Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Дупло глашатая находится в том же поваленном дереве, что и дупло предводителя, правда оно несколько выше предыдущего. А вот добраться в него даже несколько легче, чем в первое: прямо от дупла к земле идет толстая ветвь, которая и служит своеобразным спуском или подъемом. Вход в дупло глашатая широкое, не такое мелкое и узкое, как у дупла предводителя. А вот внутри оно менее просторное, хотя одному коту вполне хватает. На полу пещерки всегда есть подстилка из чистого мха, которую регулярно чистят оруженосцы. Благодаря более широкому проходу, в этом дупле светлее, нежели в дупле предводителя, в которое, кстати, есть окно, прикрытое куском коры. Само по себе оно небольшое, пролезет только голова, но если сунуть туда котенка, тот вполне сможет оказаться в соседнем дупле. С потолка свисают косточки и перья разных птиц, подвешенных на травиночки или обрывки ленточек.
Потонут. Возможно, столь мрачный вывод был сделан преждевременно, но ведь и ситуация лучше не становится: дождь льет с самого рассвета непрекращающимся потоком, словно какой-то олух на небесах забыл выключить кран, главная поляна больше напоминает болото без привычных кочек и запаха тины, но с такой же вязкой, грязной и размякшей почвой. Ров у входа в лагерь теперь как бассейн – тоже можно плавать, правда, с риском напороться на что-нибудь острое. И в лесу было не лучше, если не хуже – деревья представляли для каждого реальную угрозу, ведь землю вокруг корней должно было здорово размыть.
– Змееуст! – в дупле появляется только передняя часть тела Волчонка, огненно-рыжие уши прижаты, с шерсти стекает вода, каплями срываясь на сухой пол. Благо, глашатай действительно оказался на месте – оруженосец несколько недоуменно моргнул, когда увидел, с каким остервенением Тис срывает с потолка подвески и на мгновение почувствовал себя не слишком уютно. Быть может, он слегка не вовремя?..
Встряхнулся почти яростно, разбрасывая капли.
К черту.
– Я нашел Лапку, она на главной поляне, Рыжегрив куда-то пропал, – отчеканил он для начала, помня о задании, а уже потом перешел к тревожащему вопросу: – Из-за дождя ров почти переполнен водой, на главной поляне ступить негде – везде грязь, земля, как болото. Такими темпами некоторые палатки вскоре зальет – детскую точно.
— Змееуст! — да они там что, тонут? — глашатай обернулся и смерил взглядом мокрого до нитки соплеменника. — И откуда же ты такой шумный взялся? — риторический вопрос, но не совсем.
Кап. Кап. Кап. Вода с его шерсти стекала на пол в его дупле. Звоньк-шурх. Падали перья и косточки на тот же многострадальный пол. Бом-м, не унималась гроза где-то снаружи. Что бы там ни было, идите к черту! Хочется орать и кататься по подстилке, с остервенением сметая все вокруг. Кап-кап-фш-ш-пх. Капли с его огненно-рыжих ушей и белой шерсти теперь везде. Что-то долетело даже до него.
— Можешь докладывать, — медленно и тихо тянет глашатай, лениво срывая последнюю висюльку и поворачиваясь к оруженосцу. Новости оказались самые разные, однако то, в какой форме Волчонок все озвучил, ему понравилось. Четко и внятно. Молодец. Змееуст был даже готов простить его маленький водопад сразу после входа.
— Лапку я желаю видеть лично, но она подождет. Не выпускать девчонку из лагеря и следить, чтобы она ничего не передала. Рыжегрив, если не объявится, должен считаться перебежчиком, а не пропавшим без вести. Котят... — черт! они что, серьезно, тонут?!— ...ко мне в дупло, поможешь перетащить. — переживешь, Тис. — Заодно поиграются с вон тем хламом, — глашатай хмыкает, кивая на унаследованные от предшественников висюльки, ныне живописно разбросанные вокруг. Конечно, здесь будет весьма тесновато... учитывая, что котят около пятнадцати...
