Незаметно подкадывается сезон Юных Листьев, пробуждая лесную природу и прибавляя жителям новых хлопот.
С Изнанки возвращаются Грозовой воин Мрачногрив и Ветряной Хмелюшек, а также Речные Ветреный и Горный Перевал.
Горечь Звёзд и Шиповник проводят собрание на Главной Поляне, где обсуждается вопрос с нападением Изнанки. По окончанию собрания верхушки призывают воителей выступить на Остров Советов и дать отпор общему врагу.
Также происходят посвящения.
В племени Теней Зарница становиться воительницей Зарево; Таинственная, Сычушка, Песнь и Молниелап получают новых наставников — Ягеля, Полымя, Зайца и Синицу. Искалеченный Можжевельник переходит в статус Старейшины.
В племени Ветра Стая и Сладянка становятся ученицами Стаей Птиц и Усладой, а их наставниками — Стриж и Лечащий. Хмелюшек, не помнящий своего имени, принят обратно в племя под именем Зеркальный.
Новая предводительница Речного племени Танец в компании Нивяника посещает Лунное Озеро, где пока не получает дара девяти жизней, но становится Звёздный Пляс.
Воители четырёх племён прибывают на Остров Советов и вступают в бой с Изнанкой, где принимают первый удар.
Обновлено: 31.03.24
Погода в игре
Солнце продолжает посылать тепловые процедуры на земли вокруг озера. Снег стремительно тает, создавая на водоёмах опасную ситуацию: вода разливается за берега. Воителям стоит быть осторожнее, чтобы не попасть в бурлящий поток и не утонуть. Среди сухой травы и белых подснежников появляются зелёные ростки, а на ветвях деревьев и кустарников уже виднеются почки. Птицы поют, животным не сидится в норах. В конце дня на чистом небе загорается пламенный закат, после потухания которого на котов всю ночь смотрят яркие звёзды.
Температура: утром +6, днем +13, ночью +7
Сила ветра: мягко дует тёплый ветер
Охота: высокая вероятность успешной охоты весь день
Травы: продолжается период сокодвижения; жёлтые шапочки мать-и-мачехи крепнут и набираются лечебных свойств, появились почки
Образовался глубокий и опасный разлом в земле: он начинается примерно от входа в лагерь и идет до дерева объявлений. Палатки не разрушены, но есть риск падения дерева объявлений на поляну. Разлом перепрыгнуть возможно, но котятам, старикам и больным это не под силу — лучше обходить.
г л а в н а я · п о л я н а
Вечный полумрак, причудливая игра света и тени, легкая вуаль тумана, хвойный дурман. Говорят, что племя Теней — Тёмное Сердце Леса, и здесь, в самом центре сумрачного лагеря, оно бьется особенно жарко. Чужакам здесь будет неуютно, холодно и слишком темно: колючая ежевика окольцовывает надежной стеной вершины оврага, вековые сосны-великаны пронзают острыми верхушками небеса, заслоняя их пушистыми ветвями, а поваленное дерево отбрасывает на поляну темную тень, заботливо укрывая сумрачных от солнца, дождя и снега. С каждым вдохом легкие пропитываются истинно сумрачным ароматом: терпкой, благородной хвоей, теплым запахом солнечной смолы и тонкой ноткой густой болотной влаги. Здесь кипит таинственная, бурная жизнь племени, отсюда можно попасть в любую точку лагеря: вы можете увидеть и расположившиеся вдоль стен оврага надежные палатки, и могучий дуб, возвышающийся в противоположной от входа стороне, с которого главы племени сообщают важные новости, и тонкий ручеек с чистой водой, где можно утолить свою жажду. Густые заросли древнего папоротника услужливо приглашают отдохнуть в своей тени, неподалеку находится склад, где сумрачные хранят добычу, но самое время поближе рассмотреть всё то, что таит в себе сумрачный овраг.
в х о д/в ы х о д · и з · л а г е р я
Вход в лагерь трудно найти тому, кто не знает, где он находится: его надежно скрывают малахитовые ветви елей и сосен, и только тонкая тропинка из следов и сгущающихся запахов приводит вас к сумрачному дому. Первое, с чем сталкивается каждый, кто подходит близко к лагерю — неприступные заросли кустарников. С трудом можно заметить небольшой просвет меж ними, и тогда вы ступаете на узкую тропинку над глубоким рвом, окольцовывающим лагерь. На его дне хищно поблескивают опасные осколки и колючки, выступают острые колышки, которые, к тому же, воткнуты и по краям рва — падение грозит если не смертью, то серьезными ранами, но сумрачные давно научились без труда преодолевать это препятствие. После тропинки вы попадаете в прикрытую ежевичными плетями пещерку в корнях дерева, которое перекинуто через овраг. Корни все еще в земле, и именно за счет них дерево все еще живое. Пещерка в корнях выходит в туннель внутри дуба, а он в свою очередь заканчивается дуплом, выходящим вниз. Когда дерево стояло вертикально, это было просто глубоким дуплом с выходом у корней, а теперь Сумрачные коты оборудовали туннель под вход и выход из лагеря. Из-за того, что дупло-выход находится достаточно высоко от дна оврага, сумрачные котята даже при особом желании не смогут самостоятельно покинуть лагерь, пока не подрастут достаточно.
с к л а д
Если перейти через ручеек, что пересекает главную поляну почти пополам, можно попасть не только к дереву объявлений, зоне отдыха и целительской, но и к складу, где хранятся добыча и различные нужные для лагеря вещи. Находится он... Под землей. Тоннель вниз прикрывает небольшой навес, что защищает его от снега и дождя, не позволяя полностью залить склад, хоть и приходиться зимой часто раскалывать лёд, чтобы не поскользнуться. Мягкий изгиб тоннеля ведёт нас в небольшую пещерку, что пустует, но ведёт дальше в два других туннеля, заканчивающимися основными помещениями. Первый проход — левый — оканчивается небольшим, но очень холодным хранилищем дичи, а пол обвит тонким слоем мха. Это все позволяет дичи храниться дольше. Второй туннель — правый — оканчивается сухой и достаточно большой пещеркой, в которой хранятся пласты мха, всякого рода приспособления для работ по лагерю — камни, ветки, плети, лозы. Склад был построен умелыми лапами наших воителей и оруженосцев после пожара, что случился на территории племени, и приспособлен под хранилище.
Внимание! В оффтопике нужно указывать не только название принесенной/съеденной дичи, но и ее размер (маленькая, стандарт, большая)! Если размер дичи не указан, то она автоматически определяется маленькой.
[cut noguest=Списки]Список дичи:
- ничево тут нетъ
Протухшая/испорченная дичь:
Список остальных материалов:
- 4 пласта мха
Последний учтенный пост — #5194
в зимнее время года срок годности составляет три реальных недели в весенне-осенний период - две реальных недели в летний период - одна реальная неделя.
за вынос протухшей дичи вы получите галочку в системе патрулей.[/cut]
п е н ё к
На первый взгляд пенек не представляет из себя ничего особенного. Старый, но крепкий, не трухлявый, сзади обвит колючими ветвями боярышника. В его корнях зияет тёмная дыра, которая ведёт в тёмную тесную пещерку. Однако вокруг этого места сам воздух будто бы гуще, душнее и холоднее, отчего по коже невольно пробегают колючие мурашки. Пенёк — это тюрьма. В нем содержатся пленные, отбывающие наказание, а снаружи проводятся казни и порки ежевичной плетью. Само оружие хранится под кустом боярышника, что растет рядом. Если внутри кто-то есть, у входа обязательно стоит внимательный конвоир и охраняет "тюрьму". Кроме того, здесь же временно живут те, кто принят в племя на испытательный срок.
