Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Утро сохраняется ясным после звездной ночи. Согретый солнечным теплом воздух продолжает прогреваться все больше. Весь лес постепенно зеленеет. Яркими коврами расцветают весенние первоцветы: подснежники, крокусы, прострелы. Золотятся на березах сережки, многие кусты набирают цвет. К обеду легким ветром приносит облака, но они не застилают небо целиком. К вечеру спокойная погода сохраняется, но ночью облаков становится больше, так что звездной ночи можно не ждать. Вода в водоемах возвращается в свое обычное состояние.
Температура: утром +9, днем +16, ночью +8
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: почки превращаются в листья, травка зеленеет, лечебные травы продолжают расти и наполняться силами, а вот сезон сокодвижения подходит к завершению
Если забраться по дереву, что надежно уперлось стволом в Главную поляну, то можно попасть на каменный карниз. Этот карниз достаточно широкий, чтобы по нему безопасно прошел один взрослый кот. В дальнем конце тропы, скрытый лозами дикого винограда, виднеется небольшой вход. Высоким воителям придется пригнуться, чтобы попасть в пещеру. Зайдя вовнутрь, оказываешься в довольно крупной и сухой пещере, поделенной каменными стенами на три зоны. Две из них примерно одного размера, а одна поменьше. Потолок настолько высокий, что позволяет коту любого роста стоять выпрямившись, воздух теплый и не затхлый. Зона слева от входа легко вместит в себя воителей племени, а зона справа - оруженосцев. Дальняя часть меньшего размера является спальней предводителя и его приближенных. Весь пол темных пещер устлан мхом, как мягким ковром. Ходить по нему одно удовольствие.
Сумрачное племя ревностно оберегает облюбованную им пещеру, и чужаки, придя сюда, могут нарваться на неприязненное шипение и просьбы удалиться. ⠀ ⠀ ~°·⠀Переходы⠀·°~ главная поляна
Когда Бедлам тихо выскальзывает из палатки, Птичий выдыхает, и в этом долгом, щемящем звуке собирается последний выдох умершего — посмертное облегчение мученика, будто давивший на легкие камень растворяется в щелочи, как растворяются и мышцы, и кости, оставляя после себя только выжженное полотнище. Краска мешается с пылью — такое реставраторы оттирают ватными палочками, контролируя каждое движение, как хирурги, орудующие скальпелем; Птичий мог бы описать этот процесс в красках, он мог бы рассказать, что дрогнувшая рука — почти что смертный приговор, что касание к вязи мышц между шеей и ключицей — кнопка, активирующая ядерную реакцию.
Поэтому Птичий в порыве переползает ближе к Зарнице, ласково притираясь к ней боком в дерганых неумелых движениях, будто механизм его нежности давно заржавел, коррозия сгрызла жуками все винтики, прикосновения, а его память — решето. И пахнет спиртом и зажженным фитилем.
Полуночным бредом. Теплым мхом. Папоротником. Смешливым оскалом прямо в глаза. Дергающимся пульсом под носом. — Хочешь сказку? — катастрофичные вещи в их мирке всегда должны оканчиваться этой сказкой. Это почти что волшебная пилюля, укол морфия, залог сладкого сна, разряженной атмосферы, когда одиночество молекул почти прогрызает позвоночник.
На самом деле это Птичий хочет сказку, ему хватит и ее, ему хватит мерзлого воспоминания; и он хочет оставить эту перемолотую фаршированную кашицу у лап Зарницы, ему хочется, чтобы эта сказка сыграла пророческую роль, ему хочется, чтобы она решила все его проблемы. Глупая детская вера, что чудовище под кроватью никогда не прогрызет путь к твоему сердцу, если его спрятать под кроватью.
Бедлам уходит молча. Зарница провожает его взглядом, нервно прижимая уши к голове. может все таки она зря сказала ему? Может быть все, что она делает - зря? Он выглядит таким подавленным.. или..? Зарница вдруг понимает, что не может подобрать правильного определения но отчасти она рада, что старший решил уйти.
