Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Дупло глашатая находится в том же поваленном дереве, что и дупло предводителя, правда оно несколько выше предыдущего. А вот добраться в него даже несколько легче, чем в первое: прямо от дупла к земле идет толстая ветвь, которая и служит своеобразным спуском или подъемом. Вход в дупло глашатая широкое, не такое мелкое и узкое, как у дупла предводителя. А вот внутри оно менее просторное, хотя одному коту вполне хватает. На полу пещерки всегда есть подстилка из чистого мха, которую регулярно чистят оруженосцы. Благодаря более широкому проходу, в этом дупле светлее, нежели в дупле предводителя, в которое, кстати, есть окно, прикрытое куском коры. Само по себе оно небольшое, пролезет только голова, но если сунуть туда котенка, тот вполне сможет оказаться в соседнем дупле. С потолка свисают косточки и перья разных птиц, подвешенных на травиночки или обрывки ленточек.
Дата: Полдень, 03-Май-2017, 23:05 | Сообщение # 526
он из болотных огней, серебра и теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2350
главная поляна
Ловко взбираясь вверх по ветке, Кромешник ненадолго завис на уровне дупла предводителя, огро-о-омным усилием воли сдержавшись от того, чтобы еще раз не пропеть что-нибудь очень громкое — но только раздраженно фыркнул, как можно скорее скользнув в полумрак покоев милорда.
Хех, а Кромешником здесь и правда пахнет даже сильнее, чем самим Тисом — вот только сам опричник это не особенно чувствует, зато сразу же улавливает здесь недавнее присутствие Скрытного. Такой заботливый и предусмотрительный мальчик! Две смежные подстилки придутся очень кстати, на них втроем удобнее спать, чем на одной... Хотя и это не было для них проблемой в воинской.
Спасибо, Скрытный — мысленно благодарит оруженосца, параллельно пытаясь вспомнить, когда видел его в последний раз. В общем-то, совсем недавно, когда рыжик носился по главной поляне туда-сюда, выполняя свои ученические обязанности по подстилкам.
Внутри что-то неприятно скрипнуло, но зеленоглазый не обратил внимания.
Плавно сместился в сторону, чтобы пропустить Волчонка, и хитро взглянул на несколько замявшегося от такого поворота оруженосца.
— Смелее-смелее, не стесняйся, — ободряюще подмигнул полосатый и дождался, пока соплеменник войдет внутрь.
А затем легким движением прикрыл слишком просторный вход куском коры, оставив щель для того, чтобы Тис смог войти, не роняя при этом "дверь" на пол — и дупло наполнилось мягкой и нежной темнотой. Определенно, так лучше.
Выпрямил хвост, коснувшись кончиком перышка, висящего на ленточке — смотри, мол, какие здесь милые штучки есть — и сделал несколько уверенных шагов вперед, легко укладываясь в центр свежих подстилок и сладко потягиваясь. Перевернулся на бок и довольно уставился на Волчонка, похлопав лапой по мху рядом с собой.
Да уж, у них каждый раз такое разнообразие в спальных местах...
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
Дата: Полдень, 03-Май-2017, 23:48 | Сообщение # 527
✽
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 9319
главная поляна
А может, не стоит? – тоненько пищат остатки благоразумия в голове, которое он игнорирует напрочь, впиваясь выпущенными когтями в шероховатую на ощупь, покрытую множеством старых трещинок кору, легко царапающую подушечки лап, и следом за Кромешником аккуратно взбирается по ветке. Все-таки немного тормознув на входе, делает глубокий вдох, словно ему прямо сейчас предстоит нырнуть в холодную воду по самую макушку и просидеть там как минимум минуту, прежде, чем одним рывком оказаться внутри.
В дупле кажется значительно прохладнее и это явно контрастирует с теплым воздухом на главной поляне, прогретым яркими лучами весеннего солнца – должно быть именно потому, что пробиться в обитель глашатая им сложнее, хотя довольно широкий вход и позволяет дотошному свету проникать внутрь. Впрочем, это быстро исправляет Кромешник, который, словно фокусник, легким движением сдвигает «дверь» из коры – и дупло тут же погружается в приятный для порядком уставших от солнца глаз полумрак.