п о г а н о е · м е с т о
Гуляя по главной поляне и проходя недалеко от пенька, можно заметить укрытое растительностью отверстие в стене оврага. Оно приведет вас в не самое приятное, далеко не благоухающее, но необходимое для функционирования лагеря место. Пройдя через небольшой туннель, вы попадаете в расширенную часть рва, того самого, что расположен вокруг лагеря. Ближе к стене лежат все те же осколки, а вот остальное пространство и есть поганое место. Видите в разных местах лежат тонкие пласты коры? Под ними компостные ямы. Вещь вполне удобная, но весьма неприятная, особенно если вы пленник и в наказание вас туда посадили. Впрочем, сажают в них не только пленников, но и самих провинившихся сумрачных. Еще эти ямы заставляют выгребать, копать поглубже, погружают туда только голову... Применений им масса, ибо сумрачная фантазия безгранична, так что "биологические отходы" сумрачных не пропадают напрасно. Есть яма, что побольше остальных — сюда выкидывают старые подстилки, протухшую еду и прочий мусор. Благодаря тому, что поганое место находится фактически за лагерем, на главной поляне не витает каких-либо неприятных запахов — сумрачные основательно подходят к вопросам чистоты, и продуманное устройство отходных мест тому подтверждение.
Дата: Рассвет, 12-Июл-2021, 10:41 | Сообщение # 5266
не отбрасывая тени ⠀
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 846
Хмарь видит, нет - он чувствует - недовольство наставницы. Его это ничуть не обижает, он успел привыкнуть к тому, что им недовольны. Собственно, именно из-за привычки всегда ждать неодобрения, он так легко замечает подобное в чуть нахмуренном взгляде, сведенных бровях, позе. Правда, когда им недовольна Белла, он хотя бы знает почему. Сейчас ответа он найти не может. Он сказал что-то не так? Где-то ошибся? Возможно, ведь все его знания - украденные чужие фразы, сказанные не ему.
Может быть стоило рассказать о сильных и слабых? Это по крайней мере его житейский опыт. Но Мглуша бы не пережил, если бы получил по губам за первые же слова, сказанные наставнице.
Затмение кивает ему, но Хмарь уже не может обмануться ее одобрением. Он видел хмурые брови, он чувствовал, как теряет ее внимание.
- если ей что-то не понравилось, могла бы и сказать, - тень плюет ядом ему под лапы - заткнись, - равнодушно советует он
Мальчишка лишь пожимает плечами, когда Затмение отворачивается. Он не прошел испытание, простое и элементарное, которое Кузнечик бы прошел наверняка и не задумываясь. Это неприятным осадком ложится куда-то под ребра, и Мглуша сглатывает горьковатую слюну. Ему хочется знать, где он оступился, потому что оступаться повторно в том же самом он не собирается.
Становится с л о ж н о
Хмари приходится укусить себя за щеку, чтобы сдвинуться с места, потому что неожиданно его посещает желание заткнуться и затупить. Он этого состояния сейчас опасается, потому что тогда их отношения с Затмение резко качнутся в негативную сторону, а он этого страх как не хочет. Но как быть самым лучшим мальчиком, если ты на самом деле - дерьмо собачье?
Мальчишка первый шаг делает шаткий, будто у него голова закружилась. В голове набатом бьет сиплое "давай давай ДАВАЙ", и Хмарь пытается вновь найти в себе эйфорию и желание сбежать в лес. Они ведь туда идут! Туда, куда он так хотел. Да пусть наставница хоть десять раз будет им недовольна, он не лишит себя собственноручно удовольствия покинуть лагерь.
Оруженосец практически бегом срывается с места, затормаживая через пару шагов, чтобы не попасть Затмение под лапы. Он вскидывает голову, сверкая жидкой золотистой желтизной взгляда. Лес уже шепчет у него в ушах.
Никаких инструкций, никаких советов. Хмарь смотрит вверх и чуть прижимает уши. А его она не берет с собой? Забыла может быть? Лимит помощи был исчерпан, когда Затмение его на дозорную ветвь подняла? Но не может же у воительницы быть настолько короткая память или настолько дурной характер? Мальчишка покусывает губу, слегка волнуясь. Видимо, это второе испытание. У него есть еще один шанс, ведь первое он уже завалил. Хмарь припадает к земле и напрягает каждую свою мышцу. Он достаточно высокий для своего возраста, и много времени провел карабкаясь по камням и корням дуба. Он верит, что справится, потому что провал сейчас сравним со смертью. Маленькой и нелепой смертью. Он вспоминает движения взрослых, которые изучал, наблюдая за покидающими лагерь патрулями. Он пытается их скопировать максимально точно, вложить всю свою силу в лапы, чтобы долететь, допрыгнуть. Хмарь взмывает в воздух даже слишком резко, ему приходится ухватиться лапами за край дупла, вцепившись когтями в мягкую кору. Мелкий сор сыпется ему в лицо, и он фыркает приглушенно, справляясь с излишней инерцией в теле и забираясь вовнутрь.
Мглуша оказывается в темноте туннеля и пару раз глубоко вдыхает, чтобы собраться. Хорошо, что он такой легкий и ловкий, не перекормленный и не растомленный детством. Он быстро добирается до рва и смотрит вниз. Не может не посмотреть снова - он уже рассматривал мусор и битое стекло, лежащие там, когда Череп нес его тут, похищая из лагеря для наказания и преподавания первого жизненного урока. Внизу ничего не изменилось, только травы стало больше. И от этого дно рва выглядит теперь еще злее, скрывая свои смертоносные опасности.
Хмарь переводит взгляд вперед и делает несколько первых шагов. Они даются легко, на удивление легко. Ему совсем не страшно.
Вековой лес встречает его тихим шелестом ветра в листве, напоенный жарким ароматом летних трав. Хмарь выдыхает воздух, что вдохнул в стенах лагеря, иссушивая свои легкие, чтобы полностью наполнить себя новым пространством, что теперь принадлежит ему.
Ему на это требуется не более двух секунд, после которых он подходит к Затмение и останавливается подле нее, мажет быстрым взглядом по ее лицу и отводит его.
Даже если сейчас она вновь им недовольна, он сможет с этим смириться. Он готов простить ей любую обиду, потому что она подарила ему целый мир.
+
- вековой лес -
Сообщение отредактировал Хмарь - Рассвет, 12-Июл-2021, 12:51
Ноябрьский лес беспощаден. Не так, как жесток лес середины Голых Деревьев или их конца, он не пронзает морозом насквозь и не оставляет тебя с пустыми окоченевшими лапами после нескольких часов безуспешной охоты, нет. Он более изворотлив, более хитёр — и в этом жестокости куда больше, чем в честных и чистых метелях. Лес конца Листопада отбирает у тебя надежду. Высасывает, как дементор, всё тепло и счастье. В качестве компенсации даёт подачку — с пустыми лапами с охоты не уйдешь, вот тебе сонная лягушка. А к ней подарок — осознание, что дальше только хуже, холоднее, темнее.
Смоль устал. Он устал еще до того, как поймал лягушку, вырвав её из-под подмерзающей болотной жижи, до того, как вышел из лагеря, до того, как проснулся. Иногда ему кажется, что он успел устать еще до того, как родился. Если после смерти все (или почти все) попадают в Звездное племя, то что же происходит до рождения? Может, он уже нажился до этого тела на сто жизней вперед, и поэтому так устал? Это какая-то ошибка, что его из чрева матери отправили в ясли, надо было сразу в куст старейшин: извините, многоуважаемая королева, у вас родился старец, ему противопоказана мирская суета.
