Сердце Сумрака - Архив игровых тем - Ролевая Коты-Воители Знамение Звезд

Сердце Сумрака

Мирт

Дата: Полдень, 29-Мар-2017, 23:52 | Сообщение # 1

эти тени
будто бы меня обнимают

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 4015

ВНИМАНИЕ!

Образовался глубокий и опасный разлом в земле: он начинается примерно от входа в лагерь и идет до дерева объявлений. Палатки не разрушены, но есть риск падения дерева объявлений на поляну. Разлом перепрыгнуть возможно, но котятам, старикам и больным это не под силу — лучше обходить.

г л а в н а я · п о л я н а

Вечный полумрак, причудливая игра света и тени, легкая вуаль тумана, хвойный дурман. Говорят, что племя Теней — Тёмное Сердце Леса, и здесь, в самом центре сумрачного лагеря, оно бьется особенно жарко. Чужакам здесь будет неуютно, холодно и слишком темно: колючая ежевика окольцовывает надежной стеной вершины оврага, вековые сосны-великаны пронзают острыми верхушками небеса, заслоняя их пушистыми ветвями, а поваленное дерево отбрасывает на поляну темную тень, заботливо укрывая сумрачных от солнца, дождя и снега. С каждым вдохом легкие пропитываются истинно сумрачным ароматом: терпкой, благородной хвоей, теплым запахом солнечной смолы и тонкой ноткой густой болотной влаги.
Здесь кипит таинственная, бурная жизнь племени, отсюда можно попасть в любую точку лагеря: вы можете увидеть и расположившиеся вдоль стен оврага надежные палатки, и могучий дуб, возвышающийся в противоположной от входа стороне, с которого главы племени сообщают важные новости, и тонкий ручеек с чистой водой, где можно утолить свою жажду. Густые заросли древнего папоротника услужливо приглашают отдохнуть в своей тени, неподалеку находится склад, где сумрачные хранят добычу, но самое время поближе рассмотреть всё то, что таит в себе сумрачный овраг.

в х о д/в ы х о д · и з · л а г е р я

Вход в лагерь трудно найти тому, кто не знает, где он находится: его надежно скрывают малахитовые ветви елей и сосен, и только тонкая тропинка из следов и сгущающихся запахов приводит вас к сумрачному дому. Первое, с чем сталкивается каждый, кто подходит близко к лагерю — неприступные заросли кустарников. С трудом можно заметить небольшой просвет меж ними, и тогда вы ступаете на узкую тропинку над глубоким рвом, окольцовывающим лагерь. На его дне хищно поблескивают опасные осколки и колючки, выступают острые колышки, которые, к тому же, воткнуты и по краям рва — падение грозит если не смертью, то серьезными ранами, но сумрачные давно научились без труда преодолевать это препятствие.
После тропинки вы попадаете в прикрытую ежевичными плетями пещерку в корнях дерева, которое перекинуто через овраг. Корни все еще в земле, и именно за счет них дерево все еще живое. Пещерка в корнях выходит в туннель внутри дуба, а он в свою очередь заканчивается дуплом, выходящим вниз. Когда дерево стояло вертикально, это было просто глубоким дуплом с выходом у корней, а теперь Сумрачные коты оборудовали туннель под вход и выход из лагеря. Из-за того, что дупло-выход находится достаточно высоко от дна оврага, сумрачные котята даже при особом желании не смогут самостоятельно покинуть лагерь, пока не подрастут достаточно.

с к л а д

Если перейти через ручеек, что пересекает главную поляну почти пополам, можно попасть не только к дереву объявлений, зоне отдыха и целительской, но и к складу, где хранятся добыча и различные нужные для лагеря вещи. Находится он... Под землей.
Тоннель вниз прикрывает небольшой навес, что защищает его от снега и дождя, не позволяя полностью залить склад, хоть и приходиться зимой часто раскалывать лёд, чтобы не поскользнуться.
Мягкий изгиб тоннеля ведёт нас в небольшую пещерку, что пустует, но ведёт дальше в два других туннеля, заканчивающимися основными помещениями. Первый проход — левый — оканчивается небольшим, но очень холодным хранилищем дичи, а пол обвит тонким слоем мха. Это все позволяет дичи храниться дольше.
Второй туннель — правый — оканчивается сухой и достаточно большой пещеркой, в которой хранятся пласты мха, всякого рода приспособления для работ по лагерю — камни, ветки, плети, лозы.
Склад был построен умелыми лапами наших воителей и оруженосцев после пожара, что случился на территории племени, и приспособлен под хранилище.

Внимание! В оффтопике нужно указывать не только название принесенной/съеденной дичи, но и ее размер (маленькая, стандарт, большая)!
Если размер дичи не указан, то она автоматически определяется маленькой.

[cut noguest=Списки]Список дичи:

- ничево тут нетъ

Протухшая/испорченная дичь:

Список остальных материалов:

- 4 пласта мха

Последний учтенный пост — #5194

в зимнее время года срок годности составляет три реальных недели
в весенне-осенний период - две реальных недели
в летний период - одна реальная неделя.

за вынос протухшей дичи вы получите галочку в системе патрулей.[/cut]

п е н ё к

На первый взгляд пенек не представляет из себя ничего особенного. Старый, но крепкий, не трухлявый, сзади обвит колючими ветвями боярышника. В его корнях зияет тёмная дыра, которая ведёт в тёмную тесную пещерку. Однако вокруг этого места сам воздух будто бы гуще, душнее и холоднее, отчего по коже невольно пробегают колючие мурашки. Пенёк — это тюрьма. В нем содержатся пленные, отбывающие наказание, а снаружи проводятся казни и порки ежевичной плетью. Само оружие хранится под кустом боярышника, что растет рядом. Если внутри кто-то есть, у входа обязательно стоит внимательный конвоир и охраняет "тюрьму". Кроме того, здесь же временно живут те, кто принят в племя на испытательный срок.

п о г а н о е · м е с т о

Гуляя по главной поляне и проходя недалеко от пенька, можно заметить укрытое растительностью отверстие в стене оврага. Оно приведет вас в не самое приятное, далеко не благоухающее, но необходимое для функционирования лагеря место. Пройдя через небольшой туннель, вы попадаете в расширенную часть рва, того самого, что расположен вокруг лагеря. Ближе к стене лежат все те же осколки, а вот остальное пространство и есть поганое место. Видите в разных местах лежат тонкие пласты коры? Под ними компостные ямы. Вещь вполне удобная, но весьма неприятная, особенно если вы пленник и в наказание вас туда посадили. Впрочем, сажают в них не только пленников, но и самих провинившихся сумрачных. Еще эти ямы заставляют выгребать, копать поглубже, погружают туда только голову... Применений им масса, ибо сумрачная фантазия безгранична, так что "биологические отходы" сумрачных не пропадают напрасно. Есть яма, что побольше остальных — сюда выкидывают старые подстилки, протухшую еду и прочий мусор.
Благодаря тому, что поганое место находится фактически за лагерем, на главной поляне не витает каких-либо неприятных запахов — сумрачные основательно подходят к вопросам чистоты, и продуманное устройство отходных мест тому подтверждение.

Крапивник

Дата: Закат, 31-Май-2019, 10:42 | Сообщение # 3436

mени предаюm mебя
они принадлежаm мне

Группа: Звёздные Предки

Сообщений: 3720

-древо-

Слишком много событий сменяется вокруг нее. Оруженосцы зовут в лес и девчонка с готовностью, пихнув Гаденыша на прощание носом, снимается с места, точно гоночная машина. Мурчит, как трактор, носится под лапами Белозмея и Вранолапого, заглядывая им в глаза. Ловит запах брата, проверяет - здесь ли он? Не пропал ли? Смеется, заливисто и уксусно.

А потом все меняется и сумрачная пиратка чувствует атмосферу раньше, чем осознает значение услышанных слов. Она уже не бежит, тьма на поляне, осязаемая и густая, не дает ей этого сделать. И улыбаться становится все сложнее. Когда-то Горчинка решила для себя, что будет способна улыбаться в любой ситуации, но сейчас до плюши доходит, что есть моменты, когда улыбку необходимо погасить. Это ведь чужое горе, а смеяться можно только над своей собственной болью.

Пиратка озирается и поджимает губы. Она хочет выбрать себе компанию, не сидеть в одиночестве, но в итоге идет за Плетенком, точно привязанная. Да они и есть привязанные друг к другу. Смотрит на Метель внимательно и осторожно, с пламенем в глазах, но без разлетающихся вокруг искр.

