Древо Тьмы - Игровые темы - Ролевая Коты-Воители Знамение Звезд

Древо Тьмы

Дата: Сумерки, 24-Апр-2010, 13:18 | Сообщение # 1

Группа: Удаленные

д е р е в о · о б ъ я в л е н и й

Гордость Сумрака — вековой дуб, раскинувший свои густые ветви над главной поляной, а его молчаливая тень укрывает почти весь лагерь. Этот исполин пережил великое множество поколений, о которых живущие сейчас коты даже не могут иметь представления. От игр несмышленых котят, до кровавых посвящений и казней — могучее дерево видело все, и помнит каждого, кто стоял на нем в роли предводителя и глашатая, а в подтверждение тому — следы когтей, что сохранились на одной из нижних ветвей, с которой те обращались к своему племени. У подножия дерева над поверхностью земли торчат бурые корни, сплетаясь в причудливые формы и образуя небольшие туннели и норки — раздолье для неугомонных котят. Хоть крона дерева и начинается относительно низко — забраться на него по неширокому стволу не так-то просто, поэтому королевы запрещают детям даже пытаться вскарабкаться хоть немногим выше. А вот чуть дальше от корней — просторная полянка, где во время собраний располагается само племя, чтобы выслушать объявления или присутствовать на церемонии посвящения. Древо Тьмы — не может не завораживать, а находясь рядом, в полной мере ощущаешь, что ты под защитой Теней.

д о з о р н а я · в е т в ь

Дозорная ветвь — название говорит само за себя, и если у вас возникло ощущение, что за Вами наблюдают — не переживайте, ведь так на самом деле и есть. Ежедневно дозорные сменяют друг друга на этом посту, ведь неизвестно, когда нарушитель рискнет пресечь установленный предками Закон. На этой ветви удобно находиться — широкая, прочная и крепкая, она выдержит и нескольких котов, в пределах разумного. В обязанности дозорного входит непосредственно охрана лагеря и бдение за безопасностью соплеменников. Уникально это место тем, что из-за высоты дуба, открывается отличный вид не только на каждый закоулок лагеря, но и на прилегающие окрестности. Дозор — ответственное и нужное задание, ровно, как и любой патруль, поэтому относиться к нему нужно соответствующе, и не расслабляться. Густая крона скрывает Сумрачного от посторонних глаз, а находиться здесь комфортно, ведь на ветви можно даже прилечь, без риска упасть вниз и серьезно покалечиться. А если все же решитесь отсюда спрыгнуть — легкими ушибами не отделаетесь: многочисленные переломы, после которых Вы переберетесь или на долгое время в целительскую, или сразу в палатку старейшин — если выжили, разумеется.

з о н а · о т д ы х а

Корневая система главного Сумрачного дуба настолько разрослась, что значительная часть его корней стала выбиваться на поверхность, и сейчас уже можно наблюдать настоящую игровую рекреацию для котят, которым, все же, следует быть осторожными во время шалостей. А что важнее — это замечательное место для отдыха после долгого ночного патруля или активной охоты, а может, Вы просто ищите, где спрятаться от назойливой жары? Под сплетениями шершавых корней можно уединиться и пообедать, временно абстрагироваться от компаний и подумать о великом, пока на вас не напала орава котят, прибежавших сюда за очередной порцией веселья. Недовольно ворча, можно перебраться немного дальше от корней, к зарослям папоротника и кустарникам, растущим рядом, листва которых скроет вашу уставшую душу от посторонних глаз. Конечно, это не одиночное ложе, здесь можно собираться с друзьями, а места точно хватит всем. А пройдя еще чуть дальше, вы кажетесь перед ручейком, часть которого пробегает именно здесь, так что все комфортные условия для досуга здесь созданы.

[bgcolor=#e2e3c5]Отсюда можно перейти в:
сердце сумрака | сумрачные казармы | колыбель мрака

Воробушек

Дата: Рассвет, 15-Июл-2019, 14:32 | Сообщение # 2851

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Ядовитые глаза — отражение змеиных, и их стоило бы накрыть толстой белой повязкой, четыре пальца в ширину, крепко завязать узел на затылке и разгладить тонкие складочки-морщинки у глазниц на ткани. Мише — Мотыльку — не нравится, чужое влияние, оказываемое на Лунатика, раздражает, выводит из себя, и мальчишка с детской ревностью и злостью выдыхает горячий воздух, чувствуя, как между лопаток настойчиво зудит. Взгляд открытый, тяжелый, мрачный, выражение жестокое, лишенное той мирной детской жизни; Мотылёк — городское отродье, потому его хватка цепкая, он не из тех, кто легко отпускает и прощает, лёгок на подъем без страховки, любящий открывать двери и аккуратно взламывать замки.

Прикосновение к лапе, запятнанной бледным клеймом, — недопустимо; укус, прикосновение острыми клыками — почти оскорбление. Миша не меняется в лице, но уголки губ дёргаются, пытаясь растянуться в кривом оскале — ожесточившиеся черты гранями почти режут, на глубине зрачков — холод северных ветров и глубина обрыва, тонущего в кромешной тьме. Он впервые ревнует настолько осознанно, когда понимает, что другой, светлый, укутанный вересковыми нитями, попытается прокрасться внутрь чужой души, не постеснявшись что-то украсть и что-то разбить.

Миша встречает Лунатика — Снотворного — тёмными глазами и колкой улыбкой.

Кровь на своей подушечке игнорирует, брезгуя слизывать, будто отрава чужой крови через рот пронзит нутро.
— Все нормально, — отвечает мягко и покладисто, но тут же уводит разговор в сторону, на дне серебристо-серых, светлых глаз пляшут болотные черти, червонное золото рассыпается и гаснет, сменяясь промозглым туманом, — Поздравляю, Снотворный, ты теперь не наблюдатель, а творец, — переиначивает имена, мягко тянет лапу к чужому плечу, будто стряхивает налипшую после прикосновений Морошки пыль.

Задумчиво смотрит в чужое лицо, вдыхает запах, замечая чужие нотки, и спокойно, тихо бросает:
— Мне не нравится твой наставник, — он трогает тебя — и ему это позволительно, — Что он тебе сказал? — фыркает в сторону почти неразборчиво, сжав зубы: — Его нельзя поменять на другого?

Последний раз проводит лапой по плечу, вытряхивая хвоинки, застрявшие в густой, чуть вьющейся шерсти, а после ставит на землю, неосознанно расслабляясь рядом со Снотворным. Ему вообще не нравится, что их пытаются растащить по разным углам лагеря, поэтому взгляды становятся злыми, движения рваными, голос — металликой по кафелю, надрывное дзынь.
Что Морок с его вьюнковым голосом и пламенеющим малахитом глаз, что Морошка, ядовитая ягода, натянутая струна, перерезавшая горло.

Ядовитая семейка.

мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче
лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи

лань ` 8 лун ` сумрачный уц

Сурепка

Дата: Рассвет, 15-Июл-2019, 15:25 | Сообщение # 2852

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Рассвет. Очередной рассвет блеклым маревом красит небосклон, где-то там, далеко, поднимается летнее солнце. Ночь так и не принесла прохладу, жара начинала не просто утомлять, но уже пугать. Лунатику не нравилась духота, особенно если учесть, что часть кислорода у него украл желтоглазый змей, а все оставшееся медленно отнимает Миша. Олененок смотрит в лицо светлого, старательно улавливая черты и, как всегда, уже привычно, не ощущая его эмоций. Мотылек выглядит расслабленным, но это обманчивое ощущение, ведь в стальных глазах плещется неподдельная злость. Снотворному хочется поморщиться. Он надеялся расслабиться, но у пространства, видимо, другие планы. Улыбка Мотылька режет тонкой проволокой нежную кожу, пускает каплями алую кровь на шее сумрачного, и он вновь хмурится, чуть дергая ухом, украшенным темной кисточкой.