Из пучин экзистенциальных размышлений воитель опускает себя в лагерь, плавно выпрыгивая из лаза на главную поляну. Лягушку он кладет перед собой, на усыпанную хвойными иголками землю, несколько мгновений задумчиво разглядывая зеленое тельце. Кому-то надо её скормить. На главной поляне тихо и немноголюдно, почти все соплеменники спрятались в палатках от холода, и, значит, придется устроить обход. Но в таком виде — Смоль чуть морщится, стряхивая с лапы болотную тину — по палаткам он шататься не будет. Надо привести себя в порядок.
Устроившись у ручья, неподалеку от векового дуба, захватив свой жалкий охотничий трофей, воитель принимается смывать с себя грязь. Студеная вода кусает лапы, оседает серебристыми жемчужинками на шерсти. И зачем только пошел на болота, в трясины эти?..
Дата: Рассвет, 08-Ноя-2021, 01:10 | Сообщение # 5268
моя ночь — ваш день освещает мне дорогу тень
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1423
а
С наступлением холодов и снижением температуры сама жизнь замедляется и вязнет, будто болотная грязь, становится густой, липкой и неприятно покалывающей подушечки лап. Ловчий это ощущает особенно остро — щурится и пар из пасти выпускает, выдыхая мерзлый воздух. Он уже чует запах подступающих Голых Деревьев. В предрассветный час лагерь кажется особенно вымершим, по нему шарахается лишь парочка неспящих облезлых силуэтов его соплеменников, непонятно зачем высунувшихся из палатки и решивших самостоятельно насладиться этой гадкой погодкой. Все, кто не при деле, по-хорошему должны нос не показывать из палаток. Только заразу подцепят почем зря.
Не при деле — ему же такой милости не светит, старший воин от души "наслаждался" самопровозглашенным дозором с самой высокой точки в лагере. Сидя на ветке, кот то и дело раздраженно подергивал-покачивал взъерошенным хвостом, дышал холодом и вглядывался в чащу, лохматую и острую, как он сам. Ни-че-го. Время увязло и остановилось, все теплокровное попряталось по своим закуткам, сердцебиение самой природы замедлилось. Лес пульсировал через раз.
Встрепенуться его заставил ползущий маленькой ящеркой Смоль, направляющийся в сторону лагеря. Ловчий спускаться к нему желанием не воспылал — не совсем в его духе было встречать бывшего ученика радушными объятиями каждый раз, когда он его вообще видел, — лишь зрачками узкими зацепился за сажевую шкуру и заинтересованно следил за тем, как соплеменник пробирается в лагерь, спрыгивает с дупла и тащится к ручью. От вида умывающегося Смоли не удерживается, коротко усмехается. Элегантный ход,пижон бля.
Чутка повеселев, Ловчий мотает головой, мол, "не удивлен", и снова переводит взгляд на территории. Небо, мутно-серое, будто вода в луже, уже тронулось светом на горизонте. Скоро солнце покажется — может, самого яркого шарика и не будет видно за облаками, но воздух определенно станет прозрачнее. В лесу так тихо, что дозор кажется бессмысленным. Передернув плечами и цокнув, Ловчий лезет вниз по дереву.
— Охота не радует, да? — возникает он со спины Смоли, не неожиданно, не утруждаясь быть незаметным. Иным словом, не пугает. Старший воин бросает взгляд на грустную чуть испачканную лягушку и выгибает бровь с некоторой досадой. Реально не радует, ничего веселого. Даже не насладиться процессом. Чертова смена сезонов последнее счастье в жизни, может, отнимает. И не стыдно ей ни капельки.
Задержавшись взглядом на добыче, Ловчий поджимает и без того тощее брюхо. Голода не чувствует, нет — давно отвалилось сие ощущение, но не ел он правда давно. Функционирует разве что на концентрированной самоуверенности.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀полымя (аха) 21 сумрак ⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀⠀⠀я пойду, как мессия, в золоченом дыме, потянусь к янтарю, пока тот не ужалит; ⠀⠀⠀пока медь не затопит все полые вены, не ворвется волною во мрак медоносной – всё по-прежнему будет обыденно бренным
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀всё по-прежнему будет скучающе просто.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀полымя (аха) 21 сумрак ⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀⠀⠀я пойду, как мессия, в золоченом дыме, потянусь к янтарю, пока тот не ужалит; ⠀⠀⠀пока медь не затопит все полые вены, не ворвется волною во мрак медоносной – всё по-прежнему будет обыденно бренным
Дата: Рассвет, 08-Ноя-2021, 02:52 | Сообщение # 5269
смеётся пламя, целует тень ⠀
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1889
От холода по телу проходит слабая, зябкая дрожь. Смоль давит желание поежиться, вместо этого отряхиваясь от воды — чистый теперь. Полусонный, промозглый лагерь нагоняет тоску; сверху моросит что-то, что стыдно назвать дождем, стелется тонкий, вязкий туман — длинная осенняя ночь смазывает границы времени. В своем собственном теле становится неуютно, как в тяжелой мокрой одежде, и тянет смутной болью старые шрамы. Ноют, ноют — и обожженные передние лапы, и рваный шрам на плече от собаки. Самый свежий из всех. Долго заживал: часто открывался заново, начинал кровоточить, напоминал вновь и вновь об очередной утрате. Впрочем, напоминание о ней перед Смолью мелькало ежедневно — в зеленых, злых глазах Ненастье, который срывал ему каждую тренировку, и в грустных голубых омутах Соловушки, который, напротив, был таким прилежным и понимающим, что это невольно бесило. И напоминание жгло каждый раз перед сном, жгло прохладой пустого места рядом, которое раньше было занято — его сон снова некому стало охранять.
Но к этому Смоль довольно быстро привык — не впервой.
Позади себя сумрачный слышит, как чьи-то когти сухо скребутся о кору дерева при спуске, но он не обращает внимания, продолжая равнодушно разглядывать главную поляну и раздумывая, кому будет лучше отдать свою добычу. О том, что после этого придется снова заставлять себя спать, Смоль предпочитает не думать.
— Охота не радует, да?
Знакомый голос мгновенно вырывает воителя из вязкой жижи сонных мыслей — сумрачный поворачивается в сторону соплеменника, цепляясь взглядом за пеструю морду. Сразу же хочется зажмуриться, как от яркого света, но это всего лишь Ловчий в глаз попал. Удивительная, чуть ли не единственная константа в его жизни — вот это хтоническое существо. Ловчий — воплощение лавкрафтианского ужаса, заключенное в ободранную пёструю шкуру, в форму кота, но оно только притворяется котом, а его истинная потусторонняя суть иногда выглядывает через узкие прорези янтарных глаз, через блеск кривой ухмылки, чтобы мастерски вывести Смоль из душевного равновесия. Он неотвратим, как стихийное бедствие, и поразительно живуч.
Впрочем, последним качеством Смоль тоже может похвастаться.
— Мгм, — бесцветно отзывается сумрачный, поддевая лапой лягушку и опуская в воду, чтобы смыть тину. "Полное дерьмо" так и хочется добавить, но сквернословие, кажется, ушло из жизни воителя вместе с Полуночником. Под ручку, как подружки, — Думал отнести это котятам, но вспомнил, что они все уже посвятились и сами могут себя накормить, — бросив короткий взгляд на старшину, Смоль вытаскивает лягушку из ручья и кладет напротив соплеменника, произносит ровно: — Угощайся. Ничего лучше сейчас все равно не найдешь.
Чудищ лучше подкармливать. Хотя вряд ли такая болотная хтонь, как Ловчий, может удовлетвориться одной холодненькой лягушкой. Таким подавай горячую сладкую кровь невинных... лосей? Медведей? Нужно что-то соразмерное его раздутому эго.