Вздрагивает, когда слышит голос Морока Звезд и оборачивается, усаживается, не отвлекаясь больше на чужие разговоры. Она не может считать казнь представлением и ей совсем-совсем не весело, но Горчинка не собирается прятать глаза или сбегать. Железобетонной леди оказалась не только снаружи.

Она мало что понимает, кроме того, что Топь - провинился и обязан теперь понести наказание.

Предателям - смерть, она выжигает это на своем сердце червонными каплями чужой крови. Горчинка хмурится, размышляя. Она осознает четко, что сама ни за что не хочет нарушать законы, но не из страха быть публично униженной. Она даже сама не знает, откуда берется это нежелание, но оно кажется ей до чертиков естественным. Это как когда человек решает, что больше никогда не будет курить и действительно ни разу в жизни не вкладывает сигарету в свои губы. Такие решения очень часто принимаются в детстве, и пиратка свое приняла.

Взгляд цвета пламени Ородруина приковывается к предводителю. Темнохвостая следит жадно за опасной плавностью его движений и параллельно активно шевелит мозгом, - она хочет понять каждое услышанное слово.

Хвост крепко прижат к лапам, она вся - сжатая до предела пружина, а в глазах сверкают отблески душ предков, которые видели уже очень много смертей. Горчинка видит смерть впервые, настолько близко, настолько неминуемо.

Морок Звезд, точно серебристая змея, вонзает клыки в шею воителя и тот, без крика и шума, мягко обмякает в его лапах.

"Точно уснул" думает Горчинка и тут же мысленно морщится. Коты не спят. истекая кровью и с такими ранами. Это то она точно знает.

Плюша слышит голос брата и усмехается, как-то остро, непривычно для нее. Плетенок сумел задать самый исчерпывающий вопрос.

Воздух действительно казался липким.

drink, drink, drink, drink up my glass
ㅤㅤㅤㅤㅤeveryone all, fall, fall into this crazy artist
one drink one shot
two drinks two shots

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ예술에 취해 불러 옹헤야

Сплетение

Дата: Закат, 31-Май-2019, 11:12 | Сообщение # 3437

теневой экономист

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 624

Вокруг повис невысказанный запах костра. Старшие знают, думают, их мысль тягучим облаком клубится над центром поляны - костер инквизиции, что разжигает Сумрак во имя смерти. И во имя жизни. Котята впутываются двумя лапами и маленький пыльный след становится багровым от душной крови, что пропитала воздух над сердцем мрака.

Живой, любопытный котеночий взгляд стекленеет в одно мгновение - ребенок застывает, выдавая жизнь только в нервных подрагиваниях хвоста. Ему чудится, что звук выключают - поляна погружается в абсолютную тишину. Отдаленный хрустальный звон заставляет мальчишку вздрогнуть, ощущая мурашки в теле. Он впервые слышит, как тихонько разбивается надежда, отступая перед нерушимым Законом. В день, когда падет Закон, они останутся глухими.

Его разрывает от вопросов, которые он не в силах задать, от чувств, которые он неспособен выразить - в голове птицей бьется вопрос "как?", "зачем?". Он смотрит на другого котенка, порывается сделать шаг, останавливается, шагает назад, совершает тысячи микродействий, пытаясь избавиться от тяжести, пытаясь выразить тот взрыв, который ядерным облаком застыл в маленькой душе.

Это похоже на инъекцию сумрачной радиацией. Взрывная волна боли грибным облаком застывает в груди и со временем рассеивается, оседая в крови ядовитыми парами. Ядовитыми для всех, кроме носителей.

Плетенок чувствует спасительный дождь, не пытается сдержать влаги в глазах, но не дает разразиться буре - не понимает, что за механизмы такие. Он не может принять Закон как данность, он не поймет пока, как работает этот организм, почему сердце Сумрака требует жертвы. Котенок оступается, прижимаясь боком к сестре и не мигает, глядя на тело - будто это осквернит убийство, будто моргни он - и пропадет поляна, тело, Морок, Горчинка и все, что вокруг происходит окрасится алым и поглотит его, потому что его жизнь в сравнении с жизнью племени не стоит ничего. Вот что он выносит из сегодняшней казни.

И солнце подсвечивает багровую пыль вокруг предводителя и предателя.

С п л е т е н и е ⠀ 9 лун
её брат

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀не уничтожит, не укажет путь

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀и черт бы с ним, но мне бы так хотелось

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀убрать свою тупую мягкотелость.

и гнуть своё. хоть медленно, но гнуть.

Воробушек

Дата: Закат, 31-Май-2019, 13:15 | Сообщение # 3438

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1597

Мгновения постепенно ускоряются, и уже вихрем проносятся перед глазами, дикий танец событий путает мысли, заставляет дышать рвано и неглубоко; раскаленная пряжа пережимает горло, улыбка на лице тает, как снег в оттепель. Миша в какой-то степени благодарен Мороку, что тот отгораживает их от чужих взглядов и шепотков, что липнут на кожу, клейкие и немного мерзкие; поляна наполняется котами постепенно, тягуче и медленно, чужие глаза сталкиваются с его, останавливаются на Топи, и мальчишка может выхватить отблеск презрения и суматошной ненависти.

Он не может понять их, потому что рамки его закона размыты, но Миша вполне готов принять их закон, не сейчас, чуть позже, когда тяжёлая волна в груди успокоится, и гладь моря вновь станет гладкой и почти неживой. Ему не хотелось, чтобы они смотрели, но мальчишка вовсе ничего не мог сделать, только кривить незаметно губы, щурить глаза и напрягать тонкую линию плеч. Ему не нужна чужая жалость, ему не нужно чужое горячее презрение, ему нужно привычное спокойствие, теплое ничего, к которому он так прикипел, и его взгляд, упрямый, сотканный из густого тумана и пелены ноябрьских туч, кричит об этом.

Верните ему то, что вы так беспощадно отбираете. Верните ему его.

Миша понимает, что сейчас под прицелом не он, но остается стоять близко-близко к отцу, почти переплетаясь шерстью; он слишком светлый на фоне этой тьмы, тощий озлобленный щенок, скалящий клыки змее. Воздух становится вязче, в нём уже скользят металлические нотки, чужие взгляды переплетаются, образуя невидимую сеть, в которой они путаются.

— Пусть все, кто движется бесшумно и видит сквозь тени, станут свидетелями того, как вершится правосудие Сумрака!

Вот как оно называется. Пра-во-су-ди-е. А судьи кто?

Пружина раскручивается, ещё медленно и шатко, натягивается тетива лука с окропленной ядом тонкой стрелой — такой ли острой, как взгляд предводителя? такой ли ядовитой, как чужие зрачки, прицеленные и беспощадные? Миша смотрит чётко вперёд, внимательно слушает; скрепит на зубах притворное спокойствие, зрачки расширенные, выдавая смутный страх, что горькой смолой стекает по гортани, застывая и стягивая мышцы.

— Сегодня в племени появилась новая жизнь с той стороны границы, — тишина рвёт перепонки, мальчишка не отводит глаз от толпы, смотря одновременно на всех и ни на кого одновременно, — И в нем течет наполовину сумрачная кровь. Закон велит нам заботиться о детях, чьими бы они ни были, какому бы племени ни принадлежали — и Сумрак всегда следовал этой непреложной заповеди. Закон и Дисциплина — вот правда Сумрака.

То, что он ребенок, спасает его.

Так вот они, судьи, с громкими словами Закон и Дисциплина, двигатели чужих судеб, идеальные цепи, держащие чужих псов на поводке. Чужая речь даёт ему защиту, укрывает шерстяным одеялом, тяжёлым и душным, из-под которого хочешь выбраться, но боишься, что подкроватные монстры тут же откусят от тебя кусок; Миша позволяет чужим взглядам тронуть его шерсть, напряженно сводя лопатки, впиваясь когтями в землю, едва ли заметно для других, но этим самым обеспечивая самому себе опору.