— Поздравляю, Снотворный, ты теперь не наблюдатель, а творец

А ты – крылатое недоразумение.

Снотворный чуть кивает. Ему нравится окраска, которую приобрело его имя. Творить сны.. иронично. Он не умеет придумывать сказки, не умеет красиво сплетать слова и сюжеты, тешит собственную потребность в волшебстве хорошей памятью и обрывками когда-то слышимых историй. Но другим это не важно, для других он может стать молчаливым, темноглазым хранителем снов. Он может стать им для Миши. Он хочет этого.

Мальчишка садится напротив, позволяя другу выбирать мусор из шерсти. В темные завитки и правда нацеплялось всякое после их возни в корнях дуба. На светлом животе все еще белеет песок, но Снотворному не хочется сейчас приводить себя в порядок. Ему, в конце концов, никогда не было сильно важно, как он выглядит. Без репьев в хвосте, и слава Теням.

— Мне не нравится твой наставник

Снотворный вскидывает бровь, чуть заметно склоняя голову набок. Ему, в общем-то, тоже не очень нравится его наставник, но почему-то обсуждать Морошку совершенно не хочется, особенно с Мишей. Быть может это какой-то результат кровавой связи, но Лунатик, как никак, вверил свою жизнь в цепкие пальцы воителя, и сплетничать за его спиной выглядело подлостью. Быть может, сын предводителя не идеален, но… Олененок мотает головой и отводит взгляд, рассматривая белесые сумерки лагеря.

— Что он тебе сказал?
— Ничего

Снотворному кажется, что, если он повторит слова Морошки, Миша взорвется. Он итак выглядит обозленным, сумрачный даже слышит скрежет цепей, опоясывающих чужую душу, и ему хочется отодвинуться немного, или, как минимум, перевести тему. Будущее вдруг повисает над его головой раскаленным мечом, Снотворный понимает, что легко ему не будет. Не будет легко на тренировке, не будет легко в дружбе – его окружили жадные хищники и от каждого нужно защищаться. Мотылек, обманчиво нежное имя, подходящее и не подходящее бывшему одиночке, Лунатик видит в мерцающем вокруг воздухе его недовольство, его готовность заклеймить его – Снотворного – и назвать своей собственностью. Мальчишка не уверен, что согласен на такое, и его злит, что никто не думает сначала спросить его. У него нет сил разбираться в собственных эмоциях, они утомляют своим монотонным звоном.

— Его нельзя поменять на другого?

Снотворный вздыхает и косится на Мотылька. Серьезно? Потом скребет лапой по земле, оставляя замысловатые следы когтей и качает головой. Одиночка, пришедший в племя, для него, должно быть, все это вообще полная дикость. Ему будет учиться еще сложнее, ведь тут наставники привыкли к послушанию, а Морок Звезд вряд ли будет рад дерзости сына предателя. Но Лунатик знает, что если начнет все это объяснять – они поругаются. Он бы точно поругался, если бы кто-то начал впаривать ему о необходимости подчиняться и не держать свое мнение при себе.

‒ Нельзя, ‒ отвечает наконец негромко и позволяет себе пересесть рядом, приваливаясь к теплому боку, ‒ и давай не будем об этом? –тон миролюбивый, немного усталый, Снотворный и правда очень не хочет говорить о семье предводителя. Зачем сотрясать воздух?

Воробушек

Дата: Рассвет, 15-Июл-2019, 16:15 | Сообщение # 2853

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Ветер впивается в шерсть предсмертным порывом, жара разгорается и сушит горло; неприкосновенный лоа сумрака не сопротивляется, позволяя вплетать пальцы в вихры шерсти, касаясь тёплой, почти горячей кожи. Миша — собственник, его природу не изменить, и злится он будет долго, со вкусом, показывая это лишь посеревшими глазами и острыми улыбками, желание сжать чужое горло до хруста костей — доминанта.

— Ничего, — если бы он мог: вытащил бы клещами из чужой головы воспоминания и досконально все просмотрел. Но Мотылёк отступает, зацепившись стальным клинком за золото на дне чужих зрачков, потемневшее и расплавившееся, в следующий раз.. он точно всё узнает, когда не за чем будет скрываться — эмоции изучены, движения выверены.

Обжигает взглядом, но ничего не говорит. Секреты начинают раздражать, мальчишка просто не переносит, когда что-то проходит мимо него; в груди полыхнуло, кислотой разъело лёгкие и рёбра, ненадолго украв дыхание — выражение и поза не изменились, только стали в глазах прибавилось, да корка иссохшего раздражения царапнула по горлу. Чужое движение, ошпарившее бок тепло, и мальчишка вдруг замирает, так и не привыкший к таким незамысловатым действиям от других; запах оплетает сказочным одеялом., прячет от целого мира, и ядовитый змеиный взгляд меркнет перед глазами.

Он вновь может дышать.
— Нельзя.
— Жаль, — уже более спокойно, прижавшись виском к чужому вик, гул в голове, вызванный вспышкой злости, утихает, и он вновь проваливается в привычный облик, остается лишь летний шторм в глазах, да горькая кровь на кончике языка. Чуть ведёт головой, потираясь о жесткую шерсть, но не убирает.

Мише удобно, он ниже Лунатика, потому голова гармонично складывалась в одну мозаику с чужим плечом, даря безмятежность мыслей; внутри ворочалась мысль: хорошо, что они идут на первую тренировку вместе — и Миша мог даже смириться с непростым характером их наставников, прилипчивым гомоном лагеря и новому, ещё неизвестному ему миру. Сумрак был чужд ему, он не чувствовал ни патриотического настроя, ни гула теней, ни единение с сумеречными туманами — ему было всё равно, ничего не откликалось при слове «родина», глухая пустота выла загнанным зверьём в мёртвом лесу.

— Просто будь аккуратнее, — кидает, слова растворяются в воздухе глухими вспышками неустойчивого спокойствия, — тренировка.. какая она?

Кидает смазанный взгляд из-под ресниц, цепляя разные силуэты: Живокость, Трель, Гадёныш, Смола, — неуверенный, что точно помнит чужие имена. Между им и Снотворным не так уж и много различий, как может показаться, и когда-нибудь их схожесть выползет изуродованной тварью наружу, распахнув слепые глаза, растерзанная их же цепями и запретами.

Ведь мысли Кромешника о правде были чистой истиной, вся ложь выползает наружу, безостановочно, как новые озолоченные побеги весной, пропитавшиеся водой и майской пудрой солнечный лучей.

Жаркий сухой воздух царапает горло, сушит слюну и кожу; становится всё жарче жарче, отчего Мотылёк хмурится и облизывает губы. День предвещает быть вновь душным и солнечным, от лучей которого хотелось прятаться под корнями деревьев и в ручье, обмякнув в холодной воде. хрустальные листья звенят над головой — трели птиц разливаются шлейфом по воздуху.

Ворон

Дата: Рассвет, 15-Июл-2019, 19:14 | Сообщение # 2854

сумрачный пёс

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 245

пост к 11.07
мне тоже разрешили телепортнуться

»тудум

В смешанных чувствах Вранолапый, с влажной и лохматой шерстью, возвращается в лагерь, никого и ничего не замечая, мрачной грозовой тучей проплывая куда-то в дальний конец лагеря, к зарослям папоротника, оставаясь позади всей толпы, краем уха вслушиваясь в посвящения. Имя дурацкого Морошки режет слух, Бродяге хочется тихонько завыть и зарыться в землю, чтобы хоть какое-нибудь время просто ничего не слышать и не видеть, особенно про него. Но голос предводителя все равно настойчиво лезет в голову, а потом и вовсе резкий, громкий, жесткий голос отца - и Бродяга невольно поворачивает голову в сторону дерева, упираясь взглядом в темную синеглазую фигуру. Странно, что они вместе проводят посвящения - обычно Морок Звёзд один на ветви, а глашатай мрачной тенью остается внизу, у корней. Вранолапый задумчиво смотрит на них, стоящих рядом, и что-то вязкое, странное ворочается в груди, но он лишь фыркает и отворачивается, отцепляя от шерсти прилипший репей и тихо чертыхаясь.

