Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Гордость Сумрака — вековой дуб, раскинувший свои густые ветви над главной поляной, а его молчаливая тень укрывает почти весь лагерь. Этот исполин пережил великое множество поколений, о которых живущие сейчас коты даже не могут иметь представления. От игр несмышленых котят, до кровавых посвящений и казней — могучее дерево видело все, и помнит каждого, кто стоял на нем в роли предводителя и глашатая, а в подтверждение тому — следы когтей, что сохранились на одной из нижних ветвей, с которой те обращались к своему племени. У подножия дерева над поверхностью земли торчат бурые корни, сплетаясь в причудливые формы и образуя небольшие туннели и норки — раздолье для неугомонных котят. Хоть крона дерева и начинается относительно низко — забраться на него по неширокому стволу не так-то просто, поэтому королевы запрещают детям даже пытаться вскарабкаться хоть немногим выше. А вот чуть дальше от корней — просторная полянка, где во время собраний располагается само племя, чтобы выслушать объявления или присутствовать на церемонии посвящения. Древо Тьмы — не может не завораживать, а находясь рядом, в полной мере ощущаешь, что ты под защитой Теней.
д о з о р н а я · в е т в ь
Дозорная ветвь — название говорит само за себя, и если у вас возникло ощущение, что за Вами наблюдают — не переживайте, ведь так на самом деле и есть. Ежедневно дозорные сменяют друг друга на этом посту, ведь неизвестно, когда нарушитель рискнет пресечь установленный предками Закон. На этой ветви удобно находиться — широкая, прочная и крепкая, она выдержит и нескольких котов, в пределах разумного. В обязанности дозорного входит непосредственно охрана лагеря и бдение за безопасностью соплеменников. Уникально это место тем, что из-за высоты дуба, открывается отличный вид не только на каждый закоулок лагеря, но и на прилегающие окрестности. Дозор — ответственное и нужное задание, ровно, как и любой патруль, поэтому относиться к нему нужно соответствующе, и не расслабляться. Густая крона скрывает Сумрачного от посторонних глаз, а находиться здесь комфортно, ведь на ветви можно даже прилечь, без риска упасть вниз и серьезно покалечиться. А если все же решитесь отсюда спрыгнуть — легкими ушибами не отделаетесь: многочисленные переломы, после которых Вы переберетесь или на долгое время в целительскую, или сразу в палатку старейшин — если выжили, разумеется.
з о н а · о т д ы х а
Корневая система главного Сумрачного дуба настолько разрослась, что значительная часть его корней стала выбиваться на поверхность, и сейчас уже можно наблюдать настоящую игровую рекреацию для котят, которым, все же, следует быть осторожными во время шалостей. А что важнее — это замечательное место для отдыха после долгого ночного патруля или активной охоты, а может, Вы просто ищите, где спрятаться от назойливой жары? Под сплетениями шершавых корней можно уединиться и пообедать, временно абстрагироваться от компаний и подумать о великом, пока на вас не напала орава котят, прибежавших сюда за очередной порцией веселья. Недовольно ворча, можно перебраться немного дальше от корней, к зарослям папоротника и кустарникам, растущим рядом, листва которых скроет вашу уставшую душу от посторонних глаз. Конечно, это не одиночное ложе, здесь можно собираться с друзьями, а места точно хватит всем. А пройдя еще чуть дальше, вы кажетесь перед ручейком, часть которого пробегает именно здесь, так что все комфортные условия для досуга здесь созданы.
Дата: Закат, 05-Июл-2019, 18:07 | Сообщение # 2806
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 975
Она ловит чужой смех, наполняясь легким удивлением — хочется посмотреть недоуменно, спросить, какая из ее слов так забавляет девчонку, но взгляд принцессы привычно спокойный; цепляется за ниточки чужих зрачков, вглядываясь в их тьму, пробираясь если не до души, то до мыслей точно, выхватывая из разноцветной бесконечности что-то необъяснимое, но несомненно важное. Если у кого-то мысли и эмоции кометами проносятся, пронзают темноту ослепительной яркостью праздничных фейерверков, то у Хризалиды — Снежинка уверена в этом настолько, что готова поклясться — они пастельно-нежные и теплые, как чашка с какао.
С чуть приоткрытых губ девочки мягко и протяжно льется не то песня, не то просто мелодичная сказочка, похожая чем-то на те, что рассказывала принцессе в детстве Пестролистая. Что-то скребется внутри, и желание осторожно, но настойчиво прервать Хризалиду перемешивается с жаждой чудес, заставляющей замереть фарфоровой статуэткой и слушать до конца — странная смесь, сладкий яд. Метель смотрит полувопросительно, щурит окутанный серебряным дымом глаз, и чужой голос мурашками рассыпаеся по спине, нестираемыми следами остается на коже — Лида говорит проникновенно, вкрадчиво и тихо, и если бы королевна знала, как шумят волны, то неременно бы сравнила голос подопечной именно с ними.
Девчонка когда-нибудь расскажет ей о море, и ледяная леди непремнно захочет его увидеть, но это останется лишь чем-то вроде прогулок среди облаков и сражений бок о бок с Тигриным племенем — детской сказкой, наивной фантазией, которые позволяешь себе редко и исключительно наедине с собой, очевидно несбыточной.
На вопрос кивает зачем-то, не задумываясь о его значении — привыкла к этой туманной двусмысленности и недосказанности, а потому не пытается искать скрытый смысл. Но рвется вернуться к реальности, вынырнуть из-под тонкой наледи детских снов и спутанных мыслей, под которую так легко закинула ее Хризалида.
— Помнишь, что сейчас будет? — у нее же суть вопросов вполне очевидна, потому и слишком долгих объяснений не требуется. Она о церемонии, развернувшейся прямо перед ними: будущие оруженосцы произносят свою часть клятвы, и дело остается за наставниками, а после — сказанное скрепят кровью.
Смотрит на серую внимательно, неотрывно, не давая уйти от ответа — кому-то тоже пора вернуться к реальности.
Дата: Закат, 05-Июл-2019, 19:52 | Сообщение # 2807
дослушаю песню кукушки в мире теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 124
Волны утихают. Утихает и Лида, сводя к благословенной тишине свою песенку. Сиротка мурлычет еще секунды три в такт своим внутренним колыбельным и баюкает свои раны, омытые морской солью. Метель тянет ее за собой в реальность - для того она и рядом, поэтому она тут. Чтобы Хризалида не утонула однажды в бездне собственных мечтаний.
