Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Солнце продолжает посылать тепловые процедуры на земли вокруг озера. Снег стремительно тает, создавая на водоёмах опасную ситуацию: вода разливается за берега. Воителям стоит быть осторожнее, чтобы не попасть в бурлящий поток и не утонуть. Среди сухой травы и белых подснежников появляются зелёные ростки, а на ветвях деревьев и кустарников уже виднеются почки. Птицы поют, животным не сидится в норах. В конце дня на чистом небе загорается пламенный закат, после потухания которого на котов всю ночь смотрят яркие звёзды.
Температура: утром +6, днем +13, ночью +7
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: продолжается период сокодвижения; жёлтые шапочки мать-и-мачехи крепнут и набираются лечебных свойств, появились почки
Ты выходишь в просторное поле с низкой зелёной травой, тянешь носом свежий душистый воздух и вдруг понимаешь: здесь лето.
Сезон Зелёных Деревьев во всём его буйстве трав и животных. Над головой проносятся ласточки и стрижи, в то время как ты петляешь, стараясь не попасть под ноги коров.
Ночью с животными, бездумно жующими траву с пустым взглядом, становится жутковато.
Дичь: птицы, мыши, кролики
Для целителей: паутина, можжевельник, рябина, тис, осока; все травы, кроме лаванды и кошачьей мяты
— лошади гораздо крупнее, но это не делает двуногих менее опасными. Размер в принципе не играет значения, когда мы говорим о двуногих, они слишком, — умные? странные? — непредсказуемые.
Это последнее, что она успевает сказать, прежде чем собачий рассыпается резким грохотом, и Ряска обнаруживает, что Сплетение нет рядом с ней. Ученик застывает перед среднего размера псиной, и её мерзкий масляный запах мгновенно пропитывает воздух – Болотница пассивно удивляется тому, что не заметила его раньше — и острые клыки в пасти оказываются слишком близко к застывшему Плетёнку. Желание проклясть собственную внимательность и всю хваленую воинскую подготовку оказывается неожиданно острым, и Ряска бросается вперёд, оставляя Ненастье за спиной с надеждой, что ему хватит мозгов не оказаться в опасности тоже.
Как там Ворон обычно делает? Слабоумие и отвага.
— эй, ты, слюнявая, а ну повернись!
Кто-то адекватный привлёк бы внимание пса шипением или рыком, на крайний случай воплем, а Ряска выкрикивает какой-то бред, выигрывая короткую секунду, чтобы влететь боком в Сплетение, тонко намекая, что пора бы двигаться с места, отпихнуть ученика лапой ещё подальше, чтобы тот точно понял, и издевательски зашипеть на пса.
Ей не страшно – очень сильно не страшно, когда кривая пасть застывает перед лицом на расстоянии, с которого невероятно четко проглядываются ореховые трещинки в радужке и маслянистый зрачок, отдельные жесткие шерстинки, когда с тяжелым дыханием из пасти пса вырывается клокочущий рык. Собаке весело – Ряске не страшно, правда, вот совсем. Только пульс совпадает с быстрым отсчетом – нужно время, пока Сплетение отойдёт достаточно далеко. Она остаётся на месте, потому что это единственный вариант развития событий, который успевает предложить голова – Болотница вовсе не тактик и уж тем более не умеет отказываться от возможности рискнуть собой ради спасения других. Бессмысленно, не особо экономно в плане последующих затрат, до ужаса глупо – без разницы.
За спинойнаследиеи наследство, но не будет трона и королевства — только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок
За спинойнаследиеи наследство, но не будет трона и королевства — только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок
— Лошади гораздо крупнее, но это не делает двуногих менее опасными. Размер в принципе не играет значения, когда мы говорим о двуногих, они слишком, непредсказуемые.
Шум. Собачий лай. Звон в ушах, заполняющий голову. Сплетение стоит, испуганный, с перекошенным лицом, абсолютно застывший — Ненастье оборачивается уже когда слишком поздно и замирает, растерянный мальчишка, не меньше соплеменника растерянный, но намного меньше испуганный. Перед глазами что-то мелькает, какая-то скоростная до рези в глазах мысль, едва не вышибающая слезы, будто резкий запах растертых перед носом после блаженного отруба хвойных игл или вспышка молнии.
Болотница-
— Эй, ты, слюнявая, а ну повернись!
«Что она...-» Слишком быстро, он не успевает сориентироваться, это... как тогда, когда...
Шепот, — озарение настолько резкое и сильное, что у него выбивает дух и все... все становится особенно ярким и четким, и застывает, и замирает на одной секунде и одной ноте. Звенит тихонько. Лапы начинают гудеть и мальчишка чувствует в них неожиданную силу.
Шепот, Шепот... Он сориентировался. Он вспомнил. Не важно, чьи это воспоминания. Чтобы история не повторилась, он должен защитить и прямо сейчас- Звезды над головой выстраиваются в единый, подобный млечному, путь. В множество путей. И все они ведут к единой сияющей координате. [indent]-и прямо сейчас эта координата ведет его.[/indent]
— Если я правильно помню, у тебя есть ещё два близких друга, да? — Да, мы стараемся держаться вместе. Очень повезло, что нас распределили к одному наставнику, мы с детства близки.
...будь его воля, он бы многое отдал, чтобы иметь возможность изменить день их встречи.
Мысль, за которую он корил себя, которую старался отогнать, въелась под кожу и ударила молнией где-то внутри сейчас, вновь поджигая старый недогоревший костер. Звезды сверкают, складываясь в дороги к координате. Координата сверкает в нем.
Ненастье распахивает глаза и внутренне вспыхивает, чувствуя, как разом вскипела кровь — весь загорается, решительный, атакующий, и бросается следом за Болотницей, летит чертовски быстро и практически не раздумывая; вперед. Его настолько распирает, что, кажется, от глаз расходятся маленькие-маленькие молнии, через серо-зеленую призму пропуская хоть какую-то часть разгоревшегося в нем... чего-то.
Лиса, лиса, лиса — собака, собака; мать, Шепот, границы, пятилунный мальчишка, лбом таранящий лису, уже готовую сомкнуть клыки на Шепот — Болотница загораживает Сплетение, защищает его.. и у Ненастье все отрубает. Изменить день их встречи. Если бы- Изменить. Если бы он тогда был сильнее, если бы его не пришлось защищать, если бы он мог...
Еще пятилунным шкетом он болтался в лисьей пасти и орал чтобы Шепот сражалась, или- [indent]умрешь.[/indent]
Около четырех лун с того момента прошло. Рваный шрам, переходящий с плеча на лапу зажил. Шепот стала частью племени. Мать давно умерла. Он вырос. Теперь он может... [indent]сражаться, и больше никто не умрет.[/indent]
Звезды сверкают на его пути почти насмешливо, а тени под лапами не прокладывают путь — тени остались в лесу.
Ненастье таранит лбом плечо пастушьей шавки, когда та уже бросается на Болотницу, загораживающую Плета, и едва не сбивает ее с лап, но явно сбивая с мысли. Отскакивает, откатываясь прямо по высокой жесткой траве от чужой пасти, когда тварь резко переключается на него самого, изворачиваясь практически тут же, будто в агрессивной игре переключаясь на нового... соперника? Такая схрумкает, не подавится — может, было бы и хуже, будь она крупнее, но средний рост лишь добавляет ей в голове Ненастье лисьих черт, заставляя яростно уклоняться и когтями оставлять на чужой морде раздражающе-больной след. Совершенно непроизвольно, лишь отбиваясь, по собственной глупости подобравшись слишком близко и не имея теперь возможности сразу сбежать.
Может, не сделай он этого, не подписал бы себе приговор. Все сложилось бы совершенно иначе. Псина бы не погналась за ним, и...
Теперь же цель врага окончательно определена — и звездное небо сверкает настолько насмешливо, что кажется, будто координата и правда... Здесь. Все пути ведут к ней. [indent]Все пути.[/indent]
Ненастье несется прочь от товарищей, уверенно летя через пастбище и уводя на хвосте опасность от них. [indent]. . .[/indent] Ненастье вспоминает лисий бой очень отчетливо. Ненастье забывает — вокруг нет деревьев, где можно спрятаться быстро, и если он остановится... тварь может развернуться и броситься обратно на них, и это куда страшнее, чем быть настигнутым ей. Но все равно страшно, он бежит от собаки и с внутренним ужасом осознает, что его расчет не имеет никакого смысла, ведь Болотница, даже если... даже если бы она тоже сражалась с ним на пару, сейчас не успеет его прикрыть, как он прикрыл их со Сплетение, и когда — не если, а когда — шавка его настигнет...