Наверно было бы разумным сейчас уйти, оставив соплеменника трапезничать в одиночестве, но Смоль остается на месте. Вообще-то им противопоказано оставаться наедине, потому что никогда это не заканчивается чем-то хорошим. Ловчий обладает удивительной способностью выводить Смолянку из себя. В его мире все должно быть понятно, умозрительно, последовательно и логично — Ловчий же полная всему этому противоположность. Его невозможно познать логически, и это раздражает.
Да, из всех противоречивых эмоций, которые Смоль испытывает к старшине, раздражение — самое верное. Но в его биохимическом смысле — например, как яркий свет раздражает зрачок, заставляя суживаться. Ловчий повергает в состояние не-спокойствия, ломает стройные выверенные схемы, вводит в аккуратные уравнения свои неизвестные, да еще и на каком-нибудь другом языке — в итоге ни черта не решается.
Но пока Смоль спокоен и несколько задумчив. Он просто наблюдает. А еще за последние месяцы он так устал, внутри опять что-то так перегорело, перетерлось, что Ловчий перестал казаться хтонью. Так, пёстренький хтонёнок, которого жизнь тоже неслабо помотала. Одинокий одиночка.
— Я был влюблен в тебя в юности, — Более непроницаемого и спокойного лица, как в эту минуту у Смоли, вы не найдете во всем лесу. Может быть, разве что, у Змееуста, — Ты знал?
Если Ловчий нелогичный и внезапный, то почему бы не попробовать хотя бы раз побыть таким же. Может, ему повезет, и старшина, жующий сейчас лягушку, подавится ей. И умрет. Косвенно, но тоже от лап Смоли, как Получноник. Возможно этот нелепый исход заставил бы Смолянку-несмеянку наконец посмеяться.
А может, ничего не произойдет. Может, хтонёнка таким фокусом не пробьешь. Сумрачному уже, в сущности, всё равно, он в своем познании настолько преисполнился...
Дата: Рассвет, 08-Ноя-2021, 08:05 | Сообщение # 5270
в тени — тихо
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1990
В самом сердце Сумрака (буквально), сидит и морщится темному небо самозванное сердце Сумрака. У Крыжовника шерстинка к шерстинке уложена шкура, причесаны уши и аккуратно приставлены друг к другу лапки. Он бы с удовольствием обменял рыжие листья (мокрые, шерсть не красят) на рыжее солнце (теплое, подсвечивает его бока с правильных сторон и заставляет его выглядеть крупнее), но этому навыку его еще никто не научил. На самом деле, его ничему еще не научили, но Крыжовник не жалуется, нет: с тех пор, как Морок Звезд назначил Псину его наставником (ни Летяшки! ни новых котят! его!), Крыжовник ни на что не жалуется. Он шевелит плечами едва-едва и приосанивается. Косится в сторону, щурится, смотрит.
Там Смоль сидит. Тот самый. С Ловчим, но это неважно. Смоль.
Убедившись, что воин все еще там, Крыжовник переводит глаза обратно в мертвую точку перед собой и продолжает красоваться.
that's how we (humans) roll. eat some cake. hold some hands.
Дата: Рассвет, 08-Ноя-2021, 14:43 | Сообщение # 5271
убитый тенью
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2507
вековой лес
Неизвестно почему, но в самый последний момент Псина выбрасывает из головы затею бешено выпрыгнуть на поляну и громко оповестить всех о своем приходе, рассвете и что вообще всему племени давно пора стряхнуть с себя пыль. Вместо этого он не менее эпично стрелой проносится по лазу и резво влетает в лагерь, плотно впечатывая в землю лапы и тут же садясь, горделиво выпрямляя спину и задирая голову. — Да здравствует Сумрак!
Непонятно так же, чем вторая его идея отличилась от первой.
Янтарный взгляд быстро проносится по соплеменникам. Крыжовник, Смоль, Ловчий. Да-а, не густо. Зато, как и предвкушал Псина, один из присутствующих сидит с постной миной и взглядом "как же мне всё надоело" — это, естественно, Смоль, — но, кажется, его занимает собой пестрый старший воитель, который тоже умеет выводить из себя, за что Псине он и нравится, пусть они с Ловчим практически никогда не пересекались (да и когда им, если Пёс вечно в лесу пьяный). В общем, у них своя тусовка намечается, Грязной не будет вмешиваться. Он лишь хитро проходит мимо воителей, показательно прищурившись и кивая, выражая свое невероятное удовольствие от встречи. — Доброго рассвета, дорогие соплеменники, — была бы у Пса шляпа, он бы непременно ее снял. А если бы можно было поделиться своим невероятно хорошим настроением и шилом в заднице, которое заставляло его чуть ли не подпрыгивать от заряда бодрости, то Псина бы каждому коту в Сумраке вколол крепкую дозу.
Хорошо быть трезвым все-таки. Сейчас у Псины как обычно видок взбудораженный, с глупой широкой улыбочкой и веселыми глазами со зрачками на полморды, но от него не пахнет мятой или застарелой грязью, он не вылез недавно из логова черного пса, покрытый паутиной. Аромат за ним вьется, как у среднестатистического сумрачного, и выглядит он намного лучше, чем полгода назад. Но характер и поведение вообще не изменились.
Итак, остается лишь одна жертва и именно ученик удостоится этой чести. В принципе, Крыжовнику придется терпеть бешеного Псину еще шесть лун, раз уж Морок Звезд так решил поржать над мальцом, а Грязно́му только в радость принимать в клуб "сдохни или умри" новых членов. Вот бы еще Царапку найти, было бы вообще идеально. Обучать сопляков по двое гораздо интереснее, чем возиться с одним. Но, может, эта маленькая серая блоха окажется интересной и не скучной? Не зря же именно Псина дал ему имя при рождении. Почти как крестный отец получается.
— Крыжопник! — Пёс подходит к оруженосцу, крепко хлопая его по спине тяжелой лапой в знак приветствия. — Чего сидишь тут, как красавица на выданье? Давай-ка, вытирай сопли и пошли, будем из тебя пытаться вылепить что-то пригодное для жизни. Можешь помахать лапкой предмету обожания, а то вдруг больше не вернешься.
Псина мило и оттого безумно ухмыляется, как чеширский кот, подмигивает мальцу и подталкивает его вперед к выходу. Пусть идет первым, заодно посмотрим, свалится он в ров или нет. Главное, если что, подхватить вовремя... Или лучше не надо? Хороший урок бы был — нужно смотреть под ноги. Или "нужно полагаться на себя, даже когда за спиной есть поддержка". Хм, ладно, идея не очень для первой тренировки.
Хотя на дне рва довольно интересно, Псина там бывал, и не раз.
Дата: Рассвет, 08-Ноя-2021, 17:42 | Сообщение # 5272
в тени — тихо
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1990
Крыжовник продолжает красоваться. Солнце медленно поднимается, но светит оно низко и из-за туч, и влажная серость в воздухе делает его и так проблематичную шерсть еще хуже: она продолжает дыбиться на загривке. Ученику приходится то и дело бросать взгляд на Ловчего и Смоль, чтобы убедиться, что они не смотрят в его сторону, а потом нагибаться и проводить лапой по шее. Он моментально оправляет осанку и усаживается, как сидел, пока через пару минут все не повторяется снова. Но через пару минут все действительно не повторяется: в лагерь вламывается Псина. Крыжовник слышит, видит и чувствуем сердцем, что сошла лавина (из сказок) и вот-вот снесет его. Он аж приоткрывает прищуренные глаза и проверяет, на месте ли все еще лагерь, и тогда уже слышит громкое приветствие Псины.
От радости начинает подметать хвостом землю.