- Помнишь, что сейчас будет? - Лидочка наконец замечает, что происходит вокруг. Она обводит медленно, будто королева на очередной церемонии, каждого кота. Чуть задерживается на реальных королях, но не находит мысли для них. Идет дальше, останавливаясь на парах оруженосцев и наставников в центре поляны. Ее, будто током прошибает их единение, святость момента бьет внезапной волной в нос и сиротка закашливается.
Когда она, наконец, перестает глухо и надрывно кашлять, ей приходится вспоминать. Танец меча и огня - это для воителей. Что же делают ученики, когда их посвящают? Она закрывает глаза и пытается вспомнить что-то за частоколом, сотканным из боли и соленых слез, покрытого властным рычанием. Ей на удивление удается перешагнуть почти без боли и дрожи - детские раны затягиваются быстро, кожа на них не рвется долго. За стеной воспоминаний распускаются...
- Маки... В полночь они распускают свои лепестки, а на утро закрываются, забирая у котят детство, - она морщится, снова жалея, что ее детство не спрятано в маках. Оно утонуло в голодных волнах, растворилось в морской пене и разбилось о скалы. Лиде приходится взять себя в руки и она отчаянно цепляется хвостом за заднюю лапу Метели - будто физический контакт поможет ей чувствовать, что она жива, - Сейчас они сделают так, как будто бы знают, что делают маки. Кровь сочтется с кровью и...а что потом? - последняя фраза резко меняет мелодичный тон, возвышая его до детской наивности - а что там, за пределом, Метель?
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀я просто буду плыть в никуда в темноту ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀мне так легче не сбиться с пути
Дата: Закат, 05-Июл-2019, 21:24 | Сообщение # 2808
теневой экономист
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 624
У Метели возникает серебристая тень и Плет недовольно и тихо шипит про себя. Контакт разорван, а смотреть снова на недосягаемую снежную королеву - слишком трудное испытание для мальчика-Кая. Он сохраняет в сердце каждое мгновение, которое подарило ему это посвящение и задом отползает на главную поляну. Сказки заканчиваются - на главное поляне заканчивается детство, у него заканчивается всего лишь сеанс.
Мальчишка решает, что лучше всего вернуться к Овечке и Блудичке - инстинкт самосохранения бережёт его от чрезмерной душевной боли, ограждает на будущее, бережёт копилку нервов для испытаний. В конце концов, он ещё не научил новых друзей играть! Плет в одно мгновение веселеет и уже вприпрыжку бежит на поляну.
Дата: Закат, 05-Июл-2019, 22:29 | Сообщение # 2809
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 975
И Хризалида говорит что-то о маках, о унесенном детстве, о том, как ночь сменяется новым днем — началом новой жизни для посвященных оруженосцев. Слова вьются атласными лентами, переплетаются в тонкую паутинку — обретают тайные смыслы и не виданные раньше оттенки. Хризалида — выдумщица и сказочница, видящая мир точно так, как говорит о нем: невесомо-призрачным, как она сама, собранным из звезздной пыли и старинных легенд, чьих-то страшнейших секретов и самых сладких мечтаний. И Снежинка не может не удивляться — она и сама, на самом деле, не меньшая мечтательница, но совсем не представляет, как можно оказываться настолько далеко от реальности, оставаясь по-прежнему к ней привязанной — чужими взглядами, слетающими с губ фразами и голосами, что не перестают звучать вокруг. И любой другой бы, наверное, уже устал слушать туманные речи призрачной девочки, оборвал бы их, не желая чувствовать, как она утягивает за собой куда-то за границы настоящего. Но Метель только ловко выхватывает нужное, скрытое за завесой слов, и кивает одобрительно — Хризалида знает, помнит о кровавой клятве, и это именно то, что старшая ученица хотела от нее услышать.
— А что потом?
Позволяет улыбке расплывчатой полутенью коснуться губ, и лукавые искры — словно только и ждали, затаившись, мгновения, когда смогут снова закружиться в своем шальном вальсе — загораются в индиговых глазах. Тянет паузу, растворяясь в секундной тишине, но совсем скоро продолжает разговор:
— Оруженосцы получат новые имена, — сидящую напротив королевны девочку до ученичества звали Веточкой. Она ведь не забыла об этом? — А потом им на смену придут следующие — на сегодня это не последние посвящения.
Те, кто сейчас ступает на путь ученичества — ее племянники и племянницы. Родные и приемные: чьими-то родителями являются Змеистая и Пожар, остальные — дети погибших Мятницы и Разбега. Их было двенадцать, но до ученичества, конечно, дожили не все. Но даже несмотря на это, их довольно много. С ними же, если принцессу не подводит память, должны посвятить и Лунатика. И, возможно, новенькому Мише пора дать наставника и нормальное имя? Девочка прокручивает в голове имена, пока ждет ответа, цепляется взглядом за разноцветные фигурки будущих оруженосцев — успевает заметить даже ускользающего от дерева Плетенка. В числе посвящаемых Лютоволченек и Василистничек, и где-то на периферии сознания мелькает мысль о том, что, будь она чуть старше, сама могла бы стать наставницей кого-то из этих девочек. Она, впрочем, мгновенно угасает, потушенная волнением от осознания, насколько это ответственно. Метель знает, что малышки получат самых лучших наставников — других в Сумраке нет.
Смотрит вновь на Хризалиду, ожидая следующего вопроса или туманной фразы, и улыбка на губах выцветает, оставаясь лишь льдистыми бликами в глубине глаз — совсем избавиться от нее отчего-то не получается. Любой другой бы устал от странной девочки, в чьих мыслях, кажется, царит полнейший хаос, но Снежинка легко обращает это в игру, увлекаясь ею настолько, что было бы глупо бросить.
Дата: Закат, 05-Июл-2019, 22:46 | Сообщение # 2810
дослушаю песню кукушки в мире теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 124
Лида не любит пустых слов и пустых обещаний. Лида не любит бессмысленных игр. Однако Метель наполняет смыслом ее слова, вычленяя из них важное - сиротка кивает сама себе, радуясь этому, будто подарку. В глубине души шевелится червячок, маячит красная лампочка - игра, актерство, маска - и Лида снова прикладывает усилия, чтобы заглушить сигналы тревоги. Она лишь выворачивает когтистую лапу, цепляя шифон и королевские шелка.
- Новые имена... Я когда-нибудь стану кем-то другим? Как ты меня назовешь? - позволяет первый жест - склоняет голову на бок и снова заглядывает в глаза. Хризалида - пело ей море. Хризалида - баюкали волны. Она запомнила эхо, летящее по горам - Лида. Хорошая девочка Лида... Лида, ты же хорошая девочка? Слушайся меня...
