Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Солнце продолжает посылать тепловые процедуры на земли вокруг озера. Снег стремительно тает, создавая на водоёмах опасную ситуацию: вода разливается за берега. Воителям стоит быть осторожнее, чтобы не попасть в бурлящий поток и не утонуть. Среди сухой травы и белых подснежников появляются зелёные ростки, а на ветвях деревьев и кустарников уже виднеются почки. Птицы поют, животным не сидится в норах. В конце дня на чистом небе загорается пламенный закат, после потухания которого на котов всю ночь смотрят яркие звёзды.
Температура: утром +6, днем +13, ночью +7
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: продолжается период сокодвижения; жёлтые шапочки мать-и-мачехи крепнут и набираются лечебных свойств, появились почки
Уютная и теплая изнутри, но крепкая и защищенная и от непогоды, и от нападения врагов, детская является одним из самых крепких строений лагеря. Палатка сплетена из прочных ветвей колючих кустарников: ежевики и шиповника, а листья и мох утепляют палатку и не позволяют дождю, снегу и холоду прообраться внутрь.
Пройдя сквозь узкий вход, занавешенный ежевичными плетями, попадаешь в окутанную теплом и полумраком палатку, пол в которой полностью застелен мягким мхом. В самом центре расположено большое, чтобы уместить всех котят и королев, но аккуратное гнездышко. Кроме мха, в нем можно найти различные перышки, пух и даже овечью шерсть, а также различные "игрушки" котят: шишки, камешки и другие мелочи.
к у с т · с т а р е й ш и н
Чуть накренившийся в сторону куст жимолости, что служит палаткой для ушедших на покой Сумрачных, расположен рядом с яслями — старейшины часто помогают следить за котятами, а малыши прибегают послушать истории и легенды племени.
В стенке куста расположено небольшое отверстие, защищенное мелкими кустиками шиповника — оно является входом в палатку. Снаружи в стены между ветвями жимолости вплетены ветки шиповника, благодаря чему куст становится еще крепче. Пол в палатке состоит из трех слоев: в самом низу лежит мелкий песок, затем — листья и шишки, которые, разлагаясь, выделяют тепло; сверху же все это укрыто плотным слоем мха и птичьими перьями.
Дата: Закат, 14-Сен-2018, 17:54 | Сообщение # 6226
☬Узри ворона в Тени✧
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1788
Безымянная внимательно рассматривает большую - в сравнение с ней - кошку, понимая, что ее заметили. Внимания к себе стоило бы испугаться, но ведь незнакомка не причинила вред Кусачке... Маленькая девочка перевела взгляд на сестру - та так уверенно назвала себя Лютоволчечек, что, наверное, теперь и ей нужно будет называть ее так и никак иначе.
Котенок никогда не задумывался прежде, что у него нет имени, даже когда назвали Лютоволченек в первый раз. Ее это как-то особо не волновало; дорасти до понимания того, что ей нужно как-то себя называть, она еще не успела.
Незнакомая кошка не злая - вот в чем убеждала себя мелочь, вновь возвращаясь к созерцанию старшей соплеменницы. Та чуть наклонилась к ней, не резко, и маленькая кошечка была ей благодарна за это, потому что резкие движения означали опасность. Когда ее кто-то пихал, то всегда двигался резче, чем обычно.
Другая что-то промурчала, и в этом мурчании безымянная распознала приветствие. Она знала уже довольно много слов - дети быстро учатся, подхватывая все, что скажут старшие, - но говорить даже не пыталась. Наверное, сейчас самое время для попытки - незнакомка выглядела вполне дружелюбно, да и Лютоволченек относилась к ней хорошо, что было взаимно. Сестре хотелось подражать.
Девочка открыла пасть. Закрыла. Немного подумала и опять открыла. Как издавать различные звуки она знала, а вот как их совмещать в понятные слова... Тут уже сложнее. Наконец, мелочь что-то зашипела, тут же давясь этим звуком - она честно пыталась что-то произнести, но получилось что-то, не похожее даже близко на приятное мурлыканье незнакомки.
Дата: Закат, 14-Сен-2018, 21:02 | Сообщение # 6227
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 973
Ловить движения, взгляды, изменения в мимике — по воздуху медовой слабостью растекается котеночье любопытство, тонкое, мягкое, как лебяжий пух и нежная, юная трава весной. Принцесса улыбается без привычной остроты, прячет в уголках губ нечто солнечно-теплое, невесомое, а в глазах — присмотрись только, и заметишь мгновенно — точно такое же любопытство, детское, яркое, с россыпью золотых искорок, будто от бенгальских огней. Наблюдать за котятами оказалось увлекательнее, чем она думала — до своих племянников она никогда не сталкивалась со столь маленьким существами, и оттого было еще интереснее.
Девочка открывает ротик, но тут же закрывает — не решается попробовать говорить. Эти дети, видно, только недавно начали учиться пользоваться взрослым языком, и им еще непривычно. Простым котеночьим мяуканием, конечно, трудно выразить сложные эмоции или описать происходящее вокруг, но он, простой и емкий, дается малышам куда легче.
