В Речном племени идёт подготовка к Летнему Фестивалю. Воитель Горный Перевал повышен до старшего воителя. Из тумана вернулся бывший целитель Красноперый, выдвинув обвинения против Звёздный Пляс — после выступлений они вступают в диалог: предводительница отрицает вину, но официально возвращает одиночке должность.
Бывший наставник Грозовой Медолапки исчез, поэтому ученица завершает свое обучение под надзором Серой Звезды. От воительства её отделяет тест. Грозовой оруженосец Ужик и Ветряная ученица Услада чуть не утонули в озере, но их благополучно вызволил Сумрачный воин Смоль.
Самозванец Эхо лишил предводителя племени Ветра Сквернозвёзда жизни, но был побеждён Боярышником и Гадающим. Раскрылось, что Эхо также виновен в смерти Праха. Чертополох, погибший от ран после битвы с Изнанкой, похоронен в Лесу Памяти. У Паутинки и Совоглаза рождаются котята: Цветик, Светик, Пылкий, Прянушка и Крылышко.
Горечь Звезд и Темноцвет обнаружили вернувшийся из изнаночного тумана Вековой Лес. Позже прошло собрание племени Теней, на котором Молниелап стал воителем с именем Молниехват, а котята Ветерок, Травянник, Шишечка, Треск, Огнюшка, Подбел и Ночная стали оруженосцами Тернистым, Травозмеем, Хвойноследом, Трескучим, Огнеследной, Белолистником и Ночной.
Одиночки Дредноут, Червивка и Спираль что-то затевают у реки.
Осень упорно готовит лес к зимней спячке. Утром сквозь облака то и дело виднеется солнце, однако к обеду небо полностью затягивают осенние тучи. Ветер, дующий мягко весь день, планомерно сбивает с деревьев разноцветные листья. После обеда начинается мелкий дождь, не прекращающийся до самой ночи. Воздух свеж и чист, прохладен. Близятся первые заморозки, но ночью температура еще не опускается ниже нуля.
Температура:
утро +3, день +6, вечер +5, ночь +2
Сила ветра: слабый ветер весь день
Охота: утром шанс высокий, после обеда ниже среднего, вечером и ночью выше среднего
Травы: еще что-то можно собрать
Озеро − жемчужина лесных территорий, источник воды даже в самые жаркие дни. Плотной стеной камышей обнесен берег, соседствующий с Лесом Ручьев, но с другой стороны к воде позволяют спуститься песок и каменистая почва. Озерная гладь, как огромное зеркало, отражает нависшее над ней небо. В хорошую погоду волны неспешно и лениво набегают на песок, мерно раскачивают камыши и рогоз, но стоит порывам усилиться, как спокойствие этого места улетучивается. Озеро довольно глубокое, даже лучшим пловцам не следует заплывать слишком далеко. Если выйти из Светлого Леса и пройти в другую от Реки сторону, можно увидеть каменное нагромождение над водой. Оно надежное и с него удобно рыбачить.
По тонкой, но крепкой, песчаной косе можно добраться с берега Озера до Острова Советов. ⠀ ⠀ ≈︎•°⠀Дичь⠀°•≈︎ ёрш, карась, красноперка, лещ, окунь, пескарь, плотва, гадюка, уж, нутрии, утки ⠀ ≈︎•°⠀Травы⠀°•≈︎ валериана, водная мята, дикий чеснок, камыш, кислица, конский щавель, красный клевер, мать-и-мачеха, окопник, солодка, тысячелистник, череда, хвощ ⠀ ≈︎•°⠀Переходы⠀°•≈︎ река | лес | утёс | лес ручьёв | пустошь | лес памяти
И он снова ловит задымлённым зрачком едко-жёлтые черепки. Цветы могут защищать — может, для этого они и нужны? Нужны умершим, нужны в целом? Дёргает ушами, путаясь ещё больше — умудряясь не путать паучьи лапы, изморенные работой. Это не измор: Мглистый шагает быстрее, тяжело наступает на пятку; это не измор: он удерживает ошмётки взорванного дыхания целостным полотном; это не измор, пока может стоять.
