Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Где-то недалеко шумит бурными потоками река, но заводь давно не касаются течения. Это небольшое тихое место, богатое травами и дичью. Когда-то ветер гонял здесь волны, но вода давно и обильно цветет. Все дно заволок роголистник и другие водоросли, поверхность заводи из года в год покрывается ковром цветущего шелковника и болотника, в некоторых местах пронзительно желтым вспыхивают поляны кубышек. У берега частоколом выстроились камышовые заросли. Вверх от берега невысокие холмы и пригорки, поросший шелковистой травой, поднимающиеся вплоть до леса. Заводь довольно продолжительна, она берет свое начало как один из рукавов реки, но постепенно сужается, превращаясь в...
•❃︎°•.⠀Молодое Болото⠀.•°❃︎•
Здесь воздух пахнет стоялой водой и чем-то кислым. Дно покрыто густым и глубоким слоем вязкого, жадного ила, вода бурая и полностью захвачена безмерно разросшимися водорослями. На поверхности цветет ряска, раскинули свои аккуратные листы многочисленные кубышки. Сложно понять, где твердый и надежный берег, густо поросший травой, становится излишне влажным, хлюпающим под каждым шагом. Любое неопытное существо, прогуливаясь здесь, рискует провалиться под воду, просто не заметив, что почвы под лапами больше нет. ⠀ ⠀ °•.⠀Дичь⠀.•° сойки, воробьи, горлицы, соловьи, кедровки, корольки, мыши, полевки, лягушки, выпи, болотные совы, ужи, гадюки, медянки, щитомордники, водяные крысы ⠀ °•.⠀Травы⠀.•° водная мята, валериановый корень, пижма, чеснок, тысячелистник, конский щавель, окопник, золотарник, подмаренник, незабудка, ракитник, аконит ⠀ °•.⠀Переходы⠀.•° река | лес ручьёв | мрачнолесье
Иванушка тоже не торопится продолжить охоту, он вообще пошел за Можжевельником, чтобы поболтать о насущном. Облава на лягушек стала лишь приятным дополнением к их взрослой беседе.
— Да, была, — глухо подтверждает он, хотя у него Разведка не вызывает никакого трепета. Он попросту был слишком маленьким к то время, а истории и игры детства успел позабыть.
— Я тоже вспомнил про того психа. Он напал на Ягоднолапа прямо в лагере. Но его прогнали всего два старика и один ветряк.. Думаешь он представлял такую опасность для Соловушки и Затмение? Соловушка же учился бою, он мог за себя постоять. А про Затмение я вообще молчу, — задумчиво шевелит ушами, поглядывая на Можжевельника, — разве что кто-то уже ослабил их, ранил до. А этот долбоящер добил.
Чуть хмурится - такая версия пестрит неясностями и белыми пятнами. Больше всего бесит, что взрослые, скорее всего, даже после того, как установят истину, все равно ничего не расскажут младшим. Хотя Иванушка не понимает, на кой делать из этого тайну. если в лесу стало опасно - об этом должны знать все.
— Дикие старики, — качает головой на замечание Иванушки. — Она так выла, что я сам чуть из лагеря не изгнался.
Не просто два старика, а два полоумных воинственных пенсионера. Таких и ударить стыдно, и терпеть невозможно.
— Да и вряд ли это правда был тот же бродяга... но это мог быть кто-то еще. Не обязательно иметь одного очевидного врага. Подумав, добавляет: — Такое вообще редко случается. Не могут все нити вести к одному. Это было бы слишком глупо.
Потому что Затмение выжила, и если кто-то действительно напал на них, то она назовет имя и напавшего постигнет кровная месть всего Сумрачного племени. А если это кто-то, кто также находится под защитой своего племени... Значит, это война. И начнется она из-за идиота, что напал на единственного во всем лагере целителя.
Тенеслед удачно выпукнулся с того света в момент, когда племя нуждалось в его навыках, неожиданно приобретенных, больше всего. Легендарный спаситель, почти мессия.
Может, это он перед тем, как явиться, тайком кокнул Соловушку, после чего занял его место?
Совсем безумная мысль, потому что Тенеслед вряд ли сильнее Затмение. Да почти кто угодно вряд ли сильнее Змееустовой дочери и главы разведки.
— ...Если только несколько бродяг не объединилось.
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
Ночная тишь давит на уши, даже лягушки как будто бы заткнулись. Иванушка ежится, переступая с лапы на лапу. Он не большой паникер, да и не собирается впадать даже в подобие паники, но тихий голос Можжевельника и болотный кислый аромат делают свое дело - оруженосцу тоже становится неуютно.
— Ты знаешь мое отношение к одиночкам, — негромко начинает он, — но среди них действительно те еще отбитые есть. Да и среди племенных, если честно. Те, кто поехал на Изнанке кукухой. Они даже могут жить среди нас в этом общем лагере и маскироваться под нормальных. И да.. до Соловушки пропала Полоска. Вдруг и ее убили эти бродяги?