Моргнув несколько раз, чтобы зрение привычно перестроилось на «ночной режим», Волчонок, не сходя с места, окидывает покои Змееуста заинтересованным взглядом, и в поблескивающих глазах мелькают искорки, когда он смотрит на потолок, с которого свисают весьма странные, но интересные вещицы – ничего не скажешь, креативно.
– И не думал, малыш, – мстительно улыбается Волчонок, делая несколько опасливых – вопреки сказанным словам – шагов в сторону уже успевшего развалиться в центре подстилок Кромешника, останавливаясь рядом.
Я ведь посоветовал тебе думать хотя бы иногда, звереныш — а это не похоже на обдуманные слова.
Воитель более-менее спокойно терпит это ласкательное "малыш", когда его произносят старшие родственницы — мать, двоюродная бабушка — да что уж там, даже из уст Тиса это звучало бы... Никогда не звучало бы, говоря откровенно, но даже если допустить такую возможность, то это было бы приемлемо (правда, после этого Кромешника пришлось бы сразу выносить на верхнее болото — сердечко не выдержало бы — но это уже другая история). А когда вот этот вот сопляк, которого полосатый вылизывает, кормит и укладывает спать, решает таким образом подколоть... Режим заботливой мамочки выключается — включается демон.
Кромешник растягивает губы в сладкой и острой улыбке, опасно сверкнув колючей хвоей в полумраке, и медленно приподнимается на лапах ближе к остановившемуся Волчонку, заглядывая ему в глаза, и тоже медленно, приглушенно, смакуя каждую букву произносит:
— Не расслышал последнее слово... — и в одно мгновение цепкие лапы оказывается обвиты вокруг шеи соплеменника, и уже в следующую секунду опричник ловко подминает под себя эту анорексичку, нависая сверху и впиваясь когтями одной лапы — в мох около головы Волчонка, а другой — в плечо самого мальчишки. И шипяще выдыхает в огненное ухо — Повторишь?
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
Он впервые за долгое время в полной мере чувствует себя тем, кем на самом деле и является: подростком. Хочется громко смеяться, вытворять странные и безрассудные вещи, не думая о последствиях, не следить за тем, что говоришь – и дурацкое прозвище, совершенно на самом деле не подходящее Кромешнику и которым опричника называли в присутствии Волчонка за пару часов целых два раза, срывается с языка легко и необдуманно. Инстинкт самосохранения где-то глубоко внутри дергается в конвульсиях.
Откуда-то появляется нехорошее ощущение, что кто-то в его голове запускает таймер обратного отсчета. Волчонок почти слышит, как тикают стремительно убывающие цифры, и смотрит на то, как чужие губы растягивает мерзко-приторная, острая, отталкивающая улыбка. От промелькнувшей в колдовских хвойных глазах тени по спине пробегает холодок – до жути неприятный. Маугли слишком поздно понимает, что невинным на первый взгляд подколом умудрился переступить ранее незримую черту – и слишком поздно пытается отшатнуться назад, почуяв неладное: чужие лапы в один миг тяжелыми цепями оплетают тонкую шею и от сильного рывка Волчонок теряет равновесие и неловко валится на подстилку.
В следующую секунду оказываясь беспомощным распластанным на кажущемся теперь жестком мхе, подмятый под сильное тело.
Вот и переключил Кромешника из режима заботливой мамочки, в режим… он бы подобрал подходящее слово, но сейчас было немножко не до этого – приступ паники накрывает так внезапно, что в глазах темнеет, а из-за учащенного дыхания воздух тяжело выходит из легких вместе с тихими, едва различимыми хрипами.
Чужая когтистая лапа в опасной близости опускается рядом с головой, заставляя дернуться в сторону – но впившиеся клещами когти другой делают попытку вырваться еще более тщетной и жалкой. Огненное ухо опаляет горячее дыхание – и тут уже Волчонок не выдерживает, вздрагивает и ощетинивается, не контролируя себя, пуская в ход собственные передние лапы: упирается ими Кромешнику в грудь, скребет и впивается когтями в пепельно-полосатую шкуру, извивается всем телом, как гадюка. Верхняя губа подрагивает, обнажая острые клыки, а волчьи глаза сверкают в полумраке диковатым, загнанным блеском, сменяющимся почти животным ужасом, когда он понимает, что не может высвободиться.