Забор далеко, а пастбище все не кончается. И добежать он теперь тоже не успеет, пусть забор становится ближе. Попытка обернуться и оценить расстояние оборачивается почти фатально — Ненастье едва успевает отскочить, высоко подпрыгивая вверх и едва успевая достать свою лапу из чужой пасти, вновь заехав твари по морде, но приземляется крайне неудачно, заваливаясь на бок на подогнувшуюся от неудачного столкновения с гравитацией лапу.
Но все равно [indent]глядя на сделавшую бросок зубастую тварь [indent]Ненастье не перестает чувствовать, что где-то над головой [indent]звезды сложились в единый путь.[/indent][/indent][/indent] Все правильно.
звёзды бегут по мечу пламенем древних костров раны души весна скроет от глаз травой
Под бледным светом молочных звёзд и почти полной луны пастбище кажется серебряным и синим — высокие травы переливаются под прикосновениями ветра шелковыми волнами. Притомившиеся кони дремлют стоя, изредка дергая длинными хвостами, мягко фыркая и переставляя затекшие ноги. Марс бросает взгляд вверх, на расплескавшийся по глубокой синеве Млечный путь, протягивающийся брызгами вдоль пастбища — если пройти по нему, то под лапами захрустят льдинками и хрусталём солёные звёзды, вонзаясь осколками в огрубевшие подушечки. В городе такого неба не увидишь.
Здесь обманчиво тихо и умиротворенно спокойно.
Марс не верит всему этому.
— Надо осмотреться.
Всё вокруг хочет их обмануть — с того самого момента, как они сошли с рельс — бродяга в этом уверен. С той самой секунды, как они оказались в незнакомых лесах, ничему нельзя верить. И эти тихие далекие звёзды, которых так много, что всех ночей не хватит, чтобы перечесть — это тоже обманка. И тишина, и спокойствие, и теплый запах дичи, коней, сена, пряной летней ночи, примятой травы... Он не даст этому затуманить его бдительность.
Воин всегда готов.
Марс переводит взгляд с неба на друзей, остро сверкая сощуренными глазами.
— Разделимся. Встречаемся здесь же, — кивает Берту и Эсте в противоположную сторону, а сам делает шаг влево, обозначая, что пойдет вдоль ограды здесь, — Будьте осторожны.
И разворачивается, решительно ступая вперед, позволяя травам льнуть к пушистым светлым бокам — скользит внимательным, цепким взглядом по просторам, принюхиваясь и прислушиваясь, ощущая, как обостряются все чувства, и шерсть едва не потрескивает от смутного напряженного электричества.
Воин всегда готов.
И когда ночную тишину разрывает собачий лай, Марс почти уверен, что знал об этом заранее.
Он напрягается, инстинктивно напружинивая лапы, и вглядывается в две растущие, приближающиеся точки — к нему. Они бегут к нему, точно под звёздным путем, уже бледнеющем, потому что там, за ними, рдеет и наливается свежей кровью рассвет.
Две точки — пёс и кто-то совсем еще юный, подобный ему самому.
Марс оборачивается на друзей лишь однажды, толком уже не различая их черт — привычный, старый страх, сковавший на мгновение тело, тает, как снег, зажатый в ладонях, как туман под солнцем — перед тем, как решительно и отчаянно броситься вперед. Он не должен этого делать. Жизнь — или близкая смерть — незнакомца не касается его. У него есть своя миссия.
И всё же...
[indent]— Я стану им.[/indent]
Меркурий сделал бы то же самое.
Но в этот раз всё будет иначе.
Его выбор сделан.
Марс бежит — так быстро, что воздух в легких раскаляется до температуры тысячи горящих солнц. Лапы несут его сами, и он чувствует только наполняющую их легкость, силу и скорость. В пути он шел не спеша, будто зная, что ему понадобятся все силы — для этого.
В тот раз вокруг были каменные улицы и стены, на которые не взобраться. В тот раз они потеряли того, кто освещал им путь — даже ярче, чем сияющие над головой звёзды сейчас.
В этот раз никто не умрет.
Теперь он видит отчетливее — собаку, что незначительно меньше, чем та, что едва не сомкнула клыки на его шее и которая все-таки загрызла Марса. И удивительного бойкого, юного парнишку, что чудом выворачивается из собачьей пасти, успевая ударить ей по морде. Прежде чем оступиться и упасть.
Марс рычит — глухо, утробно, звук растет нарастающим снежным комом из груди — и делает финальный рывок.
Он наскакивает на псину сбоку, тараня в плечо, загораживая собой незнакомца так же, как старший товарищ загородил его собой когда-то — и звёзды складываются в единый путь — только он не подставляется под смертельные клыки.
Извернувшись, пройдясь когтями точно по глазам зверя, Марс отскакивает, слыша сдавленный короткий скулёж.
— Беги! — он резко разворачивается, подталкивая незнакомца, заставляя его окончательно подняться с земли, едва цепляясь горящим взглядом за широко распахнутые глаза — удивительно ясные и пронзительные, — Давай! — рычит, — Вперед!
Ведь нам ничего не остается, кроме как двигаться вперед.
Собака отстает — недостаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности, но достаточно для того, чтобы они вдвоем успели добежать до спасительной ограды. Марс не знает, в какой момент вырывается вперед — одним высоким, длинным, точным прыжком приземляясь на забор, разворачиваясь и протягивая лапу... кому?
Ему кажется, что себе — картинка смазывается и накладывается одна на другую — только с огнём в глазах. Таким ярким, что все звёзды меркнут.
Держись!..
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀рассветник ⚔ 12.5 ⚔ сумрак
⠀⠀помолись же богам старинным, кровь пока еще горяча ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀украшает оскал звериный рукоять твоего меча
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀рассветник ⚔ 12.5 ⚔ сумрак
⠀⠀помолись же богам старинным, кровь пока еще горяча ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀украшает оскал звериный рукоять твоего меча
Где-то над головой звезды сложились в единый путь. Все кажется в этот миг настолько правильным и странным, что Ненастье лишь завороженно смотрит прямо в собачью пасть, отчаянно рыча сам и будто бы слыша откуда-то эхо чужого рычания.
А затем воспоминания сливаются в единую картину: история повторяется. История всегда будет повторяться..?
Меркурий, защищающий Марса. Ненастье, защищающий Шепот; мать, защищающая их с сестрой. Собаки, лисы. Ненастье, защищающий Болотницу и Сплетение. Марс, защищающий его. Ненастье завороженно смотрит на фигуру незнакомца-спасителя, отчаянным рывком — таким, какой... был у него самого? — таранящего собаку в плечо, и видит в нем что-то... схожее? У него сбивает дыхание от неожиданности, на секунду потерявшегося в этом огромном мире — мире, в котором за границами полно других котов, таких же... как они.
— Беги! Давай! Вперед!
[indent]Вперед?..[/indent]
Точно. Только вперед.
Ведь нам ничего не остается, кроме как двигаться вперед. В этот раз никто не умрет. «Мы похожи», — Ненастье стискивает зубы и сверкает глазами, засовывает сопли куда подальше, вставая на ноющую лапу и срываясь с места, послушно следуя совету, спасающему его жизнь прямо сейчас. Выражение чужого лица он увидел совсем случайно, но решительность, с которой тот налетел на пса, вымела из головы все остальные мысли. В конечном итоге, мы совсем одинаковые.
Ненастье не знает, на каком топливе добирается до забора, казавшегося совершенно недосягаемым — чувствует, как перестает чувствовать лапу, как путеводная координата внутри, очевидно, и даровавшая ему топливо с адреналином вперемешку, горит так сильно, что вот-вот свет польется из него желанием выкашлять собственные — горящие, но уже от бега — легкие. Сверкает глазами. И доверчиво хватается за протянутую лапу, ощущая почти восторг — внизу раздается лай, едва ли мальчишка успевает убрать собственный хвост резким взмахом подальше от чужой пасти, как на шум откуда-то со стороны огромных каменных гнезд раздается странный, режущий уши свист.
Двуногий подзывает свою тварину. Та, испугавшись дрессировочного свистка, послушно идет. Ненастье, едва встав на верхнюю перекладину забора всеми лапами, едва не сбрасывается с него обратно, чувствуя, как задняя левая не просто горит — полыхает, пронзаемая тысячами иголок. С хрипом и шипением, весь взмокший, он сам не замечает, как наваливается на чужую протянутую лапу, намного сильнее увлеченный попыткой не заскулить и злостью на неудачное приземление, нежели вопросом доверия к своему спасителю. В то же время... ему никто не объяснял, что следует отводить глазки, разве что Полуночник, конечно, пытался... но не тот случай. Ненастье таращится на чужое лицо и в чужие глаза, пристально, как-то отчаянно из-за недавнего бытия на волоске от смерти, но уже с маленьким, зарождающимся вызовом.