— Но одним из нас Закон был нарушен, — Миша смотрит на отца, сжимая зубы плотнее, чужая речь неприятно застревает занозами в лапах, скребётся тонкими паучьими лапами в желудке и шепчется эхом в голове, — Закон, гласящий о том, что сумрачный не имеет права любить того, кто не принадлежит его племени. Ваш друг — густой болотный туман, ваша подруга — самая темная ночь. Ваше сердце, ваша жизнь, ваше тело должны быть всецело посвящены лишь Сумраку. — или сумрачная инквизиция с огнем во взоре придёт за вами; голос Морока Звёзд опутывает толпу, растворяется в чужих сердцах, и мальчишке-одиночке кажется, что те загораются малахитовым темным племенем, готовые поджечь хворостину, — Если вы отнимаете что-то у Теней, то будьте готовы к тому, что отнимут и у вас. Правила Сумрака жестоки, но справедливы. И любая жестокость — цена величия.

Цена величия.

А какая цена была у твоего величия, Морок Звёзд?

Мише хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не слышать вкрадчивого голоса, не видеть краем глаза серый силуэт рядом с собой, будто его тень ожила и теперь дышала теплом и стальной лаской, оплетшей пальцы. Его третий урок по жизни окончится кровью и крошевом вместо семьи, губы слабо растягиваются в блеклой улыбке, хвост прижимается к прохладной земле, хотя его лапы опаляет огнём костров ада.

В его смерти нет его вины — но Миша так четко чувствует чужой страх перед смертью, а вместе с ней глобальную любовь, что теплым маревом умирает у него в лапах, что его аж тошнит от фантомного вида чужой изувеченной души. Какого это, разрываться между двумя полюсами, без возможности выбрать? Юг и север невозможно соединить, и любовь Топи к его матери никогда не соединится с любовью к племени.

— То, что произойдет сейчас, должно для всех вас послужить уроком и предупреждением. Однако... — ловит чужой взгляд, острый, пронзительный, упирающийся куда-то в самое нутро и рвущий любые плотные шторы на окнах хрусталика глаз, — Дети не в ответе за грехи своих родителей. Кровь, что течет в наших жилах, не имеет на себе клейма. Мы носим его на своих душах.

А как же то клеймо, что вы прибиваете ржавыми гвоздями: грязнокровка, полукровка — грязь, ярлык.

Его клеймо: полукровка, сын предателя племени; и от этого не избавишься, даже если Кромешник умоет его своей кровью, бережно, потому что вдруг почувствовал ответственность за грязного городского крысеныша. Миша скалится в ответ, крепче впиваясь в сырую землю когтями, почти до боли.

— Преданность — такой же выбор, как и предательство. Это только ваш выбор.

Топь выбрал его мать, его мать выбрала Мишу.

И поэтому он остается один живым.

Небо окропляет кровью, солнце умирает, топя себя за горизонтом, и ночь возрождается из пепельных облаков, поднявшихся с другой стороны. Воздух свеж и чист, деревья шумят, тишина рвет кожу на лопатках, подбирается к ушам сумеречным гулом, кромешные тени скользят вперёд, переплетаясь с червонным светом.

Смерть пахнет закатом и порохом.

— Топь, выйди вперед, — Миша давит ещё один порыв дёрнуться вслед за Топью, хмурится, сжимая зубы так, что тянет челюсть, — Я, Морок Звёзд, предводитель Сумрачного племени, объявляю тебя виновным в межплеменной любви и приговариваю к смерти.

К смерти.

Миша выпадает из реальности, и гул в ушах становится всем, что он слышит. Его лапы чуть дрожат, и он агрессивно закрывает их хвостом, стреляя мрачным взглядом по толпе; становится меньше, чуть ссутуливается, но до того момента, как чужая лапа накрывает его плечи, притягивая к себе. Лицо разглаживается, светлеет, когда Миша, повернув голову, упирается в чужое плечо, пряча слабую улыбку.

— Твоя мать.. Хью.. она.. она вспоминала обо мне? — да, — но голос остаётся заперт в клетке ребер, и мальчишка только и может, что чуть заметно кивнуть, — это не важно, малыш, будь храбрым. — — Ты ребенок двух любящих сердец, ты особенный. Помни об этом.

Миша хмыкает, дыхание выравнивается, а чужой голос, твердящий про храбрость, про стойкость, даёт силы не отводить взгляда от уходящей от него фигуры, хоть единственное, что Миша хочет сделать, это закрыть глаза. Закрыть глаза и ничего не видеть, закрыть уши и ничего не слышать, лишить себя нервных окончаний и ничего никогда не чувствовать. Фигура отца позолочена кровавыми брызгами солнечных лучей, увита змеями теней, и Мише кажется, что он видит его настоящего, таким, каким должен был знать.

Видеть.

Миша отслеживает болезненным напряженным взглядом то, как плавно лапа Морока опускается на шею Топи, сердце замирает в тисках, дыхание обрывается. Чужие клыки ловят отражение кровавого солнца, и мальчишка вздрагивает, когда тонкими иглами входят в вену, разрывая; взгляд у него кристально-чистый, наполненный непонятной мешаниной, которую он и сам не смог бы разобрать, внутри натянутая струна лопается, и глухой звук прокатывается в наступившей тишине на поляне его выдохом.

Когда тело опускают на землю, Миша отслеживает расползающееся влажное пятно на серой шерсти, цепляется за густую каплю на подбородке, и судорогой сводит лапы уже второй раз. Перед глазами мелькают смутные картинки, в голове звучит хор чужих голосов: мелькают тёмные переулки, хрустальный смех матери, разводы крови на грязном облезшем снегу, боль и жар у левой щеки, влажные глаза Лунатика и смутная нервная улыбка — ножом под рёбра и его, заледеневшего и скованного выбрасывает прибоем на поверхность.

У Морока на подбородке лишь смазанное пятно.

Туманные низины. Топь.
Не границы.

Миша усмехается, лицевые мышцы плохо слушаются, так что выходит лишь кривоватый оскал.

Первый шаг даётся необычайно легко, и мальчишка не чувствует земли под лапами, сердце болезненными толчками бьёт в виски; у него не дрожат лапы, глаза сощурены, шаг достаточно легкий, а взгляд темный и затравленный. Зрачок осколком царапает морду Ночницы, когда он проскальзывает мимо неё, наклоняется над телом, не касаясь глубоко вдыхает, забивая лёгкие металлом и солью, спина напрягается, когда он аккуратно касается щеки Топи. Тепло всё ещё ласково щекочет кожу, но он видит следы от чужих клыков, чувствует жар остывающей крови; глаза у отца закрыты, и мальчишка даже рад не видеть пустого взгляда без привычных хмельных отголосков.

Он довольно быстро отступает, отходя и от старших оруженосцев, старательно отводя взгляд. Цепляется за бездну в глазах Морока, шатко раскачиваясь на самом краю, но не стремясь отойти дальше. Внутри колотится то ли сухая ярость, то ли какая-то шаткая обида от того, что его опять оставили одного; мыслеобразы всё ещё крутят пленку перед глазами.

Миша чувствует себя уставшим и потерявшимся в темноте.

— Почему не границы? — [dashed]одними губами[/dashed] спрашивает у Морока. Он же предатель, ты сам говорил.

Ненависть так и не разгорается кострищем, боль теплится в тёмных уголках, и сухость уходит из глаз, заменяясь неясной пеленой. Миша пугается, резко промаргиваясь, сжимая плотнее зубы, вгрызаясь в собственную губу до крови; соль жжёт уголки губ, слабость захватывает его, укрывает прохладной простынёй, ластится змеёй к пальцам.

мы всего лишь топь и ветви. спи, мой братец, станет легче
лес с болотом на рассвете видят сны по-человечьи

вировник ` 10 лун ` сумрак

Крольчонок

Дата: Закат, 31-Май-2019, 13:56 | Сообщение # 3439

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 654

Ночница движется вперед быстрее и Белена останавливается, отставая от нее буквально на пару шагов. Не хочет стоять впереди, не хочет, чтобы его глаза слишком явно отражали происходящее. Его не пугает казнь так сильно, как могла бы. Не ужасает. Не вселяет трепета или отвращения. Белозмей смотрит совсем на другое. Он смотрит на жизнь, что искрящимся потоком охватывает Топь перед его смертью, оплетает худые плечи мальчишки-чужака, падает под лапы Морока Звезд. Бледному страшно видеть то, что доказывает снежную хрупкость этой самой жизни. Как легко она может сломаться, растаять, разбиться… превратиться в неясное крошево, никому уже не нужное.

Серому призраку не хочется думать о том, скольких еще предателей ему придется проводить вот так на тот свет. Он надеется, что больше ни одного, но разве подобное можно загадывать? Ведь каждый царь в своей душе, каждый волен выбирать свою дорогу и идти по ней, помня о последствиях каждого выбора. В Сумраке каждый знал, какое наказание понесет за ошибки. Плети ли это будут, понижение в должности, публичное порицание или смерть. Иногда Белозмей был склонен думать, что смерть - не худший из вариантов, хотя не ему с его больной любовью к миру живых о таком размышлять.