говорят, тени текут внутри тех, кого сумрак назвал своим. Что у тебя внутри, Метель? - коготь сверкает в лунном сиянии, следом тянутся шелкопрядовы нити, вете вздымает ткань, будто волны и кутает серую девочку в яркие цвета, пеленает роскошью Мрака, наряжает в лучшее, скрывая безликое дно и надлом. Сумрак не чинит ее - ничто не смогло бы, Сумрак рядит ее в цветные шелка, от которых девочка моргает, забывая о трещинах у основания.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀я просто буду плыть в никуда в темноту ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀мне так легче не сбиться с пути
Дата: Закат, 05-Июл-2019, 23:24 | Сообщение # 2811
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 975
Соплеменница спрашивает о новых именах, и Метель улыбается снова, но в этот раз акварельно, смазанно — похоже на сиренево-розовые рассветы над озером и подсвеченные золотом облака. Не ей предстоит дать новое имя этой девочке, не ей вкладывать в этот набор букв какой-то особенный смысл — взгляд тянется взглядом к Мороку Звезд и Змееусту, которые вот-вот огласят имена новых оруженосцев, и принцесса думает, что нужно обладать особенной фантазией, чтобы каждую луну называть соплеменников как-то по-новому. Имя — не приговор, не клеймо, но отражение самой сути, и оно в с е г д а должно подходить тому, кто его носит. Кто-то ходит с одним на протяжении всей жизни, для кого-то они меняются — у самой принцессы это уже третье, но нить тянется от первого до последнего вздоха, и ее нельзя оборвать. Как бы она сама назвала ту, что смотрит на нее сейчас так внимательно, пусть и чуть отрешенно?
Она думает о туманных долинах родных территорий, серебряных дождях и тонких росчерках солнечных лучей. А еще о цветочных стебельках — невозможно хрупких, но по-своему сильных. Эта девочка для нее загадка, которую ей нравится разгадывать, разбирать по деталям, до последней буковки и точки. Сладкий мед и молоко — привкус детства, вперемешку с чем-то скребущим горло и сердце, полынно-горьким.
— Не мне решать, — выдыхает почти мгновенно, пока в мыслях тянется целая вечность, — Как бы ты сама себя назвала?
Они будто и правда игру затеяли: бросаются в друг друга метко странными вопросами, и будто запутываются только сильнее, но на деле узнают больше, открывают новые стороны, пуская свет туда, где царила непроглядная темнота. Снежинке нравится это, и она ждет ответного хода почти с нетерпением, каким-то котеночьим любопытством — Хризалида не тянет паузу театрально, не дразнит тягучей, как патока, тишиной.
— Что у тебя внутри, Метель?
Очевидно, холод.
Бескрайняя пустота, закованая в многолетние ледники, белое безмолвие с тихим гулом ветра. Россыпь серебристых льдинок и крошечные снежинки, запутавшиеся в мягкой шерсти. Бесконечность ночного океана — абсолютный штиль, и волны тихие-тихие, покорными псами свернувшиеся у берегов; только шелестят мерно о чем-то своем, делятся мыслями с привкусом соли и свободы. У нее внутри тьма беззвездных ночей и жар драконьего пламени — даже сама сказать не смогла бы, собственного ли, или той, что охраняет ее, как сундук с драгоценностями. Старинный хрусталь, рядом с которым даже дышать боишься, не то, что прикасаться, заколдованное, про́клятое сокровище, мгновенно обрушивающее страшнейшие наказания на того, кто посмел подойти слишком близко.
У нее за ребрами — хрустальная клеть, где разрушительные эмоции, закованные в стальные сети, надежно заперты. У нее внутри больше, чем кто-либо посмел бы себе представить. Больше, чем она могла бы показать.
— Мрак, — коротко, односложно. Она знает точно: у нее на сердце клеймо — не сотрешь, не выжжешь, уничтожить можно только вместе с ней самой. Сумрак не только вокруг нее — дышит в шею горячо, почти хищно, роскошным ожерельем горло сдавливает; Сумрак внутри, в каждой клетке, в каждом вдохе и выдохе, и она принимает это, как награду. Тянет лапу, касаясь ею груди девчонки почти неощутимо и смотрит цепко, не позволяя отвести взгляда, затягивая на шее тугую петлю, — И у тебя тоже.
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 00:38 | Сообщение # 2812
Котёнок Сумрачного племени
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
Для Пеночки солнце повсюду: запуталось алыми лучиками в плюшевой шерсти на бочках, затаилось бликами-зайчиками в медовом взгляде и с первого вдоха поселилось в сердце. Малышка вдыхает так глубоко, что легкие чуть щиплет — морщит носик в ответ на неприятные ощущения, но продолжает улыбаться широко, воодушевленно, собственным светом заполняя пространство вокруг. Мир пахнет торжественностью и серьезностю, металлом и зажигающимися звездами — чем-то до невозможного важным, почти священным; церемонии всегда пахнут именно так, Пеночка успела это запомнить.
Она торопится, золотистым отблеском скользит по земле меж боков соплеменников, стараясь никого не задевать и не отвлекать — эта цель проваливается мгновенно и с оглушительным треском, когда девчонка то цепляет кого-то острым плечиком, то путается в собственных длинных лапах и заметно пошатывается, умудряясь удержать равновесие лишь каким-то чудом. Хмурится, стараясь не думать об этом слишком много — если позволит волнению захватиь свои мысли, непременно расплачется, испугается, и совсем-совсем плохо будет чувствовать себя здесь, под прицелами чужих взглядов и без надежной защиты в лице своей огнеглазой пиратки.
Она потому и не сидит на месте: ей нужно, ей просто жизненно необходимо найти Горчинку, и птичка раз за разом обводит необъятную толпу Сумрачных котов взглядом, высматривая среди разноцветных спин и боков родную белоснежную шерсть с темными отметинами. И куда только она запропастилась?
Замирает на секунду, чтобы сияющим ярче заходящего солнца взглядов впиться в наставников и их будущих оруженосцев. Какие-то часы назад эти дети были лишь котятами, теми, с кем птичка делила ясли, детские игры и мамины колыбельные, а спуся пару минут — только клятвы произнести осталось и скрепить кровью — станут настоящими бойцами Сумрачного войска, оруженосцами. Их жизни перевернутся точно: вместо догонялок и смешных попыток поймать очередную случайно залетевшую в палатку муху будет настоящая охота, вместо возни в моховых гнездышках — бои с выпущенными когтями и сверкающими, острыми, как лезвия, клыками. Каждый из них станет настоящей Тенью — гибкой, ловкой и бесшумной, как все взрослые в племени, по-змеиному грациозной и опасной. Они каждый день будут учиться чему-то новому, открывать что-то, ранее неизведанное.