Похожи, похожи, похожи; на лицах — первые лучи восходящего солнца. На забор получилось вскочить аккурат к рассвету. Небо красивое, яркое, будто бы нафантазированное.
— Спасибо, ты- — максимально быстро взяв себя в лапы, отстраняется, переводя дыхание и до боли впиваясь когтями в старую посеревшую древесину забора, устраиваясь рядом, но все же на адекватном расстоянии; так и не восстановив полноценно дыхание перед тем, как заговорить, тихо закашливается, вновь переводя дыхание, впрочем, с самого себя уже начинает улыбаться.
Щас бы лечь и сдохнуть прямо тут. Потная катка. Хороший забег.
Свист, отозвавший собаку, звенит у Ненастье в ушах вместе с эхом раздавшейся ругани, вероятно, двуногого, но этот звон более, чем удачно вписывается в гул собственной крови в ушах и двойное хриплое дыхание. Не выдерживая, Ненастье абсолютно дебильно и широко улыбается, облегченно прикрывая глаза и едва не хихикая от подступающего осознания, что они только что оба сделали. А затем вздрагивает и смотрит сияющим, каким-то нездешним взглядом в сторону уже восходящего солнца, но туда, где виднеются Болотница и Сплетение. Они... с ними все хорошо. И с ним тоже. И... и больше... никто... не...
— В этот раз... никто не...
Ненастье не выдерживает и беззвучно смеется, но как-то жестко, с мрачными, почти больными нотками вместо счастья, после чего вскидывается, решительно глядя на своего спасителя, когда они наконец оба выглядят более прилично (встрепанные и взмокшие..) и могут ровно дышать.
— Без тебя я бы уже был не жилец, спасибо, — увереннее повторяет, с искренней благодарностью кивая. Он совсем... не ожидал помощи от кого-то со стороны, и чувствует некоторую растерянность, незаметно принюхиваясь. Запахи... странные. Незнакомые. Будто гремящая тропа. — Мое имя Ненастье, а твое? — уже зная, что скоро здесь будет остальной южный отряд, решается спросить.
Было бы... хорошо — запомнить хотя бы имя того, кому теперь обязан жизнью.
звёзды бегут по мечу пламенем древних костров раны души весна скроет от глаз травой
Дата: Полдень, 17-Июн-2020, 10:55 | Сообщение # 3605
Оруженосец племени Теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 751
Незнакомец хватается за его лапу — так крепко, что должно быть больно, но Марс ничего не ощущает, кроме грохочущего где-то в глотке сердца и шума крови в ушах — инстинктивно тянет на себя, поддерживая второй лапой и чудом удерживая равновесие, невольно поражаясь легкости. Будто чужое тело состоит не из плоти и крови, а из густого солнечного света, и всё, что существует в нём на самом деле, единственное, что могло бы причинить боль, если бы захотело — это глаза. На детской смазливой моське не должно быть таких пронзительных глаз.
И в этот момент так сложно и вместе с тем до одури легко поверить в то, что в этот раз от смерти удалось убежать. Всем. Просто Марсу вдруг кажется, что ему, все-таки, убежать не удалось — потому что он прибежал прямо к ней.
[indent]смерть придет, у неё[/indent] [indent][indent]будут твои глаза[/indent][/indent]
Но где-то там, сквозь беспрерывный гул в опустевшей, легкой голове, слышен рваный оклик двуного, острый свист, разрезающий воздух, и псина уносится к своему хозяину, виляя хвостом, и всё действительно, правда — в этот раз — хорошо. Друзьям ничего не угрожает, все живы, он жив, незнакомец жив — не считая того, что как-то странно припадает на заднюю лапу, и оба они, загнанные и встрепанные, дышат рвано и тяжело.
Солнечные лучи царапают щеки и слепят глаза.
Марс едва слышит первые скомканные слова, с трудом различая благодарность, криво скалится, силясь что-то ответить, но сдается и просто дышит, пытаясь выровнять дыхание, сквозь утомленный прищур скользя взглядом по этому взъерошенному и глазастому, безымянному пока сюрпризу, и дальше — по заляпанному золотом, лазурью и пурпуром небу, размытому горизонту и каким-то еще незнакомым силуэтам, стремительно приближающимся, и — в сторону друзей, которые тоже спешат подойти. Облегчение, настигшее его вместе с осознанием произошедшего, с близостью смерти, которая миновала, мешается с восторженной радостью и сладким чувством победы. Окрыляющим и освобождающим.
Он будто спотыкается сначала о выражение, застывшее на чужом лице, потом об устремленный в рассветную даль взгляд, широкую улыбку — и в конце концов какой-то неозвученный вопрос, который он не успел даже додумать, окончательно тает под беззвучным, каким-то вновь неподходящим, недетским смехом. Марс фыркает, смахивая с собственной морды удивление, и принимает наиболее устойчивое положение, позволяя себе чуть расслабить плечи и в последний раз протяжно, шумно выдохнуть, чтобы в следующее мгновение встретить чужой взгляд прямо и с уверенным спокойствием.
— Без тебя я бы уже был не жилец, спасибо. — Я просто делаю то, что до́лжно, — Марс произносит это так, будто в благодарности нет необходимости — это ведь был только его выбор, — но вместе с тем мягко принимая её.
И что-то внутри нехорошо щелкает: чей это на самом деле был выбор?
Что это вообще, черт возьми, было?
Он не должен был спасать незнакомца. Это могло поставить под угрозу всё остальное. Это вовсе не то, что до́лжно. Если бы он погиб... Эста и Берт...
Но я же жив, — с твердолбым упрямством отмахивается.
— Мое имя Ненастье, а твое? — Марс, — вырывается отчетливо и чуть рычаще, воин слегка щурится, подмечая горьковатый хвойный аромат и парочку застрявших в бурой шерсти иголок. Мальчишка явно не городской — весь пропах лесными тропами. Марс вдруг мягко усмехается и добавляет, глядя с едва уловимой ноткой какой-то ненавязчивой снисходительности — старшего к младшему. С чего он решил, что Ненастье младше, и сам не знает, но так ему кажется, — А имя у тебя чудно́е, — ему редко встречались подобные у бродяг, но... какое-то смутное подозрение мелькает на краешке сознания — им ведь рассказывали, кто славится странными именами. Марс переводит цепкий, бледно мерцающий взгляд на пастбище и незнакомые силуэты, бодро интересуясь: — Твои друзья?
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀рассветник ⚔ 12.5 ⚔ сумрак
⠀⠀помолись же богам старинным, кровь пока еще горяча ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀украшает оскал звериный рукоять твоего меча
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀рассветник ⚔ 12.5 ⚔ сумрак
⠀⠀помолись же богам старинным, кровь пока еще горяча ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀украшает оскал звериный рукоять твоего меча
Сообщение отредактировал Ярохват - Полдень, 17-Июн-2020, 11:10
Дата: Полдень, 17-Июн-2020, 12:30 | Сообщение # 3606
и тень твоя, мою обняв, уходит снова в путь
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 466
Чужое хриплое дыхание отпечатывается в памяти каким-то безумно близким и громким, слившимся с собственным. Ненастье ощущает, как волна адреналина, схлынув, оставляет после себя обманчивую расслабленность, однако старая серая древесина так и тянет устало отвалиться прямо тут и только тихо посмеиваться их общей победе над опасностью.
Отправляясь на вылазку и спрашивая у командира, что делать, если встретят иноплеменных, слушая позже, во время разговора об условных знаках, о том, что каждый незнакомец — условный враг, Ненастье думал, что уж ему-то точно не придется взывать к собственной бдительности. Он-то знал, кто враг — так он думал, пересекая границу. Теперь же... знает ли он, с кем его теперь столкнули пути? Где-то вдали доносился собачий лай — опасность миновала, смерть прошла мимо, лишь напомнив о себе старым воспоминанием.
У его спасителя глаза светлые, но похожи на поздний рассвет или раннее утро — Ненастье отмечает, что солнце в них будто бы отражается. И от этого отражения, которое смотрит из чужих глаз прямо на него, по хребту легкий холодок: запоздалое напоминание о том, что опасность, кто знает, возможно, все еще здесь. Совсем рядом. Он видит его впервые — и это напоминание самому себе, перемешанное с любопытством, пусть и не уменьшает уверенности самого Ненастье, но заставляет сразу принять в расчет все то, что он видит в незнакомце и учесть как возможную опасность. Опасность для чего? Может быть... его гетеросексуальности... Его пробивает, но не от широкого разворота плеч и сильных лап, которые уже удалось в состоянии адреналинового аффекта почувствовать на своих, пока они забирались наверх, но от до странного неуловимой схожести. Так, что даже дыхание восстанавливается — в тон чужому, и это кажется каким-то... интимным? Если он он знал это слово.