Когда Псина сбивает его с лап собственной (одной) лапой, Крыжовник даже не жалуется. В мозгах все переворачивается и ужас перед собственными маленькими лапами и возможностью, что они никогда не вырастут такими же большими и сильными, как Псинские, растет дрожжевым тестом, но на морде у Крыжовника перевернутая улыбка и слезящиеся глаза. От счастья. Не от лапы. Когда нос наконец-то встает обратно на морде, Крыжовник морщит его. Псина пахнет болотом. Крыжовническая спина тоже пахнет болотом теперь. Он не успевает поволноваться об этом, потому что наставник сообщает ему, что он скоро умрет, — ... а то вдруг больше не вернешься, — и ухмыляется.
Крыжовник поворачивается в сторону Смоли и тоскливо хлопает ресницами.
— нет, — бормочет, — я умру героем и обо мне будут писать сказки, так что никому знать нельзя...
Псина выразительно никуда не идет и ничего не говорит, и Крыжовник соображает, что все это не шутки и ему бы ускориться и выйти из лагеря. Он родился вне лагеря. Он справится с этим. Малец подходит к бревну, которое выглядит в пятнадцать раз больше его, и мычит. Отходит обратно, оценивает дистанцию. Отходит еще чуть-чуть. Как параллельная парковка прям. Наконец, решается, бежит, прыгает, хватается лапами за бревно, перетягивает себя наверх, не умирает от стыда и заноз, и трусит через ров, то и дело поглядывая вниз.
— а где мы будем меня лепить?
\вековой лес
that's how we (humans) roll. eat some cake. hold some hands.
Он решается показаться на свет непонятно зачем, нежно шелестит оперением ангельских крыльев, когда высовывается из ученической, оглядывая лагерь почти что испуганно. Огромные блюдца карамельно-карих глаз ярко выделяются на конопатой мордашке Медового, уши, огромные, с неровными-погрызенными краями, ловят звуки жизни снаружи. Так чутко и бережно вычленяют из общей какофонии шумов отдельные их оттенки — шаги, переговоры соплеменников, шелест и скрип деревьев. Если постараться, мальчишке удастся даже звук ползущих по небу облаков уловить. Своей ленностью и величием они смахивают на гигантских молочных улиток, зачем-то проложивших свой путь через небосвод.
Мёд так чуток, что от крика Псины вздрагивает, чуть не взлетая, и слегка спотыкается о собственные лапы в порыве дать дёру. Да здравствует Сумрак? К чему это он? Впрочем, логика старших непостижима. Падь плечами пожимает в недоумении — значит, так нужно.
На поляне не видно никого более-менее знакомого, чтобы сознательно уцепиться за чей-то образ и, может, побаловать себя столь редким социальным контактом. Соловушки нет вовсе — ангел даже думает, что в целом лагере нет, — есть у него такое ощущение. Ни Обмана, ни Шёлк, с которыми можно попытать удачу снова (зачем, дурашка?), которые, может, и укусят, лицо расцарапают, но оттого кажутся неправильно-притягательными. Медового манил проблеск света где-то в глубине их душ. Пульсировал, теплом отдавал, з в а л, звал его и ломился в ребра с внутренней стороны. Хотелось отыскать и вытащить... только сначала предстояло и их самих найти, а это уже усложняло дело.
Не буду.
Но Псина, привлекший внимание своим криком, вдруг куда-то направляется. Взгляд оруженосца, приклеенный к его шкуре патокой, скользит за ним, через мгновение замирая в липком ужасе. Наставнику своему Падь попадаться на глаза ну никак не хотел, но точно знал — чуть только увидел его сам, то обнаружил и себя для него. Ловчий всегда слишком искусно улавливал на своей спине взгляд Медового. Мальчишке казалось, что он так со всеми умеет — точно дьявол, — но, по существу, это ученик всегда выдавал свое присутствие учителю. Так и сейчас.
Еще немного, и его заметят. Осталась пара секунд, прятаться бесполезно. Падь сглатывает вязкую прохладную слюну, не в силах отвести перепуганных глаз от пестрого кота. Зря вылез, зря зря зря зря зря зря зр я з р
[indent]я любовь эту буду теплить и вынашивать так, чтоб она разрослась во мне деревом чтобы кончики пальцев стали ею окрашены и чтобы её во мне — немерено[/indent]
[indent]я любовь эту буду теплить и вынашивать так, чтоб она разрослась во мне деревом чтобы кончики пальцев стали ею окрашены и чтобы её во мне — немерено[/indent]
Смоль удостаивает его каким-то неразборчивым, но весьма красочным звуком в ответ, и Ловчий хмыкает, дергая плечом. Желание ругаться, смотря на такой щедрый улов, весьма справедливо и понятно. Ободранец бы с радостью к нему присоединился, но первому начинать не резон — не его же охота. Котята прокормить себя сами в состоянии, это правда. И все же...
На предложение угоститься лягушкой старшина смотрит слегка скептически, мол, "можно было найти и более правильную мишень для кормёжки", но скользкий труп земноводного подвигает к себе, уцепившись когтями за нежную кожу на спинке. Здравый смысл возражать вслух не дает; еще пару суток не поест и сам станет похож на эту несчастную падаль, не в состоянии хоть сколь-нибудь прилично поохотиться. Пасть моментально наполняется горячей жидкой слюной, Ловчий ее сглатывает, не отводя взгляда от дичи, и через мгновение вгрызается в ее хребет, сдирая с косточек нежное мясо.
В молчании проходит минута, тянется вторая — наблюдение Смоли за тем, как ободранец трапезничает, совсем не смущало, его вообще мало что смущало в этой жизни. Пусть таращится сколько хочет, настроения до каждого вздоха бывшего ученика докапываться совсем не было. И впрямь хтонёнок. Подустал, что ли, дядя? Горчица бы точно заметила. Начала бы бодаться в плечи — больно, твердолобая девчонка, — вокруг прыгать и пытаться разжечь кострище на сырых ветвях. Ее такой спокойный Ловчий никогда не устраивал.
Надо бы найти ее, — думает, перекусывая сухожилия в основании лягушачьей лапки, отдирая от тельца мясистую конечность и начиная жевать ее вместе с косточками. Холодная солоноватая кровь на языке только добавляла грусти в сложившуюся ситуацию. Сейчас бы для хорошей жизни завалить зайца-русака, да вгрызться в шею, пить горячую кровь, пока сердце добычи еще бьется, а тело содрогается в предсмертной агонии — сказочно, пожалуй. Настоящее пиршество в сравнении с тем, что мы имеем на самом деле.
Ловчий бы подумал еще — ему нравилось распалять в себе жизнь, подкармливая сознание азартными яркими желаниями, — но..
— Я был влюблен в тебя в юности, ты знал?
...но так и замирает с лягушачьей лапкой во рту, длинной, висящей из пасти аж ниже подбородка, сочащейся и пожеванной. Взгляд на Смоль, полный недоумения и какого-то хищного интереса — как и ожидалось, на каменной морде ни тени эмоций, браво, — развеселившись, старшина с силой смыкает челюсти и откусывает кусок лягушки. Лапка падает на землю, пока кот громко и со вкусом хрустит хрящами. В глазах разгорается огонь. Доброе утро, дражайшая хтонь. Доброе. Утро.
Смоль получает в награду то, чего ждал — замешательство старшего воина, отразившееся на его морде на пару секунд. Скрывать его смысла не было, да и потом, пёстрый знал, что это Смолянке и было нужно. Иначе бы такими новостями он без веских причин не раскидывался. Не станем отказывать бывшему ученику в удовольствии и разрешим посмотреть на себя еще. Как в Кунсткамере, ей богу. И все остались при своем, добились желаемого — Смоль зрелище себе решил устроить, так пусть наслаждается. А старшина получил то, чего хотел, но сам не понимал — подкормку для костра.