Слова Птичьего немного успокаивают, ученица даже косится на него удивленно - он что, успокаивает ее своим рациональным мышлением? но наставник, конечно, прав. Сам факт того, что Можжевельник преступил закон и осознает это - наказание. по телу пробегает дрожь, Зарница с трудом представляет, как бы она смогла пережить такое, если бы это касалось ее напрямую.
Птичий придвигается ближе, Зарница удивленно хлопает глазами, а потом с готовностью приваливается к боку старшего, очень довольная его внезапной тактильностью. это так непривычно, но греет душу - именно в такие секунды осознаешь, что вы не просто общаетесь от безысходности, не просто вынужденно проводите вместе время - вы дружите, и связывает вас чувство теплое, искрящиеся чем-то золотым и сладким.
— Хочешь сказку? — Хочу, конечно, — сверкает янтарем глаз, укладывая морду Птичьему на лапы и заглядывая ему в лицо снизу вверх - скажите Зарнице три луны назад, что она добровольно будет проводить так время с Птичьим - она кинет в вас камень.
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
И что ж, это и правда было необычным, почти таким же необычным, как первые материнские объятия, когда ты всю жизнь прожил сиротой, почти как кусок шоколадки в годы дикой бедности, почти как первый шаг в собственную квартиру, пока ты десятками лет скитался бездомным. Это ощущалось не возвращением домой, нет, это ощущалось неправильным, кривым и убогим, Птичий почти что смущенно отводит глаза, утыкаясь пепельными зрачками в свод пещеры.
Дружили ли они? Наверное, да, хотя он никогда особо об этом не задумывался. Птичий н выбирал эту дружбу, как не выбирал все остальное, она просто появлялась в его жизни случайно, выбирал всегда кто-то другой, Птичий же просто.. был. Как пугало. Так что и дружба с ним получалась соответствующая, так дружат пугало с вороной, так дружит глок с пулей, так дружит стрелы с тетивой лука; что-то всегда останется зажатым, скованным, ведомым, а что-то — свободным в моменте.
Зарница укладывается ему на лапы ребенком, каким не должна была быть, он помнит ее взрослой, он помнит ее маленькой, он помнит как вся эта история закольцевалась и пошла по новой, подарив им один шанс на миллион познакомиться заново. Птичий стучит ее по лбу хвостом; тук-тук-тук, на землю сыпется крошево, все тяжелые, скользкие мысли должны выползти из их ушей, должны свернуться в комочки и сдохнуть.
Они же когда-нибудь слохнут? Или они живучие, как Можжевельник? — Итак, слушай, — тихо начинает, даже не зная, выдержит ли атмосфера этой пещеры накала страстей, — это секретная сказка, такое не рассказывают кому попало, — только самым близким. Только после первого поцелуя, только после первой потери, только после первой пули, словленной сердцем. Их вариант же? — Она разгоняет самый темный мрак и дает надежду на светлое будущее, — театрально закатывает глаза, приглаживая чужую шерсть.
Он оглядывается, проверяя, чтобы поблизости никого лишнего не было. В конце концов, это его сказка, и только Птичий решает, в чьи уши она вольется медом. О, дивный новый мир, который оказался вовсе не дивным, который оказался началом конца, армагедон вытряхнул его из его же шкуры и оставил подыхать в помойном ведре. — Когда старые короли еще правили, когда тени были ближе, чем сейчас, когда изнанка еще не приблизила свое дыхание к нашим ушам и не своровала столько душ, — Птичий облизывается, звезды, ну и медятина, ему кажется, что он сейчас кого-то призовет, — родилась сказка, как Хрен насрал на Ряску, — прохладно выдает в чужую морду, кривя губы в ухмылке, слизанной с чужой, — и поставил в уголок, чтоб никто не уволок.
Голос у Птичьего вдруг становится таким таинственным, тихим, глаза сверкают в полумраке пещеры. Зарнице кажется, что она снова - в третий раз - стала совсем маленькой. очень интересно, что же наставник ей расскажет. Может какую-то страшилку? или поучительную, не дай тени, сказку? Ну нет, это на Птичьего не похоже, он и сам ненавидит всякого рода поучения. Взять хотя бы в пример то, сколько раз Зарница пыталась заставить старшего начать умываться сразу после еды. Он только психовал и ей назло, как будто, ходил еще более чумазым.