— Без тебя я бы уже был не жилец, спасибо. — Я просто делаю то, что до́лжно.
Сначала Ненастье чуть удивленно распахивает глаза, а потом едва заметно щурится на солнце, чувствуя понимание. Если его сейчас обманули — получилось хорошо. Ненастье верит, потому что подобный подход ему близок. Он понимает. Сначала опасливая и неловкая, настороженная благодарность перерастает в искреннее облегчение, будто бы иначе незнакомец мог с него стребовать что-то за помощь. Теперь же Ненастье и так готов проявить участие в ответ.
— Мое имя Ненастье, а твое? — Марс.
Ненастье думает, что Марс очень хороший. Не так, как хороший добрый Соловушка, а... как более правильная, более достойная версия... возможно, его самого? Он сам не замечает, как разглаживается собственное лицо, теряя остатки решительной хмурости — смотрит серьезно, с большим уважением к чужому поступку, но все еще несколько с вызовом. Чужая снисходительность, он не может не признать, имеет место быть и совсем не бесит, но Ненастье делает вдох и мысленно готовится отстаивать, даже в простом обмене приветствиями, свою самостоятельность. Беспомощным и беззащитным рядом с Марсом ощущать себя он не собирается, при всей благодарности за оказанную помощь. Потому что он тоже — в этот раз... — делал, что должно, и знал, на что шел, сделав свой выбор.
— А имя у тебя чудно́е. — У тебя странное, — тихо хмыкает, и его ответ звучит чуть резче, но бо́льшую дерзкость выражения сглаживает то, что мальчишка с беззлобной усмешкой выразительно приподнимает брови, мол, и кого из нас зовут непонятным набором букв? Хочешь сказать, что знаешь — что оно означает? — с искренним интересом. Любопытно щурится.
Голос все еще хриплый от недавней одышки, и Ненастье говорит тише, чтобы дать горлу восстановиться. Марс явно тренирован лучше, чем он — и Ненастье тоже признает, что, скорее всего, новый знакомый будет постарше. Лун... одиннадцать, двенадцать? По сравнению с ним Ненастье кажется себе каким-то только что посвященным оруженосцем в паре с опытным товарищем, уже прошедшим тренировки и умеющим больше. Он тренировался достаточно, чтобы понять — Марс тренировался явно еще больше.
— Твои друзья? — Мои товарищи, — согласно кивает, проследив за чужим взглядом. С каким-то предчувствием оборачивается — с другой стороны тоже спешат двое. Трое на трое, — мелькает мысль раньше, чем он успевает остановить ее; кто-то возраста оруженосца и фигура повыше, возможно, уже возраста воителя. Как Болотница? Если... если, если, если — что-то будет дальше, силы могут быть равны? Будет ли шанс избежать стычки? Опыт Ненастье заканчивается на обмене презрением и мрачными взглядами с патрульными соседей. Если высокая фигура — не меньше, чем молодой воитель, они со Сплетение проигрывают оставшимся двоим — Марс явно сильнее самого Ненастье, он чувствует. Но сохраняет спокойствие. Ученику Полуночника не пристало волнение о битвах.
Бросает быстрый, помрачневший взгляд на Марса — напрягается, вновь опасливо осторожный, за секунду потерявший ту часть веселья, что одолела в более, чем приятной компании после не менее удачной и опасной авантюры. Однако — непроизвольно поворачивает корпус так, что где-то над забором, высоко-высоко, в путях, слышен смех над иронией происходящего. Он опасается тех двоих, приближающихся вместе с очередным пластом неизвестности. Но от Марса удара будто бы не ждет — во многом потому что спасший чужую жизнь вряд ли захочет эту же жизнь забрать сразу же, а во многом... потому что Марс кажется ему хорошим?
— Вы ведь бродяги? — мельком скосив глаза на своего визави, напряженно спрашивает, и во взгляде осторожный вопрос скорее о том, собираются ли они вступать в бой, нежели об их происхождении.
Ненастье думает: он бы не хотел попасть с Марсом на разные стороны. Пусть и не теряет решительности если что сделать свой выбор без сожалений, не обманываясь одним добрым поступком. Однако.. Напоминает себе — разведчики вышли из леса, ушли с Сумрачных территорий, сбив запах, и сейчас их поведение может... может ведь?.. совершенно иначе проявляться в контактах с остальными.
Чуть расслабляется, думая: Болотница ведь не боялась противостоять Мороку Звезд. Болотница точно не начнет конфликт, он уверен. Возможно, даже получится расспросить этих бродяг о землях вокруг, чтобы знать о внешнем мире чуть больше? Это... хорошая идея, наверное. Как бы теперь подкинуть ее Болотнице..
звёзды бегут по мечу пламенем древних костров раны души весна скроет от глаз травой
Дата: Полдень, 17-Июн-2020, 20:10 | Сообщение # 3607
теневой экономист
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 624
— эй, ты, слюнявая, а ну повернись! - в голове Сплетение мелькает смешная в контексте ситуации, но довольно логичная мысль - а она подумала, что дальше? Мальчишку накрывает с головой досадой - он был готов умереть сам, но...готов он пожертвовать соплеменниками из-за своих демонов?
Плета трясет. Зато змей внутри радостно разворачивает кольца, оглашает нутро довольным шипением - предвкушение наживы. Муки совести, чувство вины, бесконечное, бездонное переплетается со страхом, оплетая его стальными кольцами. Но жертва Ряски - порывистая, преподнесенная ему, как должное - потому что Ряска старшая, потому что она за него в ответе. Эта жертва вместе с резким толчком старшей выводит его из ступора. Он находит в себе силы бежать, но не знает, не поймет, куда летит. Смутно видит краем глаза, что на собаку кидается Ненастье и поступок Ряски перестает казаться безрассудным.
И вот тогда Сплетение кажется, что он правда узнал, что такое страх. Первозданный ужас окутанный близостью чужой смерти, перемешанный с собачьей вонью, сдобренный чувством вины - ведь это из-за него Ненастье сейчас погибнет - Сплетение не кричит, до того страшно. Зачем-то черной тенью несется следом. Наверное, потому что Болотница бежит. Потому и он усердно перебирает лапами, даже не молясь на чудо.
Сплетение понимает, что такое безнадежность.
Но чудо все же случается. Проносится всем наперерез, гонит прочь назойливую псину, спасает Ненастье и?.. Дальше Сплетение ничего не понимает, моргает пару раз. Что они?.. А, впрочем...зато Ненастье жив.
Когда они с Болотницей догоняют котов, те уже заканчивают совершать свои странные телодвижения, а Ненастье вроде как даже...напряжен? Сплетение слишком напуган, чтобы думать. А стоит им замедлить бег, как все произошедшее просто обваливается на него одной массой и мальчишка замирает, разрываемый чувством вины до электрических разрядов внутри тела.
Ненастье не делает ровно ничего глупого – он повторяет Ряскины действия, таранит собачье плечо и разворачивается, уводя собаку за собой. Вот только слишком далеко до спасительного забора, и это Болотница понимает, пробежав пару лисьих хвостов к ограде. Оборачивается, чувствуя, как предательски что-то ломается в груди, ровно чтобы увидеть, как с забора слетает светло-золотая тень и врезается в псину. Острыми когтями по глазам, пара неслышных фраз, и оба оказываются в безопасности.
Ряска вспоминает про саму себя только в момент, когда под громкий и рваный крик двуногого собака отходит в сторону домов, обиженно ворча, и выдыхает, оборачиваясь в ту сторону, куда бежал Сплетение. tonight we are victorious.
Он оказывается не слишком далеко, и, прежде чем направиться к Ненастье – незнакомец не выглядит так, словно сейчас кинется в атаку – Ряска подходит ближе, осторожно касаясь хвостом того же плеча, в которое когда-то впивалась когтями, и спокойно произносит, привлекая внимание:
— Неплохо бегаешь.
Хорошо, что живой. Горло чуть саднит от хриплого дыхания после бега, и Болотница чуть усмехается, понимая, насколько близко к провалу разведки они оказались. Обошлось, но благодаря кому?
— Вы ведь бродяги?