Малышка даже грустит немного, что ей еще целую луну ждать собственного посвящения, но больше, конечно, радуется за ребят — просто не умеет обижаться и злиться, только источает теплый медовый свет и норовит согреть каждого, кто окажется рядом — самое настоящее маленькое солнышко.
Она засматривается не то на ослепительно-яркую, зажженную апельсиновым закатом Огонечек, не то на ледяную густую синь глаз Сумрачного глашатая, а может, просто тонет совсем в омуте своих мыслей, неосторожно заплыв слишком глубоко — путается в лапах в очередной раз и выпускает тоненькие коготки, чтобы покрепче зацепиться о землю и устоять. Но рядом оказывается препятствие — она узна́ет в нем Василисничек, только когда окажется лежащей у ее лап на боку. А пока она просто летит на землю с тоненьким писком, едва-едва уловимым в шуме океана чужих голосов — птенчик крепче сцепляет зубки, чтобы не закричать от неожиданности и не привлечь к себе внимание всего лагеря. И в любую другую минуту была бы не против — где-то глубоко внутри она жадно, ревниво любит обращенные на себя взгляды и попытки помочь, но сейчас знает точно: внимание должно предназначаться другим.
Хныкает тихонько, но сдерживает поток слез — только уголки больших круглых глазенок влажно сверкают в солнечном свете, и девочка широко улыбается, так и продолжая лежать в лапах Василисничек. Смотрит то на нее — ошалело-испуганно, несмотря на сияющую на устах улыбку, то на Михаила, стоящего рядом.
— Василисничек, — проговаривает зачем-то имя старшей девочки и чувствует, как кровь приливает к щекам. Опускает взгляд и хочет стыдливо прижать ушки к затылку, но прижимает только одно, отчего выглядит озорно и забавно и кажется еще младше, чем есть на самом деле. Если бы у нее хватало времени и места в голове на мысли об этом, малышка непременно подумала бы, что ей повезло родиться кошкой — за густой шерсткой никто не заметит, как она смущенно краснеет. Тянет лапку, чтобы коснуться ей Васиной, серо-полосатой, и тараторит запальчиво, сбивчиво, замолкая на мгновение, чтобы наполнить легкие воздухом и продолжить, — Прости-прости-прости, пожалуйста! Я не хотела, правда не хотела тебе мешать, и отвлекать вас с Ми-ха-и-лом, — имя у мальчишки странное, до сих пор словно бы незнакомое, и кошечка произносит его медленнее всех остальных слов, практически разделяя на слоги; боится ошибиться больше всего на свете, — Я искала Горчинку и засмотрелась или задумалась, или... — шумно выдыхает, когда воздуха снова оказывается недостаточно, и улыбается еще шире, практически ослепляя, — В общем, простите, пожалуйста.
И уже через мгновение забывает о произошедшим, вновь увлекаясь созерцанием окружающей ее красоты. Точнее, конечно, тонких трещинок-полосок, змейками расползающихся по шерстке Василисничек. Солнце тянется лучами к мордочке птички, и та жмурится, недовольная, и старается отвернуться так, чтобы оказаться в тени своей собеседницы. Мысли о том, что нужно подняться на лапы и что не подобает валяться на земле во время церемонии, конечно, не возникает.
Ловит чужой взгляд и растворяяется в нем до капли — смотри-смотри-смотри на меня. Неосознано, ненарочно так и продолжает держать свою лапку на чужой, будто боится, что если разорвать тактильный контакт, полосатая тут же забудет о ней и вернется к своей беседе с Михаилом. А беседа ведь, наверное, была увлекательной и очень-очень важной! А она, неуклюжая глупая птичка, ворвалась так бесцеремонно, нарушая всеобщее спокойствие.
Но ведь она не хотела, правда? Ей просто нужно было...
— Горчинка! — говорит все еще шепотом, но хочется выкрикнуть это имя, что в губы уже давно привкусом морской соли и теплого ветра въелось, и хлопнуть себя лапкой по лбу. Она ведь и правда успела забыть! — Вы не видели Горчинку?
Ну кому-то же на глаза должна была попасться эта противная пиратка, убежавшая куда-то без сестры. А ведь знает же, что стоит ей отойти, и Пеночка провоцирует тысячу неприятностей за минуту.
Ей хочется провалиться сквозь землю и звонко рассмеяяться одновременно.
пусть заплачу я слишком большую цену, я не отдам себя.
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 01:42 | Сообщение # 2813
☬Узри ворона в Тени✧
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1788
Сзади Василисничек - Михаил и Лунатик, парочка, которая, кажется, стала совершенно неразлучной, потому что девочка каждый раз видит их вместе, пусть даже паренек-пришелец в племени совсем недавно. Оглядываясь, серенькая цепляет взглядом именно их, неловко встречаясь взглядом с сыном Топи, и пусть тот смотрит достаточно мягко, Вася как-то умудряется поцарапаться об легкий отзвук металла в его глазах, тут же отворачиваясь, чувствуя, как сердце начинает биться чуть быстрее.
Они слышали ее? Впрочем, Михаил и Лунатик - не Веснушка и Метель, вряд ли они даже поняли, к чему девчонка перед ними сказала такое решительное запрещающее "нельзя" - словно взрослым есть дело до слов ребенка.
Наверное, вообще никому нет дела до того, что говорить Василисничек себе под нос, но Михаил все равно почему-то подходит к ней, и девочка немного отодвигается в сторону, на половине этого движения одергивая себя - не хватало, чтобы сын Топи еще решил, что она его сторонится. А она ведь не пытается избежать его компании, лишь хочет, чтобы хватило места и ему, и Лунатику.
- Немножко волнуюсь, - отвечает ровеснику девочка, гораздо тише, чем хотела бы сама - слова внезапно застревают в горле. Быстро бросает короткий взгляд на Бессмертничек - все ли у той в порядке, не наехал ли Крапивник на нее еще больше - и потом полностью сосредотачивает свое внимание на Михаиле, смотря ему куда-то в грудь.
У нее много вопросов к неизвестному, непонятному, чужому мальчишке, в котором все равно чувствует что-то родное. Вопросов про те места, где он ходил, про его прошлое, про семью, но ничего из этого спросить Василисничек не решается - каждый ее вопрос абсолютно бестактный, неприличный, плохой, как и все ее вопросы. Начинает напрягать - сотня вопросов, и ни одного приемлемого.