Снова ощущая себя беспомощным мальчишкой, который не может дать отпор, как когда-то.
– Я пошутил, Кромешник, – шипит он, – шуток не понимаешь, что ли? ты тяжелый, ну, слезть с меня, пожалуйста, черт пусти!
Волчонок начинает беспокойно ерзать под ним, и воитель с воистину садистским наслаждением ловит его взгляд, меняющийся с дикого, горячечного блеска до судорожного ужаса, продолжая демонически ухмыляться и ни капельки не ослабляя хватку — напротив, практически не обращая внимания на чужие когти, впивающиеся в грудь, только сильнее вжимает чужое тело в подстилку, сдерживаясь от рвущегося наружу тихого злорадного смеха, но давая волю пляшущим бесам в глазах.
Весело-то как!
— ...черт пусти!
Упс, кажется, переборщил.
Сдавленный вскрик заставляет зеленоглазого замереть, пристально уставившись на Волчонка, застывшего, словно загнанная жертва — и, осознав, что немного (?) заигрался со своим чувствительным вечно-подопечным, вновь переключает режим обратно.
— Тш-ш-ш, звереныш, чего ты так нервничаешь? — успокаивающе шепчет воитель сквозь теперь уже мягкую улыбку, постепенно ослабляя давление, убирая когти и лапу с чужого плеча, — Шутка, так шутка. Я тоже пошутил.
Видимо, у обоих с чувством юмора дела туго обстоят.
После еще нескольких секунд разглядывания расширенных от ужаса янтарных глаз, так ярко блестящих в полумраке, опричник тихо хмыкает и отстраняется, легко заваливаясь рядом на подстилку и, словно извиняясь, коротко тыкается носом в огненное ухо.
— Ну и кто из нас малыш после этого, хех? — риторически усмехается полосатый, после тут же сонно зевая и все равно одной лапой не крепко, но уверенно обхватывает Волчонка — прилипчивый он вьюнок.
Звезды, как спать-то охота...
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
То, как быстро и легко Кромешник переключается между режимом заботливой мамочки и непредсказуемым демоническим созданием с пылающим в глазах инфернальным пламенем, несколько пугает – Волчонок с трудом втягивает в себя воздух, буквально чувствуя на языки жгучие частички постепенно затухающего напряжения. С трудом заставляя себя втянуть когти, отцепляясь от пепельно-полосатой шкуры и прижимая передние лапы поближе к себе, он снизу вверх смотрит на Кромешника, тщетно пытаясь восстановить сбившееся дыхание и борясь с желанием хорошенько врезать опричнику свободными сильными задними конечностями по животу – напугал, з-з-араза.
Действительно, чего это он так разнервничался.
– Вспомнил кое-что нехорошее, – отстранено ощущая боль в плече – видимо, в попытке сбросить с себя сильное тело случайно оцарапался об острые когти воителя – спокойно произносит он, не обращая внимания на легкую дрожь в голосе, и добавляет: – У тебя весьма своеобразное чувство юмора, знаешь.
Кто бы говорил.
– Обязательно поинтересуюсь у Тигриное Сердце на досуге, – все мы немножко мазахисты в душе.
Выворачивается из чужой хватки, поднимается и обходит Кромешника – а уже потом опускается позади него, прижимается боком и животом к его спине, повернувшись так, чтобы опустить голову на пепельно-полосатый бок, заодно и одну из передних лап на него (бок) закинув.