Взволнованно сглатывает. Вот сейчас он готов признать, что надежно защищенные племенные территории - отличная идея. Как они могут быть уверены, что засыпая в палатке, не проснутся с порванной глоткой в смысле.. не не проснутся.
Что-то мерцает в темноте, и Травка напрягается, приподнимаясь на месте. Уши закладывает моментально - во мраке болот кто-то есть. не зря лягушки замолчали, даром что скоро рассвет. но небо все еще непроглядно черное, Иванушке кажется, что даже звезды мерцают слабее.
Он взмахивает хвостом, предупреждая Можжевельника, и выпускает когти. Вдалеке, там где заводь сливается с туманным краем Мрачнолесья, движется нечто и несколько его глаз мерцают зелено-желтым, мистическим светом.
— Ты знаешь мое отношение к одиночкам, — Можжевельник закатывает глаза, потому что после того, как он чуть не в рот заглядывал Аэртивану, он больше не выпендривается на существование одиночек.
Он не собирался оскорблять их всех, как угнетаемое в племенном лагере меньшинство. Но, наблюдая за событиями, что развивались в лагере... они ведь правда охренели. А самые умные вступили в племена.
В Реку, например, пришел вообще избранный звездами бродяга целитель. Ноль знаний. Просто левый блохастый чувак, который понравился Рокот Звезд. Рокот Звезд вообще тащит в Реку сплошных чужаков. Фу. Скоро Река уничтожит сама себя. Это было... даже печально. Можжевельник привык воспринимать Реку нелепыми, но достаточно сильными врагами. Существование в одном лагере с ними не дало ему повода относиться к Речным хоть немного теплее... скорее наоборот.
Рассуждения о том, как он не любит чужих, не дают ему испугаться чего-то вдали.
— ...Те, кто поехал на Изнанке кукухой. Они даже могут жить среди нас в этом общем лагере и маскироваться под нормальных. И да.. до Соловушки пропала Полоска. Вдруг и ее убили эти бродяги?
Шанс, что тебя прирежет любящий сосед во сне, может быть мал, но никогда не равен нулю. — Поэтому мне и не нравятся общие палатки, — тихо замечает, после чего понимает, что все вокруг как-то совсем подозрительно притихло.
Хмурится. Замирает, весь напрягаясь, как туго скрученная пружина, когда улавливает знак Вани.
— Что там?
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
Иванушке кажется, что они вернулись на Изнанку. Что она снова выросла вокруг, поглотила их в свое ненасытное чрево и уже начала переваривать, насылая очередные кошмары. Он хочет оглядеться, чтобы увериться, что пейзаж вокруг не изменился, но не может повернуть голову - он цепенеет, вглядываясь в мерцающие огни. Два, три, пять.. или это двоится у него в глазах?
— Не знаю, — еле слышно шепчет.
если это монстр, то стоит бесшумно отступить, бросив добычу и разговор, пятиться спиной, не отводя взгляда но если он их уже заметил, то ничто не спасет их.
огни разделяются, медленно плывут в разные стороны - то ярче, то вдруг мутнеют, словно монстр прикрывает глаза.
Воображение рисует нечто многолапое и хвостатое в силуэтах деревьев, а из-за темноты и страха не удается понять настоящее расстояние до опасности.
внезапно тишину разрывает громкое, почти оглушающее кваканье - у Иванушки душа уходит в пятки. Он прижимает уши, готовясь умереть с Можжевельником в обнимку, ведь монстр совершенно точно сейчас развернется на звук и заметит их, если еще не заметил! но огни продолжают свое спокойное плаванье в болотном воздухе
— Оно глухое что ли, — бормочет Иванушка.
не он здесь знаток сумрачных сказок, так что слово за Можжевельником.
Можжевельник наконец ловит направление взгляда Иванушки и обрадованно выдыхает, таращась во все глаза.
Он не впервые видит болотные огни, но впервые он сам, взрослый, в условной безопасности... может рассматривать их так подробно. Хочется подойти поближе и поймать лапой, как бабочку. Но он знает: нельзя.
Оглушительное кваканье заставляет его, сконцентрированного на моменте, подскочить. Он совсем не испугался! Ну, только чуть-чуть... Обернувшись на Иванушку, чтобы увидеть, насколько силен был собственный позор, он видит, что друг напуган даже больше. Намного больше! Эй... Стоп...
— Кто-то следит, но в тумане не видно лица, — спокойно цитирует, качая головой. — Тени бредут за приманкой болотных огней. Я ведь рассказывал тебе эту легенду. Там, вдали — болотные огни.