— Догадывался, — ты ведь с такой нежностью и обожанием на меня глядел, забыл, что-ли? — а вообще, в юности говорить и следовало.
Ловчий облизывается, проглатывая остатки мяса, щурится и впивается зрачками в зрачки Смолянки, не моргая, пока рот растягивается в оскале. Его прерывают — так бы, может, и сразу начал соплеменника с морды поедать, — Псина вопит на весь лес, речь его на гром похожа. Сумбурно. Рассвет, величие Сумрака, Крыжовники какие-то, старшина просто кивает коллеге в ответ на его галантное приветствие и провожает его взглядом, как только он с учеником уходит в патруль, скрываясь в дупле на выходе из лагеря.
Продолжая уничтожать остатки лягушки, старшина выдерживает паузу в диалоге. Крик Псины, может, и был странным в рамках поведения одного кота, но неплохо сработал как сигнал к пробуждению. Лагерь начал наполняться шорохами, да и сам лес будто зашелестел громче, зашевелился — волна звуков заливается в уши с новой силой, это не может не радовать. Хорошо сработано, пожалуй. Это все уровень довольства только повышает и повышает, как доходит до нутра насыщение, разливающееся теплом из желудка. Поесть было приятно. Закончив трапезу и совсем не оставив объедков — мягкие косточки погрыз вместе с мясом, — Ловчий облизывается и топит пальцы лап в ручейке перед ним, смывая следы крови с когтей. По телу разрядом проходит дрожь от холода, вода-то ледяная, но это ничуть не смущает. Становится все интереснее и интереснее.
— Ну и как они на вкус, — снова поворачивается к Смоли, теперь уже ничем не отвлеченный, — упущенные возможности?
"Какие такие возможности?", спросите вы, наверное. Но, в подтверждение своим словам, Ловчий состраивает плотоядно-игривое выражение лица и выставляет лапу вперед, перенося вес на нее и чуть наседая на Смолянку. Язык гуляет по клыкам, а глаза — по чужому телу, задерживаясь на самых изящных изгибах и в конце снова приползая к морде. Стальные радужки такие красивые. Даже вслух произносить не обязательно — Смоль услышит, как он того и хочет. Мысли старшины сейчас намеренно громкие. И, надеюсь, не сильно пугают — пожалейте хтонь, это его стиль флирта. С угрожающим отенком.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀полымя (аха) 21 сумрак ⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀⠀⠀я пойду, как мессия, в золоченом дыме, потянусь к янтарю, пока тот не ужалит; ⠀⠀⠀пока медь не затопит все полые вены, не ворвется волною во мрак медоносной – всё по-прежнему будет обыденно бренным
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀всё по-прежнему будет скучающе просто.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀полымя (аха) 21 сумрак ⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀⠀⠀я пойду, как мессия, в золоченом дыме, потянусь к янтарю, пока тот не ужалит; ⠀⠀⠀пока медь не затопит все полые вены, не ворвется волною во мрак медоносной – всё по-прежнему будет обыденно бренным
Дата: Закат, 12-Ноя-2021, 03:07 | Сообщение # 5275
смеётся пламя, целует тень ⠀
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1889
Смоль не уверен, что добивался своим внезапным признанием какого-то зрелища, что вообще добавился чего-то от Ловчего. Он даже не уверен, что сказал ему правду. Он дал названия тем чувствам, только когда они прошли, оценив их отстраненно, как ученый: хотел внимания, искал взглядом, волновался, если взгляды пересекались. Там, где Ловчий его когда-либо касался — в основном на тренировках, безжалостно вмазывая в пыль — всё зудело и горело.
По многим пунктам это заболевание подходило под категорию влюбленности. Смолянку от неё тошнило.
— Догадывался, — Ну, конечно же. Поэтому так издевался. Садист.
— Ты ведь с такой нежностью и обожанием на меня глядел, забыл, что-ли? — Сказки какие-то выдумываешь, хтонёнок.
Какие там нежность и обожание. С ужасом смотрел, с нездоровым интересом, припрятанным под серым льдом. Так смотрят на кровавую мешанину внутренностей, перламутрово поблескивающие кишки, размазанные по асфальту — жуть, страх, тьма, отвратительно, но интересно. Никто не должен знать, что тебе такое нравится, да и ты сам этого знать не хочешь, поэтому давишь, тушишь, не признаешь. Но Ловчий именно настолько отбитый, чтобы назвать это нежностью и обожанием. Смоль даже не удивлен.
Эти глаза — ноябрьская хмарь, пасмурное небо, острый лёд — не умеют смотреть с нежностью и обожанием. Умели, когда-то давно в детстве, когда старший брат, одержав очередную победу в их игре, улыбался широко и искренне — яркий, свободный, красивый. Маленький Смолянка еще не закрывал себя в своем ледяном за́мке, не умел скрываться, не прятал искрящегося обожания в глазах.
Иногда это проскальзывает тенью, нежным прохладным отблеском, вырывается вместе с тянущей болью в груди — когда он смотрит на Зарелапа.
Есть у них нечто общее, у Смоли и Ловчего, помимо потери самых дорогих и любимых в роковом пожаре. Они раскрываются и отогреваются только с семьей.
— А вообще, в юности говорить и следовало.
Хтонь выползает наружу и смотрит на него горящими глазами, сверкая оскалом. Смоль несогласно хмыкает.
Нет, не следовало.
Если бы он не только признался в этом себе, но и озвучил тогда, то это его, вполне вероятно, разбило бы. Ловчий его бы разбил. Лёд бы не оттаял, он бы хрустнул и осыпался звонкими осколками. В своих самых смелых мечтаниях, когда он себе все-таки их позволял, или они заявлялись сами, непрошенные и стыдные, юный Смолянка думал, что возможно Ловчий исправится, с ним будет другой, бережный. «I can fix him» — самое величайшее заблуждение на свете. Работает, может, только для омерзительно сладких сумрачных верхушек. Смолянка, хоть и был достаточно глупым, чтобы влюбиться в Ловчего, все-таки был при этом и достаточно разумным, чтобы не позволить своим юношеским заблуждениям взять над собой верх. Он всегда был умным мальчиком. Правильным. Трусливым.
Разум превыше чувств. Ведь так безопаснее.
И даже сейчас, когда чужие зрачки расширяются, затапливая пламенную радужку чернотой, направленные на него, как дуло револьвера, Смоль ощущает себя в безопасности.
— Да здравствует Сумрак!
Воитель моргает, разрывая зрительный контакт, перемещая фокус внимания на главную поляну — окружающий мир резко прибавляет в громкости и четкости. Псина в своем привычном амплуа небрежного, но очаровательного балагура вваливается в лагерь, проходит мимо, здороваясь. Смоль не может перестать ощущать вину каждый раз, когда видит его — Полуночник вновь напоминает о себе. И ясное дело, что Псина как раз его ни в чем не винит, в отличие от того же Ненастье, но шрам жжется, жжется. Смоль себя не может простить.
— Доброго рассвета, — вежливо кивает он в ответ. А что ему еще остается?
Псина забирает с собой Крыжовника — хороший мальчик, Смоль даже думал о том, что был бы не против такого ученика, но жизнь распорядилась иначе, и Смоль снова не против. Восхищенных взглядов оруженосца в свою сторону он успешно не замечает — не умеет различать такое в принципе.
Лагерь вновь затихает. На поляне остается только Мёд — несчастный какой-то, будто парализованный страхом. А потом Смоль вспоминает, что его наставник Ловчий, и вопросы отпадают сами собой.
— Мёд, — Когда мальчишка обращает на него внимание, воитель кивает в сторону выхода, — Иди, поохоться. Или по границам пройдись, — За спасение не благодари. Раз уж хтонь пробудилась по его вине, то надо оградить окружающих, которые потенциально могут пострадать.