Но тут ему будто дают с размаху под дых, так, что перед глазами всё темнеет и плывет.

- Златолапая.

Из груди вылетает изумленный вздох, и он широко распахивает глаза, ошарашено глядя вперед: то на отца, то на сестру, то на Ловчего.

Его сестра... стала оруженосцем. Его сестра наконец-то стала оруженосцем!!!

Вранолапый... не то что бы наивен, но он прожженный оптимист, лишенный проницательности. Отец в его глазах всё еще тот, кто трепал его по голове и заботился, это не изменилось даже после того полного разочарования холодного взгляда. Вранолапый не видит в нем тирана, он просто не знает, что Змееуст действительно способен кинуть свою дочь на съедение демону. Вранолапый думает, что это решение было оговорено с Безупречным, что это значит лишь одно - его сестра выздоровела.

А про Ловчего он толком ничего и не знает, кроме того, что тот тоже, как и он сам, обучался у Бушующего. Но по поверхностному впечатлению он Бродяге даже нравится - веселый, с огоньком. Конечно, будь он свидетелем их с Ряской "разговора", то считал бы совершенно иначе, но он не видел обратной, изнаночной стороны воителя, и даже сейчас, из дальних рядов, не видит, как хищно Ловчий смотрит на его сестру-смех, и потому совершенно не понимает, почему на поляне на мгновение повисает такая тяжелая тишина. Он не понимает, почему Ночница и Метель уходят, не поздравив Злату, он бросает им в спины негодующий взгляд, и воспрянувшим черным вихрем резво пробирается в первые ряды, распихивая по пути всех, кого придется.

- Злата...Златолапая! - он про все забывает и улыбается широко и ярко, вновь с медвежьими объятиями налетая на сестру. Поднимает взгляд вверх, пытаясь послать лучи радости и благодарности отцу, но быстро переключается обратно и впивается сияющим взглядом в лицо новопосвященной ученицы. Златолапая. Её новое имя приятно греет душу, они будто бы становятся еще ближе, обретая общий корень в имени. И захлебывается словами, - Поздравляю! Я.. фух, о тени, я так рад за тебя! Я могу тебе помочь нагнать программу, и если что, ты знаешь, ты ведь всегда можешь попросить меня о чем угодно! Это так здорово, я поверить не могу, это ведь получается, что ты выздоровела, да?

Дурак, Воро. Какой же ты дурак.

- И странно, почему эти дурацкие, - он кивает куда-то в сторону ушедших сестер, - такие кислые? - первая волна радости, наконец, отступает, и оруженосец внимательнее вглядывается в лицо Златолапой, интересуясь глуше, - С тобой всё нормально?

So when you're feeling crazy and thing fall apart
Listen to your head, remember who you are
You're the one, you're the unbreakable heart

__ворон | 13 лун | сумрак

Ржавница

Дата: Рассвет, 15-Июл-2019, 22:10 | Сообщение # 2855

Тень у самой кромки Солнца

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 5066

Сюда не проникал ветерок, сюда практически не пробивались солнечные лучи. Приятный полумрак, слабо освященный палящим солнцем, струящимся через ветки и листья. Травник поглядывал по сторонам, отмечая новых оруженосцев и их наставников. Обычное посвящение, такое как и прошлые луны, но для каждого из них - особенное. Они запомнят, отметят себе этот день, эти клятвы и будут еще долго вспоминать.

Как и сам Бес вспоминал свое. Не такое радужное и теплое, с другой клятвой и иным путем обучения. Слабо зная о Звездах и Предках, мальчишка преследовал личные цели, покуда сам не погрузился в это, мордой в Лунное Озеро. Его наставницы не были набожны, верны своему делу, они просто делали, что умели.

Из воспоминаний его вырвал голос Змееуста, назвавший имя той, чье имя не должно было произноситься во время посвящения. Безупречный меняется в выражении морды, устремляя прямой взгляд на правителей. Янтарный взгляд застыл и сам целитель замер, слушая каждое слово, режущее уши.

нетнетнетНЕТ

щелк.
Все ясли переполошились - с Златой что-то не так. Котята растерянны, в их глазах-бусинках страх и непонимание.
щелк.
Бес едва слышит о тренировке, это пока не сильно волнует целителя. Они обращают девочку на гибель, ставя на тонкой тропе, с обеих сторон от которой бесконечный ров, полный стекла.

Безупречный задирает подборок, встречаясь взглядом с отцом и ... затухает. Целитель прищуривает глаза, поднимаясь с земли. И в конце тетушка Трель становится старшей воительницей, на что юнец улыбается, стараясь сделать это как можно искренне и тепло, насколько это сейчас возможно.
Соловьиная Трель. Звучит красиво, как и сама воительница.

И целитель уходит, отправляясь по своим делам.

сердце сумрака

бесследный воин сумрака

не бойся с дороги сбиться
иди через тёмный лес
с тобой ничего не случится

я здесь

Лис

Дата: Утро, 16-Июл-2019, 20:26 | Сообщение # 2856

смеётся пламя,
целует тень
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1889

Смоль держит девчонку на расстоянии внимательного взгляда, пока всё не закончится, не смотря на неё, но улавливая боковым зрением, чувствуя левым виском. Густой, теплый, сладкий, точно малиновый взвар, воздух взрезает резкий голос глашатая, и посвящения продолжаются — но будто по какому-то больному, неправильному сценарию, написанному рукой безумца. В ученицы Ловчему глашатай отдает свою дочь, болезненную девочку Злату, но Смоль даже не удивляется — только что-то заскорузло, скрипуче трещит, привычно и безнадежно тянет в груди, и от взгляда на хищное выражение, въевшееся в лицо пестрого воителя, чудится на губах копченый привкус пепла и гари. Сумрачный прикрывает глаза, дослушивая выступление правителей, новые имена и должности, клятвы, и всё смазывается в подсохший, мутно-багряный кровоподтек на исходе ночи. Он по привычке замечает больше, чем сам хочет, выхватывая из круговерти взглядов и полутонов что-то острое, чадящее, или, напротив, отборно мягкое, пуховое, и липкое, жадное. Мокрым взъерошенным псом вперед вырывается Вранолапый, чуть не сбивая с лап — но воитель вовремя освобождает путь синеглазому урагану — кидается с объятиями на сестру, и Смолянка невольно задерживается на них взглядом, туманным и внимательным одновременно, и на самом дне темных колодцев-зрачков — что-то задушенное, тихое. Лиходей, леденцовым колокольчиком постукивает в голове, где ты, тупица? Он отводит взгляд, невольно выискивая в редеющей толпе светло-рыжую шерсть брата, но не находит, вместо этого цепляясь, точно о ежевичные колючки, за еще одну, пеструю брато-сестринскую парочку, и в конце концов поднимается с пыльной, даже за ночь не успевшей остыть земли, вновь вырастая чернильной тенью перед Лай.

— Встретимся у выхода из лагеря, когда вместе с остальными отправимся на общую тренировку. И чтобы без опозданий.

Это не понравится не только Змееусту.

Напоследок окинув свою ученицу прохладным взглядом, Смоль легко и бесшумно отходит в сторону, плавно подбираясь к знакомому светло-серому силуэту — он заметил Морошку еще когда они оба вышли получать своих первых оруженосцев, и сейчас, как ни странно, из всех возможных лишь компания желтоглазого кажется ему спасительной. Не то что бы они общались близко, не то что бы Смоль не замечал, как ядовит и опасен бывает соплеменник, но иногда рядом с Морошкой можно было глотнуть свежого воздуха, дышать спокойно — почему-то его змей не трогал, не лез в душу, и за это сероглазый был ему тихо благодарен. Возможно, всё дело в той самой негласной, хрупкой, осторожной солидарности, протянувшейся тонкой нитью между теми, у кого в детстве были общие кошмары, а не игры.