Большинство, с детства зная легенды, прекрасно определяют болотные огни и прочих лесных духов при встрече, потому что имеют представление о них.
Можжевельник, подумав, кратко кланяется огонькам, подходя ближе к воде. И с улыбкой оборачивается к Ване: — Я думаю, на сегодня хватит с болота. Скоро рассвет. А нам еще мох тащить.
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
— Тени бредут за приманкой болотных огней. Иванушка искоса смотрит на товарища, как на безумного. Все, Можжевельник потерян, он уже начал говорить какими-то пророческими фразами. но в памяти клубится - снег и ветер, вершина утеса - вид на озеро и территории. вместо Мрачнолесья тогда был туман
Иванушка шумно выдыхает и мотает головой. Наваждение пропадает так же быстро, как появилось - тишина больше не давит на уши, а монстр о тьме оказывается силуэтами деревьев, которые посеребрила луна.
Ему неловко, что он так испугался, но Можжевельник вроде бы не пытается подтрунивать. Он вежливо кланяется болотным духам, а Иванушка лишь кривит губы. глупые огни, выставили его идиотом
и с каких пор ему важно подобное? Раньше просто рассмеялся бы, признавая свое упущение, а теперь в груди шевелится что-то вязкое и неприятное.
Иванушка смотрит на Можжевельника серьезно, когда тот оборачивается, и, подступая ближе, ловит взгляд склоняется ближе - еще чуть-чуть и смешает дыхание — никому ни слова, — в голосе все же сквозит смущение, но взгляд синих глаз почти что насторожен.
хочется прибавить хлесткое "ясно?", но Иванушка прикусывает себя за язык. У него нет причин грубить Можжевельнику.
Можжевельник считает появление болотных огоньков добрым знаком, почти приветствием от теней, что благословляют их охоту. А потому он легко кивает Иванушке, усмехаясь и подаваясь с теплой усмешкой вперед.
Он умеет быть хорошим, он умеет быть даже подбадривающим — товарища хочется боднуть лбом в лоб, раз уж он так близко, и Можжевельник так и поступает, ничуть не стесняясь этого жеста. Иванушка нравится ему достаточно, чтобы, как когда он выиграл в гонке через лес, ощущать желание отнестись к нему с дружелюбием.
В груди зудит: хороший король — король, которого все любят. Можжевельник относится к Ване немного покровительственно, всегда относился, все же, он не был высокорожденным, просто чистокровным. Однако сейчас он с удивлением почти не ощущает относительно подросшего Иванушки высокомерия.
Просто он лучше. Чуть-чуть. Но они оба — лучше всех остальных в палатке, а потому Можжевельник, не ощущая абсолютно никакого ущемления рядом с другом, практически не вдается в детали и не задумывается о том, кто из них на самом деле лучше.
— Вчера тут крикнула выпь, — спокойно, легкомысленно делится рассказом, направляясь к лягушкам. — Вой был, как будто десяток Шептуний зарезали. Было чувство, что мы с Ягоднолапом поседеем в миг до последней шерстинки.
Оказывается, когда у кого-то настроение хуже, чем у Веля, он не портит его еще сильнее. Даже пытается сгладить шероховатости. Мысленное напоминание — он ведет себя так, потому что он принц, и он хорошо воспитан, чтобы быть им — в этот раз остается где-то почти на фоне. Какая разница, принц он или нет, если он ведет себя искренне хорошо, в общем-то, только с Иванушкой — потому что Ваня, все же, не тот, кто ему как-то особенно выгоден (чем бы?), но действительно кто-то вроде лучшего друга?
— Пойдем. Надеюсь, у тебя лапки теперь не дрожат, чтобы перетащить мох по переправе? — подмигивает, и, подхватив лягушек, срывается с места, удаляясь от топких мест и заводи.
лес ручьев
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
we can't defy the loss, cut the loss that we consummate around the world we grow weaker as we exterminate
⠀⠀можжевельник × 17 × сумрачный принц-летописец
the human greed and our creed is all we have to share knee-deep in tragical, fabrical issues everywhere
Травка прижимает уши и слегка улыбается, когда Можжевельник его бодает. Раздражение, вызванное собственным смущением, быстро проходит, ведь друг ведет себя до невозможности зрело. Иванушке даже становится неловко за собственные мысли, но он ничем не выдает их. испуг это естественное чувство, каждый может испугаться. Не боятся только безумцы, так говорила его одиночка. Глядя в спину Можжевельнику, сумрачный думает, что они точно не безумцы, а значит и нечего стыдиться абсолютно нормальных чувств
Рассказ о выпи вызывает улыбку, но Травка не вдается в подробности, потому что он не слышал, как кричат эти птицы. Но может предположить, что очень громко, раз Можжевельник сравнивает этот крик с визгами Шептуньи. И даже не одной.