А остальные палатки? Лагерь в овраге, и... — Если ливень не прекратиться, придется уходить. — вздох. Да что же происходит за фигня? Из прокляли, что ли? Ха-ха. Очень смешно, учитывая, кто покровитель их племени и какую окраску носят проклятия.
— Еще что-то?
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
Отличный вопрос, тупо думает Волчонок, на секунду зависнув, а потом выдает – с неожиданностью для самого себя, почти на автомате, словно на брошенный в пустоту риторический вопрос действительно нужен четкий и ясный ответ:
– От Осколка.
Что?
А, ну ладно.
Волчонок было поморщился, но имя сорвалось с языка на удивление легко и просто – будто бы и не завязывался непонятный узел в груди, мешающий нормально вдохнуть всякий раз, когда он возвращался к… вопросу о своих родителях, да. Возвращался не так уж и часто, кстати.
Осколок. Звучит несколько комично, учитывая, что осколок памяти – правда единственное, что у него есть.
Ощущая, как по спине барабанят проклятущие капли – он ведь все еще в дупле глашатая лишь наполовину – он бросает взгляд через плечо, куда-то в сторону главной поляны, по которой также нещадно бьют реки небесной воды, и вновь возвращается взглядом к Змееусту, дернув ухом. Лапку не выпускать, Рыжегрив под вопросом, котят перетащить. Все ясно.
В случае чего эвакуироваться из лагеря. Замечательно.
– Это все.
На самом деле хотелось еще кое-что уточнить – по поводу Скрытного – но глядя на Змееуста, который явно находился… не в лучшем расположении духа, это могло обождать. Наверное.
Змееуст чувствует, что оглох на тягучие минуты, автоматически договаривая все, что хотел.
— ЗА... — у него так даже в юности голос петуха не давал... — кх-кх-кх, — истерически покашливает, широко улыбаясь и быстро пустеющим взглядом смотря куда-то перед собой. — Зайди уже, — он не слышит даже сам себя, говорит, и не уверен в том, звучит ли его голос так же пренебрежительно-спокойно, как обычно. Звучит. Но Змееуст не слышит, слишком уж сильно бьется медленное сердце в ушах. В груди сворачиваются и распрямляются тугие канаты, скручиваются, трепещат, словно струны.
Он сгибается, хрипя что-то невнятное.
Смешно. Ему так смешно, что он не знает даже определения подобному. Наверное, это состояние, близкое к истерике — словно лихорадка или бред, но в то же время все вокруг настолько ясно, настолько четко, настолько понятно, что ему просто... просто смешно.
Змееуст тихо кашляет, когда открывает пасть, чтобы добавить к уже сказанной фразе забавное, чуждое обращение по типу "братец", но изз пасти вырывается только нервный, громкий смех. Лапы подгибаются.
— Осколок. — он говорит это куда-то в пустоту, похехекивая. Лежит. — Осколок! — он говорит это, словно обращаясь к кому-то невидимому, не то с укором, не то с иронией, и начинает смеяться погромче. Встает, ходит туда, сюда, размахивая хвостом и словно выискивая того самого... Осколка. — Осколок... — его буквально скручивает смехом, имя слетает с уст едва слышно, он натурально хохочет, споткнувшись о подстилку — и где тут лучший боец племени? — и повалившись на нее.
Это выходит так естественно, что Змееуст даже не думает о том, насколько ненормально звучит его смех, впервые столь громкий.
— Почему из десятков племенных воителей именно он?! — боевым перекатом уйдя куда-то в стену и неплохо так о нее приложившись, глашатай как ни в чем не бывало встал. Замер, топнул лапой, смотря на Волчонка, словно это он был виноват в том, кто его отец. — Ты вообще знаешь, кто это? — он спрашивает, громко, раздраженно и в то же время как-то бездумно, и вновь выдает несколько веселых смешков.
— Может быть, сейчас прибежит еще несколько рандомных котиков и заявит, что их отец, Осколок, знатно походил по кошечкам?!
Где твои девять лун для подобного, Тис, где?