Ученица решает перестать гадать и начать внимательно слушать, чтобы получить от сложившейся неожиданно ситуации абсолютный максимум всего хорошего, что в ней будет.
— Она разгоняет самый темный мрак и дает надежду на светлое будущее сначала Зарница восхищенно задерживает дыхание, потом жмурится, как перед поеданием какого-то самого изысканного лакомства, а потом уже вспоминает, кто такой Птичий на самом деле, и заканчивает свои ужимки недоверчивым взглядом.
осталось только дождаться, когда сказка станет точно такой, какой на самом деле ожидает Зарница.
как Хрен насрал на Ряску Зарница сдавленно, как мышь, пищит, в попытках удержать хохот в горле.
— и поставил в уголок, чтоб никто не уволок еще один писк, более протяжный и сорванный.
Птичий даже не представляет, что делает, как сильно меняет - еще сильнее - отношение Зарницы к себе. Она ведь не из тех, кто совершает великие подвиги или становится командиром. Она, по сути, самая обычная девчонка, с обычным отношением к жизни и с такими же обычными друзьями - самыми лучшими на свете, конечно же, но обычными. и эта обычность лучшее, что может быть то, что он не взялся утешать ее, а решил развеселить, однозначно является супер силой Птичьего.
смейся в лицо врагам - как то так говорил кто-то великий кому-то великому, Зарница же знала это правило сама всю свою жизнь. И жила по нему, никогда не формулируя и не озвучивая вслух. потому что смех сближает надежнее, чем горе, и побеждает тьму и страх гораздо лучше.
Она нетерпеливо елозит, пихая Птичьего в лапы подбородком - ну же, продолжай.
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
Лучше, когда ей смешно, чем когда тяжесть осознания наваливается и грозит расплющить. Птичий знал, что он бесполезнее в том, чтобы успокоить кого-то, поэтому и не пытался, отдавая то, что умел — до одури нелепое, а оттого смешное. Шутки про говно всегда были спасательным кругом в ситуации, когда ваша общая лодка идет ко дну, вот только лодка Птичьего давно затонула, и скелеты кокетливо бренчат когтями на дне, а вот Зарницу еще можно перекинуть в другую. Постараться не в горящую. В горящую Птичий бы и сам прыгнул, может быть, тогда он мог бы закончить все это мракобесие спокойно.
Спокойно. Чтобы на вылет, чтобы мозгами по кирпичной кладки, чтобы ядреной вспышкой авары кедавры. Был кот — и нет кота; Птичий не любил боль, он ее боялся, он ее избегал, на его примере бы ставили диагнозы в тиктоке — избегающий тип привязанности. Как с ним бороться? Что мешает вам жить вашу жизнь? Какие у вас детские травмы? Чего вы так сильно боитесь, что не даете шанса ни себе, ни других?
— Морок думал то — квакушка, и наелся он какушки, — может быть, Птичий уже давно и неизлечимо проклят. Может быть, ему суждено прожить короткую жизнь, потому что на дороге его подобрало чудовище из ямы. Может быть, он недостаточно прятался под шишками, чтобы спасти себя, — Хрен кричит «говно моё!» и колотит он ворьё, — Лис рассказывал сказку со вкусом, с выражением, Птичий задыхался ему в шею не потому что ему смешно, а потому что он был почти вусмерть пьяный от чужого взбаламошенного пульса. Сам же Птичий рассказывает невыразительно и флегматично, тянет слоги, приподнимает брови, тень от улыбки прячется в уголках губ, — Тут-то Тис-головорез за любовь свою полез, пукнул он — и сжёг весь лес.
Коротко моргает. Конечно, отношения его деда с другим дедом не очень впечатляли, но это было почти сатирично, что они вот так вот взяли и сделали из трагедии комедию. Ни стыда, ни совести.