Но счастье от осознания своего успеха, которое охватывает тебя, когда удается повторить слова взрослых правильно, точно, определенно стоит того, чтобы выйти из этой зоны комфорта.
— Леди не дерутся, — шепотом ветра у самого уха. Их первая фраза, разделенная на четверых. Маленькая принцесса вторила словам мамы, мелодично, мягко растягивая изящное "лье-еди", оттачивая его до идеала. Мальчишки это "леди" произносили звонко, дразнясь и обращаясь так к друг другу — им больше нравилось агрессивное, рычащее "дер-рутся", как и Пылинке.
Но важнейшую, печатью оставшуюся в памяти фразу "нельзя ранить тех, кто дорог" они все произносили с трепетом, уже тогда невольно осознавая, насколько она важная, превращая семью в святыню.
Так какими должны быть первые слова этих малышей?
Вьюжнолапая смотрит внимательно, чуть испуганно — боится испортить столь важный момент какой-то глупой фразой, брошенной невзначай. Прикусывает язык, словно пытаясь заставить себя замолчать, выдыхает все же чуть хрипло от переполняющих эмоций:
— Чу-до.
Чудо — все, что сейчас происходит. Леди чувствует важность этого момента, его хрупкую трепетность, и оттого и себя ощущает попавшей в сказку. Будто касается сейчас мягкой лапкой чего-то поистине великого, к чему не каждому позволено быть так близко.
Смотрит на сестру с привычным прохладным штилем в бескрайнем океане глаз, но мысленно почти умоляет — одновременно "скажи что-нибудь" и "давай без глупостей".
Дата: Сумерки, 15-Сен-2018, 17:46 | Сообщение # 6228
демоны кружатся в танце с тенями
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1213
Кажется, не только Лютоволченек заметила их присутствие — ещё одна девчушка, которую тоже вымывала Мрачнолапая, уже бодро шагает-ползёт в их сторону. Тёмно-серая ухмыляется, наблюдая за приближающимся котёнком, как раз той, которая оставила кровавый след в виде лапки на щеке ученицы. Интересно, как скоро пройдёт время, когда при виде детей Мятницы, перед глазами перестанут всплывать события и образы того дня. От них не мерзко, но они мешают. Хочется видеть таких вот чистеньких,опрятных и милых детей, а не копошащиеся в море крови тельца. Приходится вновь встряхнуть головой, жмурясь, чтобы разогнать эти видения, а потом взгляд всё же фокусируется именно на маленькой красавице — у всех детей довольно интересные окрасы. Ой, ну не то чтобы она сильно об этом задумывалась..
Маленькая тихоня подбирается довольно близко, и Мрачнолапая смотрит на сестру, которая уже успела поприветствовать маленькое существо. Маленькое противное существо. И немного милое, ладно, но только чуть-чуть. Червяк.. Ой. Лютоволченек более резвая и агрессивная, что ли, а вторая — более скромная или.. она просто не успела ещё раскрыть весь свой потенциал? Смотрит, как мелкая девчонка открывает пасть, тут же захлопывая её, и так пару раз, и хмыкает, усаживаясь поудобнее.
— Чу-до. — вопросительно смотрит на младшую, мол, и-и-и что это? Она смутно помнит своё первое слово, но безусловно считает, что оно было каким-то особенно интересным. И сто процентов клёвым! А чудо — не клёво. Может, стоило бы сказать что-то вроде Сумрак..Клеймо..Семья, или что-то в этом духе. Лягушка — тоже неплохой вариант для первого слова. Но не начинает спорить, ничего не отвечает, краешком сознания понимания, что "чудо" — одно из легко произносимых слов. Но эти детки уже должны быть способны на что-то более интересное, нет?
Внимательно следит за котёнком, отправляя свой тёмно-серый хвост опять гулять между девочками — совсем не против, что её конечность будут использовать как игрушку. К тому же, Лютоволченек, кажется, не успела завершить свои скалолазания по ней, так, может, сейчас самое время?
Дата: Сумерки, 15-Сен-2018, 19:21 | Сообщение # 6229
Ученик Сумрачного племени
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 227
Непоседа чуть смущается своих нелепых выкриков, которые наверняка звучали для взрослых очень коряво, но когда те утвердительно повторяют, малышка буквально раздувается от гордости. Ну же, скажите еще что нибудь! Ей не терпелось научиться всему-всему. Кошка, которая притянула Люти к себе мягко дотронулась громадной лапой до ее груди, оставляя свой невидимый след. Кусачка восторженно поднимает голову заглядывая в глаза незнакомки. Ей бы хотелось выразить свои чувства словами, но пока кроха могла лишь смотреть, надеясь, что взрослая кошка сама все поймет.
Тут вдруг подползает сестренка и Люти оборачивается, радостно помахивая ей хвостом. Непоседе хочется как-то подбодрить эту скромницу и она медленно показывает на нее лапкой.