Глашатай стремительно подходит к оруженосцу. Насильно втягивает его внутрь еще больше, теснит к подстилке — кто виноват, что она лежит в центре? Оставляет стоять недалеко от ложа, наверное, это выглядит забавно... Ходит вокруг. Лапой замеряет рост, хлопает, раздраженно, сбоку по хвосту, обнюхивает уши, словно впервые видит его, словно перед ним какая-то кукла, игрушка, а не живой кот.
— Где, где?— где доказательства?— Ты не подходишь... — пощупал ребра, почти прорычал, с каким-то разочарованным отчаянием.
Он не так себе представлял младшего брата. Он... ну что это такое.
— Хотя. — резко, как-то слишком неожиданно. Метнулся чуть вперед, лапу — под подбородок Волчонка, схватил его, выпустив когти. Повернул туда, повернул обратно, заставил наклонить голову... Посмотрел в глаза.
А там тот самый, фамильный огонек. Слишком светлый. Из-за чистокровной матери, дочери Гада, у него самого огонь в глазах не был обычным. Он был темным, не теплым, а сжигающим, почти черным, а иногда — алым и похожим, скорее, на кровавые искры. У Беззвездного огонь был ярким. Живым. Искренним. Каким-то завораживающим и в то же время... не темным, но потемневшим. А у Волчонка были глаза чуть желтоватые, светлые, и огонь там был — наверняка сжигающий, но чуть другой, не палящий. Змееуст бы оттолкнул мальчишку, отверг бы любое сходство — их огонь не такой! Но... Ближе к зрачку он темнел и словно менялся. Он был какой-то двойственный.
У каждого свой огонь?
— Отцовские. Это родовое. — серьезно, но как-то обреченно, словно приговор.
И в итоге Змееуст вновь расхохотался.
Стал серьезным вновь, чуть трясся, но выдал довольно четко: — Привет, братец.
И расхохотался опять, заржал так, как никогда не ржал. Но как-то грустно. Отчаянно.
Отец, ты старый... извращуга. Дурак. Бабник многолунный. Кровью соришь. Ирод. Похабник!
Ну почему???
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
Солнечная Пена входит к глашатаю. Такая жалкая, грязная и мокрая на фоне Змееуста. Такая неестественная. Она напугана. Напугана впервые за долгие луны. Что же будет с лагерем? Что будет с соплеменниками.
- Змееуст - довольно громко, но с хрипотцой начинает Пена. Весь день под дождём не прошёл даром. Голос был довольно хриплым, ну а рана на передней лапе опять начала ныть, от чего кошка заметно прихрамывала.
-Мы попали в весьма затруднительное положение - а как это ещё можно назвать? - Земля размокла, дождь заливает ров. Если не предпринять мер...мы можем утонуть - эти слова вырываются с трудом. Голосовые связки никак не хотят слушаться.
После отчёта сумрачная воительница смогла оглядеть окружение. Оказывается, Волчонок уже тут. Внезапно кошку озаряет мысль: а вдруг этот самый Волчонок уже рассказ глашатаю о бедствии? Изумрудные глаза Пенки округляются и она вопросительно переводит взгляд с Змееуста на Волчонка и обратно.
Марево несколько неуверенно вошла в дупло глашатая, где было по-настоящему жарко. Бывшее Марькино жилье занял Змееуст; в его постели сейчас лежал Волчонок (узнав этого котика, Маря невольно поискала взглядом Кромешника, но его тут не оказалось), а вход загородила Пена.
— У меня послание из загробного мира.
Вкрадчиво произносит Маря, стоя за спиной Солнечной Пены и не проходя вглубь дупла, в результате чего оставаясь незаметной для находящемся в нем котов. Представьте себе ситуацию: вы играете с другом в темном углу, в весьма интимной обстановке, и вдруг к вам обращаются по поводу важных дел, а спустя минуту — вы получаете послание из потустороннего мира. Забавно, не правда ли? Посмотрим, как отреагирует на это сам Змееуст, виновник сего торжества (кто еще заглянет к ним на "чай"?).