Когда слушаешь подобные абсурдные вещи, суровая реальность отступает, ночь превращается в день - буквально, на поляну прокрадывается зимнее утро. Зарница жмурит глаза, потому что на них от смеха в конце концов выступают слезы.
— Птичий, кто это придумал? — в конце концов выдавливает из себя, просмеявшись.
Поднимает на наставника взгляд, забывает удивиться тому, что они вообще вот так вместе время проводят - интересно, в прошлой жизни у нее были такие друзья, у которых можно попросить разбить себе голову, а потом послушать сказку о Королях Сумрака и стариковских испражнениях и их исполнении. Зарница, если честно, не уверена.
а может ей был дан второй шанс не просто так, а чтобы познать все вот это? Зарница мысленно фыркает - она, конечно, верит во всякие судьбоносные штуки, но вряд ли у Изнанки была цель улучшить ее жизнь.
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
Птичий хрипящие хихикает, когда сказка заканчивается, а вместе с ней уходят все раздробление куски воспоминаний из его головы; мир собирается по кусочкам, прошлое тает молочной пеной, время стачивает их, обгладывает до призрачной мягкой гладкости, как волны долго обгладывают гальку, пока она не станет круглой и хрупкой.
— Птичий, кто это придумал? —ты не хочешь это знать. Или он не хочет этого помнить, она пока что не решил, легче было забыть, проигнорировать, представить, что этот кусок его жизни — всего лишь изнаночный бред. Может быть, было бы намного лучше, если бы он, свалившись на чужую спину, с удивлением выдохнул обезличенное — «ты кто?». может быть, тогда ему никогда не было бы больно.
Может быть, тогда бы чернота под кроватью никогда бы не нашла выхода из его головы. Никогда бы не добралась до его сердца по тонким ниточкам вен, никогда бы не разбегалась щекоткой под лопаточными буграми.
«Ха-ха, не знаю,» — ему хочется так ответить, ему хочется отшутиться, — «идиот какой-то, не знаю таких, таких мир не вынес бы.» Мир Птичьего вот не вынес, поэтому, наверное, все порушилось карточным домиком, схлопнулось, посыпалось, а он не успел подхватить, может быть, даже не пытался.
Если Лис уйдёт, Птичий никогда не пройдёт следом. Если Птичий попробует уйти, Лис никогда не даст. На этом все и держалось.
— Лис, — обезличенно, он мог бы повторить каждую эмоцию, если бы хотел. Но Птичий не хотел, — тупейшая сказка, да? Соответствует сказителю. —
Птичий шлепает ее лапой по лбу. Все, хватит нежности.
— Я нашел Смоль, — как будто это и так не очевидно, объявил Зарехват, осторожно укладывая наставника на подстилку в воинской части. После чего, выпрямившись, наконец потянулся, сладко выгибаясь в спине и слыша легкое похрустывание нескольких позвонков.
Ласково поправив своему ненаглядному подстилку, Зар постарался переложить его еще удобнее, едва удерживаясь от того, чтобы не обвиться вокруг самому до кучи. Однако, он сдержался — я постерегу твой сон, — и только со вздохом принял решение устроиться неподалеку. Он планировал чутко дремать, отслеживая любой шум и любых нарушителей спокойствия вокруг, а потому, бросив взгляд на находящихся в палатке Птичьего и Зарницу, медленно проговорил, ласково улыбаясь и остро, опасно щурясь с максимальным количеством угрожающей жажды убийства, на которую только был способен (а способен он был на достаточно большую жажду убийства, спасибо веселому прошлому и не менее радостному настоящему): — Если вы потревожите его сон, когда он впервые может отдохнуть дома после туманов Изнанки, для вас отдых настанет навечно.
После чего, благосклонно и невинно кивнув, улыбнувшись соплеменникам, Зарехват устроился на соседней со Смолью подстилке, удобно поджимая под себя лапы и прикрывая глаза, чутко вслушиваясь в дыхание Смолянки.
дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат — что выберешь ты своею тропой, и кто уведет тебя за собой?