Марс не успевает ответить – Ряска подходит к ним достаточно близко, чтобы её услышали.
— доброе утро.
Хищно-светлая, одобряющая улыбка Ненастье, и Болотница подходит к спрыгнувшим с забора котам, останавливаясь рядом, плечом к плечу с учеником. Незнакомец достаточно крупный, палевая шерсть золотом в грязно-тусклом солнце, тяжёлая голова – не то чтобы это факты, которые помогли бы ей в бою, но Ряска пока и не видит в нём противника. С той стороны приближаются ещё двое, и прикидка их сил занимает едва ли пару секунд, но всю эту информацию пока что можно откинуть в сторону – они не на территориях сумрака, чтобы бездумно демонстрировать агрессию.
— Болотница, — это практически демонстрация мирных намерений, — это, — кивает на Ненастье, — было весьма впечатляюще, но кто вы?
Ноль агрессии, ноль эмоций во фразе – голос перекатывается равнодушной нейтральностью. Ей интересно – от бродяг пахнет ржавым железом, вязкой горечью, чем-то незнакомым – но прежде всего нужно обеспечить эфемерную безопасность. После, пользуясь тем, что они за пределами Сумрака, Ряска может, пусть Затмение, вероятно, и не одобрит этого, с осторожностью попробовать поговорить не о границах и наказании за их нарушение. С рассказом о том, кто они сами такие, можно повременить – кто знает, что можно услышать об их племени за пределами леса.
За спинойнаследиеи наследство, но не будет трона и королевства — только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок
За спинойнаследиеи наследство, но не будет трона и королевства — только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок
Эста не отстаёт от братьев: светлой тенью скользит рядом с Марсом, легко подстраиваясь под его размеренный шаг. Ей хочется скорее в уютную темень амбара, бегом пересечь разделяющее их пространство и забиться в мягкое сено, но она сдерживается, только поднимает торчком уши и вглядывается в серебряную даль. Неподалёку дремлют лошади, доносится лишь их тихое фыркание да, нет-нет, перетоптывание тяжёлых копыт. Чудные мирные звери, хотя и опасные, если быть неосторожным и бросаться им под ноги. За огороженным полем — хозяйственные строения, отбрасывающие на синюю траву устрашающие тени, рядом примостился и небольшой дом. А чуть дальше, за лентой дороги, вскинулся к небу чёрный, неуютный лес, да вот выглядит он, как любой другой — неприступным и чуждым. Узнать бы, куда идти дальше, однако за весь день они не встретили не души. Возможно, не только троице приглянулся этот хлев, тогда они смогут расспросить тут какого-нибудь местного...
Если повезёт, конечно. Смутное беспокойство вновь стискивает виски. Идиллическое спокойствие, царящее вокруг, не даёт покоя, причём, похоже, не одной ей. Кошка чувствует, как напряжены друзья, и сама внимательно прислушивается. Под усыпанным звёздами небом — абсолютная тишина. Точь-в-точь как перед большой грозой.
Выслушав Марса, бродяга лишь коротко кивает. Провожает его взглядом, пока он не исчезает в густой зелени, переглядывается с Бертом. У ограды трава нетоптаная и высокая, прячет котов от посторонних глаз. И потенциальную опасность от них. Прежде чем выйти на открытую местность, им действительно стоит тщательно проверить. Потому что отныне им всегда, до последнего нужно быть осторожными.
…Не проходит и десяти минут, как тишину разрывает хриплый собачий голос. «Только не это». Моментально ощетинившись, Эста взлетает на ограду и впивается взглядом в две тёмные фигурки, движущиеся одна за другой в сторону друга.
— Марс! — что-то на грани крика и рычания. Секундное колебание, и брат, едва ли оглянувшись на друзей, срывается в сторону собаки. Даже если он её услышал, уже поздно. Как и поздно бросаться на выручку — слишком далеко, она банально не успеет добежать, прежде чем мощные челюсти прокусят кому-то из них шею. Собачий лай, чужое геройство и собственная беспомощность — колесо истории словно дало оборот, вернув их к тому выжженному в памяти дню. Марс пообещал стать Меркурием — какая жуткая ирония, сейчас он несётся прямо в пасть собаке ради спасения другого. О чём он вообще думает, подвергает опасности не только себя, но и весь план, всё ради какого-то несчастного проходимца!.. А им... а им остаётся только наблюдать, до боли впиваясь когтями в рыхлое дерево, а глазами — в рассветный полумрак. Весь мир исчезает, кроме трёх силуэтов, остро очерченных кровавым восходом. Будто в замедленной съёмке, будто в фильме, она видит, как Марс мощным прыжком отталкивает от незнакомца собаку, как они вдвоём что есть мочи несутся к забору и — Эста чувствует в этот момент, что перестала дышать — как оба кота один за другим оказываются на изгороди.
Первый рассветный луч прорезается сквозь облака, радугой вспыхивает роса на макушках трав. Лес, лошадей, небо, котов — всё вмиг обволакивает мягкий золотистый румянец, словно кто-то натянул на мир розовые очки. Собака, уносится прочь, к хозяину, оставив в покое котов; таят в утреннем воздухе свист человека и её заливистый лай.
Эста втягивает пахучий воздух и сбивает вниз труху из-под лап. Словно кто-то снял с её спины огромный камень — она чувствует какое-то неземное облегчение. В этот раз всё обошлось. Невероятно, но… их пронесло. Губы сами растягиваются в мягком оскале; она с нескрываемым восторгом в ледяных глазах смотрит на Берта, потом ещё раз на Марса, проверяет, действительно ли ушла собака — и цепляет взглядом другую пару котов, направляющихся к спасшимся. Радость никуда не исчезает, она чувствует её остатки — как ни крути, Марс действительно только что едва унёс ноги от смерти. Но никто не просил его бросаться на выручку, и кто знает, как отреагируют эти незнакомцы. В конце концов, троица могла вторгнуться в чужие владения, так что нечего ждать, что их сочтут здесь героями, а не попросят уйти подобру-поздорову.
В любом случае, им лучше держаться вместе. Многозначительно указав Берту на сородичей и взмахнув хвостом, кошка прямо по забору рысит к другу и совсем скоро оказывается рядом с ним, прикрывая брату спину. Она не знает, о чём говорили эти двое убегших, ловит лишь последнюю опасливую фразу:
— Вы ведь бродяги?
Предупреждающе (но не воинственно) поднимает шерсть на загривке. Этот бурый задал странный вопрос, бродяги друг друга о таком не спрашивают. Кто же они тогда? От них пахнет не городом или пылью, не сеном из хлева, от них несёт... лесом. Похоже, эти коты другой породы, и, быть может, даже знакомы с племенами не понаслышке. Взгляд настороженно скользит по спасённому мальчишке: едва ли он старше троицы. Выглядит подтянутым, не хлюпик, хотя Марс должен справится в одиночку, если не накосячит. Двое других рядом с ним тоже не кажутся здоровяками, правда, кто знает, как они дерутся. В любом случае, пока что силы равны, и, если потребуется, то воины способны дать достойный отпор. Правда, это им сейчас ни к чему, только очередная задержка. Да и выглядят потенциальные противники достаточно миролюбиво.
Слово берёт бледно-песочная кошка — она, к слову, выглядит чуть старше других. Эста отмечает про себя резанувшее слух имя, которым представилась незнакомка. Болотница? От слова «болото»? Странное слово, чтобы себя так назвать, одиночки если и используют клички, то... немного не такие. Кажется, эта встреча может стать гораздо интереснее, чем можно было бы изначально предположить.
Кошка плавно выступает из-за плеча брата, внимательно оглядывает незнакомцев.
— Я Эста, и мы... бродяги, — мимолётная ухмылка, появилась и исчезла. Действительно, кем им ещё назваться? — Мы пришли из далёких земель, ищем лесные племена воителей. Вы что-нибудь знаете о них?
Внутри всё напряжённо замирает, за прищуром прячется интерес. Она почти уверена, что ответ — да.
Видя, что товарищи подходят уже нижним путем, Ненастье спрыгивает вниз, пусть и опасливо покосившись в сторону, куда убежала собака.
— Доброе утро.
Ненастье не ждет осуждения, но подсознательно рассчитывает как минимум на выговор за безответственность и плохо просчитанный план, привыкший к жесткой политике обучения Полуночника. Болотница же улыбается ему одобрительно, и мальчишка растягивает губы в ответной хищной улыбке, перенимая настрой возглавляющей.