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 00:09 | Сообщение # 547
✽
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 9319
— ЗА...
– Я не…
— Зайди уже.
Да как-то не хочется, спасибо.
Волчонок молчит, по-прежнему не трогаясь с места, и не смеет отвести взгляда от Змееуста, и смотрит он на него сейчас так, словно видит глашатая впервые в жизни. Впрочем, поправка: таким – впервые. Смотрит – и совершенно ничего не понимает: ни причину его взлетевшего на высокой ноте голоса, сорвавшегося, как у мальчишки – у Змееуста и голос сорвался, быть может, это уже повод отсюда валить – ни странного поведения, ни…
Сердце стучит в груди и удары эхом отдаются в висках, ушах, заглушают все прочие звуки, в том числе и раздающиеся снаружи громовые раскаты, и поднадоевший за весь день шум дождя – заглушают в предчувствии, в непонятном ожидании чего-то, и в глотке внезапно пересыхает, когда Волчонок делает почти неосознанный шаг назад…
Всё идёт не по плану.
Бац – это внутри, кажется, натягивается до звона какая-та тоненькая, но упругая струна, когда Змееуста перед ним сгибает почти пополам, и, черт, как это неестественно выглядит на самом деле – а потом раздается невнятное хрипение и… смех, да. Змееуст смеется.
Кажется, он действительно не вовремя.
— Осколок.
Что...
И снова. Снова.
И чертов смех.
Хочется спросить, что в этом имени такого смешного. Хочется… наверное, все-таки под шумок сделать еще несколько шагов в назад и спрыгнуть в грязь главной поляны, окунувшись в дождь. Зажмуриться и закрыть уши. Заорать "Х В А Т И Т". Хочется… да много чего хочется, но он продолжает стоять, не моргая, только сердце скачет уже где-то на корни языка.
— Ты вообще знаешь, кто это?
– Да откуда мне… – пытается что-то сказать Волчонок, но разве возможно вообще что-то сказать, когда Тис так разошелся? Верно – нельзя, и уже следующие слова – выкрик? – заставляют едва ли не сжаться.
Смазанная тень перед глазами – это Змееуст неожиданно сокращает между ними расстояние, подходит, и Волчонок не успевает подавить сорвавшееся с губ рычание – загнанное, дикое, в полной мере ощутив себя загнанным в угол зверем, над которым нависает ухмыляющийся охотник, целясь дулом ружья в лоб – когда кот насильно втягивает его внутрь дупла. Как никогда кажущимся сейчас таким тесным.
Дышать тяжело – Тис теснит к подстилке, на которую он едва не падает, кружит вокруг, как ястреб, сверкая глазами, напоминающие в темноте камни цвета глубокого индиго, хлопает, обнюхивает… Волчонок отшатывается назад, все-таки спотыкаясь о подстилку и неловко садясь на задние лапы, но глубоко в душе потихоньку начинает тлеть возмущение на подобное обращение.
Он ведь все-таки... живой. Пока еще.
Да какого лешего происходит?!
— Ты не подходишь...
Куда? Для чего?
Он не успевает развить эту мысль – выпущенные когти оказались под подбородком слишком уж неожиданно, он даже отреагировать не успел, хотя сердце и сделало кульбит, камнем рухнув теперь в живот. Волчонок издал непонятный, сдавленный звук – нечто между шипением, скулежом, рычанием и хрипом одновременно, глупо таращась на Змееуста широко распахнутыми глазами, чувствуя, как мурашки стекают по хребту вместе с холодными каплями.
— Отцовские. Это родовое.
Волчонок совершенно потерялся в этом чертовом дупле, в чертовом мраке, и лишь ощущение острых когтей у глотки были единственным ориентиром в этом помещении, наполненном непонятно чем – звенящим, опасным и взрывным, возможно.
— Привет, братец.
Бац-бац – струна порвалась.
Что ты сказал?...
Оруженосец шарахнулся назад, спиной налетел на стенку, прижал уши. Тело прошибла мелкая дрожь – от кончика носа до кончика распушившегося хвоста, собралась где-то с левой стороны груди, заколола.