Тихо посмеиваясь, Иванушка наклоняется над своими лягушками, но, прежде чем поднять их, вскидывает взгляд на Можжевельника — Ты правда хочешь тащить и мох и лягушек? — закатывает глаза, — ла~адно. Не дрожат, — хмыкает и подхватывает две тушки.
не слишком богатый улов, но вместе они опустят в кучу с дичью четыре штуки. Мысли о том, чтобы съесть добычу в лесу сразу после поимки, не возникают в голове. Возможно из-за того, что Иванушка отлично поел в лагере а может и из-за того, что он далеко не такой бунтарь, каким хочет казаться
Чем ближе заводь, тем меньше желание говорить вслух. Ночь обнимает путников со всех сторон, ласково лижет бока - Горечь благодарен этой тьме. Ему бы не хотелось, чтобы на болоте их освещало солнце, но слабые рассветные тени на горизонте - то, что надо.
Заводь дышит спокойствием и тишиной. Если можно так выразиться - здесь хочется оставить своих покойников. Это место почти напоминает дом, и Крапивник вспоминает, как нес хоронить Хвойноушека. Он так и не знает, почему тот умер. он не успел спросить, когда был в звездных чертогах, а теперь и спрашивать.. не у кого.
Крапивник бережно опускает Соловушку на землю и дожидается, пока Тенеслед опустит Каплю. Они лежат рядышком - сумрачный разведчик и целитель и маленькая девочка, не видевшая жизни. Горечь тянется и поправляет голову Капли, укладывает ее удобнее. так они как будто бы спят Яркие цветы придают мертвецам какой-то особенный вид. Торжественный? Правильный. Это убранство нравится Горечи больше, чем кровавые разводы на шерсти, благо Соловушку Тенеслед привел в порядок. Нереальность происходящего повисает над головой настолько явственно, что хочется встряхнуться и поискать скрытые камеры вокруг - может это розыгрыш? конечно же нет.
Сумрачный не хочет теперь торопиться, главное, что они дошли. Прощание не должно быть скомканным, и пусть сердце сводит болью - глаза остаются сухими. если бы они не взяли Кусоуса, вряд ли бы Горечь постеснялся своих слез.
В ночном безветрии вдалеке кричит ночная птица - как бой колокола. Крапивник смотрит на небо и садится. Прикрывает глаза.
— Когда туманы были молодые, Когда луна висела на ветру, Там, где деревья шепчут вековые, Сходились Тени на совет к костру.
он почти не поет, лишь слегка соблюдает знакомую мелодию колыбельной. Его голос тих, вплетается в дыхание болот.
— Они ловили белое сиянье, Они смеялись карканьем ворон. Их тусклые, простые одеяния Венчались блеском золотых корон.
Соловушка пел эту песню умирающему Хмари, и теперь Горечь хочет проводить навеки уснувших теми же словами. Как удивительно хорошо подошли эти строки для последнего прощания, для финала всех финалов. Сумрак начинается в тенистых яслях под пение королев, и не заканчивается никогда - он просто уходит на болотистое дно, все под те же песни.
— Ночь отравлялась запахом цветенья Болотных низких неказистых трав. Сползались змеи в птичьем оперении Почтить во тьме своих безликих глав.
В костре сгорала хвоя и рябина, Был терпок дым, был плавен разговор. К рассвету шелком ляжет паутина, Укрыв провалы темных лисьих нор.
Голос вздрагивает, срывается на шепот - Крапивнику кажется, что еще чуть-чуть и он все таки не удержится от эмоций. он не позволит себе, да и не хочется если честно, эмоционировать так же, как с Хвойноушеком, но горло все равно сводит неприятным спазмом, и требуется приложить усилие, чтобы снова заговорить.
но ведь когда умирают друзья и должно быть грустно
— В сырых лучах серебряного солнца Растают Тени серою волной. Настырный ветер в тихий лес ворвется, Несясь в ногах кобылы вороной.
Наконец опускает взгляд, проводя им по лицу Соловушки. Сумрачный молчит так долго, что кажется, будто песня кончилась, но прежде чем кто-то нарушает тишину, Крапивник тихо заканчивает, и голос его звучит бесцветно и обреченно.
— Тогда туманы были молодые, Тогда луна висела на ветру, Шептались там деревья вековые И Тени... растворялись по утру.
медленно втягивает воздух, сжимая зубы до боли. Склоняется и прижимается щекой к голове Соловушки — Прощай, мой добрый друг. Теплых тебе теней. и ему в эту секунду так не хочется его отпускать, так не хочется верить, что все это действительно произошло и происходит с ними - здесь и сейчас.
Крапивник выпрямляется, смаргивая несколько раз - серебро скатывается по щеке и теряется в уголке губ. Предводитель отодвигается в надежде, что все остальное сделает Тенеслед, и больше ему не придется ничего говорить.