Белене приходится прикрыть глаза, чтобы вынырнуть из мира своих мыслей и вернуться к реальности. Он непозволительно отвлекся, подобное - неуважение к окружающим. Сейчас он должен быть здесь целиком - и душой и телом.

Слова Кромешника вьются вокруг тенями, пробираются под кожу ядовитым дымом и оставляют на легких и сердце рунические знаки. Дышать становится сложнее, а сердечный ритм скачет неровно. Белозмей стискивает зубы, когда лапа Топи обнимает Мишу, когда падают, как роса, последние слова, неслышимые никому постороннему.

Бледный смотрит завороженно, ловя удивительную по своей устрашающей красоте картину смерти.

Все заканчивается быстро, клыки предводителя окропляются кровью и закатным солнцем. Топь падает. Белозмей вновь начинает дышать. Он еще не знает, что чувствует. Ему нужно время, чтобы разобраться.

Первое поручение на новой должности - похоронить предателя. Белена невесело усмехается, выходя вперед. Так вот что имел в виду отец, когда говорил о том, что на их плечах теперь лежит больше ответственности. Ночница и Метель тоже рядом, оруженосец скользит по ним взглядом и чуть замедляется, когда тонкая фигура чужака проскальзывает к телу темно-серого воителя. Сердце Белозмея сжимается от секундной боли. Бедный мальчишка, он даже не может попрощаться нормально, без присутствия стольких котов вокруг.

Одиночка отступает быстро и Белозмей вновь движется, скользит, как туманное облако. Смотрит на подруг:
-Ночница… может быть справимся вдвоем? А Метель пока соберет котят в лес… думаю им все же стоит прогуляться. Должно быть у них сейчас много вопросов ♪ - голос тихий, призрачный. Белозмей осторожно смотрит на Пылинку, подло надеясь, что она согласится на прогулку только с ним одни.

одевайся теплее - на город идут снега
ㅤㅤи не время болеть

Крольчонок - 6 - сумрак

не время сдавать блокпосты,
ㅤсоответствовать чьим-то желаниям или гостам.
ㅤㅤбатальон белых рыцарей ляжет к твоим ногам.
это просто зима — переходный период роста.

Крапивник

Дата: Закат, 31-Май-2019, 14:05 | Сообщение # 3440

mени предаюm mебя
они принадлежаm мне

Группа: Звёздные Предки

Сообщений: 3720

Горчинка чувствует тепло шерсти брата и вздрагивая, очухиваясь, приходя в себя, возвращаясь в реальность. Она отключилась, должно быть, на пару секунд, пока пыталась осознать произошедшее. Белая шумно выдыхает, судорожно пытаясь подобрать подходящие слова. Косится на брата и закусывает губу. Он плачет. Горчинка чувствует мгновенный укол в сердце, - у самой нее глаза сухи, как выжженная солнцем пустыня. Она даже не подумала о том, что можно заплакать, что слезы - тоже выход для эмоций. Это не очень то и важно, нужно отметить, но почему-то задевает. Плюша раньше не задумывалась, что она не очень правильная девочка , не чувственная и не нежная, не ласковая, не чуткая. Почему сейчас подобное начало крутиться в ее голове не понятно, ведь из Плетенка тоже, мягко сказать, неправильная девочка получалась. Но мысли Горчинки даже ей самой не всегда понятны.

Пиратка приваливается к Плетенку и бодает его лобастой головой.

-Все хорошо, - говорит она уверенно и улыбается. Уже улыбается, поскольку чужое горе осталось чуть в стороне, впереди вновь замаячили проблемы лично ее и брата, а значит пора было возвращать привычную модель поведения. Плюша обнимает угольного лапой за плечи, прижимая к своей груди, а второй лапой лохматит ему шерсть между ушами.

Сплетение

Дата: Закат, 31-Май-2019, 14:34 | Сообщение # 3441

теневой экономист

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 624

Неправильные девочки, одна из которых - мальчик. В этом племени все как-то иначе движется.

Горчинка прижимает брата к себе и ободряюще гладит лапой, но Плет отчего-то съеживается, топорщится, будто боится, будто за этим последует наказание. Круглые медовые глаза не фокусируются от страха и бегают из стороны в сторону, ища покоя и приюта. Мальчик выкручивается, виновато фыркая сестре и садится, уставившись в землю.

- А если нашу маму тоже убьют, потому что она нас родила? Это будет пра-во-су-ди-е? - слово отпечатывается в памяти, заседает прочно, отправляется в лабораторию на экспертизу, замирает. Плет морщится, дергает ушами, нервно дрожит и думает о слове, о смерти, о племени. Обо всем, о чем не должен думать трехлунный ребенок. Если он не житель племени Теней.

- Или это будет ле-во-су-ди-е? - логический процесс завершился и, в принципе, поляна почти начала оттаивать - Плет снова задает вопросы, время медленно начинает ход, соплеменники оттаивают, погруженные в свои липкие и тучные мысли. Кровь застывает, оставаясь некрасивым грязным пятном и тело на поляне съеживается, закручивается спираль эмоций и солнце разочаровано падает за горизонт.

Затмение

Дата: Закат, 31-Май-2019, 14:53 | Сообщение # 3442

демоны кружатся
в танце с тенями

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1218

Ловит светло-серые озера глаз мальчишки, не отводит взгляд, когда он приближается к бездыханному телу отца. Что-то подсказывает, что не стоит продолжать так пытливо вглядываться в пришельца, что, возможно, это доставляет излишний дискомфорт — но она и слушать не собирается внутренние голоса. Котенок совсем не задерживается рядом с телом и Ночница, наконец, прекращает следить за ним.

Что же, теперь можно выдвигаться. Ученице еще не доводилось быть в роли трупоносца, хотя.. Если считается, что после первого патруля она ехала на спине Пожара в процессии, состоящей еще из Милки и двух трупов, то косвенно она и успела побывать в подобной миссии. Тогда они несли оруженосцев в лагерь, а не из него.

— Ночница... — новое имя, негромко звучащее из уст Белозмея режет слух, но хоть отзывается девочка сразу, не теряясь в догадках — к кому это он обращается? — может быть справимся вдвоем?

Темно-серая пару секунд задумчиво смотрит на друга, потом медленно переводит взгляд на тело Топи. Трое оруженосцев будет даже сверхдостаточно, а вот двое — то, что надо. Она бы только предпочла разделить сию миссию с Метелью, ей истошно хочется сейчас поговорить с сестрой, чтобы они поделились и дали ощутимое облачение всем прочувствованным эмоциям. Которые они испытывали каждая в два раза больше, чем остальные.

Смотрит на сестру, стоящую с другого боку задевая чужой серебристый хвост своим, но спорить с Беленой не начинает, отвечает коротко, даже как-то сухо.

— Вполне.

Да и предложение, чтобы Снежинка собрала котят перед выходом в лес звучит разумным, а они уж постараются вернуться быстрее. Так что Ночница больше и не медлит, молча обходит темно-серое тело, хватая бывшего Сумрачного за шкирку мгновенно ощущая привкус свежей крови и ее резкий, дурманящий запах. Белозмей пристраивается рядом и одновременно они поднимают мертвое тело от земли. Да, они бы по одиночке с ним не справились.

Бросает на сестру быстрый взгляд, молча обещая, что они возвратятся еще до того, как она успеет собрать мелкотню и приготовить их к маленькому путешествию. Им еще нужно будет помочь котятам забраться в дупло, служащее входом в лагерь и проследить, чтобы ни один из них не свалился в ров с осколками.. Остается надеяться, что с ним пойдет не вся молодежь, проживающая в Детской, иначе их будет через чур много. Пойдут только избранные?

Оруженосцы разворачиваются к выходу, а мимо проскальзывают лица соплеменников, на которые девчонка отвечает такими же скользкими взглядами. Но вот племя остается у них за спиной и приходится поднапрячься, чтобы поднять тело наверх — но с этим они справляются довольно быстро. Полумрак, царящий в дупле окутывает троицу, пока вновь не расступается, когда они выходят на тропинку через ров.

Вдвоем они не пройдут, поэтому ученица шагает первой, стараясь сильно не шатать труп, чтобы ненароком не потерять равновесие. Еще пара и шагов и они оказываются под заветной сенью хвойного леса, а нотки вечерней свежести вплетаются под кожу.