Но неизвестность все равно хочется потрогать лапкой, и Вася уже открывает рот, чтобы что-то все-таки спросить, как вдруг внезапно ее что-то ощутимо толкает, а практически в самые лапы падает Пеночка, и серенькая вздрагивает от неожиданности, испуганно смотря на такую солнечную, яркую, приятную девочку, у которой она внезапно оказалась на пути.
- Ох, ты меня прости, - прижимая темные ушки к затылку, Василисничек бегло осматривает Пеночку взглядом. - Ты не сильно ушиблась?.. - зубами хватает "милая", и слово остается где-то среди мыслей, заставляя полосатенькую чувствовать себя неожиданно взрослой. Она - вот-вот станет оруженосцем, а котенок, споткнувшийся то ли о ее лапы, то ли о свои собственные - совсем еще ребенок.
В сравнении с Михаилом, который тощий, как черт, весь в шрамах, если приглядеться, который кажется Васе жестким на ощупь, мягкая Пеночка - действительно ребенок.
- Я не видела Горчинку, - извиняющимся тоном отвечает девочке Вася, на всякий случай вертя головой по сторонам - вдруг увидит, - Если она где-то тут, то лучше подождать, пока собрание закончится, а то ты можешь еще на кого-нибудь наткнуться
Потому что у дерева сейчас котов очень много, слишком много - практически все племя.
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 02:26 | Сообщение # 2814
Котёнок Сумрачного племени
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 135
Девочка перед ней мягкая-мягкая, и птичке хочется подобраться еще ближе, прижаться сильнее — тактильная до невозможного, хоть и чуть пугливая, она так и тянется навстречу чужим прикосновениям. Ловит взгляды с особенной жадностью, вслушивается в мягкие шорохи голоса. Василисничек словно закутывает ее в теплый плед, согревая и успокаивая, и Пеночка послушно тонет в карамельной сладости чужой заботы. Ей привычнее бойкие восклицания и боевые кличи сестры-пиратки, и широкая улыбка, на которую невозможно не ответить — то, как Горчинка тянет ее за собой в новые приключения, не давая времени опомниться и загрустить. Но так — мягко, обволакивающе, на грани с нежностью — необычно, а потому тоже приятно.
Улыбка тянется ириской — сладкой-сладкой, когда Пеночка воодушевленно машет головой, нет, мол, я не ушиблась, все хорошо. Она так привыкла спотыкаться обо все на свете, что почти не замечает. Только удивляется до секунлдной остановки сердечка каждый раз и пугается немного, иногда — хочется плакать, как сейчас, но это быстро проходит. Для нее вообще практически все происходит так стремительно, что понять не успеваешь — эмоции яркие, как конфети, и обжигающие, но гаснут почти мгновенно, сменяясь новыми. И так по кругу, по кругу, по кругу: она едва ли сможет вспомнить секунду, когда не чувствовала совсем ничего. Все время то удивляется, то пугается, то радуется до сладкой боли в сердце. Ей нравится вот так: слишком сильно, слишком захватывающе, и еще с кучей всяких «слишком», она думает, что иначе нельзя, иначе — не по-настоящему. Ее, наверное, когда-то это и убьет — долетев до солнца, подожжет свои птичьи крылышки и рухнет на землю с неописуемой высоты, но восторг от полета того стоит.
— Со мной все-все хорошо! — сверкая янтарными глазками, заверяет старшую, а потом слушает настолько внимательно, насколько вообще способна — хочется увидеть все и сразу, и взгляд то и дело тянется к Михаилу. Мальчишка не похож на них, хотя Пеночке кажется это абсолютно неважной мелочью, и по-своему притягателен от этого. Хочется понять, о чем он думает, какими красками раскрашены его сны и что он видел, чего не видела она. Хочется согреть так же, как и всех здесь, хоть от мальчишки и веет прохладцей и темнотой.
В темноте, говорят, монстры прячутся. Но когда у тебя внутри столько свет, ни они, ни темнота не пугают. А когда ты, к тому же, маленькая и слишком любопытная девочка, все, что должно быть страшным, кажется слишком интересным.
Василисничек, кажется, волнуется за нее и Пеночка не собирается ее расстраивать — хватит и того, что чуть не снесла девочку, оторвала от разговора и валяется тут у нее в лапах. Кивает горячо, всем видом демонстрируя, что не намерена никуда уходить, и на всякий случай поджимает лапки, чтобы не занимать слишком место и чтобы никто не споткнулся о них. Хотя другие коты, конечно, смотрят, куда идут и совсем не такие неуклюжие.
— А у вас тоже сегодня посвящение, да? — задает вопрос, который беспокоит ее больше всего на свете, и пытливо смотрит сначала на Василисничек, затем на сидящих рядом с ней мальчишек, а после снова на нее. Сыплет вопросами, будто сейчас ей выпал единственный в жизни шанс обо всем разузнать, — Готовы? И как думаете, кого вам дадут в наставники?
Она и сама не знает, кого бы хотела видеть на месте своего учителя — кого угодно, наверное, главное, чтобы с ним было интересно и не страшно. Как с Горчинкой — с ней никогда-никогда не бывает страшно, даже когда опасность дыханием пятки опаляет, тянет костлявые лапы, чтобы схватить, утащить в свой плен и не отпускать больше никогда. Сестренка от любой опасности может спасти, а это самое главное, поэтому воздушная девочка ничего и не боится, пока та рядом. Ей хочется, чтобы они с Горчинкой попали к одному наставнику, но она старается не думать об этом. Потому что тогда приходится думать и о том, что этого может и не случится, а это очень-очень больно.
пусть заплачу я слишком большую цену, я не отдам себя.
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 10:54 | Сообщение # 2815
дослушаю песню кукушки в мире теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 124
- Как бы ты сама себя назвала? - Лида ловит взгляд, ощущает, как ее пробуют на вкус, чувствует чужие думы - россыпь утренних рос, невесомая радуга, туманное покрывало. Она думает, что есть что-то такое же мудрое, как море. Видит волны колосьев, ловит вальс внутри солнечных лучей и слышит тот самый запах - терпкий, горьковатый и отчего-то знакомый. Только вот она не знает, что это и лишь вдыхает глубже, сохраняя его для себя, на будущее.