перейди через границу зимы, и, пока снова не придёт весенний день
ost для атмосферы: Lívstræðrir · John Lunn · Eivør · Eivør Pálsdóttir
Их маленькая процессия медленно продвинулась сначала чуть вниз по течению реки, обогнув мрачнолесье, в ночной тишине особо сильно манившее Тенеследа, и наконец вышла к заводи.
Бросив взгляд на Горечь Звезд, Тенеслед подумал, что не зря король рассказывал Кусоусу истории из их племени. Было бы странно хоронить двух мертвецов по отдельности, особенно учитывая, что для Соловушки были заготовлены почести. Он наклонился позволяя мальчишке-беспризорнику слезть, после чего опустил тело Капли рядом с телом погибшего Сумрачного целителя.
Он стоял, когда предводитель начал тихий, колыбельный напев, и не двигался с места, пока песня не кончилась. Затем Горечь Звезд отступил и он подхватил тело Соловушки, заходя с ним в воду почти по живот. Оставив его в воду, он вернутся за вторым телом и похоронил Каплю, пройдя по топям и кочкам еще чуть дальше в болота. Он понаблюдал, как вода поглощает обоих, и ловко вернулся обратно один.
Подождав пару биений сердца, Сумрачный травник — пусть он и считал, что будет таковым недолго — вновь двинулся в сторону воды, бросив предостерегающий взгляд на всех присутствующих. Он склонил голову и зашел в топи так, что по локоть оказался испачкан в болотной тине. Хвост в воду он не опускал, сбоку прижав к лапе, но после погребения Соловушки это было скорее делом удобства, чем чистоты.
Подняв правую лапу, Тенеслед небрежно мазнул грязной жижей себе по щекам и — вертикально — по лбу. Он всмотрелся в потревоженное болото и вслушался в, будто далекий, далекий лягушачий хор.
Тени этих мест, — тихо позвал он про себя, прикрывая глаза и глубоко вдыхая, — вы вывели меня к племени, когда я попросил. Ваши силы здесь велики, и я молюсь, чтобы вы направили наши лапы. Кровью и жизнью моего племени здесь вы станете также сильны, как были на наших родных землях по ту сторону мира. Вы — память этих мест, примите и запомните этих двоих, и пусть их призрачные тени направят живых вместе с вами.
Он не молился вслух: только пробормотал часть слов, неразличимо для тех, кто стоял на краю болота. Эта молитва не предназначалась живым, и не было смысла в том, чтобы озвучивать ее. Тенеслед не хотел, чтобы его считали особенным из-за того, что обучение у Бесследного позволило ему занять пост, посвящать которому свою жизнь он не планировал.
Закончив с обращением к теням, Тенеслед церемониально обратился к погибшим.
— Спите на стыке семи дорог, в переплетении линий и душ. Сон на тех дорогах глубок, мерцает очами луж.
В тех лужах — огонь и мёд, леса из прибрежных трав. Кто первым средь них уснет, тот будет вовеки прав.
Тени, побеждающие своей смертью в веках, были частью их племенного гимна. Горькая правда Сумрачного племени всегда заключалась в том, что за каждый новый виток истории старое поколение приносило себя в жертву. Или история приносила их в жертву; недобровольную, а иногда и вовсе случайную.
Теням, которым поклонялся Тенеслед, не было никакой разницы, как и когда погибали потомки мрака. Они возвращались обратно, в единую темную суть, и память о них становилась чем-то большим, чем красивой легендой или поколением детей с их кровью. В глубине души он так и не мог признать собственную кровь — несправедливость разделения темной династии не касалась никого, кроме тех, кто оказался в побочной, нежеланной ветви. Но тени любили его род — и не имело значения, что думали живые о них. Тенеслед еще одно биение сердца просто молчаливо смотрел на болотные пучины, после чего развернулся, изящно взмахнув хвостом, и двинулся обратно, выходя лапами на сухую и твердую землю.
За то время, что он стоял, топи успели всосать его почти на две трети лапы, однако вылезти все равно получилось легко. Его час не пришел, и с отвагой искренне верующего он был готов хоть нырнуть в болото с головой, зная, что тени к нему благосклонны. Его сражения еще не окончены, и они не возьмут его в свои ряды раньше времени.
— Можно возвращаться, — спокойно объявил, останавливаясь рядом с Горечью Звезд и бросая внимательный взгляд на Ягоднолапа и Кусоуса.
Несмотря на скорбную минуту, его глаза оставались сухими, и, казалось, даже горели неожиданной уверенностью. Она всегда приходила к Тенеследу после воззвания к покровителям их племени.
слышать богов и духов и не бояться раны, смерти в глаза смеяться, словно она слаба; петь ей навстречу песню — сталью, скворцом, варганом, сделать из злого рока преданного раба.