Ты вообще знаешь, кто это?
– Беззвездный… – говорит он, а в легких печет. Беззвездный. Бывший наставник, на днях – ай, нет, уже не на днях, по сути давно? – утонувший в болоте. Утонувший в болоте предводитель. Который на первую тренировку повел в туннели, и который предложил… ха… размяться с одиночкой. Отец Змееуста.
– Ха. Ха… ха-ха-ха… – Волчонок жмурится, смаргивает выступающие в уголках слезы – и смеется. Отчаянно, хрипло, громко, зло – смеется, не в силах остановиться, полностью, кажется, разделяя мнение Змееуста на этот счет.
Это заразительно, оказывается.
Брат.
Новый взрыв хохота – он запрокидывает голову, понимая, что практически не может дышать.
Пошел ты.
Впивается когтями в пол дупла, что-то влажное скользит по щекам – вода? и не знает, как себя вести, он… правда совершенно потерялся.
– Здравствуй, брат.
До свидания, эмоциональная стабильность.
На зашедших в дупло кошек он глянул лишь мельком – затуманенный хмельной взгляд обжег, как пламя – а потом снова уставился на Тиса, чувствуя, как вспышка диких эмоций потихоньку сходит на нет, оставляя после себя лишь усталость, кислый привкус во рту, боль в висках и… еще что-то непонятное.
Старший брат. У него есть старший брат. И отец был в двух шагах, руку протяни – только теперь уже нет, в болоте утонул. А брат Змееуст. Создатель, ч--ч-черт...
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 00:28 | Сообщение # 548
из сумрака севера и железной мглы
Группа: Стражники
Сообщений: 2567
Ох, Господи, дайте ему отсмеяться. Повалившись куда-то на подстилку задом и на пол передом, Змееучт чувствовал, как ему куда-то в грудь и живот упираются не так давно сорванные с потолка косточки. И медленно приходил в себя после взрыва смеха.
— Змееуст. Мы попали в весьма затруднительное положение... Если не принять мер, мы можем утонуть. — в дупло беспардонно врывается Солнечная Пена. Все так же себе на уме, все так же игнорирует происходящее — он даже не знает, рад этому или нет, специально она, слишком тактичная, молчит, или, действительно, столь невнимательна к соплеменникам. Глашатай кивает ей, мол, знаю.
— Здравствуй, брат. — тихо говорит Волчонок, уже отсмеявшись. А Змееуст хохочет по новой, и, глядя на Волчонка, кажется, тоже, уже пустив слезу. От смеха? Плевать на то, что вокруг творится такая анархия.
— У меня послание из загробного мира. — следом за Пеной появляется во вспышке молнии Марево, вкрадчиво обращаясь куда-то к ним. Сухим, серьезным тоном. Глашатая прорывает на новую волну хохота. — Уж, — а-ха-ха, — не от... — пха-ха-ха-хах, — Беззвездного ли?! А гласит оно, дайте угадаю, что мы все утонем?!
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 01:12 | Сообщение # 549
✽
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 9319
Волчонок никогда не замечал за собой тягу к черному юмору, но окончательно расшатавшаяся нервная система, внутреннее напряжение и маячившая на периферии подступающая истерика сделали свое дело – оруженосец глухо и коротко судорожно всхлипнул про себя, раскашлялся и расхохотался опять, согнувшись пополам и все также упираясь в стенку дупла спиной, выступающими под шкурой позвонками остро ощущая неровную, шероховатую и жесткою поверхность.
Нарастающее давящее чувство боли в сердце, судорожно колотившееся о клетку ребер, вспыхивающие перед глазами радужные круги, легкое головокружение и чрезмерное учащенное дыхание в этот момент отошли куда-то на второй план, хотя и не ушли, что, наверное, должно было беспокоить – но пока Волчонок только и мог, что хватать ртом воздух в перерывах между диким хохотом, подрагивая мокрым насквозь телом. Зря Змееуст его сюда после улицы втащил, конечно, он же весь… мокрый и грязный, и вода стекает с него ручейками, а жижа на лапах пачкает пол…
Он закрывает глаза и болезненно выдыхает, медленно выпрямляясь. Во рту сухо.