Впрочем, хтонь, кажется, не слишком заинтересована в своем оруженосце — внимание завоевано Смолью. О, двенадцатилунный он наверно уже умер бы на месте от ужаса и радиации. От Ловчего прям фонит — сорок восемь рентген, как в эпицентре ядерного взрыва. Мгновенная смерть — останется только тень на земле.
Но нынешний Смоль не тает и не трескается, да и умирать не спешит. Ловчий, конечно, хтонь, но и Смоль уже не юный наивный мальчишка.
— Ну и как они на вкус — упущенные возможности? — Как моя жизнь, — Отвечает без раздумий, ровно и спокойно — не дергается, когда морда соплеменника оказывается слишком близко. Смотрит прямо — ноябрьским равнодушным небом, — Кисло.
Вся его жизнь — сплошные упущенные возможности. Он получает то, что хочет, только тогда, когда ему это уже не нужно. Или за мгновение до того, как потеряет.
В детстве Смолянка очень хотел хоть раз победить старшего брата в игре, чтобы тот его похвалил, заметил. Потом Смолянка просто очень хотел брата обратно, чтобы тот был рядом, чтобы они больше не ругались, чтобы он дальше его побеждал, как раньше, и был лучшим во всем. Не оборачивался бы на него, но давал греться в тепле его жаркого костра.
И брат оказался рядом. — Кретин. — Я тоже тебя люблю. И любил его.
А потом Смоль впервые одержал победу. Она пахла гарью и сладкой кислостью, как мертвец.
Лучше ничего не хотеть и не ждать.
...Ловчий пожирает его взглядом, нависая сверху, как коршун, а он думает о трупах. Но мысль цепляется за что-то более живое: темные, медные вкрапления в радужке глаз напротив. Как огонь. Смоль вспоминает, как увидел Ловчего на пожаре, уже почти потеряв сознание: он показался ему монстром, квинтэссенцией пожара. Он и есть — пёстрый, как пожарище в ночи, дым и огонь, и всполохи пламени в лесу, и искры, летящие в черное небо. И дышать с ним одним воздухом невыносимо, всегда было так, душно, морду бы его похотливую разодрать в клочья, и глаза выколоть, чтоб вытек весь этот плавленый янтарь, огонёк порочный этот. Он его все-таки, возможно, ненавидит. Но себя ненавидит еще больше.
Потому и не отступает. Его уже давно ничего не пугает. Громкие мысли Ловчего — тем более.
— Хватит пялиться. Омерзительно, — Взгляд падает ниже, прочь от янтарных глаз, потому что невыносимо уже, но ни за что не цепляется больше, и тогда Смоль подаётся вперёд, ближе, и опускает свою лапу на чужую, выпуская когти и царапая. Щека почти касается щеки, — Раздражаешь, — вылетает на выдохе, одним словом, шипяще — будто обжегся внезапно.
И вонзается клыками в пеструю, веснушчатую щеку. Лучшая защита — это нападение. Если хтонь хочет сожрать вас — просто сожрите её первым.
Смоль не любит насилие — если его можно избежать, то он избегает. Но похотливая морда Ловчего слишком сильно просила вмешательства его клыков, и воитель не устоял.
Иногда, когда скопившееся высоковольтное электричество разрывает грудную клетку, давит на гортань — лучше дать этому хлесткий, молниеносный выход.
И сумрачный отстраняется прежде, чем его успевают коснуться чужие лапы — прежде, чем ловушка захлопнется — и вытирает кистью окровавленные губы, измазанные то ли в усмешке, то ли в брезгливом изломе. В потемневших серых глазах тает дурной отблеск.
Возвращается. Точнее, просто заглядывает в лагерь, чтобы проверить, как тут дела. Дела, вроде бы отлично. Девчонка мажет взглядом по поляне, поджимает губы, видя наставника. Желания подойти - ноль. Она не обижена - такие эмоции не про нее. Просто не хочется встревать в абсолютно сомнительный диалог Ловчего и Смоли, привлекать к себе внимание, открывать рот, смотреть кому-то в глаза.
Она устала, кажется.
Встряхивается, точно собака, и шумно втягивает воздух. Прохладно, а с неба медленно снежинки падают. Горчице так хочется пойти погулять! Ловить ртом заледеневшие капельки воды, наперегонки мчаться через лес, лапами дробь отбивая по земле. Хочется согреться - и внутри и снаружи. Она в одиночестве начинает замерзать.
И, несмотря на только что присутствующее желание молчать, ей хочется во всю глотку заорать : "ПЛЕТЕНОООК, ГОРЯЯЩАЯЯ, ХВОИИНКА, КТО-НИБУДЬ"
Машет сама себе лапой и отворачивается от разводящего содомию Смоли и от дяди, который и не против, вроде как.
Уже и искать кого-то своего не хочется. Пиратке даже смешно от того, что она - такая шумная и активная, в каждой бочке затычка, в итоге стройными рядами товарищей к 12 лунам не обзавелась. Ее болезненная привязанность к семье, к брату ей помешала. Наверное, неправильно так думать, но Горчице сейчас плевать на правильно и неправильно. Ей хочется перемен - хотя бы маленьких. Ну, если только не посвящение, его можно опустить. Перспектива впиваться когтями в плечи брата ее по ночам треплет с остервенением бешеной лисицы. Это не кошмары, совсем нет - Горчица спит, как убитый танк и сны у нее глупые и обычные. Это то чувство, что не дает уснуть, вгрызается в легкие и кишки переворачивает, заставляет раз за разом поднимать голову от подстилки, открывать глаза и пялиться в пустоту палатки оруженосцев.
Тошно от этого, поэтому темнохвостая давно укладывается спать, только когда с лап валится.
А сейчас до этого состояния еще далеко.
Девчонка деловым шагом направляется через поляну к складу. Нарочито не смотрит никуда, кроме своего пути. Она придумала себе занятие и готова занять лапы. Разве не это обязанности всех учеников племени?
На складе темно и тихо. Сыро, холодно. И пахнет тут пустотой. Горчица сглатывает, и что-то неприятно сосет в животе - не голод, а стыд за то, что племя голодное сидит. Фыркает, принюхивается - мха тоже мало, хватит сменить подстилки в паре палаток. Пиратка вздыхает и разворачивается - ревизия оказалась короткой и не энергозатратной. Нужно только решить, что первостепенно - охота за дичью или за мхом?
И снова выныривает на поляну. Легкой рысью двигается к выходу, шерсть дыбит, чтобы было чуть потеплее. Хотя ей и так не особо холодно, Горчица, как лошадь, согревается от движений.
перейди через границу зимы, и, пока снова не придёт весенний день
Дата: Рассвет, 15-Ноя-2021, 14:09 | Сообщение # 5277
Котенок племени Теней
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 59
полянка маков
Последний рывок! Ученица наконец останавливается возле тропинки надо рвом, переводя дух. Где-то здесь витают запахи взрослых воителей и воительниц, но на них сейчас отвлекаться нельзя. Нужно как-то аккуратно пересечь дорожку и оказаться под безопасным покровом поваленного дерева, а там останется всего-то — спрыгнуть и добежать до склада.
Царапка собирается с силами и делает первые шаги по тропинке, но где-то на середине понимает, что начинает терять равновесие. Почва влажная, лапы начинают разъезжаться, а ноша сверху никакой уверенности в ситуации не придает.
К счастью, у девочки получается удержаться и не свалиться в ров, лапы все же раздвигаются в стороны и она животом земли касается, цепляясь когтями, чтобы не съехать в сторону. Только спиной не получается удержать равновесие, поэтому верхний пласт мха (из двух) сползает в сторону и падает вниз.