слышать богов и духов и не бояться раны, смерти в глаза смеяться, словно она слаба; петь ей навстречу песню — сталью, скворцом, варганом, сделать из злого рока преданного раба.
Дальше они молчат, и Кусоус лишь вслушивается с тишину округи и тихие звуки их шагов. Река была уже позади, а рядом показывалась стоячая вода, постепенно переходящая в болото - котик чувствовал, как воздух превращается из чего-то свежего во что-то... не очень. Тот факт, что именно здесь они решили провести похороны, не оказался для него удивительным - все-таки самые старшие по званию, да и более многочисленные из присутствующих были из племени Теней, а оно, даже несмотря на общий лагерь и смешение всего подряд, все равно ассоциировалось у него с чем-то мрачным.
Он аккуратно слезает со спины Тенеследа и садится чуть поодаль, чтобы своим видом не мешать чему-то важному, что должно было здесь произойти. И оно начинается.
Начавшееся пение было для Кусоуса неожиданным, застало врасплох и тут же разворошило все те мысли, которые он так старательно подавлял все это время. Пусть и мимолетный, но все-таки утихомиривающий, колыбельный мотив заставляет снова увидеть в безжизненном теле еще живую Каплю. Которая укладывалась на него, как на моховую подстилку, в детской, когда они были совсем маленькими. Которая пыталась улететь во время урагана. Которая, наверняка, принесла бы и ему, и маме, еще очень много суеты.
Голос, напевающий песню, вздрагивает и ненадолго становится тише. Вслед за этим хочется разрыдаться, но котенок не замечает, чтобы кто-то вокруг плакал. И поэтому не хочет срываться и сам. Всю остальную часть песни он лишь блуждает взглядом то по небу, то по мрачным деревьям и неподвижной болотной воде, стараясь вернуть потяжелевшее сердцебиение в нормальный ритм, расслабить сдавленное горло и вновь выгнать из головы мысли, возвращающие его в светлое прошлое, а затем сводящие с этой темной, холодной, горькой реальностью.
Опять становится больно, когда Горечь Звёзд наклоняется к Соловушке и что-то говорит.
Через мгновение после того, как предводитель поднимается и подается назад, Кусоус осторожно, стараясь не спугнуть церемониальную атмосферу, образовавшуюся из-за сразу нескольких факторов, правильно сошедшихся в одном месте, подходит к телу Капли, и в последний раз касается носом ее лба.
- Прости, что мамы нет - это я не захотел ее тревожить. Когда-нибудь мы все вместе расскажем друг другу обо всем, что видели, - вокруг очень тихо, а потому и он старается говорить, как можно тише. Подняв голову и посмотрев прямо на тело сестры, добавляет, - Надеюсь, тебе будет хорошо... там. Пока... - Он не может сказать "прощай", потому что это слово кажется ему слишком печальным. А голос и без того с каждым сказанным словом все сильнее рисковал сорваться на предслёзный скрип.
С трудом договорив, он разворачивается и старается так же тихо и незаметно вернуться на то место, с которого пришел. Оттуда он наблюдал за тем, как свою работу делает Тенеслед. Как два тела навсегда погружаются в болотную пучину. А после и за тем, как целитель, вновь войдя в топь, какое-то время молчал, а после сказал заключительные слова.
Когда Тенеслед сказал, что они могут возвращаться, Кусоус лишь кивнул в ответ. Он понятия не имел, как будет жить дальше, когда они вернутся. Будущее было таким... неопределенным. Таким нереальным в осознании, что их в семье теперь двое. Поэтому он снова сконцентрировался лишь на нынешнем моменте - без прошлого и без будущего. Тел рядом больше нет, так что одиночка лишь всматривается в пустое, тихое болото и ждет, когда они пойдут назад.
Глядя, как Кусоус прощается с сестрой, Горечь не перестает думать о детях, оставшихся в лагере. Он думает, что несмотря на всю силу своего духа - их смерть, любого из них, сломает его бесповоротно. Но за рыже-белого мальчика он спокоен, несмотря на страшную потерю, у него впереди еще целая жизнь, в которой будут друзья и близкие. Да, воспоминания о сестре будут тревожить его, но однажды он найдет их теплыми, окрашенными светлой грустью.
когда Кусоус отходит, Крапивник пересаживается к нему поближе. Он не пытается приобнять его или утешить, в конце концов они почти не знакомы, и Горечь не уверен, что его поддержка окажется кстати. А еще он знает, что иногда из-за объятий можно расплакаться тогда, когда не хочешь этого делать. он молча наблюдает за церемонией, подмечая действия Тенеследа. Видимо не только цветы оказываются новшеством сегодня. ну либо он ни разу не ходил хоронить правильно, в сопровождении целителя.
Кто первым средь них уснет, тот будет вовеки прав.