ㅤㅤㅤㅤзарехват ❀ ∞ лун ❀ сумрак
к чертям так легко бывает идти — в рай ноги сбивают камни пути, и сердце кровит тревожная дрожь: ㅤㅤㅤㅤах, если бы знать, куда ты пойдешь
дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат — что выберешь ты своею тропой, и кто уведет тебя за собой?
ㅤㅤㅤㅤзарехват ❀ ∞ лун ❀ сумрак
к чертям так легко бывает идти — в рай ноги сбивают камни пути, и сердце кровит тревожная дрожь: ㅤㅤㅤㅤах, если бы знать, куда ты пойдешь
Дата: Полдень, 31-Янв-2024, 16:51 | Сообщение # 144
◤ соткан из неона и теней порочный город ◥
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 122
Когда Птичий озвучивает автора сказки, у Зарницы кое-что в мозгах встает на место. Ей, вообще-то, давно интересно, что у наставника происходит с черно-рыжим клоуном, но спрашивать напрямую... нет, не такая у них дружба. она и сейчас не станет акцентировать на этом внимание, пусть себе скрывает, если хочет
главное, что ему вдруг ему все же больно, чтобы он знал, что может с ней поделиться.
Но Птичий, конечно же, не станет.
— Я нашел Смоль Голос отвлекает от Птичьего и от его смешливого тычка лапой в ее лоб. Зарница оборачивается, глядя с дружелюбной радостью - Смоль это хорошо, она рада за Смоль и за то, что его нашли. просто потому что он - соплеменник. Ей большего не надо.
но уже спустя мгновение ее лицо темнеет и она неприязненно морщит нос и кривит губы.
— Пойдем, Птичий, я достаточно согрелась. Пусть Зарехват охраняет Смоль в пустой пещере, — фыркает обиженно и, хлестнув хвостом по боку, гордой походкой направляется к выходу, не глядя больше ни на Смоль (на которого она бы с удовольствием еще немного посмотрела), ни на Зарехвата, возомнившего себя невесть кем.
в пещере нет глупых детей, Зарехват, и не надо указывать ей, как проявлять невесомую заботу о соплеменниках. она не дура, чтобы поднимать шум там, где лежит измученный отсутствием отдыха воитель.
бесит
- поляна -
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
буду ждать тебя на прежнем месте. буду ждать тебя долго, железно. приходить сюда снова и снова помнишь путь? — переходишь мостик, дальше тропка знаком вопроса. тропка узкая, речка пьяная извилистая, безымянная ...ты придёшь...
Дата: Полдень, 31-Янв-2024, 17:29 | Сообщение # 145
воплощение беды дух сумрачной стали
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 466
— Я нашел Смоль, — Птичий не сразу реагирует. Смысл слов медленно, неспешно доходит до его мозга, разбивает там станцию отдыха, привалочный пункт, придорожный мотель, пьет дерьмовый кофе, пенициллиновый от трехгодичных сливок, в которых новая жизнь успела разрастись метастазами. Не то, чтобы эти слова были удивительными.
Многие возвращались с задержкой, будто не успели сесть в общий вагон, будто запрыгивали на последнем дыхании. Птичий вот предпочитал никого не ждать и ни о ком не думать. Он и сам, по ощущениям, еле как выполз из тумана, может быть, ему просто крупно повезло, миллионный выигрыш в золотой лотерее, удачное падение с небес.
«Я нашел Смоль» гремело бессонными ночами, литрами горяченного тоскующего бреда, режущим облегчением. — Поздравляю, — пожимает плечами, пропуская все дальнейшие слова мимо ушей. Тук-тук-тук — с таким звуком бьет дождь в окно загородного дома, легче притвориться, что грозы нет, чем вслушиваться в ласковое мурчание раскатов грома.
Зарница же вскакивает с их общего места, лишая его осколков того тепла, что Птичий успел пригрести к своему боку. Он выразительно морщится, страдальчески закатывая глаза. Давайте, организуйте ему вечную путевку на Хайнань, он поедет первым же рейсом, сложит в рюкзак все то, что успел накопить за жизнь — раздробленные шишки, раздробленные мысли, раздробленные височные доли.
