймом в сердце впечатались так, что не вытравишь, не сотрешь, только если вместе с самим сердцем вырвать.

Но был Топь, была Кора — жертвы своей любви, своей слабости, преступившие закон, и никакие цепи, никакие Тени их не удержали. Все закончилось так, как они заслужили: грязно, жестоко, акварельная картинка с кровавыми кляксами, осиротевшие дети. Глупую девчонку не казнили лишь потому, что сумела скрыть, но ее проступок тяжестью на чужих плечах — детских, хрупких, неспособных еще такое выдерживать; начни кто-то из ровесников травить их за это — сломаются наверняка.

А еще есть дети — те, что рвутся вольными птицами за границы, горящие своей свободой, как спички. Только вот спичкам сгорать свойственно очень быстро, и шипами в кожу впивается ощущение ответственности, пушечной канонадой гремит в висках вопрос, не сожжет ли их эта жажда воли, стремление туда, куда путь всю их жизнь был закрыт. Где здесь грань: как направить в нужное русло их энергию, но удержать их, юных, горячих, несдержанных, от ошибок, что могут стать фатальными. Что, если ее эта вера — всего лишь глупость, а желание вернуться домой, которое должна усилить эта свобода — лишь слова красивые, ничего более?

Красивые и пустые.

Так отрубаешь голову злому монстру, а на ее месте вырастает еще десяток новых — ворох вопросов на один полученный ответ. И непонятно-непонятно-непонятно, есть ли здесь истина, или у каждого своя правда, можно ли найти верный путь, ориентируясь лишь наощупь.

— Если бы ты мог, — наклоняет голову набок, внимательно глядя на Морока; по лопаткам — россыпь колких, холодных мурашек, — Изменил бы что-то?

Будто кожу содрали, девочка — комок оголенных нервов, прикосновение пальцев к открытой ране. Она едва не вздрагивает от вспышки тепла под кожей, вызванной тактильным контактом, но заставляет себя выдохнуть, расслабить плечи, из-под опущенных ресниц смотрит на предводителя.

— Знаешь, Иней, это нормально, если тебе страшно. Или если ты не знаешь, что делать, если не уверена в чем-то. Или если тебе больно так, что хочется кричать на весь лес, — что-то внутри отчаянно сопротивляется, замирает в непонимании: «но как же...». Как вести за собой других, когда с собственными эмоциями справиться не можешь — череда ярких вспышек слепит глаза, не давая увидеть того, что вокруг, пламя плавит внутренности, выжигает каждую клетку, пока пеплом не обратишься. У нее в этих стовековых льдах — если не эпицентр силы, то защита от слабостей — точно.

— Ты ведь на самом деле не ледяная. Живая, — ничего не меняется в точеном девичьем лице, только на дне зрачков загорается на мгновение то же легкое удивление, что и у Морока, когда он говорил то же самое о себе. Словно Иней не то чтобы не догадывалась, но успела об этом забыть, а сейчас, от мимолетного упоминания, вспомнила.

Чтобы забыть снова?

Королевна улыбается мягко, чуть горьковато, и позволяет себе смешливо прищуриться на рассказ о том, каким её наставник был в юности. Надо же, и не скажешь ведь — ей и сейчас с трудом верится, только интуиция подсказывает, что так оно и было. У него глаза — огни авады, Иней помнит, как он смотрел на Речных, как темным огнем загорался, говоря о силе Теней — такой Морок вполне себе вписывается в истории о сожженных городах и империях, построенных на крови. Но он сидит перед ней сейчас, спокойный и твердый, как сталь. Он смотрит на тело своего сына и выглядит так, будто был готов к его смерти, ровно как и к десяткам других смертей — будто он, черт возьми, ко всему в этой жизни готов и все примет как должное, с этим холодным спокойствием, до которого ей — километры дорог. Словно каждое из его решений — вымеренное до мелочей, и он знает наверняка, как в итоге все обернется.

Как ты стал таким, спросить хочется, как из стервозной выскочки вырос в темного короля.
Слишком многое потерял?

— Но ведь не может быть всегда непонятно и сложно, нельзя же жить с ощущением, что вот-вот сделаешь что-то не так, оступишься? — она говорит спокойно, без капли надрыва, будто и не о себе — о ком-то другом. Но лед обращается металлом, невесомое спокойствие — чуть мрачной серьезностью, стальными бликами в темно-синем взгляде, девочка подается вперед, вглядываясь в лицо напротив, — Как понять, что правильно, Морок?