Ты самое настоящее ч у д о — ободряющая улыбка
А потом перед глазами мелькает червячок! Он опять появился здесь, вернулся, извиваясь, и будто нарочно поддразнивая Лютю. Разумеется девчонка не могла это так просто оставить и сначала робко дотронулась до хвоста, а потом, проследив немного за его движениями и выждав подходящий момент, набросилась на червячка. Уверенно уселась, как на лошадку, крепче цепляясь за шерсть и нерешительно обернулась на сестренку.
Дата: Сумерки, 15-Сен-2018, 19:57 | Сообщение # 6230
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 973
Пылинка, кажется, передумала и сама решила отдать свой хвост на растерзание малышкам — принцесса тонко ухмыляется и мажет сверкающим хитростью взглядом по темно-серым ушам. Взор скользит медленно, фантомными тонкими линиями обводя острые черты чужого лица, и леди щурится, на лишнее мгновение задерживаясь на бледно-зеленых глазах. Чувствует эту странную борьбу, происходящую в душе сестренки, и к перечной хитрости примешивается, заполняя все вокруг мягким облаком, задумчивость.
А потом вдруг хочется смеяться, и она подмигивает Мрачнолапой, сразу же переводя взгляд на малышек, чтобы не ловить чужие вопросы, меткими стрелами летящие в нее.
«Кажется, кто-то не так суров, как пытается показаться?»
А ветрено-порывистая, резвая Лютоволченек уже пытается забраться повыше по хвосту Мрачнолапой и ловит его, как настоящая ловкая охотница — смешно готовится к прыжку, а затем бросается вперед почти молниеносно, выбрасывая вперед передние лапки. Усаживается на хвост, придавливая его, чтобы не убежал, и оборачивается на сестренку, все еще робкую, нерешительную. Вьюжнолапая ободряюще улыбается сначала одной, потом второй девочке, чуть ерзая на подстилке, чтобы улечься поудобнее — изящно вытягивает передние лапки, одна из которых оказывается близко-близко к серо-полосатой крохе. Ей лишь вытянуть шейку будет достаточно, чтобы дотронуться до неизвестного, огромного по ее, котеночьим меркам предмета.
И сапфировые огоньки в глазах загораются еще ярче, а улыбка сильнее растекается по острой, лисьей мордочке.
Принцесса аккуратно берет в зубы одно из вороньих перьев, что принесла с собой, и подается немного вперед, чтобы дотянуться до охотницы-Лютоволченек. Невесомо, едва-едва ощутимо щекочет перышком белый бочок отвернувшейся в этот момент девочки и быстро отстраняется, чтобы та не успела увидеть, что посмело дотронуться до нее. Проводит пером затем по своей лапке, привлекая внимание и второй малышки, а после замирает, выжидая реакции.
Малышка забавно дергается, понимая, что привыкла к этому шуму, который изначально казался чем-то волшебным и немного пугающим – принцесса чуть опирается на свои рыженькие лапки, пытаясь подползти ближе к источнику звука. Им оказался чей-то приятный бархатный голос, нежно проходящийся по плотному воздуху и доходящий прямо до девочки – она шевелит лапками, пытаясь поймать этот невидимый импульс, но он пролетает сквозь нее, аккуратно падая на землю.
Ее глаза медленно открываются – знала бы она, что именно они будут отличать ее от многих других. Один глаз стал отражением безмятежного мирного неба – нежно-голубой цвет украшает правую сторону; другой же похож на самый сладкий мед в мире – светло-желтая тянучка растекается по левому глазу, чуть поблескивая. Мутная пелена покрывает ее зрачок, и она часто-часто моргает, стараясь сбросить ее. Веет едва приятной прохладой – повернув розовый носик в сторону выхода, малышка попыталась увидеть, что происходит там, но белое пятно все равно мешало ей сделать это! Недовольно зажмурившись в последний раз, принцесса поняла, что это совершенно бесполезное занятие – но ведь что-то же должно было произойти, чтобы все наконец-то приобрело цвет и четкость!
Испуганно попятившись назад, кроха лапкой цепляется за какую-то пушистую горку и падает, несильно ударяясь головой, - на мордочке застывает испуганная гримаса, но она молчит, боясь издать лишний звук – а вдруг эта гора сейчас съест ее? Может, она споткнулась о голодного зверя (странно, что не слышно его рычания), который будто поджидал маленького лисенка? Почему мир такой страшный?
Она чувствует, как в лапки бешеным потоком приливает кровь, - сердце неустанно стучит, буквально разрываясь – девочка пытается сжаться в комочек (не спасет, поверь), но что-то мешает, ставит огромный ржавый замок, который невозможно открыть – и она перестает бороться, смотря в сторону той самой большой пушистой горы. Малышка понимает, что интерес все-таки выше страха, и расслабляется, аккуратно опуская лапу на теплый камень - он теплый; значит, это все-таки кто-то. Малышка улыбается – страх перетекает в желание поиграть с таинственным незнакомцем – лапка поднимается вверх, замирая через несколько секунд - крошка будто запоминает каждое ощущение. Этот момент определенно останется в ее памяти - все-таки это первое, до чего (кого) она смогла дотронуться, не ощущая никаких преград. Кто же ты?