*гп И вот, беленький неловко появляется у входа, едва не споткнувшись, и не упав. Всё-таки, прыгает и лазает он весьма плоховато, ещё не учили, как правильно. По глазам ударяет темнота, окутавшая дупло. Ух... Наш герой тут ещё никогда не был. Столь резкая смена красного света на чёрную темень, больно, но теневой быстро привыкает, и вот уже видит наставника и... Волчонка. Пузырчатому даже не приходит в голову особо удивляться. Делает - значит так надо! Семпай не может быть не прав! Верно? Мальчишка прочищает горло, глупо улыбается, растерянно, ибо волнуется. Пытается собраться с мыслями, вспомнить, чего вообще сунулся, позволено ли, не наругают? Что-то мекает, бурчит, но потом замолкает и собирается, неуверенно смотря на серого, который величественно, по мнению Пузи, возлегает тут. Словно бы он глашатай. Но об этом лучше не спрашивать. Эх, ладно, молчание и неловкость затянулась. -Мы всё сделали! Готово! Выдаёт энергичным голосом, звонким, пушистик, Словно кто-то ударяет железным прутиком по стакану. Малёк даже не старается скрыть неуверенность, но тихо говорить не может, его, наоборот, от волнения распирает говорить много и громко. Поглядывает назад, отслеживая Лапку. Лапка... точно! Он ведь теперь и за неё отвечает! Нужно всё описать! Котик даже не подумал, будет ли это интересно семпаю. - На этот раз Лапка трудилась во всю... Принесла мох, разложила, поохотилась, укрепили всё вместе! Я корой занимался и укреплением. Радостно затараторил мелкий, словно не собираясь останавливаться. Он не знал, что Лапка так долго прятала от Кромки мышь, потому, необдуманно ляпнул и это, не подозревая, что этого не стоило говорить. -Можно нам к ручью сходить поохотиться? Спросил маленький принц, невинно, птичьи, наклонив голову, и уставившись на воина. Во взгляде Пузырчатого читались вопросительность, тепло, наивность, и немая мольба на разрешение.
Ученица уверенно запрыгивает в дупло. Нельзя? Ой, да бросьте, если Лапка стала оружем, то мир должен, как минимум, перевернуться. Малышка терпеливо ждет, пока Пузя соберется с мыслями не перебивая его. Тем временем ученица с любопытством оглядывала дупло. В принципе, тут ничего и не изменилось. Малышка усмехнулась, повела ушком и уставилась на Кромешника. Ну что, наставник?
С каждым Пузиным словом Лапкина улыбка становилась более похожа на усмешку, но...
- ...поохотилась...
С этим словом улыбка сползла, а глаза опять округлились, словно намереваясь выпасть. Малышка повернулась в сторону Пузырчатого. Ты что - специально!? Это за то что Лапка тебя уронила?
выскрёбывай серебряной вилкой все самое сладкое, розовое и мягкое из фарфорового черепа, ты - колокол, ты - море, ты - бездна, ты - кладбище.
лапка 27 сумрак
выскрёбывай серебряной вилкой все самое сладкое, розовое и мягкое из фарфорового черепа, ты - колокол, ты - море, ты - бездна, ты - кладбище.
Кромешник задержал взгляд на оруженосце, в этот момент ощущая себя самым настоящим ублюдком — напугал ребенка, потревожил то, что не стоило. Захотелось поинтересоваться, что же такое Волчонок вспомнил, но воитель тут же откинул эту мысль прочь — стал бы мальчишка откровенничать с ним?.. — да и примерно представляя себе, что может услышать в ответ. Ведь звереныш немалую часть своей жизни проходил в одиночках, а Кромешнику ли не знать, какие уроды встречаются среди бродяг?
Воитель задумчиво-пустым взглядом уставился на свою лапу, из-под которой уже успел выбраться оруженосец — и в итоге сам вспомнил "кое-что нехорошее" уже второй раз за день.
К черту, — мысленно рыкнул полосатый, зажмуривая глаза и чувствуя, как горят надежно скрытые под шерстью старые шрамы.
Только этого еще перед сном еще не хватало.
— Обязательно поинтересуюсь у Тигриное Сердце на досуге.
Опричник приоткрыл глаза, хитро усмехнувшись смелому комментарию звереныша, а он тем временем устроился позади и сам обхватил Кромешника лапой, прижимаясь теплым боком — сумрачный протяжно выдохнул, отгоняя от себя все ненужные мысли, и блаженно закрыл глаза.
И тут с главной поляне раздалось его имя.
— Ну что еще?.. — глухо прошипел в подстилку воитель, чуть приподнимаясь на передних лапах и сонным взглядом цепляясь за вход.