И чувствует себя настолько маленькой, что стыдливый жар обжигает щеки.
глупая-глупая-глупая девчонка.

Саламандра

Дата: Закат, 22-Май-2020, 22:27 | Сообщение # 2966

особо ядовитая
сумрачная тварь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 94

сердце сумрака

Тёплый золотистый свет заката приятно окутывает плечи, рассеивая мрак, тень, что создаёт дерево наблюдения. Саламандра бесшумно двигается, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, и прикрывает глаза, слегка хмуря брови.
Они явно здесь не одни. Осознание того, что на дереве расположился сам предводитель, вводит Салм в некоторый ступор, заставляя отходить на несколько шагов назад, даже не готовясь к прыжку.
Подслушивать ей не хотелось точно.

Ящерка смотрит на Загадку стеклянным нечитаемым взглядом, словно превратилась в статую, не моргает даже. Обдумывает дальнейший план действий, пока не слышит зов охотничьего патруля.

Девчачий клуб спешит за жратвой? Весьма, похвально.

Усмешка, но не выдаваемая на поверхность ее морды.
Салм мягко охватывает плечи метры, не давая ей сказать ни слова. Не сейчас.
Лишь разворачивается и вслед за Нежнолистой - в лес.

сердце сумрака

семнадцать ↫ Саламандра ↬ сумеречная тварь

она испытывала отвращение ко всему, даже к себе самой.
ей хотелось вспорхнуть, как птица, улететь куда-нибудь далеко-далеко,

⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀в не загрязнённые пространства, и обновиться душой и телом.

Листогрив

Дата: Закат, 22-Май-2020, 22:42 | Сообщение # 2967

игра теней
хранит в себе загадку

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2508

сердце сумрака

Красивое закатное солнце открашивало алым цветом пеструю шерсть Загадки, наполняя солнечными лучами ее светлую душу - все то, чем она жила в последнее время. Невольница собственных мучений, ей становилось тошно только об одной мысли, что она смогла причинить кому-то боль - физическую, моральную, не столь важно.
Само слово - боль, уже есть страдания и плохое настроение.

Ведомая вслед за Саламандрой к древу надзора за лагерем, за его границами, она совершенно не задумывается, почему именно сюда привела ее сестра. Лишь мельком оглядывается назад, ища глазами чёрный силуэт, одергивая себя вновь и вновь от глупых мыслей.
Она - все та же. Все та же беззаботная ученица, что с упоением глядит наставнице в рот; что стремиться стать лучшим солдатом этого племени и встать на защиту (если то понадобится) предводителя, встать на защиту сестры.

Эта ненормальная действительно готова была броситься за ней в пекло, наплевав на собственную жизнь. У Загадки мурашки пробегают по коже от воспоминаний о срывающемся голосе, кричавшем ее имя. О глазах, в которых отражалось оранжевое пламя.

Кроха прислонилась лбом к ее плечу, в который раз за день, и зажмурилась до боли в глазах, не давая подступившим слезам вырваться наружу. По позвоночнику прошлась легкая дрожь, когда хвост Саламандры коснулся затылка, плавно спускаясь вниз, поглаживая спину, до этого задерживаясь на губах, не давая сказать ни слова. Ее тёплое дыхание, тёплая шерсть так близко, но так далеко. Она вновь ускользает.

-...Загадка... - знакомый голос зовёт ее на охоту. После недавней уборки - это просто замечательная мысль. Тем более, что она пойдёт не одна.

сердце сумрака

с этой жаждой смысла бороться нет -
вновь молюсь на твой безупречный свет.

⇝ Бабочка | новорождённая ⇜

посиди со мной.
так внутри болит.
я стою одна на краю земли.

Сообщение отредактировал Листогрив - Закат, 22-Май-2020, 22:42

Крапивник

Дата: Рассвет, 25-Май-2020, 13:24 | Сообщение # 2968

mени предаюm mебя
они принадлежаm мне

Группа: Звёздные Предки

Сообщений: 3419

Девчонка пожимает плечами и продолжает молча есть. Ее не заботят чужие волнения. Если бы кто-то реально о чем-то переживает и нужна помощь - пусть попросит, Горчица разобьет себе лоб, но выручит. А гадать и присматриваться, это совершенно не в ее стиле. Но она верит брату, поэтому не спорит и не пытается увидеть несоответствия. Подтверждение слов Сплетения ей тоже не нужно - его чуйке она доверяет безоговорочно.