Мертвые в их мире всегда правы. Они приносят пророчества и советы, приходят во снах. Глядя, как тонет тело Соловушки, как поглощают его бурые воды, Крапивник тонко и печально улыбается - может это ему следовало сказать "пока"? травник обязан явиться ему и пояснить свою преждевременную кончину
Все заканчивается, а небо так и не начинает розоветь - они управились быстро, хотя и не спешили. Вернутся в лагерь с рассветом, скорее всего. впереди ждут дела
Горечь поднимается, вздыхая тяжело и коротко. — Если тебе понадобится какая-то помощь, — сделать голос помягче не получается и Крапивник говорит с той самой интонацией слизериновского декана, — смело обращайся ко мне или Тенеследу. и это бессрочное разрешение, которым Кусоус может воспользоваться не один раз.
Ягоднолапу Крапивник ничего не говорит, только смотрит в его спину долгим взглядом. Ветряной травник выразил эмоции Горечи сполна, и сумрачный ему благодарен. За каждую пророненную слезу, за каждый судорожный вздох - Соловушка бы не хотел, чтобы они так убивались, но разве они могут иначе? Горечь Звезд слишком закостенелый, слишком скованный чтобы скорбеть так открыто и чисто. Но со слезами Ягоднолапа будто бы смывалась боль. он дает себе обещание поговорить с юным целителем наедине. Крапивник уже запланировал для себя очень много диалогов, осталось только найти для них слова.
отводя взгляд от Ягоднолапа, Крапивник выглядит уже совсем спокойным, привычно хмурым и равнодушным. Ранимое нечто, что смогла рассмотреть в нем Позолота, снова скрывается за каменной оградой, за гранитной скорлупой.
— Пойдем, — он первым трогается с места, не дожидаясь, пока Тенеслед снова усадит ребенка себе на спину.
- река -
перейди через границу зимы, и, пока снова не придёт весенний день
Ночная тьма сгущалась. В это время птицы чаще поют немного сонно, их голоса больше походят на флейту, играющую колыбельную. Скрипение лягушек удивительно легко подхватывало эту особую мелодию. Трава под лапами была словно мокрая, и неприятно липла к подушечкам, щекоча запястья.
Ягоднолап шёл под сенью теней, мягко касаясь лапами земли. Болота уже успели показаться ему родными, благодаря времени, проведённому с Можжевельником. Но сейчас он здесь не будет учиться ловить лягушек и радоваться успехам приятеля. Нет. Сейчас на душе мрачно скрипела скрипка, царапая смычком стекло его души.
Он остановился немного в стороне, когда заметил заботливые укладывания молочного лекаря на землю. Соловушка вновь казался ему таким лёгким сейчас, что в голову сама собой пробиралась мысль о том, что Пих смог бы донести его до заводи сам, на своей спине. Запах мяты витал в воздухе, смешиваясь с кислостью топей. Тихое пение ковыряло уши. Оно звучало именно так, как звучат грустные песни для нас, если мы хотим ещё сильнее утонуть в своём горе. Сначала рыжий просто прижал уши, вцепляясь когтями в землю. Будто таким образом он смог бы остановить поток эмоций, что сейчас бурлил в его маленьком теле. Когда голос Горечи Звёзд вздрагивает, что-то внутри ломается, глаза начинают гореть, а что-то в горле щиплет. Горячие слёзы потекли по щекам внешне спокойной мордашки. Они застилали взор, заставляли картинку плыть. Но мальчишка стал дышать через рот и глотать собственную боль, лишь бы не всхлипнуть.
[indent]Тёплых тебе теней.[/indent]
Он слышал, как барабанит его сердце. И этот бой сильнее глушил слух.
Мир вокруг словно исчез. Вот маленький котик снова стоит на берегу Острова Советов и спешно извиняется перед только что оттянувшим его от кромки воды Соловушкой. Мягкая улыбка старшего, его волнение. Кажется, в самый первый день рыжик проникся к нему тёплыми чувствами. [indent][indent]— Я в твоём возрасте был такой же неуклюжий.[/indent][/indent]
Он бы хотел быть его эскортом.
Память всё ещё помнила тёплый бок товарища в их первую ночь на новом месте. Радость от возвращения сумрачного лекаря после долгого отсутствия пощипывала нос.
А ведь они ещё столько могли пережить вместе. Они могли бы стать хорошими друзьями, а не просто коллегами.
[indent][indent]— Ты молодец! Прекрасно справился для первого раза. — ...ты всё делал правильно.[/indent][/indent]
Рыжий нахмурился, прогоняя видения, застывшие перед глазами. Соловушка казался идеалом, самым светлым и добрым. И как же несправедливо жизнь обошлась с ним.