Думает о Метели. Она знает, что это. Это вьюга, как шторм на море. Это усеянный снегом берег и смертоносные вихри. Тогда, прячась среди скал она думала о том, что эта красота стоит того, чтобы увидеть ее - и умереть в следующий миг. Сейчас она думает тоже самое.
Хризалида считает, что не так уж зорок предводитель, коль называет пламя холодом, коль не видит за пеленой вьюги манящих огней и не слышит рвущейся наружу огненной птицы. Ей хочется раздвинуть прутья и выпустить пленницу. Наверное, это диво-дивное, оттого Метель и не стремится выставить всем напоказ. Всем известно, что бывает с теми, кто носит Жар-Птицу у груди.
Яркую птицу ждет железная клетка.
- Я бы осталась Лидой, - честно признается она, впервые за диалог не рассыпаясь туманностью мыслей.
Твердая лапа упирается ей в грудь и первое мгновение Лида съеживается, пытается увильнуть, но замирает - и медленно, под каждый перезвон настенных часов, приближается, пока снова не касается Метели. Физический контакт - черный омут, болото, смертельный яд. Хризалида мелко дрожит и рвано дышит. Глаза становятся еще больше - внутри пойманной рыбкой плещется страх и желание верить.
Выдох приносит успокоение. Сиротка верит. Может быть, ей одной в целом свете и только на эти пару минут - но Снежинка выигрывает кредит доверия.
- А где свет?
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀я просто буду плыть в никуда в темноту ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀мне так легче не сбиться с пути
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 16:45 | Сообщение # 2816
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 975
— Я бы осталась Лидой, — Снежинка полувопросительно изгибает бровь, смотрит на подопечную карамельно-тягуче, еле уловимо скользя взором по чужой мордочке. Тьма опускается на печи медленно, осторожно, будто боится спугнуть завороженных — кто церемонией посвящения, кто своими беседами — котов. Но хватает секунд, чтобы от бесконечно яркого, плавящего весь мир солнца остались лишь алые разводы на горизонте, а небо оказалось во власти вечернего сумрака. Где-то за плечом Хризалиды, среди угольных верхушек елей, меж невесомых облаков — багровое на серо-синем, как кровавые всполохи в глазах Змееуста. Принцесса думает об этом всего секунду, и мимолетное желание просто поговорить с отцом, иметь возможность рассматривать его так же долго, как в детстве, когда он, один или в компании Морока Звёзд, приходил в детскую, заполняет нутро мельчайшими стекольными осколками — они плавно врезаются, царапают, оставляя тонкую сеточку шрамов и россыпь кровавых капель. Тогда такие визиты отца в ясли были настоящим праздником, сейчас — праздником является возможность перекинуться с ним хотя бы парой слов не о племени, не о патрулях и тренировках. Редкая настолько, что почти невозможная, оттого, наверное, и настолько ценная.
Королевна отталкивает ненужные мысли, произнося про себя властное «прочь», чтобы не смели больше перетягивать на себя ее внимание. Возвращается мыслями к посвящениям, именам и кровавым клятвам; к Хризалиде, молчащей сейчас рядом с ней.
— Ты совсем не изменилась? — тянет задумчиво, задевая взглядом кончики чужих ушей.
Кроме отражения сути каждого из котов, соединения десятков черт и деталей в одно простое слово, имена ведь должны передавать и изменения, происходящие в том, кто их носит. Едва ли кто-то смог бы стать абсолютной противоположностью себя прежнего, но то, что характеры меняются — очевидно, и иногда имя уже не соответствует самому важному. Принцесса отчего-то думает о Ночнице: ее сестра — сплетение мрака и огня, у неё в венах вместо кровь с концентрированным ядом перемешана; она до каждой буковки, до каждой точки н о ч н и ц а — беспокойный дух ночи, убийственно-бесшумная тьма. Она давно уже не Пылинка, как и сама леди, наверное — не маленькая хрупкая Снежинка.
Ведь и Хризалида — совсем не тот призрачно-прозрачный котенок, что широко распахнутыми глазами смотрел на своего наставника шесть лун назад. С ней произошло слишком много, чтобы она осталась той собой.
Ей нравится наблюдать за тем, как девчонка реагирует на неё: по привычке шарахается в сторону, замирает на пару мгновений — Снежинка чувствует, как замолкает сердце под ее лапой, чтобы затем вновь начать свой бег. Хризалида расслабляется, успокаивается — насколько вообще может быть спокойной, и тянется навстречу холодным касаниям леди. Спрашивает про свет — Метель ждала этого вопроса.
Кошка перед ней по возрасту почти воительница, но душой — совсем-совсем котенок.
— Там же, — принцессе кажется, что она говорит об очевидном, и только то, что Хризалиде действительно нужен ответ, заставляет не замолчать, — Без света не бывает Тьмы, как и наоборот.
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 17:34 | Сообщение # 2817
дослушаю песню кукушки в мире теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 124
Лида щурится, ловя сладковатое закатное солнце. Оно поджигает серые листья и в бесцветных глазах пляшут отблески. Сиротка чувствует жжение там, где касалась лапа Метели.
- Не знаю. Незачем вкладывать в буквы смысл... - она пренебрежительно ведет плечом, отмахивается от реальности, как от назойливой мухи. Кончик хвоста перестукивает туда-сюда и тонкая шерстка натягивается у шеи. Еще немного - и порвется, как лист бумаги. Лиде снова хочется бежать к морю, вдыхать солоноватый запах и тихо шипеть от покалывания в старых рубцах. Она бы баюкала там свои раны вечно, не желая что-то менять.
Тело не затекает - привыкшая находиться сутками в одной и той же позе, Лида имеет пару неплохих качеств для бойца. Морские скалы развили в ней ловкость, а доля отшельника - выносливость. Или, скорее, смирение. Она вся - смирение. Где-то внутри девочка Лида складывает руки в молитве.
- Без света не бывает Тьмы... - Лида покачивается, будто снова чувствует волны и снова баюкает мир,
- Сколько...дано нам огня и сво-бо-ды, - ноты спотыкаются, все ж оставаясь ровным строем, - Столько дано нам прожить на-зем-ле...