Смотрит с ужасом на зеленое пятно, лежащее где-то на дне. За ним ведь теперь не полезть! Она так долго собирала мох, чтобы в итоге вернуться с одним жалким пластом мха? Могло быть четыре подстилки, а осталось две. Какая стыдоба.
Но если она уронит еще и второй пласт, то тогда можно будет смело прыгать следом — это будет конец ее карьеры, ученичества и жизни. Поэтому Царапка поднимается, стараясь удержаться и уверенно шагает вперед, стараясь не упасть, пока наконец не оказывается в туннеле. То ли дождь попал в глаза, то ли она действительно расстроилась своей неудачей — не так важно.
Спрыгивает на главную поляну, чудом не уронив в грязь мох и теперь даже не чувствует облегчения от того, что добралась до дома. Даже не обращает внимания на то, что происходит в лагере и кто вообще здесь сейчас находится. Пересекает поляну, пока не оказывается у входа на склад. Уже в пещерке привычно поворачивает в сторону, где хранятся различные материалы и в том числе мох. Оставляет свой мох, расправляя его, чтобы поскорее высох и бросив прощальный взгляд, выбирается обратно.
Потом придется снова пойти за мхом, чтобы восполнить потерю, но сейчас лапы сами ведут ее в палатку учеников, чтобы она не отрубилась от усталости где-то по пути.
сумрачные казармы
по палке в каждом колесе по камню в каждом ботинке
по палке в каждом колесе по камню в каждом ботинке
Дата: Рассвет, 15-Ноя-2021, 18:12 | Сообщение # 5278
весь мир одноцветен лишь ветер гудит⠀
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 621
- вековой -
— Я поймаю, если что.
Хмыкает, впрочем беззлобно, через плечо, прежде чем ступить на земляной ров.
— Я не такой немощный, не переживай, — и действительно довольно стойко двигается вперед. Он тут, бывало, и в худшем состоянии пробирался. Даже странно, что не разбился.
Наконец вваливается в лагерь. Взгляд по поляне - привычка скорее, чем необходимость. Видит Ловчего.. и с удивлением обнаруживает в себе полное равнодушие. Отпустило, значит. Чудно. Нектар все ждал, когда уже почувствует привычную нетронутую воду в груди. Вот и она. Можно искать следующую жертву. Может Затмение? Оборачивается на нее и оценивающе поджимает губы. Хороша, конечно, но после их разговора ему хочется держаться подальше, хотя бы какое-то время.
Личное - это болезнь.
— Что ж, — замечает идущую по поляне Горчицу, а после смотрит уже в глаза темной, — было очень приятно с тобой... целоваться, — хитро улыбается, хвостом взмахивает и, не особо ожидая ответа (хотя надеется, что белая ученица его слова услышала, он не старался понизить голос), плетется в сторону палатки. Все еще надеется найти там Стрелолиста, чтобы он его убаюкал, как в детстве.
на протертых досках сцены не заметны капли крови - их давно покрыло пылью, затоптали чьи-то ноги.
Стая Птиц |6 лун| Ветер ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤу неё в глазах нет страха, одно только наслажденье, ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤа в душе её полёт или свободное паденье.
на протертых досках сцены не заметны капли крови - их давно покрыло пылью, затоптали чьи-то ноги.
Стая Птиц |6 лун| Ветер ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤу неё в глазах нет страха, одно только наслажденье, ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤа в душе её полёт или свободное паденье.
Дата: Рассвет, 15-Ноя-2021, 19:28 | Сообщение # 5279
демоны кружатся в танце с тенями
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 1213
вековой лес
— Я не такой немощный, не переживай, — она бы возразила, но уже не станет. Все равно настороженно провожает взглядом соплеменника, который и правда даже не планирует никуда заваливаться. Кажется, они почти добрались.
Наконец, сама преодолевает дорожку следом за Нектаром и по привычке чуть ли не бегом преодолев туннель, спрыгивает вниз на главную поляну. Лагерь сейчас не выглядит особо оживленным, оно и понятно. Охотники еще не вернулись, но стоит верить, что кто-то да пополнит кучу с добычей, раз уж ей сегодня не удалось. Ну а чем заняться дальше, она уже представляет.
Затмение почему-то думала, что они держат путь в сторону целительской, поэтому немного удивляется, когда примечает, что движутся они в сторону Сумрачных казарм.
— Что ж, — тоже останавливается, вопросительно глядя на воителя, — было очень приятно с тобой... целоваться.
Возмущенно вскидывается, пока Нектар бесцеремонно отворачивается и выдвигается в сторону палаток. А ведь она почти успела приглушить недавние впечатления! Проклиная в голове соплеменника на чем свет стоит, Затмение гудящими от напряжения лапами сразу нагоняет Нектара, останавливаясь напротив. Гудящими, потому что она не может позволить себе сейчас поднять лапу на Нектара (или может? И еще Горчица как назло вылезла сейчас. Какой тупой день. И все из-за того, что она такая добросердечная? Очень сомнительно.
— Не могу ответить тем же, — шипит в ответ, глядя в чужие светлые глаза чуть ли не с ненавистью, но с вполне себе оправданным презрением. Теперь ей плевать идет Нектар в целительскую, воительскую или вообще в лес обратно, пусть валит хоть куда-то подальше с ее глаз.
Удерживается, чтобы не толкнуть воителя, когда отходит, но это уже совсем по-детски. Выскальзывает за чужое плечо, ничего больше не добавляя и смотря прямо перед собой. Только помимо кипящего внутри гнева, она как-то расстроена и разочарована, что-ли.
Горчице тоже перепадает — Затмение многозначительно зыркает на ученицу, удаляясь куда-то в сторону. Перед выходом рассветного патруля ей просто необходимо побыть одной.
Останавливается только возле лагерной ограды, но неподалеку от входа в лагерь, где ее вероятно никто не будет донимать ближайшие несколько минут. Садится и начинает агрессивно вылизываться — кошмар, она так вообще никогда почти не делала — но нужно чем-то занять сейчас себя иначе она взорвется и все-таки добьет Нектара. Без лишних глаз, в воительской палатке — так может будет даже лучше и удобнее.
Может его.. на дуэль какую-нибудь вызвать, чтобы надавать ему по морде официально?
Дата: Рассвет, 15-Ноя-2021, 21:30 | Сообщение # 5280
убитый тенью
Группа: Лесные Коты
Сообщений: 2507
вековой лес
В туннеле дерева легко и приятно пахнет мятой и немного кровью. Странно, но Псина трезвый и совсем не пахнет (с). Звезды сходятся в одну прямую, и Псу становится ясно, что если это не его запах, то явно Нектара — еще одного алкоголика в Сумраке. Теперь понятно, почему летом маленьких росточков чудо-травы на территориях стало заметно меньше, это всё Нектар захапал себе! Решив, что безнаказанным Грязной это не оставит, он злобно щурится и спрыгивает на поляну, тут же ища взглядом воителя. Вот он ему пропишет десять патрулей без очереди — пусть еще только попробует позариться на мяту Псины! Старших нужно уважать, между прочим.
Соплеменник благополучно тащится в казармы, а по удивительному стечению обстоятельств Псина надеется отыскать там Царапку, вот это совпадение. Быстро поравнявшись с [dashed]Нектаром[/dashed], Грязной легко касается своим боком его и максимально дружелюбно, почти ласково говорит: — Потом расскажешь мне, где мяту достал, паршивец. Если еще и из моих запасов, я тебя утоплю в болоте, — заканчивая фразу совершенно серьезно со злобной улыбкой на морде, старший воитель напоследок толкает Нектара и уходит в палатку оруженосцев.
Вниз 