Мясо заканчивается как-то слишком уж быстро. Пиратка облизывается и потягивается. Приятно полежать, сонно и сыто щурясь, когда не надо никуда бежать, не надо ничего делать. Сейчас даже не появляется стыда перед самой собой за безделье.

Какое-то время белая умиротворенно молчит. Не комментирует последнюю фразу Плетенка, но весь ее вид говорит - понял принял.

Когда ученица чувствует, что начинает засыпать, она резко вздрагивает и подскакивает. Хлопает глазами и широко зевает.

- А идем прогуляемся? - она перезарядилась, кажется поспала несколько секунд и снова полностью бодра, - возьмем Овечку, - потягивается, разминая задние лапы, - соберем мох или веток, - отряхивается, как собака, и выжидающе смотрит на брата. Может у него, конечно, есть планы... тогда она сама позовет белое облачко с собой на прогулку.

Мятлик

Дата: Утро, 26-Май-2020, 01:06 | Сообщение # 2969

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2347

— Если бы ты мог, изменил бы что-то?
— Нет, — отвечает легко и быстро.

Что было, то было. Вдруг, если бы он исправил какую-нибудь ошибку, изменил бы, то взамен потерял бы что-то важное, что есть у него сейчас?

— Но ведь не может быть всегда непонятно и сложно, нельзя же жить с ощущением, что вот-вот сделаешь что-то не так, оступишься?

Иней говорит так серьезно — четырнадцатилунная ледяная девочка, изнутри разрываемая тайфуном эмоций, с хрупкими плечами, на которые все сильнее давит растущая ответственность — она смотрит на него со стальной тьмой в глазах, за которыми прячется растерянный ребенок.

— Как понять, что правильно, Морок?

Он смотрит на неё в ответ открыто и просто, слабо улыбаясь уголками губ.

— Я не знаю, Иней.

Не это она хотела услышать — она хотела, наверно, четкого, внятного ответа, какую-нибудь действенную формулу, под которую можно подогнать любую ситуацию в жизни, она хотела бы его уверенности и знания, но он дал ей то единственное, что у него есть — правду.

— Никто никогда не знает наверняка.

Как бы он ни выглядел со стороны, как бы ни выглядел даже Змееуст — он тоже не знает. Ты рождаешься, растешь, взрослеешь, глядя на тех, кто старше тебя, думая, что они знают лучше или же наоборот, считая, что все взрослые кругом одни дураки, а ты один самый умный — а потом вырастаешь еще и понимаешь, что тоже дурак. Все дураки вокруг. Взрослых не существует — они такие же дети.

Но, может, от этого даже легче — ему было, когда он понял, что ни у кого на свете не найдется ответов на все вопросы, и тем более на самые главные.

— Никто не знает, но кто-то должен делать выбор и брать на себя ответственность за него. Иногда помогает интуиция или холодный расчет, иногда — близкие, те, кому ты доверяешь. Но мы все ошибаемся, — Морок сжимает когтями ветвь, оторвав взгляд от чужого лица и вновь глядя куда-то вдаль, вспоминая — пожар, Мор, убийства, революция; — Я ошибаюсь. Твой отец ошибается. Беззвездный ошибался, Темнозвёзд тоже... Все мы. Я разрешил вам создать разведку, но разве я могу знать, чем это закончится? Нет. Но я тоже — не вы одни — беру на себя ответственность за это решение, и я доверяю вам. В конце концов... у нас ничего не остается кроме веры.

В себя, в соплеменников, в общие силы.
Он всю жизнь так боролся, лелея в сердце пылающую веру — сначала в Змееуста, потом в Тени, и только под конец, перед Лунным Озером, когда Змееуст поверил в него — он смог поверить в себя. В то, что он сможет принять дар Девяти жизней, умирать каждый раз за племя, брать за него ответственность вновь и вновь, принимать решения — и знать, что даже если он ошибется, он не будет один.

Сумрачный молчит несколько мгновений, чувствуя на языке горький привкус давнего Листопада — помнит напуганные, растерянные глаза котят и юных оруженосцев, слезы Пестролистой, сухую, бессильную ярость в глазах старших и бесконечную усталость, в которую все были обернуты, как в душное махровое одеяло. Надежду теряли даже самые стойкие. Всё, что было — пришедшая из-за границ бывшая грозовая, неясное пророчество, безинициативный предводитель, совсем юный ученик целителя и неопытный, обозленный на весь мир глашатай.