Он тихо опускается на землю рядом с Морошкой, коротко мажет ноябрьским взглядом по его профилю, боку, невольно замечая, что местами шерсть тоже чуть влажная, и вместо приветствия слегка кивает, перехватывая пропитанный лимонной кислотой взгляд.

— Поздравляю, — негромко, почти бесцветно произносит Смоль, скорее как дань хорошим манерам — ведь каждый воитель с нетерпением ждем своего первого оруженосца, — ..нас, — Или почти каждый. Сумрачный всё еще пребывает в легком смятении, надежно укрытом снежным, колючим пледом, что он и сам про него забывает. Бросает мимолетный взгляд в сторону Снотворного и полукровки, вновь прилипших друг к дружке, — Ты рад? — будто осторожное предположение.

Потому что я — нет. Ему действительно интересно узнать, получить хотя бы легкий намек, как Морошка воспринимает это: безразлично ему, или любопытно, видит ли он в своем оруженосце игрушку или эксперимент, большую ответственность, навязанную обязанность. Вдруг совпадет?

Л И С • В О И Н • С У М Р А К

Морошка

Дата: Полдень, 17-Июл-2019, 02:13 | Сообщение # 2857

ты потонешь в моей тени
и очнёшься на самом дне

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 136

Он чувствует на себе чужой взгляд и ему не надо открывать глаза, голову поворачивать — Морошка точно знает, кто на него сейчас смотрит. Кто пытается прогрызться сквозь плотную змеиную шкуру, соскрести чешуйки, добраться до кожи, под кожу, забраться в плоть, мышцы, кости. То, что излучает всем своим видом Мотылек — противоестественное, аномальное, дерущее, как радиация, выедающая слизистую оболочку; порождение предателя, сплюнутый городом выродок — гарь на шерсти, обглоданный силуэт, скверна в кровеносных сосудах. Морошке хочется рассмеяться в лицо этому избитому, озлобленному зверю, собравшему на себя запахи чужих земель, пропитанному пылью пройденных дорог, токсичным, чадящим смогом; чужая злость будоражит, действует на хищно щерящихся, рвущихся с цепей бесов в груди, как кусок свежего, истекающего соками мяса — вонзиться бы зубами, распотрошить.

Может, думает он, слизывая с подушечки лапы кровь — смешанную, свою и Снотворного, пряча за полу прикрытыми веками маслянисто-черные огоньки, все будет еще интереснее.

Морошка — отрава; мышьяк, канцероген — злокачественные опухоли вызывает. Яд, который он сдерживал слишком долго, теперь разъедает его собственную пасть, стекает, капает с клыков на потрескавшиеся губы — плюнуть бы в кого-нибудь, избавиться от излишки, а не глотать с вязкими солеными сгустками, налипающими на стенки пустого желудка.

Посвящения, не без сюрпризов, подходят к концу; Злата, особенная девочка, теперь у Ловчего в когтях — наставник сожрет ее быстрее болезни; птичка-Трель — старшая воительница, новые крылья за спиной расправляет. Общая тренировка; надо идти, надо вырвать из тела шипастую лозу — усталость, пока та сухожилия не успела обвить, пустив по кровотоку сонный бред. Он в последний раз проводит языком по укусу, задевает рваный край — давит специально, до вспышки боли, дрогнувших пальцев. Спертый воздух все царапает глотку когтями, бронхи песком забивает; сейчас бы в тень, раствориться, затеряться во мраке, выплеснуть яд.

Но тень находит его сама — сероликая, худая, за завесой осеннего тумана в глазах разросся ноябрьский холод; вбитое в спинной мозг умение держать осанку, лицо — что бы ни случилось. Морошка медленно кивает в ответ — слегка вальяжно; студеный взгляд сталкивается с развязным, кислотным, бесы тянут цепи сильней — хвостами-метелками машут радостно.

— Смоля-я-я-янка, — протягивает, щурится — где, кто успел сдохнуть, что сероглазый сам подошел, сам заговорил? — привычная ухмылка оживает на тонких губах, росчерк трещинки почти лопается в уголке рта. — Разве ты не видишь? Я в восторге.

А сероликий — нет, Морошке спрашивать не надо; он тянет лапу — ту, что клятвой кровавой не запятнана, — но так и не касается худого плеча, оставляя за Смолянкой право выбора.

Смолянка единственный, кому он дает выбирать, к кому бесы тянут не сожрать — улечься, охраняя, у ног.

— Что-то случилось, пока меня не было?

морошка⠀ // ⠀с у м р а к
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀это время такое — умей вертеться
⠀победи свою совесть, заставь молчать сердце

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀в посмешище прошлое своё преврати
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀и иди в никуда по чужому пути

Сурепка

Дата: Полдень, 17-Июл-2019, 13:21 | Сообщение # 2858

не отбрасывая тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 846

Снотворный неосознанно выпрямляется, когда Мотылек приваливается к нему. Мышцы напрягаются, олененок старается удержать себя ровно, чтобы не потревожить друга лишним движением, чтобы ему было удобно. Косится на него и еле заметно улыбается уголками губ, мажет пыльным взглядом по светлым, трогательно большим ушам, по тонкому, как будто немного усталому, профилю. В сердце врезается острый шип, Лунатик хочет отогнать свои мысли, но это слишком сложно, вывод напрашивается сам собой.

Образ Миши – нежный, сероватый, как городской цветок, обожженный, но невинный, все это совершенно не вяжется с его словами, с его взглядами. Мотылек не бабочка, он паук, который плетет настолько крепкие, но тонкие сети, что Снотворный даже не замечает, как увязает в них все сильнее. Миша опасен, но никто не рассмотрит этого с первого взгляда. Вся тьма клубится у него не под лапами, не на виду, а на сердце, в самых его глубинах. Лунатик лишь мельком успевает заметить языки черного пламени, всепоглощающие, у себя на плечах, а потом они гаснут вместе с Мишиным отведенным взглядом. И олененок улыбается, отводя глаза тоже. Он не знает, что будет дальше, но он готов ко всему этому, к тому, о чем шепчут умирающие в ночи белоглазые видения. Чуть позже ему будет хотеться погибнуть вместе, сплести не только жизни, но и смерти, пока же он желает разобраться, что к чему. Он просто обязан понять, что Миша такое и почему его – Лунатика – так к нему тянет невидимой нитью-леской, сверкающей ядовитым серебром. Пятно на лапе свербит, там, на светлой коже подсыхает тонкой корочкой черная кровь, уже остывшая, уже неживая. Снотворному хочется смыть ее полностью, залечить подушечку так, чтобы никакого следа там не осталось. Зачем ему еще какая-то метка, если его уже отметила судьба? Его и Мишу, только их двоих, вписала в великую книгу на одну страницу, поставив их имена рядом, не через запятую, а через тире.

— Просто будь аккуратнее
— Хорошо

Голос покладистый и немного отстраненный, успокаивающий мягкостью. Лунатику даже хочется пожать плечами, но он не может пошевелиться. Он лишь дышит поверхностно, неглубоко и редко, так, что голова слегка кружится. Неровная, темная улыбка золотыми бликами пляшет в болотных глазах, должно быть сказывается недостаток сна и открывается какое-то третье, или даже четвертое дыхание. Энергия в нем – не кипучая и живая, а какая-то помутневшая, точно он выпил слишком много бодрящих кофеином напитков.

— тренировка.. какая она?