Ну куда идти-то? У него нет на это никаких сил. А присутствие Смоли обещало ему блаженную тишину, так что он готов был все простить Зарехвату, любые слова, любые интонации, любой сквозящий подтекст. — Пойдем, Птичий, я достаточно согрелась, — Птичий шумно выдыхает, хмуро смотря на соплеменника, ну вот что мешало быть с горделивой Зарницей помягче.
— А я вообще-то нет, если ты не заметила, — прошипел ей в спину, все же сохраняя необходимую тишину для старшего, если уж их так проникновенно попросили, следуя следом. — Я бы не отказался от вечного отдыха.
Его бережно уложили на подстилку, но всему телу стало холодно и неуютно, будто в выстуженной комнате с него стянули одежду. Вместе с кожей. Верните тепло, обездоленно скулило что-то внутри, но Смоль лежал неподвижно и тихо, всё глубже опускаясь в тёмные-тёмные воды, всё реже и реже выныривая наружу.
— Если вы потревожите его сон... для вас отдых настанет навечно.
И это было последним, что он услышал вдруг с обостренной ясностью, осознав, кто он и где находится. Осознав, что это сказал Зарехват и сказал — о нём.
Сразу же стало жарко, так нестерпимо жарко, что в очередную, последнюю волну Смоль окунулся с постыдным облегчением, вновь слыша барабанную дробь беспощадного ливня — или, может, так стучало его сердце, отдаваясь шумом крови в ушах. Ему нельзя, нельзя отключаться, он должен... Зар в его лапах и...
Он простуженно прохрипел, пытаясь ухватиться когтями за мох, мученически изгибая брови, будто что-то нестерпимо болело.
— Я должен... отчитаться королям...
Нет, Смоль. Не сегодня.
обратно в жоский отруб
пусть кромешное сердце в край одичало, под покровом суровым, ревнивым родным крылом все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало ненаглядное прошлое тащит в металлолом
[indent]смоль◊ ближе к 40 ◊ сумрачный воин[/indent]
пусть кромешное сердце в край одичало, под покровом суровым, ревнивым родным крылом все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало ненаглядное прошлое тащит в металлолом
[indent]смоль◊ ближе к 40 ◊ сумрачный воин[/indent]
Сообщение отредактировал Смоль - День, 01-Фев-2024, 16:17
Лис залетает в пещеру пёстрым вихрем, следуя за ниточкой заровского запаха, ни капли не беспокоясь о том, что здесь кто-то может спокойно спать. Он видит цель, не видит препятствий, ему жизненно необходимо плечо товарища, ему, понимаете, очень нужно знать, что он не один на свете вот такой вот безнадежно и отчаянно преданный. Поломанно-нездоро́во привязанный. Выпотрошенный. Ему очень надо... иначе он свихнётся.
И он громогласно, еще толком даже не разглядев в темноте Зарехвата, объявляет о себе на всю пещеру:
Птичий и Зарница благоразумно покидают пещеру. Зар не находит в этом ничего обидного — ни с чьей стороны — и даже испытывает к ним чуть больше симпатии, чем раньше. Он правда рад, что в пещере становится тихо. Уютно тихо, но тишина почти загробная — сам Зарехват дышит медленно и глубоко, не издавая ни звука. Сливается с мхом, на который прилег, не сопит, не ворочается.
— Я должен... отчитаться королям...
Зарехват подскакивает к Смоли в тот самый миг, как наставник подает голос. Чуткая дрема отступает в мгновение ока: он склоняется над старшим, вслушиваясь в его дыхание, и горячо шепчет: — Они уже все знают, Смолянка, отдыхай.
Он не смеет сообщить:
[indent]короли мертвы,[/indent]
а королевство продолжает свою жизнь, даже когда тень королей больше не укрывает его целиком. Разве не безумие?
Это не что-то, что было легко принять.