Так, ладно. Надо взять себя в руки. В лапы.
Убийцей он уже себя выставил, прикончив Колдуна – размялся! – податься теперь в психи – не лучшая, хотя и несколько заманчивая идея.
Так, что там было в самом начале? Перетащить котят?..
Глотку сдавливает очередной нервный смешок, грозящий перерасти в еще одну вспышку, и Волчонок почти сползает по стеночке. Создатель, сейчас не хватает Темнозвезда с его умением раздавать отрезвительные пощечины, определенно.
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 02:12 | Сообщение # 550
он из болотных огней, серебра и теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2350
главная поляна
Из дупла непрерывно доносился смех и голоса: Кромешник, не переставая внутренне удивляться, все-таки обиженно надулся — Веселье — и без меня?! Я тоже хочу посмеяться!! — но сразу даже не смог войти в дупло. Забегавшись с котятами, он упустил момент, когда в покои глашатая помимо Волчонка забрались еще и Солнечная Пена с Марево — и теперь практически упирался в пятую точку целительницы, преградившей вход. Воитель хмыкнул, сильнее впившись клыками в ветвь, и погромче прокашлялся:
— Кхм-кхм, — все-таки кое-как протиснувшись внутрь палатки (во всяком случае головой — точно), полосатый окинул взглядом всех присутствующих и вопросительно-недоуменно выгнул бровь, когда увидел Тиса и Волчонка. Если Марево и Пена, видимо, не придавали значения внешнему виду и поведению этих двух своих соплеменников, то Кромешник тут же все оценил и еще больше внутренне негодовал. Ненормальные... какие-то. Звереныш вообще впервые смеется на памяти зеленоглазого, а для Тиса это в принципе довольно необычно — но оба смеются как-то странно, истерически, безумно.
Может я не вовремя зашел?..
Но Кромешник не из робкого десятка — раз уж сунул голову, то пути обратно нет! — да и ситуация требует скорейшего решения. А с этими тупицами все равно постоянно что-то происходит.
... Он только что мысленно назвал Тиса и Волчонка тупицами?
— Я не хочу прерывать ваше веселье, — я не прочь присоединиться — опричник пытается поймать шальной взгляд глашатая, из-за шума ливня повышая голос, мелодично растягивая слова в спокойной манере, но впечатления от мокнущих и тонущих в лужах детей то и дело вырываются наружу слегка яростными нотками — но ясли уже затапливает, а у нас семнадцать, черт возьми, котят, которых срочно нужно переместить, прежде чем их не смоет дождем куда-нибудь.
Еще раз бегло окидывает взглядом дупло: нет, маловато. Только если часть отпрысков сюда, а вторую — к Темнозвёзду.
А что, собственно, делать остальным? Ливень все не кончается, и где гарантии, что их самих не смоет? В этом овраге без проблем можно плескаться, как в бассейне, и если пока что их спасал ров, в котором скапливалась вода, то теперь он переполнен — и они все тут рискуют увязнуть в болоте. А гроза и не думает кончаться: весело грохочет гром, бушует ветер, протяжно стонут вековые сосны и льет, льет бесконечный ливень на сырой, темный, промокший насквозь лес.
Дерьмо. Надо валить.
Примерно такие вот слова красной строкой бегут по лбу сумрачного, хотя он не выглядит встревоженным или паникующим, скорее наоборот, разве что после его пробежки по лагерю за детьми, которые вполне могли бы и покалечить себя, опричника разрывает изнутри от какой-то яростной энергии. Сказывается еще и влияние грозы, от которой башню сносит, и инцидент на границах, и все не пропадающий привкус крови на языке, да еще и Тис с Волчонком ржут, как дебилы ненормальные, чем окончательно сбивают с толку.
Вы че, ребята?