Снотворный поджимает губы, покусывая нижнюю задумчиво. Дергает ухом, а после чуть поворачивает голову, щекой прижимаясь к светлой шерсти. Выдыхает.
‒ Не знаю, ‒ слова дарятся только Мотыльку, оруженосец жаден до них и не хочет, чтобы их диалог коснулся чьих-нибудь еще ушей, ‒ думаю будет шумно, ‒ слегка усмехается, почти невесомо. Ему даже интересно, что там будет. Не каждый ученик начинал свой путь с такого занятия, обычно они просто расходились в лес со своими наставниками. Снотворному любопытно, но, как и всегда, в его груди тянет скомканное нежелание контактировать с кем-либо. Он бы не отказался от частного урока с Морошкой, если бы Миша был с ними. Это, конечно, из жанра фантастики, но помечтать-то можно.

Синь

Дата: День, 18-Июл-2019, 21:24 | Сообщение # 2859

тени слезами текут по щекам

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 143

Когда-нибудь Сплюшке вручат награду за то, что всю свою жизнь он будет терпеть Гадёныша, пока что такой привилегии, увы, не предусмотрено. Теперь становится даже немножко, чуточку все равно, что брат знает о его влюбленности, зато Нюниус хотя бы умеет любить. Глупо, нелепо, но искренне — каждое его движение, когда он раз за разом скандирует «Бессмертник!» вместе с соплеменниками — порыв, чтобы она заметила, что он радуется за нее больше всех. Хотя, может она итак знает? Шесть лун прошло, а он так и не научился читать чужие мысли.

Очередной выкрик нового имени подруг, когда умная толпа уже смолкла, но кто-то из зала с жаром продолжает. Вжимается после в смущении подбородок в шею, чтобы через пару секунд с гордостью его поднять.

— Выйдите вперед: Сплюшка и Ловчий, — его имя еще и прозвучало первым, ух ты! Ло-овчий! Мальчик даже забывает сразу подняться с места, завороженно наблюдая за чужой поступью. Точнее уже не чужой, уже поступью своего собственного наставника. Толкает с места мимолетное прикосновение шерсти Гадёныша к его рыже-бурой шубке; на мгновения показалось, что Гадёныш сегодня не посвящается. Кто будет посвящать придурков? Просто Морок Звёзд, наверное, не знает его истинно сущности.

И вот этот сакральный момент — Древо слышало и видело его сотни раз, увидит ещё тысячи.

— К...клянусь! — Нет-нет, это не было замешательством или возникшей из воздуха неуверенностью, просто когда он начал говорить, вновь встретился с цепким взглядом взрослого и.. умер немножко. От счастья. Зато полноценно сказанное слов звучит чуть громче, чем остальные.

Да, это не предводитель и не их легендарный глашатай, но.. это Ловчий! Ловчий очень грозный и крутой! И неправильно было бы даже предположить, что мальчишка хоть на секунду расстроился — ни капли. Он его не разочарует, он очень-очень постарается, он, как и Ловчий, уже в этом поклялся. И пусть Звёздное племя освещает их ученическо-наставнический путь!

Ай! Ослеплённый своей торжественной клятвой, забывает что ему предстоит еще донорская процедура. Первый раз проливает кровь во славу Сумрака! Тут уже не на Ловчего глядит, а на их скрепленный официально союз. Уже когда разнимают лапы, тихонько и запоздало проговаривает «ауч». Взгляд тянется за алеющими каплями крови, мерцающими на лапке и после снова на наставника.

— Ну что, парень, — он вот-вот завизжит сиреной, весь мир будто стал чуть ярче, — расскажешь потом, чего ты хочешь достичь, — едва успевает радостно прокричать «да хоть сейчас!», останавливается, чтобы не позориться своей нетерпимостью; поэтому просто горячо кивает, чуть вытягивая шейку вверх, будто хочет залезть к старшему в голову и выковырять оттуда все его знания и пригрести себе.

И следом звучит его новое имя — Козодой! Мальчишка сначала просто непонимающе хлопает глазами, вопрсительно рассматривая наставника, а потом поднимает головку на предводителя. Ко-зо-дой.. это кто? Это, наверное, очень большой и страшный зверь, да, абсолютно точно. Козодой не теряется,расправляет еще сильнее плечи — сегодня он мытый, писаный красавец — и с широкой улыбкой принимает на себя новое имя, будто имеет понятие кто это и с чем его едят.

Они отходят обратно к соплеменникам, а Нюниус — словно цепью прикованный — ни на шаг от наставника не отходит, шагает рядом, чуть путаясь в лапах, точно пьяный. И когда в его сторону прилетает «свободен» — только на пару шагов задерживается позади, чтобы вновь нагнать Ловчего. Это оне его так проверяет наверное, может быть.. в любом случае, он от него уже сейчас не отвяжется. А подавляет возможно нахлынувшее негодование старшего то, что его вновь вызывают к подножию Древа; а Козодой чуть ли не летит следом, но удерживается на месте.

Злата! Вот круто!

Теперь они вместе со Златой станут опасными и сильными! Только девочка заметно его старше, нельзя будет на ее фоне попасть впросак! Нужно будет сразу сильно стараться. Конечно, он знает, что Златолапая все эти луны болела, но он уверен, что умеет и знает она гораздо больше, чем он. Как-никак, это очень приятная компания, замечательная напарница и Козодою повезло, что она у него есть. Кому то и этого не дали, вот!

Сегодня он отчего-то чувствует себя особенным.

Весело машет лапкой старшей подруге, а потом когда мимо проходит наставник, а Злата остается позади, подзывает ее за собой, чтобы она тоже пошла за Ловчим, непонятно куда, но пошла. Мальчику хочется кричать, радоваться, немножечко буянить, но он как-то и стесняется даже. Они все такие большие, а он такой маленки..

— Ловчий, погоди! — куда это он так быстро намылился?

» сердце сумрака;

и по всюду я вроде бы свой.

синь ; сумрачный оруженосец ; 11 лун

Сообщение отредактировал Сплюшка - День, 18-Июл-2019, 21:27

Веснушка

Дата: Закат, 19-Июл-2019, 14:12 | Сообщение # 2860

осторожен будь среди сумерек,
среди сумрака

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 47

— Это не ошибка. Я еще не раз.. тебя удивлю.

Чужую улыбку с лица хочется непременно стереть, изодрать когтями на несколько рваных ран, смолоть в порошок и развеять, к черту, с обрыва; Ловчий правда не понимает, чему радуется, кому улыбается эта мелкая дурная девчонка — но он чувствует ее страх, и это правильно. Пусть боится. Бушующий не ставил себе цели уничтожить, но он уничтожал всех по одному и тому же шаблону, а там уж смотрел — кто выжил, тот стал отменным воином и убийцей. Кто издох в процессе — изначально был неспособен стать достойным. Ободранец правда не желает видеть улыбок, котячьей радости и непосредственности, которой Златолапая пропиталась насквозь, пока сидела в яслях. Он хочет все это сломать, растоптать нежные цветы, выдрать стебли, чтобы корень, оставшийся в земле, потом дал что-то более крепкое. Колкое, с шипами. Чтобы вырвать было уже сложнее. Чтобы даже прикоснуться было больно — из одуванчика будет делать крапиву.

Он глубоко недоволен тем, что Злату на него повесили, повесили вместе с ожиданием, что именно он ее всю перекроит, перешьет, заставит настрадаться и глотнуть терпкого мрака — Змееуст не оставил выбора никому, кроме себя самого. Ожидание глашатая, которое непременно теперь придется оправдать, давит на плечи тяжело, как свинцовая броня. С другой стороны, пестрый как никогда заинтригован — полная свобода действий, не прелесть ли для отъявленного садиста? — коим Ловчий, так-то, и не являлся. Но любил прикидываться время от времени, дабы развеять скуку.

Главное — не жалеть.
Потому что девчонке это никак не поможет.