вековой лес

☽ затмение 27 сумрачный глашатай ☽

Сурепка

Дата: Закат, 31-Май-2019, 14:59 | Сообщение # 3443

пожирающий тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 864

Вдох.

Лунатик сливается с пространством. Прикидывается воздухом, лунным отблеском, дуновением весеннего ветра, прорастающей травой, шелестом мотыльковых крыльев, тусклым светом болотных огоньков. Его темные, почти черные глаза отражают солнечные лучи, но не поглощают тепло, оставляют февральскую прохладу на дне зрачков. Он - тень, отражение в старом пыльном зеркале, зыбкое и темное, почти неразличимое.

Лунатику физически больно смотреть на Мишу. Ему физически больно существовать здесь и сейчас. Фигура Топи, которую он видит лишь краем глаза, плывет и мерцает. Виски пронзает чужой болью и Лунатик почти задыхается, повисает головой к самой земле и закрывает измученные глаза.

Он так долго смотрел на Мишу, но ничего не смог узнать о нем. Мысли путались, разлетались веером осенних листьев и сумрачного тошнило от этой сумятицы. Он устал, но не имел права расслабиться. Не сейчас. Еще рано.

Он не двигается так долго, что сам перестает ощущать свое тело. Кажется, что оно ему чужое, что даже если он захочет, лапы все равно не станут ему подчиняться. Спину сводит, хочется напрячь позвоночник и потянуться и Лунатик делает это, - в своих мыслях, оставаясь в реальности недвижимым, как камень. Он ждет, он не тешит надежд на светлый финал, все было ясно с того момента, как предводитель велел привести к нему воителя. Лунатик слышал лишь истории, и те были рассказаны не ему, о казнях и революции, о предателях на границах и о клейме на сердце. Олененок не думал, что истории, сказки на ночь, так быстро станут реальностью. Он уже заранее боится кошмаров, что будут ему сниться, но все еще не думает о них достаточно четко, не дает фантазии разгуляться.

Не сейчас.

Рядом текут разговоры, Лунатик не может не слышать каких-то обрывков, но от них лишь морщится и облизывается, жалеет, что не может заткнуть себе уши. Он знает, что на поляне, помимо старших, много котят и давит в себе желание удивленно вскинуть брови. Зачем они все пришли? Хотят хлеба и зрелищ? Зачем они пришли так рано и нарушают Мишино, и без того сломанное и раздравленное, спокойствие? Лунатик медленно выдыхает и открывает глаза, смотрит в бурую землю под пальцами, выпускает когти и мягко к ней прикасается.

Он ждет. Он все еще ждет конца. Он ждет, когда снова станет нужным и сможет поддержать своего друга - первого и единственного. Он знает, что сейчас ему даже смотреть не стоит на светлого одиночку, он лишь отвлечет его своим взглядом от более важного.

Лунатик кусает губу в кровь и вновь опускает веки.

Пусть все, кто движется бесшумно и видит сквозь тени, станут свидетелями того, как вершится правосудие Сумрака!

Олененок не вздрагивает, точно давно был готов к тому, что голос Кромешника разобьет вечернюю прохладу на тысячи осколков. Он лишь слегка дергает ухом и выпрямляется, скользит болотным взглядом по пространству перед собой, а потом ворует несколько силуэтов из реальности, прежде чем ссутулиться и отвернуться.
Топь уже вышел вперед, как и предводитель. Миша лишь дернулся, но остался на месте. Маленький, одинокий, брошенный всеми, - сейчас и им тоже.

Я здесь. Я ЗДЕСЬ

В голове Лунатика буквально гремят эти слова, но он не уверен, что Миша его услышит.

Слова о законе и дисциплине тяжелыми свинцовыми каплями падают ему на сердце, - Лунатик с рождения принадлежит болотным теням и лунному свету и он не уверен, что может принадлежать чему-то еще.

Ваш друг — густой болотный туман, ваша подруга — самая темная ночь. Ваше сердце, ваша жизнь, ваше тело должны быть всецело посвящены лишь Сумраку.

Мальчишка нервно усмехается, благо его лицо не видит абсолютно никто. Туман и ночь, - Король и Королева, которых он принимал. Следующую часть фразы Лунатик еще не мог перенести на себя полностью, ему нужно было время, много времени, чтобы с этим разобраться. Быть может, его жизнь и тело будет принадлежать кому-то иному, сплетенному из Теней, крови и серебра, но судить об этом еще слишком рано, пугающе рано.

— Преданность — такой же выбор, как и предательство. Это только ваш выбор.

Лунатик выбирает преданность. Кому? Вопрос без ответа, но этот ответ обязательно будет найден, и довольно скоро.

Я, Морок Звёзд, предводитель Сумрачного племени, объявляю тебя виновным в межплеменной любви и приговариваю к смерти.

Олененок медленно поднимает голову, нервно мажет взглядом по главной сцене происходящего, - на поляне разворачивается действо достойное шекспировских драм. Во рту сухо, в глазах - блестят звезды, далекие и холодные, неясные. Лунатику не нужно смотреть дальше, он не хочет запоминать последний миг чужой жизни, но он смотрит. Ради Миши. И он видит прощание, видит сиротливую фигуру одиночки и колыхающиеся в лучах умирающего солнца тени соплеменников. Он смотрит на закат одновременно с преступником, с темным предателем, приговоренным к смерти. Алый диск впитывает их взгляды - взрослого и ребенка, и гаснет.

Лунатик поднимается на лапы в ту секунду, когда тело Топи касается земли. Ему предстоит обойти всех, пройти, не задев никого даже осколком своего дыхания, чтобы наконец-то оказаться там, где он должен быть. Он идет, как ему кажется, нестерпимо медленно, пространство словно растягивается резиновыми километрами и пестреет множеством препятствий, которые не обращают на болотного олененка никакого внимания.

Он хочет похитить Мишу, закрыть его собой ото всего, дать ему время выдохнуть и собраться с мыслями, но понимает, что еще не может этого сделать. На собраниях так всегда, ты почти физически ощущаешь, кто это - еще не конец.

Темная шерсть прикасается к худому пыльному боку и Лунатик облегченно прикрывает глаза. Он добрался. Он рядом.
Он не смотрит на Мишу, не смотрит ни на кого. Ему наплевать, что его станут осуждать. Все это действительно так мелко и не важно. Важно лишь то, что он смог снова воздвигнуть стеклянный купол вокруг пришельца, пусть хрупкий, но способный выдержать несколько ударов.

изгнанники солнца, я в муках взываю к вам!
ㅤㅤㅤспасите меня от огня и дневного света.
пока угадаю, какие нужны слова,
короткая жизнь моя будет уже пропета.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤсеребряный сурепица|21

Ряска

Дата: Закат, 31-Май-2019, 15:01 | Сообщение # 3444

всё кончится сумраком, нежностью,
тишиной

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 467

Ряске противно слышать, как Пылинка насмешливо спрашивает, что бы они сделали, если бы любили иноплеменного, и рвётся подойти ближе, чтобы казнь была видна до малейших деталей.

Ряске больно видеть, как отец равнодушно – только иногда искра боли мутит холодную хвойную зелень взгляда – стоит рядом с прощающимися. Что это за ребёнок, девочка не знает, но чует, что как-то с Топью он связан, иначе бы они не разговаривали так напряженно-отчаянно, жадно выслушивая чужие фразы – до её бледных ушей не долетает ни слова, но всё как-то просто видится по взглядам и позам, по обречённости, которой пропитан воздух.

Замирает рядом со Снежинкой и Воронёнком, чувствуя, что не может больше отвести взгляд, что фразы, в детстве казавшиеся такими важными и невесомыми, остро прожигают запястья словами нерушимых клятв.
Предателям – с м е р т ь.
И вбитые с самого детства в голову законы заставляют принять эту смерть как должное, будто чья-то жизнь, пусть даже и предателя, спокойно жившего с весом своего проступка несколько месяцев, не ценна, словно за неё не стоит бороться, словно казнь – единственный возможный исход.

Всё племя – жадные взгляды, полные осуждения.

— Пусть все, кто движется бесшумно и видит сквозь тени, станут свидетелями того, как вершится правосудие Сумрака!