( светлый лес ).
асфальт такой обидно-серый на нём белеют только зебры
асфальт такой обидно-серый на нём белеют только зебры
Лапы привели кошку к песчаному берегу. Они всё ещё были в грязи, а потому Паутинка не без отвращения подошла к отмели и шагнула в воду. Холод пробрал её до костей и ветряная содрогнулась. По коже пробежали мурашки. Но уж очень ветряной не нравилось чувствовать себя грязной, а потому она продолжила путь. Достигнув глубины, когда вода достигала её живота, Паутинка стала усердно смывать с себя налипшую грязь, от чего вода вокруг помутнела.
Закончив с этим воительница поспешила выбраться из воды и как следует отряхнуться. Не хотелось идти к Тенеследу лечиться... Хотя возможно ей следовало простудится, что-бы хоть раз он её полечил. Но лучше не надо...
Подобрав с песка лаванду, белая огляделась, решая куда идти дальше. Она бы с радостью пошла на кладбище, но понимала что не вернётся оттуда. Она застрянет там, в поисках ответов. Именно поэтому кошка пошла в противоположную сторону - на утёс.
>>> Утёс
Ты не можешь долго оставаться без сна, Пока решаешь,что п р а в д а. Я подаюсь вперёд, чтобы поцеловать твоё плечо. Понимаю, ничего не получится, не с тобой.
[indent]Даже огни дороги Пытаются сбежать. [indent]И все звёзды, похоже, в ударе, Сегодня вышли из-под контроля. [/indent][/indent] [indent][indent]Хотя звуки«когда-нибуть» Могут быть дома.[/indent][/indent]
Ты не можешь долго оставаться без сна, Пока решаешь,что п р а в д а. Я подаюсь вперёд, чтобы поцеловать твоё плечо. Понимаю, ничего не получится, не с тобой.
[indent]Даже огни дороги Пытаются сбежать. [indent]И все звёзды, похоже, в ударе, Сегодня вышли из-под контроля. [/indent][/indent] [indent][indent]Хотя звуки«когда-нибуть» Могут быть дома.[/indent][/indent]
Когда в морду ударяет мокрым ветром, он почти чувствует себя успокоившимся, упокоившимся, наверное, про таких Маяковский писал: «спокоен, как пульс покойника», хотя конечно же, писал он про себя. Не для себя, но про: про отчаяние, про оголтелую жадность, от которой срывает кожу, про надрывно-кожное, больное, как химический ожог.
Птичий уже не слушает, что там сзади лепечет Синичка, он уверенно идет к воде, он готов утопиться, стать водорослью на дне озера, и когда коты будут подходить слишком близко, он как лохнесское чудовище будет всплывать и утаскивать несчастных за собой. Это хороший план, почти что как «туда-сюда-миллионер», не дотягивает совсем немного своей экспрессией. Птичий останавливается у кромки воды, вздрагивая, ему нужно отмыть лапы, ему нужно прополоскать черепную коробку, чтобы все тараканы всплыли. Он оборачивается к своему маленькому кружку по интересам только после того, как становится похожим на картошку на зубочистках — мокрая шерсть облепляет каждую его косточку.
— Давай так, Синица, — бурчит он, его потряхивает под ветром, — ты мне ягоды, я тебе шмакодявку. Тебе ученица, мне радость жизни, хороший обмен же.
Он переползает поближе, только теперь вспоминая о том, что его тело — слабая легкая соломка, которая за зиму просто скукожится. Когда-нибудь он просто не сможет вдохнуть простуженный воздух своими теалолюбивыми легкими.
брось их. верь. что пройдем тропой через лихолесье в самый первый и в самый последний раз.
Большую часть пути так и проходит молчаливым заключающим. Торопиться не хочется, на собрании племени он, конечно, немного смог отдохнуть, но не подремать. Это было бы слишком неуважительно. Заяц отделяется немного от компании, спускаясь к воде по другой тропинке. Он был тут совсем недавно с Тенеследом - с Тенью. Задумчиво смотрит вдаль озера, на далекий силуэт острова советов. иногда ему самому сложно себя понять, даже слишком часто. Тот разговор.. зачем он вообще завел его в таком ключе? Теперь от этого неприятно и неловко, точно он сам себе повесил на шею какой-то груз, который висеть там, в целом, и не хочет.