Тренировка! — Злата вскидывает голову и смотрит просяще, но с не до конца вытравленным из зрачков испугом: не возьмут, бросят, — Ловчий только коротко кивает ей, утверждая, мол, не пойти ты не имеешь возможности, — и отворачивается совсем, отходя от ученицы в толпу. Наконец-то спокойствие — без Смолянок, Змееустов, Козодоев и Златолапых...

Жаль, что насчет Козодоев он сделал вывод поспешный — малец, как ящерка, лавировал меж чужих лап, приклеившись к Ловчему банным листом. Воин посмотрел на Сплюшку несколько раздраженно, после чего легонько шлепнул по детской морде рыжим кончиком пушистого хвоста. Сразу поняв, что ученик не отвяжется, Ловчий вздыхает и перестает обращать на него внимание.

Отходит от Древа дальше, отстраняясь от Златы и от всего сущего. И, когда рецепторов касается родной запах, щекочет нос терпкой сосновой смолой, ободранец встречает Тайгу почти как спасение от назойливой реальности — утробно урчит, подставляя шею под ласковые прикосновения чужой щеки, а после — глядя в медовые глаза.

— Поздравляю.

— Спасибо, — усмехается с кислинкой, чуть морщит нос, на секунду скашивая глаза в сторону Козодоя, юлой вьющегося около них с сестрой, а после переводя обратно на морду Тайги. Сестра — как всегда, мягкосердечнее, сострадательней, что, впрочем, неудивительно; женщины. Справедливости ради стоит сказать, что Ловчий тоже млел от общества котят, особенно — племяшек, но если Веснушка закрылась быстро и вела себя отчужденно, копируя повадки Пожара, коим воспитывалась, то Горчинка, Пеночка и Плетенок — очаровательная мелюзга. Но Злата — давно не котенок. И Змееуст наверняка знал, что делает, когда отдавал ее в ученицы кому-либо — Ловчий успел заметить резкий взгляд целителя на сие действо, но Безупречный, опять же, не возразил — просто развернулся и ушел, сам пресек на корню свой молчаливый протест.

И он хочет было вскинуться на сестринскую просьбу, полыхнуть огнем, ответить резко, в его едкой манере; но потом быстро берет внутреннее пламя под контроль, одергивает поводок с силой, выдыхая с шумом воздух из груди — их общая с Тайгой повадка, — и прикрывает глаза послушно. Как перед матерью, потому что Тайга сильно-сильно на нее похожа, и потому что он не хочет ей противиться.

— Хорошо, — прячет кроткость и смирение за острозубой улыбкой, — не в моих интересах угробить ее, ты же знаешь.

..он хочет поговорить о чем-то отвлеченном дольше, но время перерыва утекает, как вода сквозь пальцы, и с поляны уже звучит зычное змееустово "выдвигаемся", на что Ловчий только коротко вздыхает и лениво щурится. Смотрит на Тайгу проникновенно-обреченно, но не переставая улыбаться чуть слабее; он знает, что они смогут побыть вдвоем позже, когда вымотанный ободранец вернется в лагерь после тренировки и упадет на мох. Она, как и всегда, ляжет рядом, шутливо приглаживая непослушные черно-рыжие вихры на затылке брата, да расскажет опять о том, как куролесили ее дети.

Белкохвостый прекрасно знает о рвении Тайги на волю, в объятья прохладного хвойного леса из плена душной палатки, наполненной стабильно шумными котятами. Он так же знает, что это неправильно — потому тщательно следит за сестрой с каждым ее выходом, иногда даже сам — как тогда, с травяным патрулем, — предлагая ей прогуляться, но с условием, что Тайга не будет сильно напрягаться.

И он слишком догадлив, чтобы не предположить, что сестрица увяжется следом.

Потому не пытается спорить, хотя следовало бы, по совести.

— Идем, Ёлка, — скалится Тайге сильнее, а после резко разворачивается, прыжками удаляясь и от нее, и от путающегося в лапах Козодоя: его мишень там, у Древа, уже оккупирована черной, как смоль, тенью. Воро — пародия на Змееуста в подростковом обличье, но все ж не дотягивающая до оригинала. Нет в глазах парня ни огня преисподней, ни жадных до крови демонов — только искры жизни и мерцающая сахарная крошка звезд.

— ...помочь нагнать программу, и если что, ты знаешь, ты ведь всегда можешь попросить меня.. — Ловчий замирает в метре от парочки, давая Вранолапому закончить мысль. Плюнуть ядом хочется снова, и снова воин останавливает себя; Тайга действует на него, как нежная мелисса, как цветы лаванды — успокаивает монстра в грудной клетке, и он больше не скалит зубы, только подставляется нежным поглаживаниям теплой сестринской руки. Аккуратней, хорошо? — эхом в голове, и он не в силах нарушать просьбы. По крайней мере, пока она смотрит на него.

Злата тоже смотрит — чисто и ясно, а во Вранолапом пестрый видит лишь себя.

Когда речь стихает, Ловчий делает пару уверенных шагов вперед, змеей прошмыгнув аккурат между черным мальчишкой и своей ученицей, загораживая ее острым изгибом спины. Смотрит вызывающе-опасно, с полутонами угрозы, но пока что не угрожая и не злясь в открытую, держится спокойно и смотрит на Бродягу с высоты своего роста.

— Она сама нагонит программу, — на Златолапую даже не смотрит; если ей будут помогать, значит, в ее обучении пропадет смысл: любое пособничество будет означать, что ничерта она не нагнала, лишь притворилась, — это главная цель; советую найти пару и идти на тренировку, Вор-ро, на опоздавших будут отрабатывать приемы, — найти пару: воитель четко и ясно дает понять, что оруженосцу не следует увязываться за Ловчим и его учениками, продолжая греть уши Златы своими поздравлениями и расспросами. Пусть идет прочь и ищет себе нового слушателя.

— За мной, — даже не смотрит на девчонку, лишь приказывает.

сердце сумрака

чувство, будто снова в груди бьется сердце,
⠀⠀⠀⠀я тебе открою смерти нежной дверцу.

⠀⠀мы покинем мир живых, нам нет здесь места:
⠀⠀⠀⠀ты — живой жених,
⠀⠀⠀⠀я — мертвая невеста.
⠀⠀
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀веснушка — 14 — сумрак

Ворон

Дата: Закат, 19-Июл-2019, 16:25 | Сообщение # 2861

сумрачный пёс

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 245

Злата не успевает ему ответить, а он не успевает полностью вникнуть в выражение на лице сестры, как между ними вырастает преграда в лице Ловчего. Вранолапый вскидывает на него взгляд, сначала непонимающе-вопросительный, а потом - недовольный. И внутри шевелится полузабытое раздражение оттого, что кто-то может смотреть на него свысока в силу роста; он уже перерос добрую часть своих соплеменников, почти дорос до отца, и сейчас небольшая, но все-таки имеющаяся разница с воителем неприятно задевает детский комплекс. Но гораздо сильнее раздражение от того, что кто-то влезает в его разговор с сестрой, и на мгновение оруженосец бросает колючий взгляд на Тайгу: посмотрел бы он, как Ловчий отреагировал, проделай с ним то же самое.

Это моя семья, ты не смеешь.

- Она сама нагонит программу- это главная цель.

Что за бред?

Верхняя губа сама собой ползет вверх, обнажая в легком оскале белые клыки, и в синих глазах загорается протестующий, злой огонёк. Вранолапый не видит в словах воителя и капли здравого смысла, не понимает сути претензии: что плохого может быть в том, чтобы дополнительно заниматься еще с кем-то? Что плохого может быть в том, чтобы отрабатывать уже изученные с наставником приемы, оттачивая их до совершенства? Что плохого в том, чтобы в свободное время черпать еще больше знаний? Он же не собирается отнимать время их тренировок или влезать в них - он лишь хочет помочь своей сестре. Он мечтал об этом так давно, он же так хотел, чтобы они вместе наконец могли заниматься этими будничными делами оруженосцев, и какого черта, из каких соображений Ловчий хочет лишить их этого?