Зарехват обещает себе, что он отчитается Горечи Звезд — новому, доброму королю — как только отдохнет. Разница в подходах очевидно, и с чуткостью вечного отличника, идеального рыцаря, лучшего ученика поколения он отмечает ее с самого начала. Короли получали отчет до того, как раненые, едва упав на поляну, поднимали голову. Новый правитель предпочитает общаться с теми, кто здоров и трезв рассудком, в удобное всем время. Высокомерие или голос разума? Для первого существовало оправдание — верный Тень, что брал грязные дела на себя. Для второго — складывались факты.
Зарехват задумывается об этом новом, странном мире будто впервые, потому что впервые с момента, как его лапы коснулись Изнанки, впервые с момента, как он потерял Смоль...
Зар делает вдох и осознает себя живым. Зар выдыхает. врастая лапами в мох и вновь расплываясь в бездумной, глупой улыбке, глядя на спящего Смолянку. Он готов заплакать от осознания, сокрушительно неожиданного, громовым раскатом, молнией пронзающего в ту же секунду, как он видит разгладившуюся во сне морщинку на лбу у наставника — ему тут жить.
Никакого посмертного похода в туман в отчаянной жажде найти не будет. Он нашел. Теперь они снова будут просто жить.
— За-ар!! Я так рад тебя ви-
В мгновение ока Зарехват оборачивается, и все тепло пропадает из его глаз — арктический ветер пронзает тысячами заострившихся в полете льдинок-копей, будь его воля, он создал бы этим взглядом ледник, своим холодом потушивший бы несколько красных холмов, охвативший бы само пламя в кристальные объятия. Мгновенно срываясь с места — он обещал, что он их упокоит, шумных ушлепков, — Зарехват бесшумно, выпущенной из охотничьего лука стрелой бросается на Лиса,
словно распахивая в полете, в прыжке, жаркие объятия навстречу любовнику,
и яростно вышибает его из палатки собой, как таран, до того, как придурок посмеет потревожить сон его драгоценного наставника еще сильнее. И, видит Мрак, за то, что тот вообще раскрыл рот, не проверив пещеры, Зарехват его тоже покарает.
главная поляна
дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат — что выберешь ты своею тропой, и кто уведет тебя за собой?
ㅤㅤㅤㅤзарехват ❀ ∞ лун ❀ сумрак
к чертям так легко бывает идти — в рай ноги сбивают камни пути, и сердце кровит тревожная дрожь: ㅤㅤㅤㅤах, если бы знать, куда ты пойдешь
дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат — что выберешь ты своею тропой, и кто уведет тебя за собой?
ㅤㅤㅤㅤзарехват ❀ ∞ лун ❀ сумрак
к чертям так легко бывает идти — в рай ноги сбивают камни пути, и сердце кровит тревожная дрожь: ㅤㅤㅤㅤах, если бы знать, куда ты пойдешь
Его, видимо, тоже рады видеть. Его аж сметает этой радостью, обрывая ор на полуслове, выбивая весь воздух из груди.
Лис успевает заметить, что радость Зарехвата какая-то жуткая, он мчится на него убийцей, мчится отморозком, мчится лютейшей зимней пургой. Ему не страшно, он даже не против, наверно, помереть вот так... Но за что? Мрак, за что?
И когда он уже вылетает, стиснутый до боли чужими лапами, он замечает что-то за плечом Зарехвата, чью-то темную шерсть на подстилке, тонкий силуэт худющей спины. Он не узнает, не успевает ничего даже осознать, потому что его выталкивает взрывной волной наружу, но смутно понимает:
Заяц проскальзывает в пещеры следом за ученицей. Тут не слишком людно, но все кто есть - отдыхают. Значит, нужно вести себя потише. Ну, ему это точно будет легко, а вот Синицу придется иногда убавлять. В ушах все еще звенит от ее сообщений о рябине. сумрачный усмехается, пряча эту усмешку в воробьиных перьях.
Проходит к свободному месту, подальше ото всех, и с большим удовольствием ложится. Быть может в лагере ему не всегда комфортно, но эти пещеры отличные, нужно признать. И проводить тут время не так уж плохо. кладет воробья между ним и Синицей, и поднимает бирюзовый взгляд на нее.
— Что было в лагере, пока я отсутствовал? — а не было его довольно долго.
Вниз 