Вздыхает и озирается. Взгляд натыкается на невысокие серо-зеленые кустики. Заяц дергает ухом, оборачивается через плечо на Птичьего, который выглядит так, как будто сейчас опустит лицо в воду и будет так стоять, пока не захлебнется.
Наклоняется и срывает несколько веточек. Он же уже приносил в целительскую немного недавно.. может позволить себе взять немного для личных нужд. Возвращается к приятелям и бросает мяту на землю, в центр образовавшегося из их тел круга.
Синичка, его бедная синичка, его глупая подружка-пташка, с которой их свела судьба. Когда Птичий падал с неба, рай лишился одного ангела, поэтому бог решил послать ему херувимчика в лице этой невероятной… кошки, чтобы никто не испортил жизнь Птичьему, чтобы никто из бесовских приспешников не совратил его, не украл его чистоту и непорочность.
А сейчас покушаются именно на нее… и кто? Заяц. Это уже что-то из жанра фантастики, Толкиен, увидев это, схватился бы за голову и с криком сжег весь многомиллионный тираж своей саги, потому что появилось что-то более совершенное, что-то за гранью нашего мира.
Заяц абсолютно равнодушно ощипывает какой-то куст, возвращается к ним и кидает под лапы что-то вкусно-пахнущее, что-то, от чего у Птичьего едва ли слюна изо рта не течет, и кости превращаются в желе. Но голова еще достаточно чистая, чтобы недовольно глянуть на старшего, скривиться неодобрительно и спросить: — Это что? — Птичий чувствует, как его горло сдавливает поводок, все туже и туже, он хочет эту траву, он хочет засунуть ее в рот, потому что она симпатичная, мягко пахнет ранней зимой, и у нее листики такие пушистые, мягкие, как бока у маленьких котят…
Любопытство побеждает и он наклоняется ниже, едва ли не утыкаясь носом в веточки. Забудьте, он больше не зол, его ничего не интересует кроме этих гусеничек.
брось их. верь. что пройдем тропой через лихолесье в самый первый и в самый последний раз.
Заяц рассматривает лицо Птичьего, косится на Синицу, вскидывает брови, мол - ну, тебе в целом уже тоже можно. Даже интересно, пробовала ли она мяту уже? Похожа на того, кто пробовал, если честно.. Птичий вот точно первый раз видит. Естественно мальчишка сначала кривится, он всегда капризничает, если надо есть что-то коме своих дурацких, бесполезных ягод. Заяц уважает только клюкву за ее кислую прохладу и легкую, приятную горечь. Но есть все это постоянно.. нет уж.
Сумрачный усмехается, когда Птичий склоняется над мятными стебельками, вдыхает их обволакивающий запах.
Может быть, в кошачьей жизни мамам тоже стоит предупреждать своих детей о том, что н нужно соглашаться, когда тебе предлагают что-то попробовать. Заяц действует как прославленный торговец, сидит слишком важно, говорит слишком коротко, так еще и язвит, ну как тут устоять, как тут не потянуться вперед и не-
— Расслабление, — рас-слаб-ле-ни-е, пять слогов, двенадцать букв, а такой объем информации заключен; Птичий не верит, эта вся ситуация — подозрительна, не может быть такого, чтобы трава подарила ему счастье, это тоже что-то фантастическое, что-то из мира синтетики и выхлопных газов.
Он поднимает глаза на Синицу, молча спрашивая: верим или нет, — и, конечно никакого другого ответа, кроме положительного, он от нее не ждёт. В животе щекочет чувство, то ли нервозность, то ли полноценная паника, такое впервые чувствуешь, когда после выкуренной сигареты возвращаешься домой и боишься, что мама почувствует запах.