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀я просто буду плыть в никуда в темноту ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀мне так легче не сбиться с пути
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 18:09 | Сообщение # 2818
ноmкu веpескa, немного мёда и веmpов ☼
Группа: Хранители
Сообщений: 1930
Котята сужались вокруг занятого ими двумя места. Сплюшка уже зовёт кого-то, а Гадёныш его подначивает. Не успел Лягушонок вступиться за братца, как его внимание приковал голос глашатая. В животе плясали хищные мотыльки и кромсали его внутренности на мелкие кусочки, лапы закололо ещё сильнее, чем прежде. Его волнению не было границ. Лягушонок. Даже не верится, что его имя было названо. Глаза сверкали, а шёрстка топорщилась в разные стороны. Вертихвостка. Кошка, которую он, внимание, ещё не успел увидеть или просто запомнить. Это была его наставница, воительница, которая должна была научить его самым разнообразным тактикам, воспитать из него сильную замену уходящему поколению. Вот только где она... Тёмно-рыжий делает упрямый шаг вперёд. Пусть в груди всё сжимало от зависти к своему гадкому братишке, но малец даже не взглянул в его сторону. Пусть учителем Врунишки станет сам глашатай, но не стоило давать сопернику почву для злорадства. С серьёзном, полным решимости видом заслушивал слова, что должны были стать его клятвой на долгие месяцы упорного труда.
Клянетесь ли вы, что посвятите себя познанию мира вокруг, стоит лапам вашим ступить на путь ученичества? Да. Что не пренебрегнете советом старшего и не ослушаетесь приказа? Безусловно. Клянетесь ли вы повиноваться наставнику безоговорочно, вверяя ему свою жизнь? Безоговорочно. Клянетесь ли вы чтить Воинский Закон и посвятить себя служению Сумраку, ставить его интересы выше своих собственных?
- Клянусь, - последний из родственников. Все уже успели гордо бросить свою клятву на слух соплеменников. Его тело перестало дрожать, а в груди кипело неистовое пламя, заставляющее его приготовиться к тому, что будет дальше с его жизнью. Он готов. Он не подведёт. Он будет в тысячу раз лучше, чем Врунишка.
- Клянусь.
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
⠀⠀⠀⠀бσяρышнuк ▿ nяmнα∂ųаmь ▿ ųелumель веmρα ⠀ ⠀я nσнял сσль землu u nρuнuмαю в себе mьму ⠀⠀u nρелσмляю свеm ραз зα ραзом ⠀⠀⠀u еслu мне nρuкαзывαюm звёз∂ы – я σmкαзывαю ⠀
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 18:10 | Сообщение # 2819
твое сердце — тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 975
— Без этого никак, — даже шепот звенит россыпью льдинок; в буквы вплетается вечерняя прохлада и сладкий ветер, далекие крики птиц и шелест еловых ветвей в лесу. Принцесса смотрит пронзительно, пуская по венам ток, и голосом почти гипнотизирует, тянет гласные, — Мы живем, постоянно вкладывая во что-то смысл: буквы-слова, взгляды, действия.
Свой смысл каждый выбирает сам, как кажется принцессе.
Хризалида заводит очередную песню-сказку, и старшая ученица сама невольно удивляется собственному терпению. Таким, как Хризалида, наверное, и приходят всякие видения, взбредают в голову мысли, которые потом оказываются пророчествами. Королевне не то любопытно, не то забавно от поведения девчонки, но она знает точно: если ее сестрица, например, решит к ним подойти, мгновенно вспыхнет, точно спичка, раздражаясь каждым словом странной кошки.
— Не отвлекайся от посвящения, Хризалида, — проговаривает не резко, но твёрдо, аккуратно убирая лапу от чужой груди, — Возможно, тебе и самой когда-то придётся стать наставницей.
Они все с раннего детства наизусть знают слова клятв и порядок церемонии, но каждый раз смотрят внимательно, не отвлекаясь. Для девчонки, смутно помнящей и половину, это кажется необходимостью — не то на собственное воинское посвящение выйдет и начнёт петь. Едва ли кто-то удивится, конечно.
Дата: Сумерки, 06-Июл-2019, 18:28 | Сообщение # 2820
из сумрака севера и железной мглы
Группа: Стражники
Сообщений: 2555
Змееуст смотирт на медленно образующиеся пары учеников и наставников, мельком бросая взгляд на Морока Звезд: и так каждый раз? Ты смотришь и в твоих лапах их дальнейшая судьба. Не то, чтобы в другое время в лапах Змееуста чужой судьбы не было, но столь явное вербальное проявление власти... действительно, довольно приятно.
Раньше он был дьявольской тенью за спиной клянущегося — когда Беззвездный только ввел клятвы, он сидел в толпе, легко собирая ее вокруг себя, и прожигал взглядом спины инициируемых: за непослушание сразу бы следовала кара. И все клялись. Теперь же, спустя столько лун, клятвы приносили почти с восторгом. С трепетом. Дети хотели дать кровавую клятву наставникам, племени, не боялись боли. Ученики считали честью стать воителем, Сумрак процветал, воины были сильны и способны поддерживать в племени процветание. Предателей казнили, никто и подумать не мог об измене. Гнев толпы был направлен на тех, кто получает плетью, а не на тех, кто держит ее — луны мягкотелых лежебок окончательно ушли, уступив место яростным благородным воинам, чтящим свой Закон. Обыденность была изгнана из умов теневых.
Змееуст видел то, что хотели видеть все они, встающие на эту ветвь: Гад, грязными, перемазанными в крови лапами царапающий ее, Беззвездный, отдающий бессердечные приказы... его наставник и его отец. И они с Мороком — дети, что сидели на дозорной ветви, нахально считая, что весь мир у их лап. А он действительно был у их лап. У лап Наследника Мрака всегда клубились самые ядовитые черные тени, как дым того самого племени бездны. И в них был мир.
Змееуст едва заметно скалится, наблюдая за нависшим над Бессмертничек Крапивником: эта парочка вышла первая, буквально вылетела, стоило прозвучать именам. А теперь еще и сразу показала, какая у них будет... модель отношений. Они однозначно ему нравятся. И на своего бывшего оруженосца Змееуст смотрит с нескрываемой гордостью, с такой же бросая взгляд на Смоль, что пристроился неподалеку, затерявшись в толпе наблюдающих посвящение. Далеко не всем ученикам Змееуста посчастливилось... выжить.
Пока дети приносят клятвы — как забавно, глядя на него, будто клянутся ему, еще совсем несмышленые, а он отвечает им, каждому, одобрительным кивком, — он продолжает одновременно с этим невесомо скользить взглядом по толпе, чувствуя на себе множество взглядов, но выискивая только определенных в ответ. Бросая взгляд на Снежинку с Пылинкой, Метель и Ночницу, любимых дочерей. На детей, ожидающих посвящение.
Дети суетятся, дети ждут своих клятв, дети волнуются. И приносят кровавые обещания, подтверждая их затем болью в раненых лапах. Это ему нравится. Они не боятся — волнуются, трепещут перед толпой, хотят быть важны, признаны — никто не стремиться избежать ответственности, уклониться от уготованной ему судьбы.