Он уже, конечно, знал, кто войдет, распознав звонкий голос своего оруженосца, и когда Пузырчатый, умилительно волнуясь, появился в дупле, тут же оповещая о выполненном задании, губы невольно дрогнули, расплывшись в легкой полуулыбке. Кромешник молча слушал, медленно переводя взгляд с кохая на Лапку и обратно, заметив, как при упоминании охоты улыбка, до того расцветающая на мордашке девчонки, вдруг исчезла. Воитель не стал раздумывать на эту тему, но мысленно поставил для себя галочку — где-то, видимо, Лапка все-таки успела налажать.
Вопрос оруженосца воитель решил оставить напоследок.
— То есть вы все это время выполняли то самое задание, которое я вам дал еще до своего визита в Грозу? Впечатляет, — в голосе столько иронии, что в ней можно купаться, — Надеюсь, результат действительно стоит потраченного времени, — это, впрочем, прозвучало очень серьезно — после сна Кромешник тщательно проверит палатку старейшин, и опасно мерцающий в темноте взгляд опричника ясно говорил о том, что лучше бы ему там не обнаружить никаких сюрпризов — Можете идти охотиться, но к сумеркам возвращайтесь.
Коротко взмахнув хвостом, зеленоглазый дал понять, что оруженосцы могут идти — и вновь рухнул на подстилку, издав длинный тяжелый вздох.
Спать!
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
Сонливость одолевает постепенно, накатывая на сознание легкими, теплыми волнами, и веки начинают тяжелеть и опускаться – Волчонок широко зевает во весь рот, трется лицом о чужой бок и съезжает немного назад, утыкаясь прохладным носом куда-то в затылок Кромешника, неосознанно втягивая исходящий от воителя аромат горьковатой хвои и свежести леса.
Тихо выдыхает, зарываясь в мягкую шерсть, чувствуя себя невероятно хорошо и уютно, и в освободившейся от ненужных мыслей голове мелькает только одна: как хорошо оказаться дома.
Он уже почти проваливается в охотно распахнувшие свои врата царство Морфея, когда чей-то голос подобно пронзительному визгу будильника поутру врывается в чутко подергивающиеся даже в расслабленном состоянии огненные уши. Волчонок с трудом разлепляет сверкнувшие двумя тусклыми огоньками глаза, с неохотой поднимает голову, с каким-то недоумением уставившись на две застывшие у порога дупла фигуры – и в груди что-то подозрительно клокочет, поднимаясь вверх и посылая по глотке волну дрожи. Кажется, рычание.
Волчонок сразу обрывает себя, но верхняя губа продолжает подрагивать, норовя обнажить острые клыки, когда он подворачивает под себя лапы и снова устраивает голову на кромешниковом боке, не спуская не выражающего ничего взгляда с Лапки и Пузырика – новое имя последнего ему неизвестно. Вспомнился пенек.
Лапка и Пузырик. Колоритная парочка.
Только не говорите, что за время его отсутствия они успели стать оруженосцами.
Только не говорите, что их наставником стал Кромешник.