— Волшебная травка-муравка? — Птичий думает, что лучше уж чувствовать злость и раздражение, они хотя бы не щекочут носоглотку. — Зашибись.
Зашибись — это, знаете, косвенный речевой акт, побуждение к действию. Я прошу вас зашибиться — вот как должно это звучать. вот когда это слово раскрывает свой смысл, как венчик цветка, впервые распускающицся в мир.
На этой волне злобного оптимизма Птичий зажевывается веточку мяты, склоняясь в центр их клуба по интересам, можно уже выбирать название, лозунг, рисовать флаг. И ничего не происходит, его мозг не взрывается и не превращается в холодец с плавающими ошметками его лобной доли, он не падает, и из его рта не капает пена.
Птичий сначала вообще ничего не чувствует, молча жуя свою ветку, думая о том, что этот вкус будет оставаться у него на кончике языка всякий раз, когда он будет видеть воду.
Но потом в животе теплеет, и это тепло по венам распространяется по всему его телу; Птичий в вате, Птичий на волнах, мир немного смазывается по краям, а в середине — наоборот, затачивается до состояния острого клинка.
Птичьему хочется что-то сказать, но он настолько расслабленный, что его можно гнуть как пластилин, из него можно слепить статую и оставить его прямо здесь, мокнуть в траве, из него можно связать шарф-петлю и кого-нибудь вздернуть. — Заяц, — зовёт он через, кажется, миллион лет, — а травка-муравка твоя работает… Сделай что-нибудь с землей, она меня раздражает.
брось их. верь. что пройдем тропой через лихолесье в самый первый и в самый последний раз.
— Волшебная травка-муравка? Еще один легкий кивок - волшебная, это точно.
Как там говорят? Пусть лучше выпьет дома под присмотром, чем шляется с друзьями по дворам и пьет всякую барматуху. Заяц не образцовый отец, а Птичьему и Синице он, слава теням, и вовсе не родственник. Может поэтому все так легко и естественно получается?
в конце концов, в Нектара никто из них не превратится. За эти Заяц проследит. Ложится на живот, когтем поддевает вторую веточку, притягивает к себе. Вдыхает сладкий запах - расслабление и правда всеобъемлющее слово.
— Давай, Синица, падай, — хлопает хвостом рядом с собой и собирается отпустить абсолютно все мысли, окунуться в приятную ватную негу.
Сделай что-нибудь с землей, она меня раздражает. — А ты ее стукни, — лениво советует, разжевывая мятный листочек, — легонько.
Весёлое настроение исчезает слишком быстро. Силы стремительно покидают тело, мышцы тяжелеют, а холод сильнее хватается. Даже могущество кошачьей мяты не может продержать его в позитивном состоянии больше положенного.
Кот никого не видит, не слышит и не замечает. Мысли улетучиваются куда-то вдаль и полностью теряются в небесах, в звёздном небе. Сейчас бы наесться свежатинки, упасть на подстилку и проспать до полудня.
Рыжий давно не чувствовал себя таким. Уставшим, разбитым. Тропинка в лес сама появляется под его лапами.
[indent]☘︎⠀свеmлый лес[/indent]
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ σкσлσ ∂вα∂ųαmu ▿ ųелumель веmρα [indent]я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю⠀⠀ ⠀⠀[/indent] ⠀
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ σкσлσ ∂вα∂ųαmu ▿ ųелumель веmρα [indent]я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю⠀⠀ ⠀⠀[/indent] ⠀
- дальним кругом мимо всех, кто здесь может быть -
Прошла вечность. Лунатик уверен, что вернулся на Изнанку - да и выходил ли вообще? Была ли та ночь, когда впервые явилась ему рогатая тень, правдой, или это просто больной сон, воспаленное воображение изнаночный монстр
а была ли Изнанка настоящей.