Стоило Тенеследу поднять белого целителя, как Ягоднолап инстинктивно сделал пару шагов вперёд, словно пытаясь догнать, остановить. Нет, он не может сгинуть в этом болоте. Он не может умереть. Дайте ему ещё минуточку. Но это всё было бы самым настоящим неуважением. Соловушка бы хотел, чтобы его тело ушло по всем традициям его племени. И мальчик остановился, замер, словно вкопанный. Глаза были раскрыты, зрачки дрожали, всматриваясь в тело, всё ещё надеялись, что товарищ проснётся, скажет, что всё это лишь дурная шутка. Но ведь это было невозможно, так?..
Не заметил, как шерсть на загривке и спине встала дыбом. Ему было тяжело и справляться с этим становилось с каждым разом всё... Носик морщится, глаза щурятся, клыки обнажаются. Он качает головой и молча сходит на взрыд, сжимая челюсти, лишь бы не закричать. Тело белого друга проглатывает болото, не оставляя даже вида того, что кто-то лежит в его тьме. Всё тело мальчишки напрягается, веки, как и челюсти, с силой сжимаются, а внутри пробегает дрожь. Он молча кричал, не проронив ни звука. Наверно, это продолжалось секунд пять, а может и все десять. Мальчик расслабляется, выдыхая запертый внутри воздух и поднимает глаза, всё ещё прижимаясь подбородком к груди.
Тенеслед уже вышел из топи и стоял где-то рядом. Наверно только в этот момент кот выпрямился. Глаза его смотрели куда-то вперёд, на то самое место, где навсегда исчез Соловушка. Мальчик шумно шмыгает носом, но не вытирает мокрых глаз. От напряжения Пих видел маленькие искорки. Они казались теми самыми звёздами, которые забирают душу его друга в свой мир. Они всё же пришли за ним? Фантазия сама рисовала свет несуществующей луны, что упал на могилу Соловушки, самого Соловушку, который смотрел на своих провожающих и улыбался им. Словно всё хорошо и Ягодка это видел.
Но всё это лишь видения уставшего мозга.
Они могут возвращаться. Нет.
— Я догоню вас, — прошептал мальчишка, но Тенеслед точно должен был его услышать. Хотелось ещё немного побыть здесь, побыть с ним.
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
Тенеслед не чувствовал вины за то, что из всех присутствующих он один не испытывал на самом деле скорби. Его все еще оглушал новый мир, оглушала суета лагеря, непривычная после отчаянных одиноких — вместе с Бесследным — странствий.
Но он успел почувствовать легкое, тихое возмущение — хэй! — когда Горечь Звезд снова скинул на него ребенка.
Не в плане ответственности: — Если тебе понадобится какая-то помощь, смело обращайся ко мне или Тенеследу, — Тень кивнул, потому что его предводитель, его наставник, имел право давать обещания от его имени.
Но в плане перемещения котенка по территориям! Снова! Горечь Звезд просто посмотрел на них и ушел, не дожидаясь! Черт возьми, лорд!
— Пойдем, — он отреагировал на это молчаливое поручение вновь тащить беспризорника легкой усмешкой, и обратился с ней, не скрываясь, к Кусоусу. Он не был недоволен, его скорее веселила подобная "честь".
Не было смысла лгать и строить из себя скорбящего. Почтение и память — все, что он мог предложить мертвым, и когда два очередных имени стали частью вращающегося колеса он мог только принять это. Он был почтительным, и он будет помнить. Рано или поздно ты учишься относиться к потерям легко. Тенеслед не терял никого конкретного, никогда не имел близких, которых было бы больно — до слез — оставить, но он много лун провел с Бесследным и мировоззрение лекаря, отстраненного от смертей, впиталось в его собственное, разбавив детские цветные краски полутонами и серыми, сумрачными разводами.
— Я догоню вас, — Ягоднолап. — Не догоняй, — покачал головой, легко подхватывая Кусоуса за шкирку и почти игриво закидывая себе на спину, уходя. Не хочет шмякнуться в грязь и на влажную землю — удержится.
Ягоднолап не выглядел желающим на самом деле их догнать. Тенеслед подумал, что тот справиться с тем, чтобы найти обратную дорогу, и без их помощи. Он мог прощаться столько, сколько ему было нужно.
— Пришлю за тобой сопровождение, если хочешь, — бросил, уходя.
И быстрым шагом последовал за Горечью Звезд, в этот раз не вынужденный сохранять молчание, но все равно не начинающий разговор.
слышать богов и духов и не бояться раны, смерти в глаза смеяться, словно она слаба; петь ей навстречу песню — сталью, скворцом, варганом, сделать из злого рока преданного раба.
слышать богов и духов и не бояться раны, смерти в глаза смеяться, словно она слаба; петь ей навстречу песню — сталью, скворцом, варганом, сделать из злого рока преданного раба.
Вниз 