— Болотница, — Ненастье думает, что лучше было бы сказать, что Болотница — это имя, припоминая, что Марс явно привык к другому способу подбирать имена. — Это, — «я не это», — взгляд у Ненастье становится скептический, и пусть Болотница его ожидания более, чем оправдывает, ведя вроде как мирную беседу, он все же ощущает некоторое раздражение, стоя рядом. За раздражение внутренне себя уже укоряет, но поделать ничего не может, — было весьма впечатляюще, но кто вы?
Ненастье силится не чувствовать пренебрежение в чужом безразличном тоне, но слишком эмоциональный не может придумать другого резона так говорить добровольно. Но... он же обещал?
— Ненастье, если я отпущу тебя в другом отряде, ничего же не случится? — Конечно. Все будет в порядке. Буду слушать Болотницу. — Ну, смотри мне.
Ненастье и смотрит. И Болотницу слушает, причем молча. Стоит, держа осанку, рядом с ней, успокоенный присутствием соплеменников, смотрит уверенно, непонятно зачем примеряя на себя образ совсем непривычный, Сумрачно-солдатский. Но выжидает все еще с настороженностью, глядя на двух подошедших товарищей Марса. Первой говорит кошка, примерно его ровесница, несколько меньше ростом, но...
— Я Эста, и мы... бродяги, — что-то ему подсказывает, что Эста выглядит миленько только на первый взгляд. — Мы пришли из далёких земель, ищем лесные племена воителей. Вы что-нибудь знаете о них?
На словах о далеких землях у него глаза вспыхивают интересом — насколько далеких? Косится на Марса, будто бы прося у него, уже более знакомого, подтверждение: правда? Если это так, то будет ли у него шанс расспросить их? Сможет ли он рассказать Соловушке немного больше об их общей мечте, когда вернется? Или...
Подозрение закрадывается осторожно, невесомо ступая прямо в душу — племена просто так не ищут. С момента упоминания племен они... снова... условные противники. Даже если они желают вступить, нет никакой причины вступать в Сумрак — Ненастье не пожелал бы им попасть в клоаку, особенно Марсу, достойному большего, но тем более не пожелал бы жизни в месте, куда они вряд ли стремились. Никаких причин всему сложиться хорошо. С этого момента все, что связано с племенами, в любом случае переходит в волю Болотницы.
Прикрывает глаза. И ощущает не то тоску, не то ... тоску конкретно по Затмение? Ему кажется, что командир-то точно знала бы, как правильно себя вести и стоит ли говорить. А он... послушный, да? Затмение и Полуночнику просто повезло. Быть послушным ему не очень-то хочется — но приходится даже если рядом не объект восхищения. Он медленно и почти незаметно смещается чуть назад, так, что стоявшая рядом возглавляющая оказывается стоящей впереди.
Как бы ему не хотелось рассказать им все, он понимает — они представляют Сумрачное племя, и у него нет права лезть вперед замкомандира.
звёзды бегут по мечу пламенем древних костров раны души весна скроет от глаз травой
Дата: Сумерки, 20-Июн-2020, 06:48 | Сообщение # 3611
Оруженосец племени Теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 751
— У тебя странное, — Разве? Марс ненамеренно зеркалит выражение Ненастье, тоже приподнимая брови с добродушной насмешливостью и легким удивлением, мол, ты разве впервые подобное встречаешь? Мальчишка явно не обычный бродяга, раз ему кажется странным чужое имя — все бродяги, которых раньше встречал Марс, носят подобные ему имена. А тут они оба удивляются именам друг друга, будто пришельцы с разных планет. Любопытно получается, — Что оно означает?
А оно разве должно что-то означать?
Воин приоткрывает было рот, чтобы ответить, но спотыкается о какую-то мысль и только издает веселый, небрежный смешок, пожимая плечами.
— Я не знаю, — отвечает легко, вовсе не обеспокоенный своим незнанием, но впервые в жизни задумываясь об этом.
Действительно, более странное имя, оказывается, у него самого — он даже не может объяснить его значения, в то время как имя Ненастье говорит само за себя. Один-ноль в пользу собеседника — и это Марс тоже принимает удивительно легко, не испытывая и малейшего дискомфорта.
Марс смотрит несколько мгновений на парнишку с внимательным интересом, про себя пробуя на вкус его имя — и не понимает, подходит ли оно ему. С тоскливым дождем и пасмурным небом он как-то совсем не вяжется — но, если представить вспышки змеиных молний и рычащие раскаты грома, обрушивающиеся на землю после нескольких дней изнуряющей жары, несколько часов сухой, опасной бури со шквальным ветром и пылающие факелами деревья, расколотые ударом молний, то... Вполне. Наверно.
Не то что бы Ненастье выглядит настолько опасно. Но что-то было в его взгляде... такое.
— Твои друзья? — Мои товарищи.
С забора они наконец спускаются, и Марс с холодным, пристальным вниманием следит за приближающимися товарищами Ненастье. Ради которых юнец готов был пожертвовать своей жизнью. [indent]Похожи, похожи — тихим эхом в голове.[/indent]
Марс думает: даже если с его стороны безрассудно бросаться на помощь незнакомцу было глупо, это, тем не менее, только сыграет им на руку — не будут же они затевать драку с теми, кто помог их товарищу?
Марс ощущает напряжение Ненастье и держится, напротив, очень спокойно. Он тоже не хотел бы стать для Ненастье противником.
— Вы ведь бродяги?
А вы нет? — так и остается не высказанным. Кто они, если не бродяги?
Это странно. Что-то здесь не так. С другой стороны подходят Эста с Бертом, и бродяга бросает на них быстрый взгляд, ощущая себя еще более уверенно — теперь они все равны в численности. Друзья останавливаются с обеих от него сторон, в то время как Ненастье оказывается рядом с кошкой постарше, светлой, хвойноглазой и красивой, а рядом с ними — еще один парнишка, видимо, ровесник Ненастье, покрупнее, но выглядит он растерянно и разбито. Марс ненадолго задерживается на нём взглядом, отмечая скорее для формальности, что опасности он не представляет, и переводит взгляд на кошку — их лидер, судя по всему. Впечатляет, черт возьми, — стараясь не пялиться слишком уж откровенно. Справляется с этим вполне успешно: кивает на приветствие коротко, серьезно — в добродушных улыбках не расплывается, но держится по-прежнему спокойно и уверенно, без вызова.
Им не нужны проблемы.
А хвойноглазая кошка говорит так, что Марс понимает сразу — они тоже на драку не настроены. Хорошо. Ненастье, оказавшийся по другую сторону, всё не теряет напряжения и как-то преображается, приосаниваясь — по-военному. Марс игнорирует что-то болезненно уколовшее внутри и вновь смотрит на старшую.
— Болотница, — И снова — странное имя. И пахнет от этих двоих так же, как от Ненастье, но это вполне естественно, раз живут они вместе — вот только все эти разрозненные кусочки всё так и норовят сложиться в цельный пазл. Манеры у ребят явно не бродяжничьи, в них чувствуется некое единство и дисциплина, и это... Это наталкивает на определенные мысли. Племенные? — это было весьма впечатляюще, но кто вы?
Эста подает голос первой, выступая вперед — Марс не возражает.
— Я Эста, и мы... бродяги, — Это определение едва не заставляет его поморщиться, но Марс сдерживается. Сейчас лучшего слова для посторонних все равно не подобрать — и это тоже чуть было не вызывает горьковатую усмешку.
— Моё имя Марс, — представляется уже во второй раз — на контрасте с мягким голосом Эсты его чуть хрипловатый бас весьма выделяется — после мимолетно скашивает ободряющий взгляд на брата, едва заметно прислоняясь к нему боком — он подумал было представить и его, но Берт, разумеется, не настолько... молчун. Может назваться и сам.
— Мы пришли из далёких земель, ищем лесные племена воителей. Вы что-нибудь знаете о них?
Он ощущает на себе взгляд Ненастье, стоящего напротив, но продолжает смотреть на Болотницу — только всем своим видом дает понять, что полностью согласен с формулировкой Эсты.
— Если точнее, — Тук-тук, тук-тук, — о Сумрачном племени, — Марс не придает голосу никакой интонации, кроме уверенной и спокойной твердости, миролюбиво продолжая после короткой, едва заметной паузы, — Мы не представляем угрозы и уйдем сразу, как только вы скажите. Нам не нужны проблемы, мы... пришли с миром, — Так ведь обычно говорят, верно? — Но мы будем очень признательны, если вы сможете подсказать нам дорогу.
Марс почти не сомневается в том, что эти трое — племенные. И явно не... явно не те, кого они ищут. Почему-то так ему хочется думать.