- Это бред, - напрямую заявляет Бродяга, не собираясь искать себе другую пару и вставая по другой бок от Златолапой, двигаясь вперед - он хочет идти на тренировку рядом с сестрой, он пойдет рядом с ней, кто Ловчий такой, чтобы распоряжаться этим? - Никому не мешают дополнительные занятия. Разве соплеменники не должны помогать друг другу? - оруженосец изгибает бровь, бросая взгляд на Ловчего, и добавляет с нотками небрежной ухмылки, - Если я не прав, попробуй переубедить.

"А то звучишь неубедительно."

С чего вдруг он должен слепо слушаться приказов какого-то воителя, которые, к тому же, кажутся ему полной бессмыслицей? Ни плети, ни Бушующий так и не смогли вбить в него это собачье слепое послушание и закрыть наглый рот. Судя по испещренной шрамами шкуре Ловчего, столь похожей на его собственную, воитель тоже не был особенно послушным оруженосцем.

»сердце сумрака

So when you're feeling crazy and thing fall apart
Listen to your head, remember who you are
You're the one, you're the unbreakable heart

__ворон | 13 лун | сумрак

Сладкая

Дата: Закат, 19-Июл-2019, 20:56 | Сообщение # 2862

беги!
за тобой охотится тень

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 226

Маленькая — она действительно кажется Тайге маленькой, едва-едва распустившимся хрупким цветком, несмотря на то, что возрастом почти воительница — Злата оказывается увлечена куда-то в сторону, почти сбитая с лап Вранолапым и его радостью. Но второй оруженосец Ловчего, Козодой, липнет к наставнику запутавшейся в шерсти хвойной иголочкой — по пятам следует, едва не повторяя точь-в-точь цепочку его шагов. Ёлка только ухмыляется широко, перехватывая на секунду взгляд мальчишки — просидев в яслях почти шесть лун, она неплохо знает характеры этих детей и то, как они взаимодействуют между собой, немало успела увидеть. И то, что этот мальчик — брат, дразнясь, звал его Нюниусом — попал в оруженосцы именно к Ловчему — неожиданная, но интригующая комбинация.

Воительница щурится одобрительно, но возвращает взгляд к брату, наблюдая за Козодоем лишь краем глаза. Ловчий кивает, и она знает, что это молчаливое согласие дается ему нелегко — слышит, как где-то за ребрами скрипят зубами, скалясь, цепные псы; улыбается, не пряча благодарности во взгляде, и легонько бодает братца в плечо. Ну же, Бельчонок, перестань быть таким серьезным, ты со мной.

Но тот смертоносным змеем скользит к Злате, почти вырывает ученицу из лап ее брата — в своей привычной нахальной, не терпящей возражений манере. И ему можно, он наставник — Тайга понимает это прекрасно, но все же нетерпеливо переминается с лапы на лапу, одним только видом своим стараясь утянуть Ловчего уже отсюда. Она понимает и то, что и эта девочка с дерзким взглядом в зеленых глазах, и искрящийся предвкушением Сплюшка будут с ними на протяжении всего пути — ровно с той секунды, когда подушечка его лапы коснулась сначала одной котеночьей подушечки, а затем и другой, ее брат отвечает за этих детей. А Змееуст ясно дал понять, что будет крайне разочарован, если наставники дадут своим оруженосцам бесцельно брести до верхнего леса вместо того, чтобы изучать территории.

И она, конечно, постарается помочь — будет мягко вплетать бархатные ленты своего голоса в рассказы брата, превращать сухие факты в яркие, цветные картинки.
У нее никогда не было собственных оруженосцев.

А еще, она, конечно же, за эти пару минут успела решить твердо, бесповоротно, что отправится на тренировку вместе с Ловчим — тот, кажется, и без слов все понял, но ей все же хочется обсудить.

— Как думаешь, — тянет задумчиво, когда они оказываются на пару шагов впереди оруженосцев, — Змееуст будет сильно недоволен, если я пойду на тренировку вместе с вами?

Поворачивает морду к брату, вглядываясь внимательно в выражение его лица, в то, как отражается оранжево-алое закатное солнце в его зрачках; неозвученное «или правильнее будет остаться?» гулко стучит в висках, скребертся в грудной клетке — возвращаться на пост воительницы, вызвав гнев глашатая, совсем не хочется. Но лагерь кажется коробкой — метр в длину, метр в ширину, больше пары шагов не сделаешь, упрешься в глухую стену, небо, превратившись в низкий потолок, давит на плечи. И она впервые удивляется тому, как сумела провести здесь, выходя лишь ненадолго под внимательным взглядом Ловчего, так много времени. Неужели материнство так сильно меняет?
Во всяком случае, эти перемены не навсегда — и для Тайги срок их действия закончился. Сумрачная вновь находит в себе эту непоседливую огнеглазую девчонку, не способную ни минуты находиться на одном месте; ту, у которой сердце бьется лишь подпитываясь эмоциями и впечатлениями.

сердце сумрака

⠀⠀⠀⠀

она улыбается, ее волосы треплет ветер: медно-красные кудри как языки костра
в ее черных глазах только память о вечном лете и о ласковом шорохе слегка пожелтевших трав:

хвойная, 10, рыжая ведьма

улыбается жарко-жарко, звенит и вьется зачарованным змеем под трели уставших птиц —
она гасит, как спичку, золотистое пламя солнца, поднимает цунами взмахом своих ресниц

Мятлик

Дата: Сумерки, 20-Июл-2019, 03:05 | Сообщение # 2863

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2344

Морок еще некоторое время остается на ветви, из тени наблюдая за жизнью внизу, вальяжно прислонившись боком к шершавой коре, отмеряя дыханием ускользающие минуты, невесомо касаясь взглядом разноцветных теней. С этой высоты всё так хорошо видно, силуэты соплеменников не размываются, превращаясь в рассыпанный бисер, но сохраняют отличительные черты, налет эмоций — всё совсем иначе метрами выше, на дозорной ветви, там, где лагерь превращается в маленькую деревянную игрушку на ладони, а небо ближе.

Он спускается вниз, когда с поляны доносится созывающий за собой голос глашатая, на мгновение чувствуя электрическое напряжение, свернувшееся в узел где-то меж сердцем и глоткой — ему кажется, он забыл что-то важное. Взгляд тянется в сторону целительской, спрятавшейся за костром пестрых трав, и Морок чуть сощуривает глаза. Стоит, всё же, поговорить с ним — и вовсе даже не о Златолапой.

Туманные осколки сна царапают подкорку сознания, въедаются ядовитой иглой, но сумрачный отмахивается — мало, что ли, ему снилось похожих кошмаров? Пусть этот отличался от остальных, но, всё же, это не повод так волноваться. Успеет еще.

— Тренировка.. какая она?
— Не знаю. Думаю будет шумно.

Морок возникает за спинами двух слипшихся меж собой, точно сиамские близнецы, оруженосцев — и губы режет острая улыбка:

— Сегодня у вас будут разные тренировки, — как только юноши поворачиваются, предводитель вцепляется темно-хвойным взглядом в серые глаза Мотылька, бросая безапелляционно, — Ты останешься со мной.

Он дал свое негласное благословение на их со Снотворным общение еще в тот самый первый день, когда позволил сумрачному олененку показать лагерь полукровке. Не потому, что он такая щедрая душка или ему нравится их парочка, и даже не потому, что эти двое навеивают на него легкое щемящее чувство ностальгии — он просчитывает наперед. У мальчишки отняли семью, убили отца на глазах — что-то должно быть дано взамен, что-то, что привяжет его к Сумраку, откроет заветную дверцу, куда шипящими змеями заползут черные болотные тени. А что дальше — никто не знает. Но тьма должна оставить свой поцелуй на сердце.