лепесточек • 0 • сумрак
как пароль, как молитву .......повторяй сто раз подряд: «мне не страшно»
лепесточек • 0 • сумрак
как пароль, как молитву .......повторяй сто раз подряд: «мне не страшно»
Время и без того слишком ненадежно, чтобы ему доверять — девочка однажды сказала это вслух, отвечая одному из воителей на слова о их скором посвящении. Эти слова дались ей естественно и легко настолько, что их можно было бы счесть случайностью, только вот в жизни юной сумрачной леди совсем ничего не бывает случайно — каждое слово, каждый острый, пробирающийся тонкими иголками под кожу взгляд, каждый шумный, слетающий с губ выдох, все запланировано, продумано до мелочей. И тогда фраза была вполне осознанной, хоть и походила, наверное, на пророчество, сказанное ушедшей в астрал прорицательницей — она и правда так и не научилась верить времени. Когда-то, едва появившись на свет, маленькая Снежинка отчаянно, с безрассудным котеночьим рвением пыталась понять, как утекают все эти запутанные, неизведанные секунды и минуты, пыталась уследить за ними. Но время, смеясь задорно, почти вызывающе, дразнило кроху: то разгонялось до невозможного, то ползло медленнее любой улитки. И принцесса злилась, смешно хмурилась, глядя перед собой почти строго, наблюдая за спящими (тогда ей казалось, что в объятиях Морфея они проводили вечность за вечностью) братьями и сестренками, пытаясь догадаться, когда они наконец откроют глазки, вновь готовые вместе с ней изучать мир.
Но время, как бы девочка к этому ни стремилась, на контакт идти не желало, лишь невесомо задевая ее теплыми ладонями, а после вновь уносясь прочь, чтобы у нее получилось догнать. А принцессы, знаете, не бегают ни за кем, пусть даже этот кто-то будет очень важным. И она перестала даже пытаться разобраться в замысловатой, сплетенной изящно и умело, паутине утекающих мгновений, принимая время как нечто неизбежное, но не сильно влияющее на ее жизнь.
Но одно она всегда знала точно: в яслях оно течет совершенно иначе, нежели во всем остальном мире. Медленное, неторопливое, тягучее, будто патока, оно почти не движется, не позволяя бурному, неудержимому круговороту событий затронуть хрупкую идиллию этого места. Заходя сюда, раз за разом испытываешь одно и то же: чувствуешь, как молочно-сладкая безмятежность окутывает, согревая, спасая от самых сильных штормов и вьюг, бушующих за пределами палатки или внутри тебя, бьющих тяжелыми порывами ветра о тонкие ребра.
И сейчас принцесса ощущает это особенно отчетливо и явно, утопая в густой сладости, наблюдая, как котята передвигаются медленно-медленно, реагируя на действия старших девочек хоть и со свойственной им порывистостью, но все же плавно и неумело. Это заставляет улыбаться, задумчиво склоняя голову, чтобы рассмотреть разноцветные пятнышки внимательнее, впечатывая в память мельчайшие детали, случайно выхваченные из общей картины — неизвестно, почему именно эти, почему именно сейчас; наверное, так и нужно.
Мягкий сапфировый свет заполняет полумрак детской, пока взгляд Вьюжнолапой медленно перетекает от одного котенка к другому. Она удивляется мысленно, как нетерпеливая, непоседливая Пылинка сидит сейчас так спокойно, как и младшая дожидаясь действий от малышей. Неужели Лютоволченек, поймав ее хвост, случайно нажала на какую-то кнопку, включающую в этом зеленоглазом безумии терпение и усидччивость? Этот вариант принцесса, впрочем, долго не рассматривает — слишком много раз она кусала этот хвост, и если бы там была какая-то кнопка, точно бы узнала об этом первой.
Столкновение ощущается резким лишь для рыженькой малышки — старшая чувствует лишь легкое прикосновение к своей лапе, несколько раз прерывающееся, но непременно возвращающееся. Улыбается, опуская взгляд и натыкаясь им на шерстку цвета закатного неба.
Девочка перед ней — не те полыхающие кровавыми кострами инквизиции небеса, когда солнце, сопротивляясь изо всех сил, отчаянно цепляется лучиками за ветви деревьев да острые камни, разливаясь багряными пятнами по горизонту. Она — один из закатов поздней весны, вот-вот готовой обернуться жарким, обжигающим радужку ослепительной яркостью света летом; когда небо подернуто легкой, почти не различимой в густом, прогретом воздухе дымкой, и цвета от этого будто более мягкие, приглушенные. Облака, акварельно-размытые, что не разберешь, где заканчивается одно и начинается следующее, не разглядишь ни граней, ни четких контуров; когда вместо неба огромное, бесконечное облако, выкрашенное в нежный золотисто-оранжевый.
Что-то до разливающегося в груди тепло мягкое и хрупкое, и прикосновения вдруг лишаются возможности быть резкими, холодными, а из чувств остается лишь запредельная нежность.