Пузырчатый впился взглядом в Кромешника, нетерпеливо ожидая реакции, волнуясь. Но когда на лице токо появилась полуулыбка, послушник облегчённо вздохнул и расслабился, мягко, непроизвольно, одарив семпая ответной улыбкой. Тем временем, уловил странный взгляд Волчонка. Странно. Пузя уставился на него непонимающим взглядом. Что это? Он, будто показывая, чей Кромешник, кладёт на него голову. Наш ученик приоткрывает немного рот, стараясь сдержать лёгкую усмешку. Ревнует, что ли? Почему? Неужели, их парочка заслужила столь странного отношения? Кромешника на всех хватит! Хах... Поймал взгляд Лапки. А? Маленький принц невинно-вопросительно посмотрел на неё, отворачиваясь, и снова возвращаясь взглядом, а что такого? Что-то не так? Беленький не понимал, но чувствует, что что-то не так. Но что? Ладно, отложим этот вопрос на потом. Может, Пузя что-то не знает... От первой реплики наставника пушистик судорожно поморщился, сглотнув подступающий ком к горлу, шея напряглась. Да уж, они действительно улиткообразные. Но, вроде, он не злится, или ему всё-равно. Нашему герою осталось только уповать на это. Следующая фраза ещё хуже, она серьёзная! Это действительно пугает. Малёк испуганно поднимает взгляд вверх, быстро припоминая всё, что они сделали. Слава Звёздам, мальчишка заметил и убрал кости, а то бы ух, влетело! А ещё?... А вроде, больше и ничего... Хотя котик уже был в этом не уверен, началась паника. Так... Спокойно, всё хорошо, что за навязчивые мысли? Всё же сделано! Слышишь? Отпустили! Можно идти резвиться и развлекаться! -Спасибо! Звонко вскрикивает Пузырчатый, одаривая воина своей детской, благодарной, искренней улыбкой, потом переводит такой же взгляд на Лапку, полный нетерпения и энергичности. -Пошли! Разрешил! Весело шепчет он ей, и не дожидаясь её, проваливает отсюда, заметив жест опричника, махая на прощание присутствующим хвостом. Лишь отвернувшись, позволяет сдерживающимся эмоциям проявится в беззвучной лёгком, непроизвольном смехе. Всё-таки, Волчонок старше, вдруг разозлится или обидется, он, сейчас, какой-то непонятный. Малёк не собирался реагировать на это, точнее, не умел это делать, не понимал чувств, ревности этой, деление другого. Эх, ладно! Прочь отсюда! Лапка, ручей, приключения! *гп
Дата: Сумерки, 06-Май-2017, 12:40 | Сообщение # 537
✽
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 9319
Окутавшее сознание липкое марево с неохотой выпускает из своих объятий – Волчонок вздыхает, смешно морщится, все еще находясь на шаткой границе сна и реальности, поворачивает голову вбок и тут же утыкается носом во что-то теплое, мягкое и приятно пахнущее. Лежит так еще несколько минут, ничего не предпринимая и тихо кайфуя, а потом наконец приоткрывает глаза – и остатки сна со скоростью промелькнувшей в небе молнии выметаются из головы, когда он видит перед собой Кромешника. Совсем рядом, в нескольких сантиметрах – Маугли утыкается лицом в крепкую спину и пепельно-полосатая шерсть на вдохе щекочет нос.
Кончики ушей отчего-то начинают гореть.
Волчонок перекатывается на живот, привстает, вытягивая лапы, и прогибается в спине до приятной дрожи во всем отдохнувшем теле, зевает широко и рывком поднимается на лапы, огибая еще спящего, судя по всему, опричника, но не выдерживает – и кончик пушистого хвоста мельком пробегает по чужому лицу прежде, чем оруженосец выбирается из дупла.
В этот раз ему ничего не снилось – словно вот уже некоторое время преследующие его во снах дурные, мутные, странные видения, оставляющие по пробуждению лишь липнувшую к вискам боль и необъяснимое чувство потери внутри, в присутствии Кромешника вдруг отступили.
Дата: Сумерки, 06-Май-2017, 17:39 | Сообщение # 538
он из болотных огней, серебра и теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2350
Бока опричника равномерно вздымаются и опадают, а сам он на удивление неподвижен — лежит спокойно на боку, не устраивая по своему обыкновению прилипания к соседнему телу, сквозь сон смутно ощущая чужое тепло спиной, иногда забавно морщась, когда теплое дыхание щекочет затылок. Вытянутые вперед лапы словно занимают место для Тиса, который так и не явился, и иногда воитель чуть вонзает в мох и прячет обратно когти.
Окутан мягкой темнотой и размытыми образами — сон ненавязчивый и легкий, как воспоминание из детства. Возможно, это оно и есть?
Что-то пушистое невесомо касается лица, задевая нос, и Кромешник смешно чихает, как маленький котенок, чем сам себя и будит — чуть приподнимается, сонно моргая глазами и пытаясь понять, что же такое произошло только что, в последний момент замечая мелькнувший огненный хвост в узком проеме.