В то время Морок злился на Темнозвёзда за его бездействие, за постоянное отсутствие — а когда он появлялся, то бесил его еще больше. Кромешник сам не знал, чего хотел от отца, по совместительству предводителя, и просто злился-злился-злился, исходя ядом. Зато Темнозвёзд, кажется, знал, что делал — а сделал он одну очень жестокую, но правильную вещь.

Он доверил всё Кромешнику.

Глупому, порывистому, эмоциональному, раздробленному изнутри пропажей Змееуста.
Кромешник никогда не умел подчиняться кому-то, кроме Наследника — и он не хотел, не смог бы. А ему бы пришлось, возьми Темнозвёзд племя полностью в свои лапы — и тогда предводитель провернул авантюру, удивительно, поверив в своего сына и доверив ему всё. Если бы он этого не сделал, то вряд ли Кромешник чему-нибудь научился бы: он не смог бы учиться у него, но зато смог без него.

Темнозвёзд, черт возьми, оказался хорошим наставником.
Предводителем.
[indent]..И отцом.[/indent]

Кромешник понял это слишком поздно. Но он идет по стопам своего наставника — и сам доверяет наследникам нечто важное, что может научить их, как управлять. Или же они сломаются, потому что не подойдут для этого.
Иного не дано.

Морок делает медленный и глубокий вдох, легко выдыхая, и вновь мимолетно усмехаясь.

— Одна мудрая кошка сказала мне, что эмоции и власть несовместимы.

У неё в глазах было спокойное апрельское небо, вековая печаль и мудрость павшей цивилизации. Она была больше похожа на собаку, чем на кошку — большая, хмурая, умная псина, а лапы у неё были на удивление теплыми и бережными, как у мамы. Её звали Ванильная — она была бывшей грозовой целительницей и появилась в Сумраке в одно из самых тяжелых времен. Он возненавидел её с первого взгляда. Он не доверял ей. Шпионка, перебежчица, предательница — как только он её ни называл. Но он ненавидел не её, а слабость, которую она видела. А она была добра ко нему, будто вовсе не замечая его ярости — это сбивало с толку. Она не боялась его, но и не дерзила в ответ, как какие-нибудь боле юные перебежчицы вроде Вербы или самоуверенные одиночки. Она смотрела так странно, будто понимала всё, будто видела его насквозь и ни за что не осуждала. "Юный, преданный и еще глупый".

Она видела его слабость. Она протянула свою теплую большую лапу, не боясь, что её могут отгрызть.

[indent]— Не... Прикасайся... Ко мне...
— Дыши, Кромешник, дыши.[/indent]

Она помогла ему лично — и помогла всему племени. Он был бы рад отплатить ей хоть как-то, но она исчезла, как туман в солнечных лучах, едва беда отступила.

Она научила его чему-то очень важному.

— Но и она же показала мне, что от эмоций невозможно избавиться. Благодаря ей я научился сдерживаться — я должен был, чтобы не дать своему племени погибнуть. Я должен был откинуть сомнения — и просто поверить, — Ей, звёздам, теням, своему сыну, отцу, своим соплеменникам — кому-то, кто не Змееуст. Поверить бывшей грозовой было сложнее всего. Морок переводит взгляд на Иней, глядя спокойно и твердо, — Ты тоже научишься. Со временем. Тебе не станет легче, но, поверив в себя и в свое племя, ты сможешь увереннее идти вперед и вести за собой, — И добавляет мягче, — Ты не одна.

Никто не узнает, пока не придут последствия, была ли разведка правильным решением. Ведь это нечто больше, чем просто разрешение определенной группе соплеменников исследовать земли за территорией племени — в этом есть противоречащее сумрачной идеологии зерно. Сумрак не принимает чужое, Сумрак замкнут на себе, ведь он самодостаточен, а если Сумраку нужны новые земли — он берет их силой, проливая кровь. Сумрак не исследует, не открывается, не любит новизны. Сумрак — это вековые традиции, это черно-белый, лишенный компромиссов мир.
Разведка — это свобода. Свобода выбирать, свобода искать, свобода встречать новое. Это то, от чего Сумрак отказался после революции, ведь когда-то свобода сделала из великого племени что-то слабое и недисциплинированное.