Снотворный замирает у воды, за его спиной - пустоши. Камыши обступают со всех сторон. глаза сухи, блестят лихорадочно и стыло. Он забыл, как звучит его собственный голос. Сердце превратилось в кровавые ошметки, обожженные кислотой, каждый удар сопровождался болью. Но Лунатик не обращает внимания на эту боль - она тоже может быть ненастоящей. он всегда был тем, кто цепко видит реальность, понимает ее, пропуская через себя. Снотворный знал, что чувствуют белки, умирая в его когтях он переживал каждую чужую трагедию, как свою, на свои личные переживания забывал обратить внимание. Но реальный мир никогда не ускользал от него а теперь Лунатик не имеет понятия, где начинается и заканчивается реальность, мозг опален сумасшедшим бредом видения преследуют - ему все еще мерещится бледная серая шерсть, облепляющая гнилые ребра. Попытки понять, что же он видит, приводят лишь к истерикам и провалам.
Он смотрит на воду. Пучины отчаяния так же глубоки, как это озеро ложится среди камышей, точно дворняга, и опускает голову на лапы.
Миша его найдет. Всегда находит.
жизнь опять словно белый лист ㅤㅤㅤㅤㅤㅤмажет красками холст ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤПиявка 10 лун красно-жёлтым её каприз ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ночь всё перевернёт
жизнь опять словно белый лист ㅤㅤㅤㅤㅤㅤмажет красками холст ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤПиявка 10 лун красно-жёлтым её каприз ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ночь всё перевернёт
Земля под лапами колкая, бугристая. Медово – сладкие цветы, отступают и Коршунок тоже хотел бы отступить. Чаща нежелательных цветов привлекает больше каменистой почвы.
Он уже готов повернуть назад – перейдёт озеро, но вода – холодно - ледяная, манит грозового к себе. Песчаные, заросшие зеленью берега мокрое, но прекрасное место для отдыха. Котик несколько мгновений смотрит на озеро – очертания воды становится чётче, вдали вырисовывается непонятная тропинка, можно пойти проверить, но камень на мосту наверное мокрый, упадешь – на берег выйдит твоё бездыханное тело.
Идёт вперёд. Подушечка на лапе горит огнём, морщась от боли неаккуратно продирается, скорее падая, к глади озера. Вода действительно освежающе – холодная, Коршунок оцепенев сидит у воды,прежде чем подняться – несколько шагов, решает лечь полежать. Лапы подгибаются к земле.
Я совсем ненадолго. Скоро буду в лесу.
Только, зачем ему лес?
— Сон —
ㅤㅤㅤㅤㅤангелы не летают, онипадаютс крыш ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ✧
|16 лун|текст из трека саши ситникова|
ㅤㅤㅤㅤㅤангелы не летают, онипадаютс крыш ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ✧
Дата: Закат, 10-Ноя-2023, 13:09 | Сообщение # 2953
Котенок
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 6
Ему нужно было отпустить ему, но он не мог, ему нужно было дать тот выбор, который раскачивался над их головами висельником, но Миша всегда был жадным ребенком. Ему всегда не хватало, ему всегда хотелось больше, лучше, — мать лишь усмехалась в его голодные глаза. Она говорила про то, что жадность — порок, что жадность — прямая дорога к трупной пыли и старым прогнившим доскам, которые удерживает только тонкий метал, проеденный коррозией. Она пыталась научить его смирению, у нее не очень то получилось.
Когда он проснулся без Лунатика под боком страх ошпарил легкие, сердце оплавилось и прикипело к железной клетке ребер; Миша понял, что это ему нужен был Снотворный, а не наоборот, это он был зависим, это у него в груди звенело цепями, гвоздевым гробиком. Он мог сделать сумрачного своим, он был близок, ему оставалось протянуть лапу, чужая жизнь мягко и послушно легла бы между подушечек его пальцев.
И все же-
И все же внутри билось это жадное желание, чтобы сумрачный искал его, чтобы он захотел это сделать сам, без мишиных уловок, подножек, мышеловок, без круглого сыра с дырочками. — Лунатик, — конечно, он его находит. Иначе и быть не может, вся машина жизнь крутится вокруг этих поисков, он живет, чтобы находить олененка раз за разом — в любой из вселенных. И чтобы каждый раз давать ему выбор, подставляться под нож, под пистолетное дуло, под гранату без чеки.