И Снежинка в тысячный раз удивляется тому, насколько эти три девочки разные. В них, безусловно, есть схожесть, но совсем тонкая, неразличимая, а различия бросаются в глаза мгновенно, определяя каждую по-своему, заставляя мгновенно запомнить, никогда не смея перепутать.
Теплое дыхание касается крохотных ушек маленькой принцессы, когда Вьюжнолапая несмело наклоняется чуть ближе, чтобы ее морда оказалась на одном уровне с мордочкой незнакомки. Движения лапой выходят аккуратнее, чем когда либо, и, кажется, даже сердце пропускает удар, боясь, что хрупкая кошечка окажется видением и растворится от первого же удара, оставляя лишь сладковатый запах полевых цветов, фантомный, почти выдуманный. Леди ведет лапой в сторону, двигая ее чуть ближе к котенку. Перышко пока укладывает возле второй передней лапы — успеет показать игрушку и этой девочке, но чуть позже. Но не перестает при этом наблюдать за движениями сбоку, где черно-белая и полосатая крохи могут вновь вернуться к своей охоте, переключая внимание с хвоста Пылинки на воронье перо.
Кажется, им пора открывать свой детский сад — справляются вроде неплохо.
Девочка немного смущена тем что у нее не получилось ничего выговорить, а вместо этого вышло лишь какое-то шипение. С другой стороны, она была рада, что взрослая кошка никак не отреагировала на это. Братья и сестры безымянно обычно шипели перед тем, как начать пихаться, или после тог, как их пихнули, поэтому мелочь не хотела, чтобы Другая подумала, что она собирается драться или ей что-то не нравится. Потому что малышке все очень даже нравилось. Даже практически не пугало - обе взрослые были добрые, они играли с Лютоволченек и не обижали ее.
- Чу-до, - безымянная внимательно смотрит на кошку, которая с ней говорила. Это... ее так назвали? Она - чудо, или это имя Другой?
В растерянности, мелочь смотрит на Лютоволченек, которая тем временем показывает на нее лапкой, словно убеждая в том, что да, "Чудо - это ты". Слово кажется хорошим, добрым, совсем не обидным, и хочется что-то сказать сестренке в ответ. Вот только говорить полосата еще пока не умеет.
- "Чу-до," - мысленно проговаривает безымянная, старательно пытаясь себе представить, как это можно выговорить. Это слово простое, намного короче и легче чем "Лютоволченек", и если она хочет когда-нибудь назвать сестру по имени, надо начинать с чего-то малого. "Чу-до" кажется более чем подходящим для этой цели.
- Ч-х, - воздух свистит между нёбом и языком и малышка понимает, что делает что-то не так. Проговорить по буквам казалось хорошей идеей, вот только буквы - это тоже сложно.
Девочка растерянно смотрит на Лютоволченек, но сестра играется с чужим хвостом, и, кажется, приглашает присоединиться к этому. Но безымянная пока больше озабочена тем, чтобы правильно сказать слово - ей это кажется бесконечно важным, настолько, насколько вообще что-то может быть важным для котенка, которому едва ли есть луна отроду.
- Чу-у, - получается уже первый слог - намного лучше, чем когда было раньше. - Чу-до, - целое слово. Девочка внимательно прислушивается к звукам, которые у нее получились, к слову, которое она сама сказала. Первому ее слову. Маленькое тельце переполняется огромная радость.
- Чудо! - восклицает громче, чем хотелось, и тут же этого пугается, но твердо смотрит на Лютоволченек - сказанное предназначалось ей, потому что она - тоже чудо.
Другие уже кажутся совсем нестрашными - они научили ее говорить первое, очень хорошее слово, поэтому полосатик даже не пугается, когда рядом с ней оказывается огромная - по ее меркам - чужая лапа. Хвост она решает оставить на растерзание Лютоволченек - конечность серой с белым пятном вокруг глаза кошки ей кажется намного интереснее, а еще она ближе, поэтому она ползет к ней, стремясь посмотреть, потрогать и обнюхать.
Ему плевать, где находиться, но что-то внутри неприятно скребётся, когда кто-то дотрагивается на него. Будто бы прикосновения — чужая агрессия, от которой нужно защититься, как и смесь чужих запахов. Змеёныш фыркает от усталости, еле заметной, а после поднимается на лапы вновь, заваливаясь вперёд; у него не получается ходить, да и открывать глаза тоже, он мог бы сказать, что ему просто не нравится, но враньё. Гадёныш хочет ступить вперёд, в пасть неизвестности, в черном провале которой звенит чужой страх, но он может лишь устало склонять точеную белую морду. До чужого запаха всего один шаг, который он преодолевает с трудом, а после лапами обхватывает чужое запястье, когтями вцепляясь в тонкую кожу, на губах пляшет тень улыбки, нездорово-радостой.