А его обжигает неожиданно яростным взглядом откуда-то из толпы. Змееуст едва не давится, всем своим существом впитывая злость и жар темного огня, что горит где-то совсем неподалеку, совсем рядом: он ищет, кто же посмотрел на него со столь занимательной эмоцией, и замечает Злату, на которую, глянув на Снежинку, он даже не обратил внимание до этого, снова. Он никак не реагирует на ее жаркий взгляд, полный отчаянной ярости. Почти. Усмехается на мгновение, отворачиваясь с детским задором внутри: он дразнит ее, пусть она злиться сильнее, горит еще ярче и огонь ее пусть темнеет. Тогда он... подумает над ее безмолвной просьбой.
— Клянетесь ли вы обучить своих учеников всему, что знаете сами, не препятствовать на пути к знаниями, защищать, не щадя собственной жизни и направить на путь настоящего воителя? Тогда скрепите ваши клятвы кровью.
Он снисходительно смотрит на остальных наставников, мысленно веля им не потерять поколение, после чего, бросив взгляд на Морока, легко спрыгивает с ветви. Прямо так. Когда никто не ожидает — черной размытой тенью мелькает, чтобы появиться в следующее мгновение перед Врунишкой, пристально рассматривая его. Будто оценивающе — так и есть. Цепкий, холодный взгляд, и он действительно думает, стоит ли клясться ему самому.
Змееусту всегда было позволено все. Когда при власти Беззвездного он становился наставником, посвящался в ученики и воители... он не принес ни одной клятвы. Только потом, спустя много лун, в ледяном ручье, пуская клубы пара изо рта, со сбившимся дыханием — наивно, самоотверженно, дал ученическую клятву своей бывшей наставнице. Незадолго до ее смерти.
— Я не дам тебе упасть.
Эти слова сказала ему Тигриное Сердце на поле боя, когда он, обессиленный, яростно и горячо обещал, что поведет их всех в бой — он повел, он сделает это еще и еще, пока они не добьются своего. Что они победят благодаря ему. Эти слова он вместо клятвы произносил своей первой ученице — и услышать их самому даже не думал.
А его первая ученица, Отражениелапка, сгинула во мраке, едва продержавшись луну. Упала, свалилась на Скате. Подопечные испытательного срока, что были доверены ему, никогда не доживали до его окончания, за исключением... рыси, защитника Сумрака, которого он держал в корнях дерева, в логове бывшего ночного кошмара племени, Черного Пса. Вестники, его личный отряд, тоже в какой-то мере воспитанники, умирали один за другим. Кланялись ему в лапы. Кто-то даже пришел к нему за смертью. Дети его наставницы, которым он заменил брата, отца, мать и наставника, умирали: в детстве, во время обучения, едва закончив его и едва дождавшись возвращение Змееуста из шестилунного странствия. Даже Синь безвозвратно исчез, перестав провожать его долгими взглядами.
Дети Морока Звезд пропали, едва начав обучение — две слабые, изнеженные девчонки, победившие смерть Мора но проигравшие жизни. Злющелапа затерялась в болотах, едва он успел дотянуться до тонкой ниточки, ведущей к глубокому, отравляющему мраку в ее душе и взглянуть в глаза потерянной, одинокой, такой прекрасной для того, чтобы сломать ее и воспитать, как нужно, ученице.
Хвойноушек погиб, ненавидя его за смерть Росянки. Змееуст прекрасно помнил темную тварь, которую он отравил ягодами тиса — и то, что Хвойноушек раз за разом повторял. Змееуст не собирался спасать девчонку от умирающей псины. Это знали они оба. Змееуст наблюдал, как тварь вцепилась в горло ученицы, не двигаясь с места — и оборванец с дьявольскими змеиными глазами увидел это, затаившись в кустах. Змееуст наблюдал, как в агонии скончалась темная тварь, и знал — ее укус с ядом на клыках был бы смертелен для всех, Змееуст просто сделал выводы быстро, намного быстрее, чем влюбленный юноша. Хвойноушек был единственным свидетелем того, что Змееуст нарушил клятву. Тварь, угроза всему племени, сдохла в муках у его лап — это было все, что волновало глашатая.
А вот дальше пошло лучше. Его гордость, воплощение того, что он и хотел от ученика: Крапивник, Смолянка, Кисточка. Специфические, к которым нужен особый подход, но убедившие Змееуста, что все не так уж плохо с оруженосцами этого племени. Сорный, что несколько разочаровывал его своей отстраненностью, и Белозмей, старший оруженосец, один из лидеров в своем поколении наравне с его дочерьми. Ими всеми вполне можно было гордиться хотя бы за то, что они оставались живы.
Змееуст ухмыльнулся, выдержав паузу, холодно глядя на Врунишку и усилием воли прогоняя из глаз яростный смертельный огонь, а губы складывая в ухмылку более теплую, чем изломанное, едва склеенное подобие тщательно скрываемого оскала, что было. Беззлобно прищурился, смотря... мягче. Чуть склонил голову набок. Ему было интересно понаблюдать за тем, как отреагирует будущий ученик. Он не хотел его пугать.
— Клянусь, — все же пообещал, после чего осторожно поднял своей лапой переднюю лапу мальчишки, медленно склоняясь, — и заставь меня не пожалеть об этой клятве. — Змееуст прокусил подушечку лапы ученика, не особо беспокоясь о том, что ему будет больно, но и не стремясь намеренно причинить больше неприятных ощущений. После чего сразу же прокусил свою и безразличным жестом смешал их кровь, едва удержавшись от того, чтобы не выпустить когти и не поцарапать ребенка посильнее.
Затем, так же безразлично, он развернулся, игнорируя ученика, если он еще что-то хотел добавить или ответить, и в два прыжка оказался снова на ветви, забравшись по стволу.
— Приветствуйте новых оруженосцев. Вместе с рассветом тени покинут Огонечек, Лягушонка, Бессмертничек, Врунишку. Но будут следовать дальше вместе с Горящей, Лягушатником, Бессмертник и Обманом.
— Твоя очередь, — будто это игра, с затаенным мрачным весельем в глазах кивнул Мороку. Интересная игра.
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
[indent]неуклюжее «чувство» склоняется мятой иглой по прожилкам тряпичного тела; бормочет, гундит. докарабкавшись к сердцу — проткнёт его, вышьет узор и уйдёт, заплатив за пристанище дыркой в груди.[/indent]
Вниз 