И когда-нибудь Мотылёк должен научиться ставить интересы племени выше собственных. Выше Снотворного. И Морок легким, безжалостным разрезом сейчас отрывает их друг от друга — какая разница, потом всё равно притянутся обратно. А мир вокруг сам себя не познает.

— Морошка, — предводитель разворачивается, за пару легких шагов оказываясь рядом с сыном, и склоняется ближе к песочному кончику уха, — забирай скорее своего оруженосца, пока они не слиплись, — отстраняется, тонко усмехаясь, задерживаясь взглядом на сыне, прежде чем взглянуть и на Смолянку, — Хорошо вам позаниматься.

Это их первый день в качестве наставников.
Доросли, контуженные дети.

Папоротниковая тень сладко манит к себе, и сумрачный уверенно направляется в отдаление от места общего сбора, обернувшись через плечо и бросив на Мотылька невозмутимо-выжидающий взгляд, чуть надменно изогнув бровь.
За мной иди уже.

somewhere across the sea of time
a love immortal just like mine
will come to me eternally

immortal she
returns to me

Птичий

Дата: Сумерки, 20-Июл-2019, 18:33 | Сообщение # 2864

воплощение беды
дух сумрачной стали

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 466

Густой душный воздух волной ударяет в спину, проходясь грубой лентой по хребту, оцарапав позвонки и пики лопаток — остаётся только повести плечами и поморщиться, зевая, словно шелудивый пёс. Дурной туман маков горько забивается в глотку, царапает шелковыми лепестками и густыми листьями, проросшими через лёгкие; порез, пересекший переносицу, ноет застарелой болью, налипшей на подкорки мозга.

Гаденыш смотрит на росчерк киновари, густые капли разбиваются тонкими брызгами — закат пятнает небо. Язык проходится по раскалённым нервам, боль горячо шпарит, рвутся тонкие нити, и мальчишка давит поступившую к горлу тошноту; ведёт подбородком в сторону, утыкаясь чернильной тьмой глаз в чужую морду, давит ломанную линию усмешки.

Справлюсь сам.
Ему не нужна забота, лишь четкое направление, да не режущий горло поводок — бесы внутри, грубо выточенные из гранита, посапывают в ладони, укутанные плотной вязью веревок и транквилизаторов.

Гаденыш фыркает, ершится, щуря глаза, а после неторопливо идёт, стараясь держаться ближе к старшим. Не пытается завести разговор, замесив взглядом сухую землю под лапами.

сердце сумрака;

воплощение беды
дух воина

ㅤㅤㅤ↠ птичий 19 лун

Воробушек

Дата: Полдень, 24-Июл-2019, 18:25 | Сообщение # 2865

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1584

Воздух душен, горек, полон смолистой вязкой подоплеки, с трудом протискивается в лёгкие, застревая в гортани — ощущение удушья, как яда глоток, сладкое вальсирующее движение к смерти; Мотылёк чувствует липкое ощущение чужого тепла, но с каким-то около-мазохистским удовольствием умывается жарким пламенем чужой жизни, пытаясь почти что присвоить себе, впитать, скрепить себя незримой вязью. Уверенный, что всегда будет путаться лишь в искрах свободы, теперь — в паутине чужого присутствия, даже не собираясь счищать с себя запах болотной кислинки и свежей земли, оставшейся после корней дуба. Прозрачный дух прелой листвы путается у лопаток, складываясь в кристальное отражение южных морских ветров — сладость и солоно крови, под солнечными лучами просыпается что-то нежное, теплое — привкус чужой кожи на языке, карамельной, сахарной.

Мотылёк замирает, вбирая в себя весь букет луговых трав: соль драгоценных металлов, оттенок детской, запутавшейся в шерсти топлёным молоком — колет осознание того, что многие запахи остаются после взаимодействия с соплеменниками (теперь уже и его), общая темень корчится под их рёбрами и сплетается клубком змей вместо сердца. Движение головой — шелковое скольжение, прошедшее по жесткой шерсти чужого плеча, тонкокостного и встрепанного, впитывается памятью. Чужое умиротворение бьёт по вискам.

Ему недолго длиться.
Он чувствует разлившийся запах, отражением клинка сверкнувший в голове, прежде, чем звучат чужие аги, мягкие, бархатные, скользящие; Мотылёк успевает скривиться, отодрать голову, будто пришитую тонкой нитью к плечу Снотворного, и повернуться, тут же попадая в малахитовую паутину чужого взгляда. Морок Звёзд, паук-шелкопряд, смотрит остро и цепко, опасно, хочется, вооружившись тонким скальпелем, разрезать невидимые нити, тут же растворяющиеся в воздухе, высвободиться.

— Ты останешься со мной, — приказ в прохладном голосе мог бы задушить — Мотылёк плавно поднимается, потемневшим взглядом скользнув по Снотворному, тут же перескочив на Морошку и застывшего рядом с воителем предводителем. Яд глаз, шипение голоса — змеиная суть; Мотылёк не скалится, прижимается крепче к чужому боку — зримый, безмолвный протест, обреченный на неудачу. Раздерут, распилят, разрежут, сожмут в тисках верёвок и растащат по разным углам, ласково оглаживая горчичную злость и горклое ощущение загустевшего одиночества. Преданный теням и сумраку остаётся одиноким, неподвластным даже самому себе. Вздор — глупость.
Внутри зреет лёгкое недовольство и без того раззадоренное ранними событиями, кипит внутри котлами ада, шипит гремучими змеями, извивающимися под пение флейты — лютые мертвецы его разума. Мотылёк быстрым лёгким шагом нагоняет Морока Звёзд, в ушах шумит, звенит от раздражения и желания ослушаться.

Колкое опасение впивается клыками в сердце, но мальчишка отрывает его безжалостно — ради одного вопроса, дерзкого и злого:
— Разные тренировки? Остаться с тобой? Но я не хочу. — членит, резко, почти грубо, внутри душит то ли обида, то ли злость, в глазах не проскальзывает пламя — водная гладь, насыщенная туманная даль, но на дне зрачков — густеющая топь, — почему я не могу пойти со всеми? почему я не могу пойти со Снотворным? — все — Снотворный, весь его мир замыкается на нескольких пунктах; это не ограничители, а высшие точки, что держат его дальше от хаоса — в акварельном штиле спокойствия. Наставник — змеиным ядом, горьким привкусом по языку, рассвет и полынь — мешанина злости и хаотичных тяжелых эмоций. Мальчишка тормозит, вскидывая голову. — вы специально, наставник?, — срываясь на ласковое шипение.

Он осторожен, он не глуп, но чужое присутствие забирается тонким ужом под кожу и срывает все замки, высвобождая неосторожные слова; Мотылёк глубоко вдыхает, воздух обжигает слизистую, собирается комом в груди, жжёт и разрастается воздушным шаром. Хочется спрятаться. От цепких взглядов, от вынужденного терпения, от режущей боли в том месте, где щека прижималась к чужому плечу.

Его желания — пустышка; Мотылёк не знает, чего он хочет, — летит на тепло огня.
Оленьи рога — хворост золотого пламени, отразившегося в чужих глазах.

Миша вскидывается, напряжен, будто животное, готовое сорваться с места. Привыкший к замашкам, он готов уклониться при любом резком движении — затаившаяся птаха; нервы — натянутая тетива, но желание обернуться дёргает за душащую ленту, тянущуюся до серого ребёнка тени, отличного от молочной пыли боков Мотылька. Давитдавитдавит-
-невозможно стоять прямо.

Стремись достичь невозможного — голова высоко поднята.
Обманчиво ласковая дрожь скользит по позвоночнику и кусает загривок.

И почему у него в жизни всё так мусорно, так погано?
Миша вспоминает, как прятался за матерью, как вжимался мордой в тёплый бок, оголённую огнём кожу дёргало и жгло, прохлада шерсти пробиралась до нервов и тушила пожарище боли. Теперь же прятаться можно только за хрусталём глаз.