Знакомая вереница позвонков прослеживается под смогом шерсти, Миша смотрит на нее и у него внутри горит армагеддон. — Я здесь, — садится рядом, привычно, будто на этом строится вся его жизнь, это движение — три его слона. — Ты ушел. Что-то увидел?
Он не может злиться, он может ненавидеть кого угодно, но только не Лунатика; поэтому ласково накрывает хвостом чужие лопатки, чувствуя каждым позвонком выпирающие косточки, птичьи, хрупкие, такие под лапами ломаются с глухим, высушенным звуком.
Он бы сломал без промедления, если бы хотел. Но он не хочет.
Дата: Закат, 10-Ноя-2023, 13:42 | Сообщение # 2954
бойся теней по углам, там могу прятаться я
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 81
Сон зыбкий и неспокойный, иногда кажется, что это и не сон вовсе - просто бред. Лунатик дышит хрипло и сорвано, скручиваясь все плотнее в клубок, в попытке прогнать озноб. Ему снится охваченный черным пламенем рогатый силуэт, обвешенный десятками бабочек-куколок. Она - безымянная тень - просто стоит вдалеке и смотрит, тяжело и внимательно, словно пытается что-то сказать, что-то передать прямо в его воспаленный мозг. Но Снотворный не понимает. Мир рушится хрустальным звоном, Лунатик открывает глаза.
Он.. видит. Видит Мишу. Тонких губ касается улыбка, Лунатик промаргивается, поднимая голову.
— ты пришел, — одними губами, без звука, без голоса.
Прокашливается, двигаясь ближе, прижимаясь к родному теплому боку. Снотворный доверяет, и это доверие плещется в его сонном, мутном взгляде.
— Я.. — сводит брови, пытаясь вспомнить, почему вообще здесь оказался. Перед внутренним взором - ельник, серая светлая шерсть на гнилых костях, дождь. Хмурое низкое небо. Или это ему снилось. Снотворный прижимает уши к голове, ощущая бессильную злость. — Не помню, — выговаривает сухо, глядя на свои лапы, — у меня провалы в памяти.
Он вряд ли может рассказать это кому-то еще, кому-то кроме Миши.
жизнь опять словно белый лист ㅤㅤㅤㅤㅤㅤмажет красками холст ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤПиявка 10 лун красно-жёлтым её каприз ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ночь всё перевернёт
жизнь опять словно белый лист ㅤㅤㅤㅤㅤㅤмажет красками холст ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤПиявка 10 лун красно-жёлтым её каприз ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ночь всё перевернёт
Дата: Закат, 10-Ноя-2023, 14:15 | Сообщение # 2955
Котенок
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 6
В его программном коде не прописано то, что он должен испытывать жалость, поэтому он ее не чувствует. Ему хочется провести хвостом по чужой спине, собрать всю сонную хмарь, налипшую на хребет, втереть изнаночный туман меж позвонков, чтобы там, как ржавчина, затаилась грязь, как память, как вечный урок. Но он не двигается, промаргивать и смотря на затухающий горизонт.
Лунатик промаргивается, Миша сотни раз видел, как он это делал — но даже на сто первый у него колет в груди, нежно, трепетно, такой иглой продевают тельца бабочек, чтобы сохранить их под стеклом. Чужой бок плотно прижимается, не оставляя между ними воздуха, тот сгорает в атмосфере метеоритом, космическим мусором, так и не достигая кожи, лишь угли прожигают мышечную ткань, так и оставаясь в сухожилиях.
— Ты пришел, — а он мог не?
У Миши никогда не было выбора, он был обязан каждый раз возвращаться псом без поводка, прирученным диким зверем, чтобы заглянуть в мутную хвою глаз и в очередной раз понять — он слаб. Он так предсказуемо, сказочно слаб.
— Все хорошо, — Миша притирается подбородком к чужой шерсти, глубоко вдыхая, пахнет лесом, немного — сыростью. — Это не так уж и страшно. Все воспоминания вернутся со временем, — Миша улыбается, — я тебе помогу.
Вниз 