За спиной Кромешника – багровые облака, сквозь которые трещинами прорывается ночь, тусклые золотые лучи и угасающее, тающее солнце. Убивать кого-то сейчас кажется страшной насмешкой, и Ряска чуть дёргает ухом, когда снова натыкается взглядом на застывшего за спиной Морока ребёнка. Тонкий шрам, милые крупные уши и целая бездна в серых глазах – она сама в четыре-пять лун выглядела так же нелепо.

И в свои четыре-пять лун ей бы не хотелось увидеть, как казнят Кромешника.

Ряска слушает, не отрывая взгляда – пустота и ни одной искры, сказавшей бы кому-то о неуверенности или отвращении – от Топи, ищет во тьме зрачков сожаление, а находит только случайные отголоски страха. Значит, действительно любил? Сильнее, чем любил холодную хвою воздуха, своих друзей, родных и вообще всё, что сейчас существует вокруг – знал же, чем жертвует, или надеялся, что пронесёт и никто не узнает?

— Но одним из нас Закон был нарушен, — голос Морока становится ледяным, — Закон, гласящий о том, что сумрачный не имеет права любить того, кто не принадлежит его племени. Ваш друг — густой болотный туман, ваша подруга — самая темная ночь. Ваше сердце, ваша жизнь, ваше тело должны быть всецело посвящены лишь Сумраку. Если вы отнимаете что-то у Теней, то будьте готовы к тому, что отнимут и у вас. Правила Сумрака жестоки, но справедливы. И любая жестокость — цена величия.

Ряска знает всё это – каждое слово вбито плетью в её спину, сказано в детстве сначала Безупречным, а потом и самим отцом. И всё равно холод пробегает по шее, заставляет ещё сильнее впиться когтями в землю – где-то на задворках сознания мелькает мысль, что величие можно строить не только на костях и крови, что предателей можно наказывать другим образом, но тут же вытесняется другой – Топь заслужил. Это справедливо. Он сам сделал свой выбор.

Их законы спасают невиновного бродягу-ребёнка, но на предателя накидывают удавку с удивительной точностью.
но он ведь не предатель. Он просто любил.

— Преданность — такой же выбор, как и предательство. Это только ваш выбор.

Твоя смерть – твой выбор, ты сам виноват, ты мог этого не допустить – и никакой ответственности после таких слов на том, кто заносит меч.

Топь выходит вперёд медленно, и Ряске кажется, что она видит, как становится тяжелее его походка после вынесенного приговора. Он не пытается сказать что-то племени, не пытается заставить их понять и, может быть, простить, а поворачивается к ним спиной и говорит что-то сыну – на все несколько фраз не больше пяти-шести секунд.

Солнце, прощаясь, оставляет тусклые поцелуи-всполохи у него на морде, касается угасающими лучами спины, и Топь подходит к Мороку, не дрогнув.
Кромешник, придерживающий обмякшее тело, с окровавленными губами и пустым, усталым взглядом похож на демона из кошмаров. Его умением убивать нужно восхищаться.

Кровь, багряными пятнами расплывающаяся по тёмно-серой шерсти казнённого, вызывает лишь отвращение.

— Пусть старшие оруженосцы займутся телом, — к границам? — Туманные низины. Топь.

Впрочем, её это не касается. В груди от сомнений остаётся лишь пепелище, и предложение Белены заставляет лишь хрипло сказать:

– Я ей помогу.

За спиной наследие и наследство, но не будет трона и королевства —
только пыль и желтый пустой песок, только ветер, бьющий песком в висок

Сообщение отредактировал Ряска - Закат, 31-Май-2019, 15:13

Кромешник

Дата: Закат, 31-Май-2019, 18:53 | Сообщение # 3445

он из болотных огней,
серебра и теней

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 2365

Ночь близко.

Она дышит в спину влажной, холодной тьмой, а в лицо — жаркой закатной кровью. Мороку кажется, что он весь в чем-то липком и душном, но тени с каждой минутой становятся всё длиннее, и в конце концов падают на его тело прохладной мантией-невидимкой, легкими, невесомыми доспехами, что защищают от света кровавого солнца.

Ночь близко.

Она приходит так же неизбежно, как смерть — окутывает сладкой тьмой и сглаживает резкие черты. Она всегда рядом, даже если глаза слепит от яркого солнца — ночь ходит по земле на мягких бесшумных лапах, касаясь своей нежной и жестокой ладонью ледяных пустошей, морей, бархатных пустыней, лесов, никогда не спящих городов.

Сегодня ночь пришла к Топи на закате.

Морок ловит краем уха обрывки чьих-то фраз, детские наивные вопросы, пустой желудок сжимается мерзкими спазмами, хочется пить, смыть горчащий, тошнотворный привкус, который, кажется, намертво впитался в корень языка. А если нашу маму тоже убьют? Да, Плетёнок, хочется сказать ему, вашу маму тоже убьют, если она нарушит Закон. Да, Плетёнок, убьют даже тебя. Да, Плетёнок, убьют и меня. И Змееуста. Убьют каждого, кто нарушит Закон, потому что на этом построена наша жизнь. Да, да, да, да.

Предателям — смерть. Ряска и Белена, когда им не было, кажется, и луны, бездумно и весело повторяли это друг за дружкой, совершенно не понимая смысла, принимая это за какую-то забавную поговорку. Морок тогда объяснил им, как смог, почему не стоит разбрасываться этой фразой. И сейчас он видит в их глазах полноценное осознание.

А мальчик режет отцовской серостью глаз, уязвимая сдержанность крошится в уголках его губ красной мозаикой, в засушливых, заброшенных колодцах зрачков скудно проблескивает дождливая влага. Он так отважно держится, этот покоцанный ожогом мальчик, как мотылёк, шелестящий бледными хрупкими крылышками, окруженный лишь тьмой да огнем. Потерянный, обманутый и обманувшийся ребёнок.

Мороку его не жаль — совсем. Он попросту не умеет жалеть, он презирает это чувство, он втаптывает его в грязь. Мороку не чуждо сочувствие, он легко считывает чужие эмоции, он сам эмоционален до чертиков, но он никогда не позволял себе проявлять жалость. Жалость нужна лишь слабакам, они жадны до неё, как побитые щенки. Его самого кто-нибудь жалел когда-нибудь? А Змееуста? Вереса? Беззвёздного? Темнозвёзда?

Если бы кто-нибудь попытался, он бы плюнул тому в лицо.

— Почему не границы?

Революционеров, казненных здесь же, Беззвёздный велел выбросить к границам — и они пролежали там, пока Тис с Неясытью не перетащили их на Верхнее Болото, общее кладбище, отдавая им честь. Потому что революционеры до последнего мгновения своей жизни оставались истинными сумрачными, и их конец послужил началом новой эпохи.

Могилу для Скрытного Кромешник копал собственноручно, на ничейных землях за границами, под одиноким деревом, в ветвях коротого поет полюбившийся предателю ветер. Змееуст стоял рядом, мрачный, выпитый болью до дна, с лапами, по локоть в крови. Никто не хотел его смерти, несмотря на то, что он действительно был предателем, променявшим племя, которое о нём заботилось (хоть и по-своему) на племя, которому не было до него дела. И он сошел с ума, несчастный слабак, едва потерял спасительную хватку теней. Но он все-таки был их сумрачным ребенком, запутавшимся и потерявшимся. И его могила такая же, как он сам — потерянная на безликих землях, одинокая.

Дожделовка лежит рядом со Скрытным — там, где всегда было её место. Глупая, заносчивая, безрассудная девчонка — Кромешник так и не смог её воспитать. В какой-то момент казалось, что начало почти получатся... пока она не побежала следом за Скрытным в Грозу. Он отгрыз ей ухо в подарок, а потом, спустя луны, оборвал и жизнь.

Кто же лежал на границах? Наглые, грязные, мерзкие одиночки, у которых не хватало ума вовремя отступить, которые еще не понимали, чем стал Сумрак, и кто такой Змееуст. На границах лежат даже бывшие сумрачные, которые когда-то давно ушли, а потом вернулись в Новый Сумрак со своими старыми, светлыми, мерзкими повадками и претензиями.

Там лежит Рыжегрив, который никогда так и не смог стать сумрачным, сохранив в своей душе лишь вереск и пляску ветра в пустошах.

Топь не был кем-то столь выдающимся, как революционеры, пожертвовавшим своей жизнью пусть и вопреки закону, но во благо племени — но он не был и грязным, мерзким предателем. Он был тем, кто ошибся, но сохранил свою честь. Он был преступником, но... не предателем? Он оказался где-то между — его тело нельзя было похоронить там, где нашли упокой те, кто целиком отдавал себя Сумраку, но и нельзя было выбросить, как мешок мусора, за границу.