Сердце тяжелыми ударами отсчитывает мгновения.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀рассветник ⚔ 12.5 ⚔ сумрак
⠀⠀помолись же богам старинным, кровь пока еще горяча ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀украшает оскал звериный рукоять твоего меча
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀рассветник ⚔ 12.5 ⚔ сумрак
⠀⠀помолись же богам старинным, кровь пока еще горяча ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀украшает оскал звериный рукоять твоего меча
Сообщение отредактировал Ярохват - Сумерки, 20-Июн-2020, 07:05
Дата: Сумерки, 20-Июн-2020, 13:47 | Сообщение # 3612
теневой экономист
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 624
Завязывается разговор под прицелом - так про себя думает Сплетение, когда, наконец, обретает способность думать. Любопытство и дисциплина берут верх над желанием впасть в депрессию и он послушно занимает свое место в строю чуть позади Ряски с другой стороны от Ненастье. И уже оттуда, чувствуя себя в полной безопасности, насколько это возможно после нападения собаки, разглядывает незнакомцев. Их трое. Двоих зовут Марс и Эста. Сплетение делает вывод, что у бродяг больше четырех букв в имени не бывает. Почему - не понимает. Может, опасно у них там с именем больше, чем в четыре буквы? А у них вот, у племенных, на количество букв безлимит... Племенным ему нравится больше. От них даже дух исходит другой и Сплетение видит это по Марсу и Эсте - они уловили.
Все бродяги ровесники Сплетение, но внешне об этом очень сложно судить. Марс такой же коренастый и большой, как Сплетение, но взгляд у него совершенно другой. Осознанный и уверенный в себе, взгляд кота, который в себе разобрался и знает, что делает. Марс даже ведет переговоры с Болотницей. Плет до сих пор уверен, что в такой ситуации, скорее, разрыдался, ну или просто упорно замолчал. Как молчит сейчас, томимый только одной мыслью. Она, как досадливое насекомое не дает ему покоя. Его соплеменники представились, заявили о себе. А на него даже никто не посмотрел.
молчимолчимолчимолчи
- я - Сплетение! - твою мышь... Голос басит, но не так, как у Марса уверенной твердью разливаясь в воздухе, совпадая с выражением глаз. Голос Сплетения басит робко и глаза, как у молодой загнанной лани. Он укоряет себя за несдержанность, но не может сдержать удовлетворения от того, что заявил о себе и больше ничего не чешется и не подначивает его выскочить. Он уже выскочил, как прыщ на этом патруле.
Если бы Плет мог краснеть, он бы залился краской по самые уши. Но вместо этого только опустил глаза, снова шагая в тень Болотницы.
Дата: Сумерки, 20-Июн-2020, 15:09 | Сообщение # 3613
тени слезами текут по щекам
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 143
железная дорога
Пути остаются за спинами троицы, через какое-то время позади снова слышен стук и грохот колес тяжелой машины — это уже не заботит, но Берт все равно на секунду оборачивается. С каждым шагом земля под лапами становится чуть мягче, и успев остыть за ночь, приятно обжигает лапы прохладой. Сейчас это кажется особо приятным, чтобы натруженными лапами вышагивать вперед, уже приходится прилагать усилия. Но внимание на этом сконцентрировать не получается — усталость меркнет, уступает место мыслям о скором отдыхе. Пусть им еще и предстоит сначала найти какой-нибудь амбар, если тут таковой есть, а это может занять достаточно времени.
Они идут, но поначалу кажется, будто картинка стоит на месте — пастбище словно совсем ближе не становится, но когда наклон земли становится чуть более ощутимым и они самую малость ускоряются, бродяга обнаруживает, что идти им осталось не так много. До самого пастбища.
Им и правда нужно разделиться, Берт согласно кивает, принимая наставления, чуть задерживается взглядом на удаляющейся фигурке брата. Принюхивается, вглядывается вперед и мысленно делает отметку, на месте, где они условились снова встретиться. Эста идет рядом и мальчишка косится на подругу — Марс оставил их вдвоем, а у Берта где-то под ребрами нечто делает волнующееся сальто, кажется даже не одно.
Но это не мешает ему не терять бдительности на происходящее.
Пара — ну, просто, двое котов — двигаются тихо и осторожно, высматривая неподалеку высокие стены сооружения, построенного человеком. Заодно Берт вслушивается в окружающие звуки и запахи, чтобы если что не упустить момент и поймать какую-нибудь животинку. На случай если амбар они не найдут, или мышей оттуда успел кто-то съесть еще до них.
Не успевают отойти далеко, как на мгновение — бродяга готов поклясться — все звуки, даже стучащая в ушах кровь — исчезают, и тут же над пастбищем раздается оглушительный лай.
Берт вскидывается, тут же разворачиваясь в ту сторону, куда ушел брат, успевает мазнуть болотным взглядом по Эсте, прежде чем скорее инстинктивно, нежели осознано, двинуться на звук.
Марс.. И если в тот раз они все бежали прочь, то в этот раз..
В голове на секунду, на очень больную секунду, пробегает мысль, что что-то может случиться. Что когда они наконец найдут брата, тот им уже не сможет ответить, а больше всего на этом чертовом несправедливом свете Берт боится потерять еще кого-то близкого. А из близких у него — Эста, Марс и обчелся.
И сейчас им — наученным горьким опытом — страшнее не попасть самим прямо в пасть какой-то псине, но потерять товарища, снова, тем более Марса — командира, брата и друга в одном лице, родную кровиночку..
Запрыгивает следом за Эстой на забор, перед глазами вспышки — светлая шерсть Марса, темная шерсть Псины и еще какого-то кота, опасная близость всех троих. Бродяга летит вперед, сокращает между обоим расстояние, один раз чуть не падает, хотя после полетов по крышам, забор — пустяковое дело. Но уже когда собирается спрыгивать, замечает, что Марс вместе с незнакомцем на всех парах мчит к ограде пастбища, а расстроенная собака — глаза такие.. грустные.. — удаляется восвояси по зову своего хозяина.
Надобности продолжать лететь вперед уже нет, но Берт прямо сейчас готов перепрыгнуть через Эсту, чтобы поскорее оказаться рядом с братом, убедиться, что с тем все в порядке, что у него не галлюцинации, навеянные страхом. Пихнуть надежное светлое плечо, почувствовать чужое тепло, дарить неосязаемую поддержку на которую только и способен младший, получать в ответ в разы больше.. Какие-то сопли и непонятно к чему они. На самом деле мысли Берта останавливаются где-то на «убедиться, что все в порядке».
Рассветная дымка рассеивает густоту ночи, солнце сейчас поднимается рано и довольно быстро, не успеваешь привыкнуть к темному времени суток.
И кто эти коты? Тот, кто сидит на заборе и те двое, что приближаются со стороны пастбища? Тоже бродяги, скорее всего. В этих местах троица впервые, стоит быть начеку, пусть старший только что и совершил геройский поступок — что Берт еще не успел переварить — нельзя гарантировать, что народ здесь не агрессивный.
Молчаливой тенью замирает за спиной Эсты, а после вместе со всеми спускается вниз.
***
— Я Берт.
Говорит негромко, но уверенно и четко, смотрит все еще с крупицей опаски в глазах, но если эти незнакомые ребята и правда смогут приблизить их, хоть на небольшой шаг, к Сумрачному племени, то это им только на руку. Держится рядом с друзьями, параллельно оценивая восседающую напротив них почти такую же троицу — кошка и два кота. Болотница, Сплетение и Ненастье — цирк какой-то, конечно. Но если они располагают нужной информацией, плевать как их зовут. Обмен именами сейчас — только формальность, обычно так обе стороны быстрее находят какой-то контакт.
Дата: Сумерки, 20-Июн-2020, 16:10 | Сообщение # 3614
всё кончится сумраком, нежностью, тишиной
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 467
— Я Эста, и мы... бродяги. — Моё имя Марс. — Я Берт, — это наборы букв? Имена бродяг никогда не отличались особой логичностью, и Ряска лишь кивает, запоминая сказанное.
— Мы пришли из далёких земель, — и сумрачные принципы капитулируют в её голове, вспениваясь гигантским белым флагом, Болотница чуть вздергивает подбородок, потянувшись к бродягам, и все заботливо выстроенные в голове плотины сносит детским восторгом, тягучим восхищением неизвестностью, которое когда-то уже привело её под плети. Взгляд трещит плохо скрываемым интересом, Ряска глубоко вдыхает, на секунду теряя солдатскую выучку, и мельком оглядывает чужие шрамы – насколько далеких земель? Что там?
— ищем лесные племена воителей. Вы что-нибудь знаете о них?