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
[indent]там, где весна помнит смерть, да огонь помнит жар, пой мне во тьме, друг мой вечен и стар на забытой тропе, где поставят мой крест,
ㅤпой мне во тьме, ㅤㅤㅤверный брат, ㅤㅤㅤㅤㅤтемный лес[/indent]
Сообщение отредактировал Кромешник - Рассвет, 15-Май-2017, 03:09
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 15:34 | Сообщение # 551
из сумрака севера и железной мглы
Группа: Стражники
Сообщений: 2567
— ... У нас семнадцать, черт возьми, котят... — И они рыжие! Волчонок, они — рыжие, а глаза у ни...х, — он не договаривает, но уже откровенно панибратски обращается к соплеменнику, когда голову неожиданно озаряет не совсем ясная мысль — Беззвездный был рыже-черным. Он глаза детей "своих" не рассматривал, но у Медянки они точно янтарные.
А не договорил Тис потому что вновь расхохотался.
— К-кромешник, ты уверен в том, кто твой отец? — с легкой безуминкой спрашивает, отсмеявшись еще один заход и более-менее выпрямившись, пошатываясь, поднимаясь на лапы.
Вдох... выдох. Вдох, — Беззвездный и ученица четырнадцати лун, котят без отца, суицид в болоте, — выдох. Вдох, — янтарные глаза Медянки, — выдох. Вдох, — ярко-рыжие Шипучка и Остринка, Тигриное Сердце в роли матери-одиночки, бесхозные дети, — выдох. Ха-ха-ха. Вдох. — Если... Выдох. Кхм-кхм, — Змееуст прочистил горло, почти неестественно-ровно встал, выровняв осанку, качнул головой, сбрасывая с лица это дебильное выражение, которое, не дай Предки, увидеть в отражении когда-нибудь. И заговорил уже серьезнее. Словно не он тут хохотал на пару с Волчонком, поражаясь иронии судьбы несколько секунд назад. Вдох. — Кромешник, Волчонок, Солнечная Пена. Собирайте котят, королев, оруженосцев. Кромешник, не трать время и дай на главной поляне клич для воинов, это приказ. Проследите, чтобы никого не... смыло. Свободны. — выдох. — Марево, мы пойдем к Темнозвезду. Оставаться здесь больше нельзя. Излагай пророчество. Что по травам? Часть можно оставить в дупле предводителя или в моем. Можно выбрать оруженосцев в помощь.
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
С-семнадцать котят… п-перетащить с-семнадцать, мать его, котят…
— И они рыжие! Волчонок, они — рыжие, а глаза у ни...х,
Он бы хохотал до икоты, держась за живот и растирая выступающие от смеха слезы, если был бы человеком. Сейчас он просто окончательно сполз по стеночке вниз и рухнул на спину, перекатившись на правый бок и скрутившись едва ли не в позу эмбриона – смех распирал изнутри и вырывался громкими, нервными и яростными смешками наружу. Почти рывками, до боли в ребрах, лишая возможности сделать нормальный полноценный вдох; от недостатка кислорода кружилась голова и разрывало легкие.
У нас тут своя маленькая каста неудачников и ненормальных, Кромешник, присоединяйся. Положим подстилки в круг и будем представляться по одному, нажремся мяты в лучших традициях покойного предводителя, стащим еще что-нибудь из целительской, обнимемся и зарыдаем на груди друг и друга.
Волчонок внезапно замолчал, резко поднимаясь – оказывается, чтобы более-менее твердо стоять на лапах, нужно было сделать именно это: как следует посмеяться. Выплюнуть вместе с этими истеричными смешками чертов ком оголенных эмоций.
Стало легче. Немного, но достаточно... дабы вернуться к реальной угрозе. Так, ладно. Их вообще-то топит.
– Будет сделано, – выдает он, хотя и несколько хрипло, но все-таки не сорванным в край голосом, и поворачивает к выходу, с трудом протиснувшись между загородившими проход кошками и наполовину забравшимся внутрь палатки Кромешником, которого не поленился пихнуть костлявым плечом, но...