Задирает подбородок, не спеша освобождать чужую лапу, агрессия пляшет на дне нутра; от этого существа пахнет росой и сыростью, ни нити крови и пряных трав, что он почувствовал делая первые глотки воздуха. Гадёныш не играется, он готов впиться деснами в чужую лапу, разорвать тонкими ломкими когтями, что были столь коротки, что даже не могли принести какого-либо дискомфорта; отсутствие зрения не мешает ему чувствовать и познавать мир, и чужой шелк шерсти отличается от привычному ему.
А Мрачнолапая — черт в маленькой моховой глубинке детской, посмевший нарушить мертвенную тишь.
Слово, сказанное его ангелом, кажется ему самым сладким на свете; мальчишка готов повторять его раз за разом хотя бы потому, что только его и знает, остальные же слова звучат не так и не вызывают интереса. Хвост змеиться за спиной, тонкий и длинный, лапами он упирается в мох, щекой — в чужую кость.
Всё больше и больше детей притягиваются к ученицам, как магнит. По-детски медленно, но скоро возле них оказывается ещё одна малышка — неуклюжие, но не менее нежные движения. Тёмно-серая даже не может предположить, какой она была и как себя вела в первые пару лун своей жизни, да ей особо и не хочется вспоминать. Почему-то, оказываясь здесь, вновь и вновь накатывает ощущение ожидания — ожидание первого выхода из палатки, ожидание отца, ожидание новостей про Златоньку, и, конечно, ожидание посвящения в оруженосцы. Последние дни тянулись особенно медленно, и это слишком раздражало. Хотелось одновременно и промотать этот кусок времени вперёд, но и какая-то её часть тихонько шептала, что как раз этими последними деньками стоит сполна насладиться.
Но той части, которая шептала, она не верила, и не верит сейчас. После того, как они с Вранолапым и Бушующим заключили клятву — детская автоматически отдалилась, и теперь стала местом, где нужно менять подстилки и убираться. Хотя после сегодняшнего визита, который, в принципе, ещё и не закончился, ученица обязательно немного увеличит частоту посещений этого места. Змееуст во время одного из приходов в детскую говорил о подопечных — о том, что они могут быть не у всех, и вообще довольно редко приходят в племя на испытательный срок, но тогда упомянул, что их братья вполне сойдут на эту роль. Где тебя носит, Воро?! Но при виде этих котят, ощущается некая ответственность, и непонятно почему, ведь это и не её дети, а так-то лишь племянники, а дети Мятницы — тем более не её родня. Но есть одна более важная Сумрачная заповедь — Сумрак — семья, а значит, неважно, есть ли у тебя с соплеменником родственные узы или нет. Эти дети — будущее Сумрака.
Лютоволченек вновь нападает на её хвост, и Мрачнолапая смеётся глазами, рассматривая, как малышка сначала агрессивно хватается за червячка, а потом оборачивается на недавно подошедшую сестрёнку — зовёт с собой в маленькое приключение. Старшая одобрительно кивает — хорошо, что бойкая девочка такая дружелюбная. Интересно, то, как она нападает на её тёмно-серый хвост — в глазах малышки это выглядит как охота, или как маленькая битва? Можно ли вообще по таким моментам определять задатки, или это слишком непредсказуемо? Ну да, скорее второе — нужно же ещё дожить до нужного возраста. Хотя и дети довольно окрепли, особенно старшие — Мятницы, но никто не знает, чего ждать дальше. Вереничка тоже выглядела довольно крепкой поначалу, несмотря на то, что была их сестрой-тихоней, а потом..
Но вторая малышка предпочитает поиграть с Вьюжнолапой, да Мрачнолапая и не противится этому, ей итак совсем немного льстит, что к ней подошёл хоть кто-то, до этого она была почему-то отчаянно убеждена, что дети её не полюбят. Смотрит, как сестра играет пёрышком, и общается с подошедшей племянницей, слышит, как вторая девочка уверенно произносит "чудо", и вместе с тем, рассматривает Лютоволченек, которая совершает весёлые махинации с её хвостом. Ученица напрягает его ещё сильнее, чтобы и котёнок это прочувствовала, и дёргает хвост на себя, наблюдая: удержится или нет.
А в то же время, к ней уже с трудом приближается ещё один котёнок — мальчик, которого вымывал Звеняшка. Несмотря на то, что "ходьба" ему даётся с трудом — наваливается на её лапу он вполне смело, и обхватывает ручками её запястье, вцепляясь намертво, как клещ. Ну, почти, такая лайт-версия клеща. Главное, что сразу отпускать её мальчишка не собирается.
— Чёрт-с! — М?
Чёрт? Это он думает, что её так зовут, или что? Хотя, что там — вряд ли эта козявка умеет что-то интересное выдумывать, но это было довольно неожиданно. На мгновение перехватывает тёмно-синий взгляд сестры, мол, слышала? А после наклоняет корпус над котёнком, который уверенно смотрит снизу вверх на неё, и заливается тихим, ведьминским хохотом. Чёрт, значит? Не сам же он такое придумал, но кто тогда обронил такую короткую, и не саму красивую фразу? Поднимает свою лапку вместе с котёнком выше, отрывая его от земли, просто рассчитывая, что он не упадёт, и склоняется сама ещё ниже, так, чтобы её мордашка оказалась возле чужого маленького ушка. Демонически улыбается самой себе, и медленно проводит языком по подсохшим губам. От этого ребёнка веет не яркой экспрессией, как от его сестры, но чем-то тёмным, скользким, с каплей агрессии, в детском её проявлении. Ей нравится.