Или, может, ты просто стареешь, Морок. Может, ты просто устал от грязи. Может, ты просто начал ценить жизнь — чьей бы она ни была.

В прямом, цепком, безжалостном взгляде на Мишу — чернь выжженных войной деревень, дым костров, липкая тьма болот. Морок плавно наклоняется, кладет лапу на хрупкое плечо, слегка впутывая когти в светлую шерсть, и рваным, быстрым, но при этом осторожным движением почти прижимает к себе — так, чтобы хрипло выдохнуть в самое ухо, окутывая ночными тенями и кроваво-хвойным жгучим флером.

— Потому что он заслужил лучшего.

И легко отстраняется, будто и не был рядом, опаляет внезапно проснувшимися болотными огнями в глазах с неясным, но острым чувством, и когда рядом с Мишей оказывается Лунатик, прижимаясь своим худым боком, губы режет жесткая, хищная, почти насмешливая улыбка-оскал.

Как мило.

— Лунатик, можешь показать... — как же ему не подходит это имя! — Михаилу место, где он будет спать, пока не будет официально принят в племя.

И надо будет назначить ему куратора, но позже. Морок резко взмахивает хвостом, давая понять, что всем можно отвалить, и отходит в сторону, к ручью, где сладкой влагой серебрится вода. Несколько жадных глотков — вода кажется ему сейчас самым вкусным, что он когда-либо пробовал в своей жизни. Он опускает лапу в воду, а потом проводит по лицу, смывая утомленные тени, надавливает на переносицу, проводит за ушами. Метель и Ряска разберутся с детьми, тела уже нет в лагере, и о произошедшем напоминает лишь несмываемый привкус во рту и вязкий запах, повисший в воздухе, да одна единственная капля на пыльной земле.

Морок закрывает глаза, подставляя лицо прохладному ветру, и ему хочется зарыться носом в плечо Змееуста — а больше ничего совсем не хочется.

я иду за судьбой в белых шкурах степных лисиц, в тонких венах течёт раскалённое серебро
___запечатай меня в тёмном сердце своих оков

_______[bgcolor=#fcfbf9]горький дым бересклета взмывается птицей вверх.[/bgcolor]

Купавка

Дата: Закат, 31-Май-2019, 19:19 | Сообщение # 3446

сквозь тернии
мы выйдем из сумрака к звёздам

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 132

Горянке не нравится называть смерть красивой, но это вертится на языке, когда девочка слушает речь, когда смотрит, как Кромешник плавно и мягко подносит лапу к чужой шее, к артерии, судорожно бьющейся где-то под кожей.
Топь усмехается смерти в лицо волчьим оскалом, не дрожит, не закрывает глаз - знает, что заслужил, и свой страх смерти прячет за сто замков.

Когда Морок уже прокусывает клыками тонкую кожу, Горянка ловит себя на желании отвернуться; мир замедляется, одна страшная секунда растягивается на тысячу, и тело, которое мягко придерживал Морок от глухого падения на землю, плавно ложится в пыль. Кровь вспыхивает жаркой искрой, и от души остаётся лишь пепелище.

Воздух пахнет костром смерти – Горянка, застыв, чует солёный привкус крови, который ветер разносит по всему лагерю, и они все, каждый сумрачный, пахнут сталью и смертью.

Казнь на закате - это так по сумрачному.

Холод ночи хвойными побегами пробирается к ребрам, успокаивает, Горянка моргает пару раз и просто садится, прокручивая прошедшие секунды в голове раз за разом – весь этот ужас, это восхищение – это её чувства? Тела уже нет в лагере, соплеменники разбредаются, и даже Морок отходит к ручью - это лишь демонстрация законов. Чтобы законы, пропитанные кровью, не становились сказкой.

Девочка коротко выдыхает, окидывая взглядом поляну, замечая Мишу с Лунатиком - больше незачем беспокоиться о них, если они уже рядом, и чужие прикосновения лечат любую боль - и подходит чуть ближе к Метели, которая должна собирать котят в лес.

шесть чудес – мне достань седьмое – пусть сегодня тебе свезёт:
каждый чокнутый бравый воин будет верой своей спасён

кувшинка ✶ одиннадцать? ✶ сумрак

Крольчонок

Дата: Закат, 31-Май-2019, 19:30 | Сообщение # 3447

тень на солнце — метеоритный дождь

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 654

Белозмей делает вид, что его совершенно не задел сухой тон Пылинки, что он вообще ничего не заметил, он наивный дурачок, который ни-че-го не видит. На самом же деле ему хочется фыркнуть, послать эту… Ночницу куда подальше и самому остаться в лагере собирать котят. А она пусть идет куда хочет и с кем хочет!

Призрака отпускает уже через секунду, стоит только трагичному грузу опуститься на его плечи. Уже становится не важным то, кто и как сказал то или иное слово, что подумал в эту секунду и как посмотрел. Оруженосец чувствует, как последние крупицы жизни покидают холодеющее тело. Они проходят сквозь него и исчезают в почве, впитываются каплями алого дождя. В носу стоит металлический запах, плавно перетекающий во вкус и вот уже Белозмею кажется, что это он испил крови предателя и она отравила его, опьянила, как дешевый алкоголь.

Он лишь кивает подошедшей Ряске, вдруг с усмешкой понимающий, что и сам не против остаться со своей сестрой наедине. Хочется узнать, как она и что думает. Поделиться своими мыслями и, быть может, в чем-то разобраться таким образом. Но вместо всего этого они покидают поляну, вдвоем и молча.
У входа приходится поднапрячься, - Белена раньше никогда не закидывал трупы в дупло, - а после дело идет более слаженно. Продвигаться по туннелю неприятно, запах мертвого уже разливается в воздухе, а в закрытом пространстве от него кружилась голова. Белозмей, правда, не спешит делиться всеми этими наблюдениями с Ночницей, шагает, стараясь не дышать слишком глубоко, и смотрит ей в затылок, опасаясь прожечь там дымящуюся дыру.

Может через нее он таки сможет пробраться к ней в голову и поселиться там? Бледный мелко трясет головой, отгоняя какие-то сюрреальные и неадекватные видения и возвращается в реальность, с удивлением обнаруживая, что вокруг уже лес. А он даже не заметил, как они перешли через ров...

-вековой-

Воробушек

Дата: Закат, 31-Май-2019, 20:06 | Сообщение # 3448

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1597

Чужие взгляды рассеиваются, и мальчишка чувствует шаткую свободу, хотя ему кажется, что племя закрыло клетку, окружив цепями законов, правд и иерархии. Миша почти не против, потому что сквозь тонкие прутья к нему точно никто не подберётся, ни одна из тех гранитных фигур, спрятавшихся в тени, прямо позади, за его спиной, впиваясь когтями в хребет. Одиночка не видит в чужих глазах жалость, силой давит эмоции, чтобы не заскулить от боли в грудине, Кромешник вообще весь какой-то понимающий, дающий именно то, что нужно другим, читающий так легко, будто Миша с радостью отдал ему вырванные страницы книги своей жизни.

Одиночка — ещё даже не бывший — устал и вымотан, что ему кажется, будто мир плывёт и вспыхивает в ночи болотными огнями под цвет глаз Кромешника, мерцающих и тёмных. Миша не теряется, но его немного ведёт в сторону, когда он делает ещё один маленький шаг вперёд; мир пахнет кровью и сгоревшим днём, плавится воздух, земля постепенно остывает, тяжелеет намокшая шерсть, опутывает тонкими ниточками холодка лапы. Будь Миша мотыльком, он не знал бы, куда ему лететь: во тьму, чтобы потеряться, запутаться в серебряной паутине, или к огню, чтобы поджечь крылья и сгореть, оставляя себя только сизый пепел.

Чужие глаза — болотные огни, скрытые мраком ночи, решёткой деревьев, но мальчишка откуда-то знает, что, если подступить ближе, мягкое мерцание окажется совсем рядом, близко. Не обожжет, но оставит отпечатки на нутре, которые никогда не сойдут и будут обжигать таинственной фантомной болью; поэтому Миша предпочел бы держаться на расстоянии от этого кота. Морок опасен.

Как опасна гибкая змея, на которую приятно смотреть, но тронешь — вонзит иглы клыков в глотку.