Морок постарался припомнить своё детство — и, как часто бывает, вдруг не смог вспомнить плохого. Он не ощущал, что племя его слабо, он чувствовал себя защищённым, и лишь прорвавшаяся однажды на их территории Гюрза пошатнула эту уверенность — но и она была взята в плен. Не убита, как сделали бы потом. Взята в плен, а затем заманена Гадом на сторону революционеров в качестве пушечного мяса, чтобы биться против «светлых» сумрачных.
Сумрак до революции был обычным племенем. Пусть не великим, пусть их никто не боялся, но если к ним приходили с мечом — они давали отпор и побеждали. Они просто… жили в мире.
Революция принесла за собой величие и славу грозных завоевателей.
Славу убийц.

Но что принесёт за собой разведка? Морок никогда не мог бы подумать, что сделает выбор в её пользу, ведь даже сейчас, глядя на прошлое с высоты прожитых лун, он считает произошедшую революцию и реформу племени единственно верным.
Он никогда не думал, каким должен быть предводителем — по умолчанию считал, что должен продолжать линию, начатым Беззвездным. Завоевать ещё земель, пойти дальше, утопить весь лес в крови.

Но луны идут, а он не ведёт племя в бой. А теперь и вовсе разрешает разведку.

И что же правильно?

Сомнения не исчезнут. Страх не исчезнет. Легче не будет. Но идти по терновой тропе, прорываясь через кровь и тьму, лучше всего плечом к плечу с кем-то важным.
Они родились в таком мире: жестоком, но все-таки прекрасном.
Он сделал выбор — и доверился Наследникам. Тем, кому жить дальше, когда его уже не будет.

Внизу какое-то подозрительное шевеление — небольшая колонна сумрачных тянется к выходу.
Кто-то снова умер.
Что-то зачастили в последнее время.

Морок приглядывается внимательнее, угадывая в теле, которое несет Безупречный, знакомые черты, и выдыхает бесцветно и рвано:

— Лютоволченек, — Вот черт. Дерьмо. Предводитель хищно втягивает воздух, поднимаясь с нагретого местечка, мажет взглядом по Иней и слегка касается носом её темной макушки, теплым шепотом щекоча шерсть, прежде чем отстраниться и начать спускаться вниз, — Пойдем.

сердце сумрака

Сплетение

Дата: Утро, 26-Май-2020, 23:52 | Сообщение # 2970

теневой экономист

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 624

Их безоблачные мгновения длятся, как ему кажется, непозволительно долго. По сравнению с насыщенными предыдущими днями, этот какой-то вечный, но такой приятный и такой тягучий. Кажется, Плет готов жевать еще целую вечность, хоть и чувствует подкрадывающуюся скуку. Что ж, по крайней мере, лежа на месте, он не попадает в неприятности.

Горч тоже перезагружается и тут же предлагает двигаться дальше. Мальчишка вздыхает, но соглашается сразу - перспектива компании из "старых добрых" его радует. Овечка, Горчица... Он ежится, уже заранее чувствуя провожающий взгляд Переярка. Но ради продолжения такого прекрасного дня готов потерпеть.

- Ага, дав-... - — Горчица, Сплетение! - елки-палки. Он аж вздрагивает от неожиданности - кто их тут нашел и зачем? Узнает Затмение и холодок бежит по шерсти - неужто и она хочет прибить его за подслушивание, еще относительно недавнее? Но зачем тогда ей звать Горчицу - нестыковка... — встречаемся на закате в корнях Древа. - ну надо же! Сплетение сияет, оборачиваясь к сестре - он же говорил, что-то будет! И они в этом замешаны! Счастье поднимается шквальной волной и тут же с грохотом опадает. Он даже ощущает внутри это тянущее ощущение, когда летишь с огромной высоты и будто не принадлежишь себе. Встряхивает плечами, пытаясь ощутить реальность снова.

- Слыхала? Приключения! Я уверен, посмотри, какая она заговорщичес-ская! - хитро пригибается и толкает сестру в плечо. Смотрит на небо, только-только озаренное солнцем и заключает: - если поторопимся, успеем прогуляться. Берем Овечку и вперед - в лес! Не торчать же нам тут весь день, - какое-то воодушевление снова нападает на мальчишку, но внутренне он ежится, боясь, что за такое количество удовольствия придется расплачиваться черными днями. Или это компенсация за недавние передряги?

сердце сумрака