— Ах ты, Гадёныш-ш! — тихо шипит в чужое ухо, и ещё не опускает, лишь чуть отстраняется, чтобы теперь видеть выражение чужого личика, и чтобы, соответственно, это личико, видело и её. Ну как видело, скорее, чувствовало на себе чужое дыхание, и ощущал рядом чужое присутствие в полной мере.
Сколько прошло времени с его рождения? Не меньше трёх недель уж точно. За всё это время ему удалось сформировать слух и несильное, но всё же зрение. Говорить всё ещё выходит плохо, но ведь это только начало. Придёт время и котёнок сможет посоревноваться своими способностями с более старшими соплеменниками.
Он лежал на полу, вытянув задние и подогнув под грудь одну из передних лапок. Его шёрстка уже начала покрываться узорчиком, но всё ещё не имела чётких различий между основой и орнаментом. Котёнок морщится и тяжело открывает свои голубые глаза. Вокруг было темно, но можно было различить несколько фигур рядом: маленькие, как он, и более крупные. Это мама? Малыш поднимает подбородок и старается напрячь все своё тело, чтобы подняться на лапки, что с трудом удаётся. Шатаясь, падая то на один бок, то на другой, он всё же доползает до больших фигур. Вот сил больше не осталось и рыжий падает, утыкаясь носом в чью-то лапу. Носик зарывается в шерсть, передние лапки оказываются под грудью, а задние отказываются ронять заднюю часть тела. Открывает ротик и тихий писк вырывается из глотки.
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
Хохот режет по ушам, и он шипит, приподнимая голову, страх вколачивается гвоздями в голову, и мальчишка давит запретное желание отшатнуться, разжать лапы, откатиться дальше, спрятаться в пухе королевской шерсти. Уши плотно прижаты к голове, и он облизывает мельком губы, замирая. Может стоит отстать? Ослабить внезапно хватку и скрыться, затерявшись в просторах детской? Но мелкий змееныш слишком упрям для этого, потому ничего ен предпринимает, но бравада частично спадает, чтобы после вновь вернуться с коктейлем настоящей ядрёной злобы.
Что ты делаешь? Какое неуважение!
Его приподнимают, и мальчишка рычит на существо, что посмело оторвать его от блаженной земли. Он — змеёныш, у него в хладной крови заточена одна простая истина — ему суждено ползать, а не летать. Но гадёныш не отпускает, решительно цепляется,а после впивается, до боли сжимая слабые челюсти на чужой лапе, щёку простреливает болью и он скулит-шипит, морща крохотный, изящный нос.
— Ах ты, гадёныш-ш! —ты — это он?
Ведьма! — кричит его подсознание, и стоит отпустить её костлявую ладонь, несущую смерть. Но Гадёныш не отпускает, цепляется с лихой улыбкой, будто самоубийца, и у него вызов в каждой черте, дерзость, присыпанная ледяным крошевом, политая глазурью, впервые колет внутри.
Только тронь меня! — храбриться он, чувствуя чужое дыхание, а потом отцепляется, скалясь в ответ на чужую бесовскую улыбку. Она покрыта бесами, они тянут свои скрюченные лапы к нему, стараясь дотянуться до тонкой шеи.
— Ш-ш-с-с, — шипит Гадёныш в ответ, а после, аккуратно, излишне изящно держась за чужую лапу, ставит свои передние на землю, принимая сидячее положение.
Мелкая п... принцесска.
Его глаза всё ещё плотно закрыты, и Гадёнышу вовсе не хочется открывать, чтобы увидеть смутные очертания мира, что кишит адскими отродьями. Жаль, что он не знает такого слова, Мрачнолапой бы оно подошло, исходя из его дурного, прогнившего характера; Гадёныш поднимает узкие острые уши, задирает острую мордочку и почти ухмыляется.
Малышей вокруг них с каждой минутой становится все больше, будто каждый стремится последовать примеру самой отважной сестрички, что первой нашла две большие игрушки. Вьюжнолапая мажет взглядом по острым — того и гляди, порежешься — чертам мордочки темно-серого мальчишки, которого они видели на поляне, очерчивает едва начавшиеся проявляться темные узоры на медной шерстке второго. Оба юноши направляются, случайно ли или целенаправленно, к Мрачнолапой, и принцесса тонко улыбается, наблюдая за этим.
— Чёрт-с! — удивленно округляет глаза, переводя взгляд с окруживших ее малышек на темное пятно, кольцом обвившееся вокруг лапы Пылинки, и моргает несколько раз медленно, неверяще.