Миша смотрит во тьму Сумрака, и Сумрак смотрит на него в ответ, прячась за зрачками вязкой радужки. Хрусталь выдерживает напор, и мальчишка остаётся в безопасности, либо же он вновь и вновь ошибается, обманывается, обжигается о аматерасу, палит шерсть, перья, тонкие ниточки крыльев, свою душу.

Чужое прикосновение не отслеживалось им, запутавшемся в лабиринте чужого взгляда, потому он судорожно втягивает воздух ртом, когда его притягивают ближе, кожей чувствует тепло зарывшейся в шерсть лапы, и невольно скалится. Прикосновения не вызывают страха, но, когда воздух наполняется знакомой солью, Миша застывает. Рот Морока всё ещё полон чужой кровью, что растеклась внутри, увила горло, отпечатком легла на подбородке и застыла корочкой у одного уголка; дыхание пахнет тьмой и смертью, обжигает ухо горячим воздухом, шепот вплетается шерсть.

— Потому что он заслужил лучшего.

Миша нечитаемым взглядом ловит в сети огни в чужих глазах. Лунатик подбирается неожиданно близко, но чертовски вовремя, заставляя одиночку кривовато усмехнуться в ответ на оскал Морока. Горячий бок прижимается, обдавая горячим теплом, заставляя прильнуть ближе, сузив глаза; мальчишке кажется, что он по памяти может начертить выражение племенного оленёнка, чертовски упрямого и своевольного. наверняка тот прячет взгляд, напряженно перебирает мысли в голове и старается не обращать внимание на окружающих.

Становится спокойнее.

— ...Михаилу... — Миша не успевает поймать сдавленный смешок, но делает невозмутимо-лукавое лицо. Имя звучит для него слишком... слишком растянуто, слишком твёрдо, слишком официально, а в диалоге Морока так вообще комично. Мальчишка отводит глаза, когда предводитель взмахивает хвостом, говоря, чтобы его оставили одного в его покоях на поляне, и красиво, изящно, гармонично сваливает к ручью мыться.

Миша не отслеживает чужое передвижение.
— Просто уведи меня подальше, — устало выдыхает, поворачивая голову к Лунатику, упираясь взглядом в чужие глаза, обрубая желание согнуться и лбом уткнуться в пропахшую кровью землю.

Если бы казнь была самым лёгким, что ему придётся перетерпеть в этом племени.

Миша независимо отстраняется, это он привык вырывать опору из-под чужих лап, но никак не терять свою собственную. Губы саднит, кровь неприятно смешивается со слюной, солью забивая рот, лёгкие колит металлическими спицами, голова чуть кружится, и одиночку подташнивает от эмоционального всплеска, который он задавил в себе, закидал каменьями, надеясь, что поток никогда больше не затопит его.

Сообщение отредактировал Воробушек - Закат, 31-Май-2019, 20:11

Сурепка

Дата: Закат, 31-Май-2019, 20:41 | Сообщение # 3449

пожирающий тени
⠀

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 864

Лунатик действительно не смотрит по сторонам, а его брови упрямо сведены. Он дышит поверхностно, неглубоко, - вокруг слишком сильно воняет кровью и смертью. Олененку не нравятся эти запахи, что заглушают даже шлейф городской гари, сопровождающий Мишу. Сумрачному хочется посмотреть разве что на небо, чтобы убедиться, что закатный круг погас полностью, скрылся за горизонтом, но не разбился тысячей искр в тот момент, когда умирал темно-серый воитель. А еще Лунатик не хочет пропустить появление луны и очень хочет познакомить с ней - такой особенной, единственной, - Мишу. И показать ему лагерь, палатки, рассказать все, что знает, - просто говорить и говорить, не останавливаясь и не замолкая. Говорить до хрипоты, до жажды…

Лунатик слизывает бусинку крови с нижней губы и досадливо дергает ухом. Ему не нравится этот вкус, хотя раньше он не вызывал почти никаких эмоций. Мальчишка не хочет представлять, что ощущает Морок Звезд, затопив свое горло чужой кровью.

Олененок мажет усталым взглядом по лапам предводителя, сутулится так, что острые лопатки обломками костей выпирают над спиной. И сидит, - упрямый и настороженный, готовый спорить, если попытаются прогнать сейчас. Сейчас уже не уйдет.

Но Морок Звезд и не собирается гнать его. Наоборот, он поручает Лунатику показать Мише , - простите, Михаилу, - место, где тот будет спать. Болотный олененок чуть хмурится, осознает и медленно выдыхает через сжатые ноздри. Ну да, естественно. Мишино место обитания - позорный пенек, где наказывают, куда отправляют спать чужаков, к которому чаще всего и вовсе не хочется подходить. Светлому одиночке предстоит жить там, пока предводитель не решит, что тот готов стать полноценным членом племени. Лунатик не удерживает ядовитой, истинно сумрачной улыбки. Видимо пенек становится и его палаткой на это время. Он не сможет уходить в теплые ясли и оставлять пришельца один на один с его демонами и кошмарами. Когда-нибудь может и сможет, но сейчас - точно нет.

Лунатик слышит, что Морок Звезд отходит и только после этого чуть выпрямляется. Кивать или еще как-то показывать свое согласие с просьбой, - приказом? - полосатого, не имело смысла. И так понятно, что олененок это сделает. Он бы это сделал, даже если бы его не просили.
Лунатику хочется показать Мише весь лагерь, каждый его уголок, каждую ветку и камень. Он косится на друга и слышит его голос.

Просто уведи меня.

Лунатик опускает веки всего на секунду и мягко улыбается, как и всегда немного устало:
-Пойдем. Там нас никто не тронет, - не объясняет ничего про таинственное “там”, просто поднимается на лапы и идет по направлению к пеньку.

Забавно, но это место уже перестает казаться ему таким уж диким и неуютным. В конце концов, несмотря на высокую популяцию живущих в пеньке, и там можно было найти укромное место.

-общажный пенек-

Воробушек

Дата: Закат, 31-Май-2019, 21:10 | Сообщение # 3450

яркий костер,
сумрачная инквизиция

Группа: Лесные Коты

Сообщений: 1597

Миша все ещё не отошёл от казни, поэтому начинает соображать туго, со ржавым скрипом шестерёнок, что не хотят крутится в голове. Лунатик раскачивает его на качелях невесомости, подкидывает вверх, и одиночка вовсе не против хоть на миг почувствовать свободный, не сковывающий воздух щеками. Миша поднимается следом, теряя крупицы тепла, согревающие его все это время, лагерь кажется чужим и пугающим, кровь хлещет ему по носу звонкими щелчками; тело гудит от долгой ходьбы, от напряжения, пронзившего насквозь, от эмоций, разбитых и растрёпанных, что теперь жалко жались по углам.

Лунатик не спорит, понимает, кажется близким, но Мише хочется с корнями вырвать из себя это чувство родства, потерять эту шаткую связь, не прикасаться глазами к чужому нервному выражению, забыть, каков интерес мальчишки на вкус. Это было похоже на зависимость, когда, чтобы жить полноценно, ты должен быть рядом с другим человеком, будто без него твое сердце застывало хрустальной глыбой и жалобно дребезжало. Миша не уверен, что он хочет закрывать глаза, свет вытеснял их его головы мысли, чужие голоса служили защитой. Кошмары не спросят у него разрешения, прежде чем войти.

Миша не знает, куда они идут, не доверяет, смотрит настороженно, мысли хороводом кружат рядом, нашептывая смутные предположения.

— Что это за место? — огибает толпу краю, подкрадываясь к чему-то незнакомому.

Мальчишка готов смириться с чужим желанием заботиться, если его спрячут сейчас от чужих взглядов. Сердце сумрака становится спокойнее, ослабляет путы, и коты растекаются по всему лагерю застывая по углам, будто ночные часовые; Миша смотрит прямо, избегая рассматривать кого-либо, иногда скашивая глаза так, чтобы вырастить взглядом чужую непослушную прядь. Лунатик не выглядит спокойно, и мальчишка понимает, что тот уже становится зависимым, отравленным им самим, опутанным сетями, которые Миша порвал эмоциональной нестабильностью.

Его опять начинает мелко колотить от всплеска интереса к чужим
чувствам, голова взрывается на ошмётки, глаза болят. Даже хорошо, что ночь подобралась так близко, что дышит рвано в спину.

Они остаются тенями для других, ничем не интересными и тусклыми, скользят в ночи двумя не гибкими тенями, совсем молодыми, но уже бесшумным и, будто перышко скользнуло по земле.

пень общажный