Замер на мгновение, повернув голову, почти уткнувшись носом в чужое мокрое ухо, и прошептал одними губами, дрогнувшими теперь в беззвучном смешке:
– Осколок – Беззвездный– был мим отцом, – и первым вынырнул наконец из душного пространства.
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 20:18 | Сообщение # 553
Воительница племени Теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 343
Солнечная Пена изумлённо распахивает глаза, когда в тесное, так называемое, помещение, впихивается ещё и Марево. Тут сразу становтся душно и непорядочно жарко. Раздражённые огоньки блестят в изумрудных глазах светлой, но та быстро осиливает это наваждение. Где твои манеры, Пена? Действительно. Пенка приветливо машет целительнице хвостом, мечтая лишь о том, как бы поскорее выбраться из дупла.
Тут ещё и Кромешник подтягивается. Кошка если и хотела выбежать при первой возможности, то уже никак. Путь перекрыт. Она лишь обречённо вздыхает и прислушивается к словам воителя. Семнадцать котят...семнадцать. О Звёздные предки! Семнадцать котят слишком большое число. Как эти королевы умудряются плодиться с такой быстротой.
Услышав приказ Змееуста, Солне облегчённо выдыхает кивает.
- Чем смогу, помогу! - как-то шутливо бросает она, хотя осознаёт всю значимость ситуации. Несмотря на озорной тон, в глазах пылает решимость, раскалываясь на зелёные искорки света. Наконец - то что-то интересное. Интересное,но не менее опасное. Ещё раз оглянув убежище глашатая, воительница бросается следом за Волчонком.
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 20:36 | Сообщение # 554
И в танец зовут Тени проклятых душ
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 4902
— Никто не утонет! — воскликнула Марево, интонационно пытаясь успокоить глашатая, ведь у него уже началась истерика — бедный котик не мог удержаться от приступов смеха. Нервное, должно быть. Может, дать ему немного ромашки?..
— Мы будем жить, ведь вспышка молнии осветит наш путь... — шепотом добавляет она и втискивается в дупло, плечом отпихнув Пену в сторону, ведь в пятую точку серой кошки уперся Кромешник (конечно, это было довольно приятно, но... Не здесь, не сейчас). На вопрос о том, кто послал пророчество, травница решила не отвечать — это было совершенно ни к чему. Да и других дел полно. — Мда, ну и нарожали, конечно, — с умным видом проговаривает Марево в ответ на жалобы воина о семнадцати котятах, — будто других развлечений придумать не можете. Вот в мое время... Но она вовремя осеклась. В ее время создавалась Империя Ржавницы.
Тут вдруг очнулся Змеест. Кажется, его отпустило. И ромашку тратить не пришлось. — На лес обрушилось зло, но спасение уже близко, искать его нужно за пределами лагеря. Насчет трав не беспокойся; самое необходимое я возьму с собой, остальное оставлю здесь, в лагере. Единственное, что беспокоит Сумрачную целительницу — положение в лесу; не слишком ли затопило и без того зыбкие почвы Сумрачных земель? Не слишком ли поздно они спохватились?
Дата: Рассвет, 15-Май-2017, 21:53 | Сообщение # 555
Смотрящий из Сумрака
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2518
-Дупло предводителя-
О, кажется, тут уже есть компания. Немного остатки запахов уже ушедших соплеменников, а так же свежие запахи присутствующих тут соплеменников. От одной пахло травами, от второго.. Сумраком, а ещё от обоих несло мокрой шерстью. Или они уже просохли? Ладно, это мелочи, сейчас нам важно другое. А конкретнее говоря - обстановка в племени. Ввалившись.. хм.. нет, заскочив в дупло глашатая, Темнозвёзд отряхнулся от тех каплей, которые все-таки настигли его шерсть. Одарив присутствующих приветственным кивком, он решил не ждать пока к нему обратятся и заговорил первым:- Давно не виделись. - А ведь и вправду, они достаточно давно не виделись. Причем, обращено это к всем окружающим. - Есть что рассказать? - нет, на главную поляну он ещё не смотрел, метнулся сразу сюда.
Вниз 