Ловит вопросительный взгляд, угадывая в нем обескураженное «Мне не показалось, ты тоже это слышала?» и прикрывает глаза, задумываясь, что не так с этим ребенком и где он вообще мог услышать это слово. Задевает взором морду дремлющей Змеистой, будто надеется получить ответы от старшей сестры.
— И где ваши манеры, юноша? — строгим шепотом обращается к мальчишке, но даже головы в его сторону не поворачивает, вновь сосредотачиваясь на полосатой и рыженькой принцессах, выбравших себе в качестве объекта для изучения ее лапы.
Что-то теплое закрадывается в душу, заставляя улыбку медом растекаться по устам, и леди аккуратно подтягивает лапки к себе, а после вновь возвращает к малышкам — все движения медленные, аккуратные, еле заметные для взрослых, но вполне значительные для котят. А потом она опускает подбородок на мягкую подстилку между лап, глядя вперед, позволяя кошечкам на некоторое время остаться без тщательного контроля. Выпускает коготки, цепляясь за мох, и снова втягивает — не позволяет малышкам отвлечься.
— Принцес-сы, — шепчет мягко, свистяще, и где-то далеко ветер путается в верхушках сосен, вторя ее словам.
Чужая лапа действительно оказывается интересной - большая, пушистая, серая. Практически как у самой малышки. Но больше. Это порожает ее, как поражало раньше - Другие действительно точь в точь они, просто ростом повыше, да когти и зубы у них длиннее. И понимание этого заставляет их бояться, всех, кроме мамы, которая заботится о них. Хотя теперь девочка не боится и этих двух кошек, которые добрые, которые играют с ними и одна из которых научила говорить ее «чудо».
Мелочь отвлекается на братца, который начинает атаковать темно-серую взрослую, с хвостом которой играется Лютоволченек. Действия Гаденыша - его так называли взрослые - были переполнены агрессией, что напугало малышку: брат мог спровоцировать взрослых ударить в ответ, это было опасно, и пусть Гаденыш с рождения не отказывал себе в том, чтобы пихать всех подряд, кошечке не хотелось, чтобы ему сделали больно.
К счастью, никто брату видимого вреда причинять не собирался, так что маленькая девочка продолжила изучать лапу своей взрослой. Лапа шевелилась, взрослая выпускала когти, и, если бы мелочь не знала, что это точно такая же конечность, какая есть у нее самой, то она бы приняла ее за страшного монстра.
Другая положила голову на землю, шепчаще-свистяще говоря что-то, чем привлекла внимание кошечки. Поразмыслив, девчонка оставила лапу и по-детски смешно пошла к мордочке старшей кошки. Шла она ровно до тех пор, пока не уткнулась своим носом в чужой - это действие не казалось ей агрессивным.
Прикосновения крошечной лапки к ее, начавшей теперь казаться невероятно большой, едва ощутимы, но мурашки прохладным водопадом сбегают по острым плечикам, по лопаткам и позвоночнику, очерчивая тонкую, выведенную серебром полосу. Девочка вновь выпускает коготки, легконько проводя ими по изумрудному ковру мха, и чуть приподнимает лапу, игривая и дразнящая, разжигает интерес в маленьком сердечке серо-полосатой.
Но для той гораздо интереснее оказывается мягкий шелест ее голоса — шепот волн, что темными спинами прикасаются к камням и дыхание ветра, сотканное из сладких запахов полевых цветов и верескового меда. Шаги крохи еще совсем не такие бесшумные, как у взрослых — научиться этому ей еще предстоит, а пока она ступает чуть неуклюже, переваливаясь, и моховая подстилка чуть шуршит под аккуратными, котеночьими шагами. И леди слышит это, тянет губы в улыбке, светлой и умиротворенной — уют окутывает ее, накрывая мягчайшим пуховым одеялом, расслабляет и чуть клонит в сон. Но головы не поворачивает, даже взглядом малышку найти не пытается — ждет, пока та сама подберется ближе, влекомая любопытством и жаждой нового, неизведанного.
Когда-то у едва появившейся на свет Снежинки были неизвестности — это звание получал каждый, кто оказывался рядом и становился объектом ее изучения, а теперь она сама стала для кого-то неизвесоностью.
Шаги мелкие, совсем детские, и Вьюжнолапая видит, как дрожат чужие, чуть неровные лапки; кроха подходит к ней — мордочка к мордочке, и сумрачная леди перехватывает чужой, все еще неуверенный и настороженный взгляд. Глаза у котенка еще совсем мутные, блекло-голубые, как у всех, и ей хочется догадаться, какой цвет они приобретут позже, когда девочка подрастет. Улыбается ободряюще, наблюдая, как она подходит ближе, и совсем теряясь, когда маленький носик касается ее носа — их с Пылинкой жест, ставший привычным с первых дней жизни.
Но прикрывает глаза, позволяя полосатой принцессе прикоснуться, изучить, узнать, привыкнуть к ощущениям. Замирает, едва дыша, и выжидает, что станет этот ребенок делать дальше, как поведет себя.
Вниз 