Вот только реальность сумрачным крошевом и смолистой хвоей прорывается в грудь, оставляя после себя пустоту. Племена просто так не ищут, и рассказать про лес – это привести, по факту, к сумрачным границам неизвестных. Эти трое выглядят сильными, но вряд ли могут представлять серьезную опасность, пусть даже и став настоящими противниками – частью, например, Реки.
— Если точнее, — такие мимолетные паузы к хорошему не приводят, — о Сумрачном племени, — Ряска щурится. Каждое их новое слово делает ситуацию все страннее – бродяги, знающие хоть что-то о племенах, старались обходить Сумрак стороной: кости на границах чётко говорили о том, что будет с любым, кто посмеет ступить на чужие земли без разрешения.
— Мы не представляем угрозы и уйдем сразу, как только вы скажете. Нам не нужны проблемы, мы... пришли с миром..
— я - Сплетение! — Ряска оборачивается через плечо и кидает на ученика слегка удивлённый взгляд – во-первых, что, лучшего момента не было? Во-вторых, как можно было умудриться учиться у Иней и не перенять хоть маленькую, крошечную часть её выверенного умения понимать, когда и что вставлять в диалог? На это уходит секунда, и Болотница вновь смотрит на Марса.
— ..но мы будем очень признательны, если вы сможете подсказать нам дорогу.
Ряска чуть тянется вперёд против собственной воли, пытаясь уловить запах.. чего? Даже если у этих троих и была какая-то связь с сумраком, после многих лун в городе от привычной хвойной кислинки не осталось бы и следа, да и Марс, самый старший из них, выглядит слишком молодым, чтобы Ряска могла не помнить его или кого-то, кто мог бы сойти за одного из его родителей. Предателям – смерть, мало кто смог бы ускользнуть за границы и остаться живым.
— вы находитесь примерно в половине дня пути от леса, в котором живут пять племён воителей: Сумрачное, Небесное, Ветра, Грозовое, Речное, думаю, вы знаете о них, — ей пока не особо понятен объём их знаний, — мы из Сумрачного. Зачем вы ищете наше племя, откуда вы о нём знаете?
Скупой информации о местоположении леса хватит на первое время – при необходимости разведчики сами отведут бродяг к границам, но для принятия такого решения не помешает вернуться к остальным. Они и так достаточно задержались – рано или поздно Затмение начнёт беспокоиться.
— в любом случае, прежде чем выяснять это, нам стоит вернуться к остальной части нашего отряда, — баланс сил будет серьезно сдвинут, а потому, — вам не причинят вреда. Кроме того, мы отведём вас к границам Сумрака, если вы или ваша история не дадут повода сделать обратное. Если есть вопросы, можете задать их по дороге.
Ряска не может гарантировать им абсолютную безопасность – за много лун тезис «преданность выше происхождения» превратился для некоторых в банальную ненависть ко всем, кто не является частью племени, и за реакцию Затмение она поручиться не может. Бродяги могут отказаться, вот только тогда им придётся искать других провожатых, а на границах они встретят патруль, который будет уже осведомлён об их существовании.
Дожидается их ответа и спрыгивает с забора – отряд Затмение уже должен был дойти к домику лесника. Утро золотом стекает по плечам, земля отдаёт еле слышным теплом, и Ряска довольно щурится – их отправили просто посмотреть на пастбище, а они нашли собаку, троих одиночек и вдобавок выжили. В целом – успех.
» лес одиночек;
За спинойнаследиеи наследство, но не будет трона и королевства — только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок
За спинойнаследиеи наследство, но не будет трона и королевства — только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок
Сообщение отредактировал Ряска - Сумерки, 20-Июн-2020, 18:13
Шок, более слабый шок, потом еще раз огромный шок — это, в принципе, весь спектр эмоций Ненастье на данный момент. Хороший забег прочищает мозги первоклассно, однако после — в голове заваривается такая каша, что ложка ломается, не в силах ее разгрести. А тут еще и подкидывают, подкидывают топоров, что хватит на десять каш.
Марс, Эста и Берт — странные имена, и, если верить Марсу, ничего не означающие. Ненастье думает, что это как-то жестоко. Ему собственное имя нравится, он им гордится, и все остальные Сумрачные ходят с подходящими им именами. Когда же имя ничего не отражает и не значит, какой в нем смысл? В чем гордость носить такое имя? Может, им все-таки кто-то особенный дал имя? Как это вообще происходит у бродяг? Ненастье окидывает всех троих взглядом, и уверяется, что они, на самом деле, все трое — не старше Болотницы. Почему они одни? Где их семья? Точнее... Ненастье думает, что... очевидно — где. А потому вслух вопрос не задает, пусть ему и интересна история новых знакомых.
— Мы пришли из далёких земель, ищем лесные племена воителей. Вы что-нибудь знаете о них? — Если точнее, о Сумрачном племени. Мы не представляем угрозы и уйдем сразу, как только вы скажите. Нам не нужны проблемы, мы... пришли с миром...
— Я — Сплетение! — «Нет, ты — тормоз», — Ненастье едва не дергается от неожиданности, давя неожиданное раздражение, вызванное поздним зажиганием соплеменника.
— ...Но мы будем очень признательны, если вы сможете подсказать нам дорогу.
Болотница подается вперед, Ненастье же — всеми силами заставляет себя оставаться на месте, даже еще немного отступая назад, в этот раз делая шаг задней левой. Тихо, беззвучно охает, тут же перенося вес на остальные три и вновь вставая ровно, настолько ровно, что приходится даже — очень кстати — задержать дыхание.
— Вы находитесь примерно в половине дня пути от леса, в котором живут пять племён воителей: Сумрачное, Небесное, Ветра, Грозовое, Речное, думаю, вы знаете о них, — Ненастье слушает скептически, не совсем понимая, нафига перечислять все племена. Они ведь просто попросили направление. Ему даже кажется, что они и так знают, что племена недалеко. — Мы из Сумрачного. Зачем вы ищете наше племя, откуда вы о нём знаете?
Он возмущенно вскидывается, едва не захлебываясь протестом — маскировка, нет? И почему ты решаешь все без Затмение?!
Он просто адски хочет поскорее соединиться с северным отрядом. Он хочет подчиняться Затмение. Думает о командире с какой-то по-детски наивной тоской, потому что эти трое — ищут Сумрак, но-
Но разве не правильно расспросить их перед тем, как говорить о своей племенной принадлежности? Разве это не будет... хитрее? Ненастье не может доверять тому, кто спас ему жизнь только что, а Болотница так просто... взяла и сказала... а он... старался не говорить... Болотница ему не нравится. Ни ее тон, ни ее поведение, ни то, как она руководит ими, не давая никаких указаний. — Я пойду замыкающим, — Ненастье намеренно мешкает, одновременно бережет лапу, стараясь, чтобы это было незаметно, и пытается сохранить хоть каплю видимой дисциплины в их отряде, раз уж до Затмение, видимо, придется ковылять обезглавленными — именно такое у него неожиданно просыпается, во всем великолепии юношеского максимализма, чувство. Голос звучит чуть хрипло, но уверенно и даже с легким вызовом: он более, чем заслужил доверие, он считает, так что вполне может взять на себя эту роль. В случае чего — Ненастье знает, он успеет среагировать.
И все же, если бы они не сказали, что они из Сумрака, возможно, ответ был бы другой..? Ответ этих троих.
Ненастье пересекал границу с чувством, что все, кто попадется им во внешнем мире — враги. Потому что слышал об этом. Потому что границы приносили ему с Шепот только боль лунами ранее.
Впрочем, наверное, он зря беспокоится. Взглядом находит Марса, который вел разговор с замкомандира и даже не посмотрел на него больше, будто бы спасенный мальчишка разом потерял для него, такого крутого, весь интерес. Ненастье это не нравится, он чуть поджимает губы, и... чуть улыбается. Ненастье за эту вспышку злости на Болотницу становится даже стыдно — хорошо, что остальные о ней не знают. Вокруг Марса витает аура уверенности и надежности, и Ненастье его... совершенно не хочется подозревать.
Племена так открыто ищут разве что чтобы вступить. Ненастье этой мысли слабо улыбается, с едва заметными смешинками во взгляде рассматривая троих новых знакомых. Ирония, что они наткнулись на Сумрачную разведку сразу же, как появились здесь? Недавнее ощущение, будто что-то ведет его, пропадает.
Быть может... [indent]просто потому что куда нужно [indent]его уже привели?[/indent][/indent]
[замыкающим] лес одиночек
звёзды бегут по мечу пламенем древних костров раны души весна скроет от глаз травой
Вниз 