Тихо выдохнув, полосатый плюхается обратно на подстилку, тут же сладко потягиваясь и выгибая спину, издавая при этом звуки маленького сонного динозаврика — и кладет подбородок на передние лапы, устремляя взгляд на выход, где уже клубятся сизые сумерки, чувствует, как мягко слетают с него последние остатки сна.
— Все желающие в Ночной Охотничий Патруль, просьба подойти ко мне!
Это было громко.
Кромешник фыркает, поднимаясь с подстилки и принимаясь умываться — тщательно приглаживает растрепавшуюся после сна шерсть, лапой проходится по лицу и за ушами, в конце концов смачно зевнув напоследок.
Самое время поохотиться.
главная поляна
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
Дата: Сумерки, 06-Май-2017, 18:58 | Сообщение # 539
Оруженосец племени Теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 451
Лапка даже удивилась и чуть не хлопнула хвостом себя по лбу. Она ведь уже о-ру-же-но-сец. Это значит, что ей можно охотится. Только вот... Ну, теоретически она конечно могла бы поохотиться, но... все, на кроликов больше точно не охотимся. И на белок. Охота вообще вещь не такая интересная, как многие думают. Но уж если Пузырчатый спросил разрешения, то придется идти. Лапка молча развернулась и поспешно выпрыгнула из дупла.
Главная поляна
выскрёбывай серебряной вилкой все самое сладкое, розовое и мягкое из фарфорового черепа, ты - колокол, ты - море, ты - бездна, ты - кладбище.
лапка 27 сумрак
выскрёбывай серебряной вилкой все самое сладкое, розовое и мягкое из фарфорового черепа, ты - колокол, ты - море, ты - бездна, ты - кладбище.
Змееуст не помнил, как дошел до своего дупла и какими путями, но, удостоверившись, что не был никем замечен, он расслабленно растянулся на своей подстилке, перекатился на другой бок и туго свернулся в клубок, проваливаясь в сон на неопределенное время. Следующее его пробуждение было уже глубокой ночью.
Лекция, — пронеслась ошалелая мысль, нарушая ровное, размеренное течение прочих, неважных во время сна. Змееуст никому не озвучивал свои планы, ни перед кем не отчитывался за проведенные лекции — все это было только его инициативой. Однако... Прогуливать было слишком для него. Это было нечто далекое от глашатая, это было нечто абсолютно дикое и неправильное. Он этого никогда не делал. Несчастный, — сказал бы кто-то. Ответственный, — отмахнулся бы он, не совсем понимая и оттого весьма раздражаясь. Ведь у котиков не было всяких паблосов, восхваляющих неожиданное изменение собственной жизни, прогулки под дождем, романтику подростковых отношений и далее. А если бы было, Змееуст бы плевался до тех пор, пока в Сумраке их бы не запретили.
Тихо позвякивали под потолком подвешенные на ниточки-ленточки косточки, крутились-покачивались на ветру перышки. Надежная дверца из коры какого-то многолетнего дерева была закрыта неплотно, видимо, он не обратил на это внимание, когда пришел. Переведя взгляд на дыру между дуплами, которую раньше как раз закрывала кора, глашатай увидел, что она профессионально заделана мхом. Неплохо. Вздохнув, глашатай поднялся. Это далось ему даже легче, чем обычно. Такое странное чувство. Словно выспался. Вздо-ох.
Нужно досчитать до десяти, не поднимая голову на эту чушь еще времен... еще времен Янтарной Звезды, примерно, если не старше — некоторые косточки были совсем белые. Зачем ты их рассматриваешь, Змееуст? Звяк-звяк-звяк. Перышки крутятся. Ниточки качаются. Бом-м, — где-то вдали отбивает в огромный барабан-облако небесная гроза. Гремит. Сильно. Ливень не заканчивается. Всполох — он заметен на стенке, куда проникает свет из-за незакрытой "дверцы". Как ярко. Гроза уже совсем близко.
Бесит!!! Змееуст яростно набросился на подвесочки, с остервенением сбрасывая их на пол, отрывая от потолка. Планомерно, ниточку за ниточкой, косточку за косточкой. К черту старания предков. Пусть котята играются. Пусть котята играются... Лекция!!! Бесит-бесит-бесит. Сейчас все поотрывает и пойдет на лекцию.
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
Вниз 
